Путешествие на край ночи

Из сна выбросило резко — будто волной на берег — протащило по острым камням. Голова болела, во рту пересохло, а еще это мерзкое непередаваемое ощущение, когда ты не понимаешь, где же ты, блять, проснулся. Память искромсали острыми ножницами, прошлый день остался в сознании несочетающимися кадрами. Признаваться себе в этом не хотелось, но эти ощущения уже можно было назвать знакомыми. Алкохардкор, хули. В комнате было темно и тихо, только из-за плохо прикрытой двери доносилось убаюкивающее бормотание телевизора. К голой шее невесомо прикасались чьи-то пальцы, Паша растер с силой глаза руками, разглядел на чужом предплечье знакомую вязь татуировок, успокоился сразу. Покряхтел, перевернулся на спину, от чего по голове будто бы молотком стукнули. Теплых пальцев сразу стало не хватать, Юркина рука теперь до него не дотягивалась. Судя по всему, комната была девчачья — даже в темноте можно было разглядеть на стенах постеры со смазливыми актерами и громадное зеркало у стены, заставленное какими-то баночками. Паша лежал на полу, беспорядочно замотанный в теплый плед. Юрка спал на животе на диване, сполз с него при этом наполовину. Одна рука под подушкой, вторая свесилась на пол. В груди затянуло странно, вряд ли тот специально так лег, чтобы его касаться, а все равно мозг настроился на романтичную волну. Потому что даже в таком бессознательном состоянии Паша прекрасно понимал, почему сам спал не посреди комнаты, а в притирку к этому долбаному дивану, да еще и к нему лицом. Мозг работать все еще отказывался, комната была абсолютно незнакомой. Паша скосил глаза в сторону, лишь бы не двигать больной головой, разглядел в углу кровать, на которой высились одеяльные холмы. Кто под ними спал, с пола было не разглядеть, а сил встать пока не находилось. Надо было сходить отлить и попить, а еще лучше найти аспиринчика. Или пивка, что угодно, лишь бы похмелье отпустило ненадолго. Только Паша свои силы оценивал вполне разумно, вставать сейчас — это все равно что самому голову под топор подставить. Поэтому он закрыл лицо руками, зажмурился крепко. От блэкаута было так же тяжко, как от похмелья, надо было хотя бы вспомнить, как он тут оказался. Они уже три недели как были в туре — вот это точно, про это что-то торжественно заливал их менеджер Даня. Прямо перед концертом в каком-то невыносимо душном клубе. Паша там так пропотел, что даже трусы были мокрые. И ведь никакой гостиницы после — у них должен был быть ночной переезд в другой город, поэтому всем табором стояли в очереди в единственную на весь клуб душевую. Девочек пропустили вперед, конечно, а те застряли внутри по каким-то своим бабским делам, совершенно не думая, что надо выезжать через час. Он еще с Анечкой поругался перед концертом из-за какой-то ерунды, чувствовал себя бесконечно виноватым и одновременно злым. Потому что, ну какого хуя, ну там пять потных мужиков под дверью стояли, неужели нельзя было пошевелиться? Вслух ничего не сказал, конечно, надо было заглаживать свою вину, а не говнить еще больше, не то спать ему на гостиничном коврике весь остаток тура. В душе уже плескался Димка, хороший парень, почти добровольно себя поставил на последнее место в очереди, когда выяснилось, что никуда они в ближайшее время не уедут. В автобусе крупно поломалась какая-то деталь, Паша в машинах не особо понимал, поэтому в подробности не лез. Усвоил для себя только то, что хоть мастера в незнакомом городе нашли весьма оперативно, но это все равно дело нескольких часов. Из гримерки их вот-вот уже должны были погнать, снимать гостиницу на такую ораву было безумным расточительством. Ничего удивительного, что в итоге они все оказались в каком-то полупустом ресторанчике. Анечка все еще показательно дулась, держалась поближе к Серговне и на пару с ней хлестала шампанское. Паша пялился на нее печально украдкой, думая, что делает это незаметно для всех остальных. На деле был таким незаметным, что до него даже Юра доебался. Воспоминания пока шли гладким потоком, нигде особо не прерываясь. Смазанные, конечно, но Паша давно заметил, что после концертов оно так и бывает. Потому что вот полтора часа на сцене — они перекрывали собой все остальное напрочь. Будто бы кто-то кнопку яркости выкручивал, никакой алкашкой затемнить не получалось. Нервы, нервы, немного счастья и их музыка, которая казалась безграничной, но кончалась до обидного быстро. В ресторанчике за соседним столом пила еще одна небольшая компания — перезнакомились они уже после третьей стопки. Ребята были не в курсе всей движухи с группой, что было совсем не обидно и даже круто. Через полчаса уже стали хорошими друзьями, а через час, пока курили на улице, Юра умудрился подговорить его на авантюру. Саня за это время умудрился охмурить какую-то девчонку и даже получил приглашение оценить декор ее спальни. В принципе, ничего нового, не всем так везло в туре как ему. Паша считал себя вдвойне везунчиком и втройне неудачником. У него была Анечка, с которой все было ровно, понятно и так хорошо. У него был Юра, с которым все было пиздец хреново, но так горячо, что прям как в шестнадцать лет, мокрые сны и вырывающееся из груди сердечко. А еще Паша активно сношался с собственной совестью, которая с завидной занудностью напоминала о том, что так нельзя, и все это хреново закончится. Нельзя, конечно, но как без этого-то? Санька дома ждала девушка, но по синей волне он приключения искал так же активно, как и Юра, разве что не на камеру. И это вроде бы был его первый загул за три недели, не рекорд, конечно, но не Паше было его осуждать. Паше только с утра отсосали в тесном гостиничном туалете, и это при наличии его девушки за стенкой. Они и слились втроем из кафешки, воспользовавшись показательным игнором своих женщин. Одному Дане на ухо шепнули, что пара часиков и вернутся, аккурат к запланированному моменту отправки. Паша представлял себе что-то вроде скромной и тихой компании, а по итогу их оказалось человек десять в двухкомнатной квартире. Тесно было пиздец, тем более, что спальню сразу же заняли. Паша сидел на кухне, попивал тихонько хозяйскую текилу. Ему на уши присела назойливая девчонка с боевым раскрасом как у индейца. Сначала вроде и весело было поспорить о том, что русский рок давно умер и похоронил сам себя. Потом Паша приуныл, когда оценил размер пафоса собеседницы и то, как умело она игнорировала чужие аргументы. Слова же еще использовала заумные, выебывалась как могла. На какой-то особо заковыристой фразе, где половина терминов употреблялось неправильно, на кухню завалился Юрка, оценил мгновенно картину и Пашино унылое лицо, бессовестно при этом заржав. Осадил девчонку двумя предложениями, талантливо при этом еще и Пашу обосрав. За очевидную грубость Юре плеснули красным винищем прямо в рожу, но тот продолжал смеяться, лицо пальцами вытирая. Они потом заперлись в ванной, типа отмывались от говна. На самом деле, Юра умыл морду холодной водой быстренько и полез целоваться. Паша только этого и ждал, на него вина-то почти не попало, так, пара капель на руку. В дверь периодически кто-то ломился, что не помешало им по-быстрому друг другу отдрочить. Несмотря на похмелье, это воспоминание отдало в животе горячей волной. Паша поерзал на полу, спина заныла, а в голове только и крутилось, как Юра кусал его губы и бормотал что-то несвязное. Юрку и так было сложно заткнуть, а в постели его вообще несло невероятно. Как член вставал, все границы сносило сразу, мозги, видимо, в яйца утекали. Чего Паша не наслушался за это время. Комментарии про свой рот, жопу и член — столько новых эпитетов узнал, хоть пошлый словарик составляй. Ванную пришлось все-таки освободить, они еще попытались куда-то приткнуться, чтобы потрахаться нормально, но ничего не вышло, слишком уж много людей было в квартире. Залипли на кухне, допивая текилу, Юра привлекал к себе все внимание, ничего нового. Пашку же так размазало с алкашки, они же начали пить сразу после саундчека. Он примостился тихо в углу, улыбался молча на все шутки, жался к Юре, который из-за нехватки места сидел слишком близко. Потом кто-то из местных ребят предложил дунуть, и вот тут память начинала отказывать. Паша помнил все фрагментами. Как жарили с голодухи яичницу и забыли посолить. Как Юра шептал ему что-то пошлое на ухо. Текила закончилась, пиво тоже шло отлично, он уже достиг той кондиции, чтобы ворваться в разговор со своим бредом, но поймал вертолеты, когда пошел отлить, и бессовестно завалился в спальню, даже не обращая внимания, что там кто-то трахается. Впрочем, на него тоже никто не посмотрел, больно своим делом увлечены были. Упав на тесный диванчик в углу, Паша поджал ноги, он там не смог бы поместиться нормально, даже сжавшись в клубок. Почти уснул, когда сверху рухнул Юрка. На этом воспоминания обрывались, но Паша вполне себе мог представить, что было дальше. Юра отвоевал себе диван, но потом об этом пожалел и выделил с барского плеча подушку и плед. Может, даже обратно затащить пытался, будто бы они смогли бы вдвоем поместиться на этой тесной херне. Паша выдохнул довольно, выстроив в голове ровную цепочку событий. Не то, чтобы прям все вспомнил, но на душе точно легче стало. Не такой уж, видать, и алкаш, что-то в голове еще задерживалось. Он повернулся снова на бок, ткнулся носом в раскрытую Юркину ладонь, с трудом сдерживая тупое желание куснуть за пальцы. Юра тихо и сладко похрапывал, очень хотелось последовать его примеру и украсть еще полчасика сна. В голове вдруг щелкнуло, и Паша сел резко, не думая о похмелье, о головной боли, ни о чем не думал кроме очевидного факта — концерт. Он так старательно все вспоминал, что забыл о самом главном. Пока они тут дрыхли, автобус наверняка починили, и давно пора было выезжать. Он залез в карман джинсов, телефон не подавал признаков жизни. Паша вечно про него забывал, на зарядку перед сном его ставила Анька вместе со своим. Но вчера они поругались, Паша ночевал в номере у Димы, и тот такой заботы не проявил, поэтому аккумулятор и сдох сразу после концерта. — Юрка, проснись, — прохрипел Паша сиплым со сна голосом, потряс Юру за плечо. — Отъебись, — пробухтел тот в ответ, даже глаза не открывая. — Юра, пизда, концерт, автобус, — выдал Паша несвязную речь, продолжая насиловать свой телефон. Будто надеялся, что с десятой попытки тот оживет. Юра завозился недовольно, достал из кармана мобильник, который тоже оказался выключенным. Пока тот включался, он уже успел снова глаза закрыть и вроде бы даже задремать. Паша поражался такому спокойствию — у него сердце в груди так стучало, ребра трещали. Телефон только успел включиться, и десяти секунд не прошло, как уже зазвонил противной мелодией. Паша успел разглядеть на экране фото пьяного Дани, пока Юра тыкал лениво пальцем в экран. — Алло, нахуй, — на удивление трезвым голосом ответил Юра. В ответ на это раздались такие матерные вопли, что Паша и без громкой связи все услышал. Он посмотрел внимательным взглядом на зашторенное окно — за ним было темно, звезды виднелись. Только как-то уж больно подозрительно все выглядело для раннего утра. — В смысле, блять, без нас уехали? — возмутился Юра, резко садясь. Паша, уже успев сложить два и два, нервно засмеялся. Получилось громко, народ на кровати зашевелился. Хотя, может, это от Юриных воплей, тот обменивался с Даней матерными комплиментами об умственных способностях друг друга. Растерев с силой лицо руками, Паша схватился за Юрину коленку, поднимаясь рывком с пола. В спине что-то противно хрустнуло, все тело болело и тянуло, но сейчас было насрать. Надо было покурить и выпить. Он старался запретить себе думать о том, в какое дерьмо они вляпались. Дополз до кухни, снова нервно посмеялся, увидев, что часы на микроволновке показывают восемь вечера. Сходили бухнуть на два часика, помогли Санечке, какой же пиздец. На угловом кухонном диванчике спало пьяное тело. Паша вроде бы помнил, что они вчера с этим мужиком о чем-то горячо спорили, но имя в голове так и не всплыло. На столе стояла полупустая бутылка от колы, он сделал из нее несколько больших глотков. Выдохлась, зараза, а еще была мерзотно сладкой. На столе нашлась полупустая пачка сигарет, Паша спер оттуда одну бессовестно. Он сел на стул, подпирая лицо рукой, все пытался оценить масштабы их проеба. С какой стороны ни посмотри, получалось не очень. Перед следующим концертом должен был быть выходной, то есть конкретно сегодня ни в каком клубе не будет стоять толпа недовольных людей, которых обманули пьяные пидоры. Проще от этого особо не становилось, потому что перед глазами все равно мелькали цифры за неустойку. Паша до этого никогда не интересовался, как их накажут рублем, если они пропустят концерт, но, наверное, стоило спросить у Дани. Просто чтобы в следующий раз мозг включился, и такого не произошло. — Ну? — хмуро спросил Паша, когда на кухню вплыл изрядно помятый Юра. — Баранки гну, — в тон ему ответил тот. Принялся инспектировать бутылки на столе, но все были пустые. Полез в холодильник, наткнулся там на чекушку холодной водочки и сразу расплылся в улыбке. — Они там уже в гостиницу заселились, у них все зашибись, — подозрительно спокойным голосом сказал Юра, ополаскивая в раковине рюмки. — Как это получилось вообще? Никто не заметил, что не хватает трех человек? — Паша все еще ничего не мог понять. — Ну почему, они заметили часов в пять утра, когда уже двести километров намотали. Юра все еще был образцом спокойствия, разлил водку по рюмкам твердой рукой и даже не пролил ни капли. У Паши же так пальцы дрожали от нервов, да его всего целиком потряхивало. — И спокойно поехали дальше? — Паша хмурился, смотря на стопку перед собой. Даже от одной мысли про водку стало тошно. — А если бы нас тут уже бомжи убили и изнасиловали? — Нет, дозвонились до Санька, а тот их замысловато послал, — Юра хряпнул свою стопку, сморщился при этом весь. — Даня сейчас как раз договаривался с каким-то таксистом, чтобы ехать обратно и нас искать. — Пиздец, — обреченно выдал Паша. — Полный, — согласился с ним Юра, улыбаясь при этом широко. Паша все-таки выпил рюмку, по телу сразу пошла горячая волна. Желудок подозрительно сжался, но вроде стерпел. Он вытер заслезившиеся глаза, уставился на Юру подозрительным взглядом. Тот был каким-то на удивление спокойным, совсем его происходящее не парило. Паша пригляделся внимательнее, понял, что тот еще просто не протрезвел до конца. Так-то Юрку сложно было спалить, он, и будучи в полное говнище, вел себя нормально. Мелочи выдавали, какие-то жесты, глаза пустые. Паша и сам не знал, когда стал все это подмечать. Когда это все стало чем-то важным. От водки полегчало почти сразу. Тоже ведь не протрезвел до конца, хотя сколько они тут продрыхли. Он посмотрел в окно — унылая пастораль провинции, скучно, пусто. Куда больше ему нравилось наблюдать за этой страной из окна автобуса. Когда ты мчишься вперед, все кажется проще, не успеваешь рассматривать детали. Сейчас, конкретно здесь, он застрял. И вот эти самые детали ему рожу расцарапывали, бросались в глаза. Ремонт сделан аккуратно, но на коленочке, мебель вся потертая, видно, что живут бедно. И водка говно, паленка сто процентов. Мужик на диванчике похрапывал, задрал руку за голову, а футболка в районе подмых вся в пятнах была. В татухах весь, с модной стрижечкой, но все равно весь в говне. Паша вроде и понимал, что это просто похмельные отходняки, когда весь мир кажется серым и скучным, но поделать ничего с собой не мог. — И чего нам делать? — устало спросил Паша, наблюдая, как Юра разливает водку по рюмкам. — А я ебу? — тот снова полез инспектировать холодильник на предмет закуски, но там было хоть шаром покати. Все съестное ушло вчера в несоленую яичницу. — Данька сказал, что щас чего-нибудь придумает и перезвонит. От второй стопки уже стало хорошо, похмелье немного отступило. Юра чего-то тыкался в телефоне, Паша почувствовал себя питекантропом, отрезанным от технологий. Руки занять было нечем, голову тоже — он тупо пялился в окно. Страна вокруг была чужая, странная. Вроде бы чем-то неуловимо похожая на родной Казахстан, но своим Паша себя здесь пока так и не смог почувствовать. Все искал разницу, тонул в сравнениях. Мысленно бесконечно тянулся к Анечке, которая и так на него злилась. Паша думал, что вот тур закончится, и он поедет за колечком. Денег на нормальную свадьбу не было, их просто не было, но кого это волновало. Ему хотелось в жизни хоть чего-то стабильного. Хоть и стыдно было пиздец. На кухню ввалился взъерошенный Кикир, приложился к водке прямо из горла. Закашлялся тут же, чуть не блеванул, а потом засмеялся довольный. — Чего, Юр, как в старые добрые? — через смех выдал он. — Ебало завали, — буркнул в ответ Юра. Кикир положил руку Паше плечо, прижался к спине, рассказывая на ухо доверительно. — Мы когда второй сезон Забитых снимали, Юрка так же проебался. Должны были ехать дальше, а он пропал и ни слуху ни духу. Мне Серговна звонит, паникует, а я ей все пизжу, что нормально, просто Юрец слегка неразговорчивый, — Паша обернулся, смотря на довольное лицо Саши. Тот еще раскраснелся весь. — Короче, звонит мне этот хмырь через два дня и такой — забирай меня скорей, меня ебут пятьсот хачей. — Да не так все было! — обиженно влез Юра. — Ты, говнюк, оказался в соседнем городе! — радостно захохотал Кикир. — Проебал телефон, паспорт и кеды. Мы тебе еще ногу водкой промывали, потому что ты на стекло наступил. — Не было такого, кончай пиздеть! Юра подскочил со стула, пихнул Кикира в плечо несильно. Они завозились шуточно, на драку похоже совсем не было. Успокоились, только когда Юркин телефон снова зазвонил. Даня говорил тише — ничего слышно не было. Да и Паше насрать уже стало, на самом деле. Все говно произошло, поздно паниковать. Бутылка водки опустела на треть, и Паша благоразумно спрятал ее под стол. Им надо было как-то добраться до соседнего города, желательно в сознании. Одно дело лечить похмелье, напиваться снова было нельзя. — Бля, Данька выдал какую-то мутную схему, — проворчал Юра, закурив. — Тут какой-то знакомый его знакомого едет в нужную нам сторону, в соседний город. Мы сейчас с ним поедем, поспим у него на хате пару часиков, а утром они нас заберут. — А чего они просто за нами не приедут? — хмуро спросил Паша. — Потому что нашему водителю автобуса тоже надо поспать? — влез Кикир. Поспорить очень хотелось, потому что, ну, кто доверяет такие вещи непонятным знакомым. Паша вместо этого отмахнулся, собираясь продолжить говнить, но на кухню вплыла вчерашняя пассия Кикира. Совсем не та свежая и непорочная нимфа, что вчера вечером, с перегаром и размазанной под глазами подводкой. — Будите всех, ребятки, у меня скоро муж домой вернется, — просипела она. Паша не выдержал, заржал громко. Такая концентрация блядства, хоть картину пиши. Они собрались за пять минут — было ссыкотно, что сейчас еще прибираться попросят. Юра быстро нашел рядом какой-то магазин, затарился там пивом основательно. Денег у него как обычно не было, поэтому он стрельнул тысячу у Кикира. Потом еще полчаса топтались у лавочки, успели уговорить по банке пива и выкурить полпачки на троих. Данин знакомый подъехал даже раньше назначенного времени, на разъебанной девятке. Паша завис, пытаясь не заржать. Юра кусал губы, глотая все свои ехидные комментарии. Паша хотел сесть впереди, чтобы отодвинуть сиденье и попытаться поспать нормально, но Юра ему не дал, схватил за плечо и пихнул на заднее. Впереди оказался Кикир, который сразу решил задолбать водителя болтовней. Мужик оказался нормальный, разрешил курить в машине и даже не бухтел на их огромный пакет с пивом. Рассказал коротко, что отвозил сюда жену с ребенком к теще, что сам работает в каком-то клубе у себя в городе, совмещая это с работой в цеху. Небольшой клуб, конечно, без размаха, но Юра по пьяной лавочке все равно пообещал, что они туда приедут и обязательно когда-нибудь выступят. Паша по большей части молча сидел. Похмелье размазало, не хотелось даже думать. Юра с Кикиром забалтывали мужика уверенно. Играл какой-то шансон, печальный мужской голос завывал о тяжелой долюшке и жизни на зоне. Паша отстранял от себя все это, пытался сконцентрироваться, надо было поддакивать и смеяться на шутки. Если он забывал, то Юра тыкал больно в бок, смотрел странно. Сосредоточиться на чем-то все равно было сложно. Жизнь вдруг представилась огромной дженгой. Вот стоит башня, вот Паша тянет из нее аккуратно бруски. Строит выше — так оно вроде все и должно происходить. А потом приходит Юрка и херак, садится жопой прямо сверху. И ничего не осталось от Пашиной башни. Юриной болтовни хватило ровно на час. Высосал еще две банки пива, глаза стали пиздец стеклянными. Они тормознули на какой-то заправке, Кикир купил на всех дешевые и мерзкие френчдоги. Сожрали прям там, Паша облизывал пальцы от соуса, поймал на себе тяжелый взгляд. Юрка пялился пьяно, сам не понимая, как со стороны выглядит. Через пять минут в машине открыл еще пива, а потом привалился к плечу и задремал. Паша отобрал у него банку, смерив лицо странным взглядом. Все думал, что тот притворяется. Только травил анекдот про пидоров и депутатов, а уже вырубился. Юрка дрых крепко. Они сидели вроде достаточно невинно, но Паша все равно парился. Юра не запускал ему руки под куртку, не облапывал член. Просто положил голову на плечо и спал, прижавшись к боку мягко. Впереди Кикир пьяно спорил с водителем о политике, вслушиваться не хотелось. Пейзажи за окном проносились безрадостные — трасса ночью была почти пустая. Редкий лесок, бескрайние степи. Иногда проезжали какие-то поселки и реки. Паша все пытался запоминать их названия, но они вылетали из головы сразу же, как за окном проносилась очередная перечеркнутая табличка. Будто бы эта красная полоса и по жизни его проходилась. Хотелось сосчитать чужие города и дороги, просто чтобы рассказать перед сном Анечке, как далеко они забрались. Бесконечная вода, бесконечные края. Где-то там была грань, где-то там люди все-таки поднасрали. Сейчас они уверенно мчались на край ночи, Паша не видел всего этого. Темнота сглаживала углы, позволяла забыть обо всем ненадолго. Допив пиво, Паша сунул пустую банку в пакет. Покосился на Юру, который сладко спал. Подумал, как бы хорошо было уложить его к себе на колени, да и самому устроиться удобнее. Ничего такого, конечно, делать не стал. Зарылся ненадолго носом в волосы у Юры на затылке, поерзал неловко. Пахло гелем для укладки и сигаретами. Типичный мерзкий запах середины тура, почему же так тяжко от него на душе становилось? Паша понимал, что тоже надо бы поспать, но не получалось. Вслушивался в пустые разговоры Сашки и водителя, моргал медленно. Трасса за окном сливалась в одну смазанную картину, сложно было разобрать что-то конкретное. Уткнувшись лбом в стекло, он попытался устроить ноги удобнее. Выходило хреново, машина была тесная, тревожить Юрку не хотелось. Проезжали как раз очередной мост — названия речки Паша не увидел. Пялился в это время ласково на Юрину макушку, пытался сформулировать в голове что-то безумно важное, а выходило только пустое. Проваливался временами в вязкую дрему, просыпался через несколько минут. Снились все какие-то ужасы, от которых кричать хотелось. Просыпался, видел Юру у себя на плече, отпускало сразу. В три утра были на месте. Названия городка Паша не запомнил, тот был не с хрен и большим. Типичная советская застройка — на одном доме была даже мозайка с серпом и молотом, которую на кой-то хрен фонарями подсветили. На улицах было почти пусто, Паша углядел одного одинокого собачника. Как в той тупой игре, ночь, мирные жители засыпают. На середине этой тупой аналогии проснулся Юрка, ну чем не цыганская мафия. Растер щеки пальцами, глаза еще были сонные. — Пиздец у тебя плечо костлявое, — заворчал он, а Паша только улыбнулся в ответ ласково. Вылез из машины, коленка противно хрустнула, мышцы затекли. Чувствовал себя старой плюшевой игрушкой, из которой куски выпадали. Голова ватная, хотелось то ли спать, то ли плясать. Наверное, с алкашкой стоило сделать перерыв, пока еще не слишком поздно. Юра, проходя мимо него к подъезду, хлопнул по жопе украдкой. Сильно так, от души, а даже сил возмущаться не было. Паша себя сейчас ощущал как в воде, его сносило течением и прямо к обрыву. Квартирка у мужика оказалась маленькой и двухкомнатной. Советщиной так и несло, казалось, что они этой ночью попали в какой-то временной телепорт, который отбросил их назад. Вдоль стены типичный сервант с посудой, Паша помнил, что такой у их соседей в Казахстане стоял. Диван из тех же времен, обычная раскладушка. А на стене, без шуток, ковер висел. Старый, сука, с каким-то психоделическим узором. Только новенькая плазма из картины выбивалась, не давала ощутить себя отважным путешественником во времени. Мужик засуетился, полез доставать им чистое постельное белье. Кресло в углу оказалось разборным, но спальных мест все равно больше не было, из-за чего тот нервничал. Кикир его долго убеждал, что им и вдвоем поспать не зашкварно. Умолчал только, скотина, что его-то за жопу ночью никто не облапает. Паша даже не рассчитывал оказаться в том дурацком кресле. Да и не хотел, чего уж там врать. — Мне на смену завтра, так что вы это, не шумите, мужики, — тот все еще сомневался, почесал затылок задумчиво, а потом утопал спать в соседнюю комнату. Паша не очень понимал, выйдет у него сейчас заснуть или нет. Продрых половину прошлого дня, режим за время тура и так был похерен. Все равно послушно пошел в ванную после Кикира, даже зубы пальцем почистил. Когда вернулся в комнату, Саша уже лежал в своем кресле, залипая на ночь в телефоне, из наушников шумела какая-то громкая музыка. Паша этой радостной возможности был лишен, поэтому тихо завидовал. Как сложно же оказалось без привычной техники, вообще ни на что отвлечься не получалось. Разделся неторопливо, сложил вещи аккуратно в кучу. От носков уже ощутимо пованивало, поэтому он запрятал их в штанину джинсов поглубже. Диван противно заскрипел под его весом, Паша завозился на середине, не зная, какое место ему занять. У стены висел дурацкий ковер, и ноги пришлось бы поджимать, не рассчитана была мебель на двухметровых молодцев. — Делись давай, — Юра резко избавил его от сомнений, падая рядом и сдвигая Пашу к стене. Одеяло полез отбирать еще, козлина жадная. — Юр, давай ты под пледом поспишь? — попытался постоять за себя Паша, прекрасно зная, что утром никакого одеяла на нем не останется, и ноги снова замерзнут. — Да щас, — не собирался сдаваться Юра. Сходу облапал и засунул коленку между ног, прижавшись тесно. У Паши не то что на спор сил не было, на поцелуй даже нормально не отвечал. Положил ладонь на Юрино лицо, поглаживал пальцем ласково, пока тот хозяйничал языком у него во рту. Паша не соображал толком, но целоваться было приятно. Щетина противно кололась, жопу ему Юра сжимал совсем неласково, Паша в последнее время ловил себя на мысли, что с Анечкой ему именно этого и не хватает. Представил потом на секунду усатую Аньку, хохотнул тупо, пытаясь увернуться от очередного поцелуя. Юра же вообще времени зря не терял, жался все ближе, и сквозь тонкую ткань трусов Паша хорошо чувствовал, как крепко у того стояло. Он сам был размазанным от похмелья и пива, но член уже привстал наполовину, не реагировать на Юрины приставания никогда не получалось. Хоть и в длинном списке его желаний «ебаться» сейчас точно отсутствовало. Хотелось спать, а еще чтобы все проблемы сами разрешились. Чтобы вообще их больше не было, проблем этих ебучих. Паша задрал голову, все-таки отстраняясь от жадного Юркиного рта. Тот не растерялся и начал ему шею вылизывать, то гладил пальцами, то нажимал с силой. Паша же пялился на Кикира, который продолжал залипать в телефон. То ли правда ничего не замечал, то ли умело делал вид. Юра в это время успел перехватить его за запястье и положить руку на свой член. Погладив через ткань рефлекторно, Паша сжал некрепко яйца пальцами и тут же отстранился назад, прижимаясь спиной к жесткому ковру. — Все, хватит, нас просили не шуметь, Юр, — прошептал он, пытаясь убрать от себя жадные руки. — Так, а мы тихо же, Паш, — пьяно прошептал тот в ответ, снова полез целоваться. — Юра, отъебись, — отстраняться дальше было некуда, и так уже уперся жопой в стену. — Юр, Юра, ну вообще не вовремя. Паша положил руки ему на лицо, сжал пальцы несильно. Юра замер с тупым видом, карикатура на самого себя — глаза в темноте блестели, он заломил трагически брови. Грустный клоун, только грима на лице не хватало. Паша завис, чувствовал, как внутри что-то разбивается на тысячу осколков. В голове в ряд выстраивались все запретные слова, о которых по отношению к Юре даже думать было нельзя. Они все должны быть не для него, для Анечки, его ласковой и красивой Анечки, которая сейчас наверняка безбожно злилась и плакала. Внутри такая нежность разливалась, и Паша даже не стал врать самому себе, никакого отношения она к Анечке не имела. Только к этой небритой цыганской роже. Паша залипал пьяно на темные ресницы, думал, что же Юра такое из его жизни спиздил, что оно таким неправильным все стало. Не выдержал, полез целоваться сам. — Санек, — тихо позвал Юра, задрав голову. — Кикир, бля. Тот никак не среагировал, Паша отсюда слышал музыку, что у него в наушниках грохотала. Докричаться до него и не перебудить половину дома было нельзя. Паша уже представил, как Юра со стояком наперевес прется в другой угол комнаты, но тот вместо этого кинул нашедшимся под подушкой пультом от телика. — Хули тебе надо? — заворчал Саша, вытащив один наушник. — Съеби курить по-братски, а? — доверительно прошептал Юра. — Да как же вы заебали, — проворчал он, но из кресла своего вылез, даже штаны на жопу натянул. — Пятнадцать минут и я спать. Еще так старательно пытался не смотреть в их сторону, даже смешно немного стало. Ну, в сочетании с густым и противным чувством стыда, которое Пашу с головой затопило. Саша был единственный в курсе их грандиозного проеба (по крайней мере, Паша надеялся, что единственный) и как верный Юрин друг часто прикрывал их от всякой херни. Стыдно все равно было невероятно, потому что одно дело, когда Юра втихаря просит что-то соврать, а вот обжиматься перед ним так откровенно — это уже совсем другое. Дверь за Сашкой закрылась с тихим скрипом, Юра сразу же полез целоваться. Гладил руками по всему телу, ласковым таким был, сука, осторожным, чувствовал, что Паша зажался весь. Расслабиться никак не получалось, все думал какая же эта херня, почему он вообще снова поддавался тупым Юриным идеям. Про пятнадцать минут, конечно, Сашка соврал — он парнем был хорошим и не стал бы ломиться к ним посреди ебли, чтобы попросить ускориться. Юра же его слова буквально воспринял, целовать стал жадно и почти агрессивно. Поднялся резко, Паша рефлекторно потянулся за ним, хотелось еще целоваться, но тот рывком с них обоих стянул по очереди трусы. И вместо того, чтобы лечь обратно, встал раком, чего-то в своих штанах на полу найти пытаясь. Паша залип на его голую жопу ненадолго, но тут же одернул себя. — Юр? — неуверенно спросил он, приподнимаясь на локтях. — Ты чего? Ответ ему буквально в лицо прилетел — два шуршащих квадратика, гондон и смазка. — Юра, мы на хате у незнакомого мужика, на кухне скучает Кикир, а тебе приперлось в жопу ебстись? — возмущенно прошипел Паша, бросая пакетики обратно в Юру. — Бля, Пашуль, мы нормально трахались еще до тура, — жалобно прошептал Юра, забираясь обратно в кровать и погладив по щеке ласково. — А с этим говном еще столько же не поебемся. Паша, который до этого собрался отстаивать собственную жопу до последнего, посмотрел в грустные Юрины глаза и сразу поплыл. Может, всему виной был недостаток сна, может пиво выпитое в машине, но спорить сил не осталось. Чувствовал себя сейчас согласным на любую Юрину хуйню. И на Юрин хуй, само собой. Залипнув в огромные Юрины зрачки, даже не моргая, Паша поднес ко рту пакетик со смазкой, надорвал его зубами. Так же не отрывая взгляда, завел руку назад, забираясь смазанными пальцами внутрь. Юра потянул его за коленку на себя, заставляя задрать ногу, сразу стало намного удобнее. Растягивал себя Паша быстро и не особо аккуратно, жопу было жалко, но утром все равно будет болеть, хули тут время терять. Юра отвлекал его поцелуями, шею вылизывал старательно, а потом дул на мокрое, щекотно было, Паша все старался не заржать и не застонать. — Хуй мне еще смажь, там ничего не осталось, — ласково попросил Юра, раскатав себе презерватив по члену. Паша послушно вытащил пальцы из задницы, даже не поморщился, прошелся быстро рукой от яиц до головки. Залип на секунду в поцелуе, потерялся во времени и пространстве, а когда очухался, Юра уже успел развернуть его спиной к себе. Придерживал Пашину ногу под коленкой, пристраивался уверенно сзади. У Паши прямо перед глазами оказался этот блядский ковер. Он провел по жесткому ворсу пальцами неуверенно, тут же чуть не захлебнулся стоном, Юра вошел одним толчком. — Нормально? — тихо прошептал он Паше на ухо, потерся нежно носом о шею. Паша только головой резко замотал, говорить не получалось. Он крепко прикусил костяшки на своих пальцах, какая все-таки плохая это была идея. — А ты знал, что ковры на стенки вешали, чтобы слышимость убавить? — шептал на ухо Юра, пытаясь отвлечь. — Сука, я всю жизнь думал, что это такой креатив ебанутый, а это просто советская звукоизоляция нахуй. Глухо хмыкнув, Паша повернул голову назад. Целоваться было неудобно, только губы друг другу облизали, но все равно от этого почему-то стало проще. Юре не терпелось, он начал мелко толкаться вперед. От того, как внутри было заполнено, в душе что-то рвалось. Паша уткнулся лбом в ковер, жевал свои пальцы. — Бля, как люблю когда ты такой, как охуенно-то, — пьяно шептал ему на ухо Юра. Начал долбить уже увереннее, голос срывался. Пошлая Юрина болтовня голову насквозь прошивала. Вроде бы каждый раз такое, а все равно как в первый, когда Паша бессовестно краснел и умолял его замолчать. Потому что ну нельзя так было, будто бы не только в жопу ебал, но еще и прямо в мозг. Он обхватил свой член рукой, всхлипнул тихо, чувствуя, как тело огнем горит, наслаждение уже не волнами накатывало, почти полностью собой затопило. Юра укусил его за плечо сильно, но Паша уже ничего не чувствовал, плавился в своем удовольствии. Кончил прямо на дурацкий ковер. Юра, нацеловавшись вдоволь, долго из-за этого ржал. Потом героически вытер своей же футболкой, утопав с ней в ванную. Паша по-быстрому натянул на жопу трусы, побоявшись, что Кикир сейчас вернется с кухни. Было так охуенно и так плохо одновременно. Все внутренности сплавились в один горячий ком, в голове стучало. Паша чувствовал, что его любят, сам себя при этом ненавидел. Мыться под душем казалось чем-то палевным, поэтому он быстро ополоснул себя в раковине, как только Юра ванную освободил. В жопе тянуло ощутимо, но вроде не болело, уже хорошо. Когда вернулся в комнату, Кикир дрых в кресле, завернувшись в одеяло с головой. Юрка лежал с краю дивана и под пледом — в голове застучала тупая обида, но говорить Паша ничего не стал. Через пять минут, когда он уже почти уснул, Юрка прижался со спины жарко, обнял одной рукой и чмокнул мокро в шею. Легче от этого не стало, потому что Паша уже успел представить, как же, сука, утром станет за все это стыдно. Проснулся возмутительно трезвым и бодрым. На этот раз все отлично помнил, стало тошно от самого себя. Хотелось пойти и уебаться в ближайшую стену, заработать сотрясение и забыть обо всем к херам. Поймал следом Юрину сонную улыбку — стало немного проще. Даня приехал за ними не один, а с Вадиком. Стебали они их всю обратную дорогу, хоть кому-то тут было весело. Паша по большей части молчал, делал вид, что спит на заднем сиденье. Все думал, как будет извиняться перед Аней. Хоть и знал, что она его простит быстро. Хорошая, добрая, как же ему с ней повезло. Они никогда надолго не ругались, быстро получалось все проблемы решать. Анечка прощала Паше любые проебы, даже не припоминала ему их никогда. Мог бы он еще так легко простить самого себя.