***
Минхо уже давно играет в этом театре одного актера. Когда-то давно он решил для себя, что мир слишком жесток для маленького беззащитного котенка Ли, который жил надеждами на будущее, верил в людей. Все его мечты разбились, раскололись вдребезги, оставляя на сердце ужасные шрамы, а в душе пустоту. Ли Минхо теперь на все плевать. Ли Минхо теперь ничего не чувствует. Он так решил для себя, а если решил, то так и будет. И плевать, что по ночам плачет в подушку, плевать, что съедает себя изнутри своими же мыслями о никчемности, а утром снова надевает маску безразличия и холодности. Люди шарахаются от него, как от больного, только завидев в коридоре университета. Верят. А Минхо не против. Только на душе кошки скребут от отчаяния, а в затаенном уголке шепчут "спасите!" Минхо хочет быть спасен. Но не может. Он даже рассказать о своем состоянии не может - друзья не знают как помочь. Сначала он просто оградился от всего мира, начал игнорировать попытки завести разговор о его проблемах. Да и нечего ему сказать. Сам не знает с чего это началось, и, уже тем более, как прекратить. Потом Минхо озлобился. Срывался на самых близких людях, а те лишь пытались достучаться, узнать, что происходит. Минхо понимал, но ничего поделать не мог. Лучше быть конченым кретином. Так ведь проще, - думал он, а сам сбивал костяшки о бетонную стену и плакал. Много плакал, срывался в очередной раз, а потом наказывал физически, тщетно пытаясь заглушить моральную боль. Все в один голос твердили: "нужно взять себя в руки, сменить род деятельности. может хобби найти". И Минхо нашел. Даже несколько. Все субботы и пятницы он посвящал только своим увлечениям. В пятницу спровоцировать драку где-то в безлюдном переходе, а в субботу упиться, да так, чтоб имени своего не помнить. Иногда порядок менялся: в пятницу напиться, а в субботу подраться. Но бывали дни, когда Минхо был в особенно паршивом настроении, и тогда, совмещал эти два занятия. На все жалобы из университета родители закрывали глаза, уже не знали, чем помочь. Друзья пожимали плечами, мол "мы бессильны," а Минхо изнутри себя ел. Понимал ведь, что так дальше нельзя, но не мог, он сдался. А начиналось то все с обычной осенней хандры. Природа увядала с такой же скоростью, как и подросток. Сначала медленно, почти незаметно становилось холоднее, искорки в глазах исчезли, затем листья потихоньку желтели, опадали, Минхо начинает курить, дожди становятся обыденными, так же, как и нервные срывы, а затем наступают холода, небо становится бледно-голубого цвета, все замерзло, как и сердце Ли Минхо. Ему было противно, тошно от самого себя, своей никчемности. Хотел вырваться, но не знал как. Хотел с кем-то поговорить, вот только не нужны ему все эти глупые советы в стиле "ты должен взять себя в руки" или "это все в твоей голове, просто попытайся не думать о плохом"... Минхо лишь горько усмехался, - просто, - думал он, - для вас это действительно просто, просто взять и исправить, починить, как какую-то вещь. Но в слух не говорил - не поймут. Лишь надевал эту маску безразличия, а потом так привык, что и притворяться перестал. Уже забыл, что это все лишь притворство, будто ему и правда было наплевать. Будто не он рыдал ночью от бессилия, заглушая всхлипы подушкой, будто не было стабильных нервных срывов и истерик, будто не было панических атак и желания поскорей это закончить, будто ему и правда было все равно. Вот и сейчас, идя по коридору университета с Баном и Чанбином, которые с двух сторон удерживали его под локоть и не давали сбежать, он почти не вслушивался в их возбужденный разговор (они своим поддельным воодушевлением наивно пытаются привлечь парня) о распрекрасном новеньком на первом курсе, его талантах в рисовании и музыке. Наверняка, очередной дурак, пытающийся доказать всем, что он чего-то стоит, а на деле - фальшивка. Как и все здесь. И Минхо практически не удивился, что начал замечать бледное худощавое тело в коридорах. Тот всегда шел либо в красных наушниках, забавно подрыгивая и напевая что-то себе под нос, либо с его друзьями - Со Чанбином и Бан Чаном, которых сам Ли активно избегал, позволяя себе просто падать в водоворот из хаоса и отчаяния. В сердце что-то кольнуло, ведь это его друзья, это те - с кем он знаком практически всю свою жизнь, те - кто пытался вытянуть его из этой бездны, те - кого он отверг. Плевать. И, натянув капюшон подальше на глаза, а вместе с ним задвинув и совесть куда-то в угол сознания, Минхо разворачивался в противоположную сторону. Не дай бог встретиться с Чаном или Бинни, а уж тем более с этим вечно мелькающим Хан Джисоном! Зато Минхо удивился, когда увидел его на крыше университета через несколько дней. На том месте, где он сам обычно скрывается от надоедливых взглядов и шепота, доносящегося со всех сторон, будто не слышит слов "странный" "больной" или того хуже "бедный". Не нужна ему жалость, и люди не нужны. А этот паршивец сидит на его месте, и карандашом выводит что-то на блокноте, забавно высунув кончик языка, не замечая строгого, оценивающего взгляда из тени. Худой, с торчащими во все стороны пепельным волосами, он казался Минхо чудным, будто паренек и вовсе не из этого мира.***
Джисон любил весну. Он любил наблюдать за тем, как природа медленно оживает, пробуждается от долгого сна. Он любил прыгать по лужам, совсем как ребенок, но так искренне, что не жалел о том, что на следующий день не мог даже с кровати встать из-за высокой температуры. Джисон любил слушать пение птиц за окном и вдыхать аромат полевых цветов. Любил гулять один и рисовать, рисовать все, что в голову придет, все, что он любит, чем дорожит. Он рисует друзей, семью, ярко красные, фиолетово-синие закаты и светло-желтые, почти оранжевые рассветы. Рисует городские шумные пейзажи и самые дальние уголки полупустых, но уютных кофеин. Рисует людей, случайных прохожих, что попали под его зоркий взгляд. Хан может часами вырисовывать отдельные черты лица, расслаблено водя карандашом по жесткой бумаге, запоминая, впитывая каждую черту чужого лица. Когда рисунок будет закончен, парня обдаст таким теплом и уютом, что самый теплый плед и вкусное какао будут молча завидовать с сторонке. В тот день Хан Джисон, как обычно, в компании старого блокнота и набора простых карандашей, примостился в уголке маленькой кофейни в центре города. Это место словно было островком уюта и спокойствия в этом шумном городе. Здесь всегда пахло кофе и его любимыми черничными кексами. Еще мальчишкой Хан Джисон, в смешной шапке набекрень и теплом вязаном свитере, частенько захаживал сюда с бабушкой. Это его детство, его мечты, переживания - все это каким-то чудом умещалось в маленьком заведении. Недалеко от него, скрывшись от любопытных глаз, сидел какой-то парень. У него были темные волосы, разбросанные в ужасном беспорядке по голове, словно так и должно быть, темные глаза, темная одежда, он весь будто кричал "не приближайся," но Джи загорелся. Если уж его внимание привлекло что-то, то он не отступится, будет до самого конца упрямо нестись напролом, добиваясь цели. Аккуратно разложив карандаши в порядке по толщине и размеру, Джисон любовно поглядел на черничный кекс, оставленный официанткой несколько минут назад, и открыл блокнот на нужной странице. Парень напротив увлекся какой-то книгой, так что Хан спокойно мог разглядывать его сколько душе угодно. А душе угодно, и даже очень. Наметив план портрета, Джи сделал несколько легких движений по бумаге, вырисовывая овал лица, линию скулы, подбородок. Стер. Не беда. Без капли стеснения Хан с самым серьезным и оценивающим видом разглядывал парня и, улыбнувшись сам себе, начал заново выводить аккуратные линии, вскоре ставшие похожими на лицо. Оставшись практически довольным, он принялся любовно выводить все новые и новые черты. Стер. Нет, ну скажите на милость, что сегодня с Хан Джисоном? Рисунки, конечно, не получаются с первого раза, но обычно Джи так не раздражался. Обычно линии выходят плавнее, контур четче, а глаза выразительнее. Обычно Джисону нравится то, что он рисует. Парень был невероятно привлекательным. Будь Джисон не таким робким, может быть подошел бы к нему и попросил сфотографировать или просто рядом посидеть, чтобы закончить рисунок. Тот бы его, конечно, послал, но Хан умеет уговаривать. Точнее, умел бы, если б не привык рисовать исподтишка, довольствоваться собственной фантазией и жить влюбленными идеями. Нет, тут дело точно не в загадочном человеке, сидящим неподалеку. Как бы Джисон не старался, получить идеальный портрет не получалось. Он зло вырывал листы и обреченно откусывал уже порядком надоевший черничный кекс. А через несколько часов объект его страданий ушел. Просто взял и ушел, оставив Джисона проходить все 7 кругов ада. В тот вечер Хан Джисон так и не смог ничего нарисовать. На следующий день Джисон вернулся в свое место, но парня там не застал. Его не было и на следующий день, и на следующей неделе, и через месяц. Хан рисовал, конечно, но было уже не то. Он не испытывал того чувства окрыленности и счастья, заканчивая рисунок. Это была жизненная потребность, а не эмоция. Нет, конечно, ему нравилось то, что он рисовал, но все еще не мог выкинуть образ изящного белого лица из своей никчемной головушки. Грустно было. Но спустя несколько месяцев (ура) забылось. Все вернулось на круги своя. Джисон отчаянно убеждал себя в этом. Почти убедил. Почти забыл. Забыл. Даже в университет поступил, и не абы какой, а почти лучший в стране. Теперь он на художественном факультете, нашел еще одно хобби - музыку, которое, как и рисование, стало его отдушиной и причиной просыпаться по утрам. Джисон - парень дружелюбный. Сразу сдружился с милым австралийским одногруппником - Феликсом, и теперь они всюду таскаются вместе. Тот, в свою очередь познакомил его со своим парнем Чанбином. Выглядело это довольно комично: "Эй, Хан-и, это мой парень - Бинни. Он очень милый и дружелюбный, учится на 3 курсе и занимается музыкой. Надеюсь вы подружитесь!" Джисон тоже надеялся. Чуть кирпичей от***
Джисон выспросил у Чана и Бинни (е, мое, до сих пор мурашки от него по коже первые десять секунд, пока тот не начинает !!ластиться!! к Феликсу... фуууу), где можно посидеть в тишине, но чтобы красиво было, а не коморки там всякие. Те, переглянувшись, хором ответили: "Крыша". Ну сказано крыша, значит будет крыша. Джисон в эти несколько мучительных дней почувствовал себя самым настоящим сталкером. Выучил все маршруты Минхо, его расписание, когда приходит, когда уходит. Феликс лишь провожал заинтересованным взглядом, когда Хан, в очередной раз, изучал расписание 3 курса, а Бан и Чанбин грустно вздыхали. В основном поочереди, а иногда и вместе, обмениваясь самыми красноречивыми взглядами, но молча, за что он был им благодарен. Тщательно изучив каждую деталь прекрасного лица своей***
23:48 Unknown: Неплохой рисунок. Думаю "еще раз" встретиться все же надо. У меня несколько вопросов...)***