Очередной раз

— …Ведь мы обе знаем, что Диего одержим другой.       В комнате ненадолго повисло неловкое молчание. Возражать было бесполезно — Аделаида не была дурой и потому отлично понимала, что речь идёт о ней. И, если честно, даме в розовом действительно было тяжело с ней тягаться. Она проигрывала ей почти по всем параметрам: внешности, характере, «интересности». — Я смотрю, вы сделали в моей комнате ремонт, — Адель резко сменила тему на нейтральную, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — Да, хотела изгнать дух прошлого.       «Хотела, чтобы о тебе тут ничего не напоминало, мразь», — слышалось во фразе.       Не получилось. Попытка номер два. — Можно спросить, куда делись мои вещи? Кое-какие я всё же хотела бы забрать.       «А не поздно ли ты спохватилась, неуважаемая? По-хорошему твои вещи уже давно должны гнить на свалке. Тебе просто повезло, что Диего оказался учтив и сохранил их для тебя.» — Насколько я знаю, их стащили в кладовку.       «Потому что он знал, что ты обязательно сюда вернёшься и они могут тебе понадобиться, и не позволил мне их выкинуть.»       Адель вспоминает их первую встречу в переулке и то, как она, растерявшись, стала перед ним извиняться. Тогда он сказал ей, что ему нравится её покладистость и потому он её прощает. После она не раз ругала себя за то, что сразу не показала ему свой норов.       Тут же перед глазами возникла вторая встреча с ним, которая состоялась на следующий день после первой, как раз в этой комнате. Вот он медленно обходит её, встаёт за спиной и одевает ей на шею ожерелье — подарок перед свадьбой. Длинные пальцы на удивление быстро справляются с застёжкой. Затем он пытается развернуть её к себе, попутно лапая. Аделаиде мерзко, она вырывается, извивается в его руках, которые крепко держат её за талию. — А ты строптивая. Тем интереснее будет тебя укрощать. Но я не сомневаюсь, что у меня это получится. Я опытен в таких делах, — говорит он. — Диего любит послушных, — вспомнив два этих эпизода, бросает Адель, прежде чем выйти из комнаты, словно она прочитала мысли дамы, имени которой даже не знала и, по правде говоря, не желала знать.       Диего любит послушных. Именно поэтому Аделаида вот уже семь лет скитается по морям, островам и городам, чтобы у него даже не возникло мысли, что она может таковой стать. Барышня же наедине с Диего как раз была покладистой и услужливой, слово лишнее боялась вымолвить, а на людях играла роль интриганки, у которой бог весть знает что на уме, всеми силами стараясь не проколоться. С Аделаидой у неё была только одна общая черта — знатное происхождение. Но это само собой разумеющееся — на кого-то из «народа» Диего никогда бы не посмотрел. Простолюдинки были для него марионетками, служанками, рабынями — кем угодно, но уж точно не потенциальными спутницами жизни.       Зависть сжирала даму. Она завидовала красоте, смелости и дерзости Адель. И понимала (пожалуй, даже лучше, чем сама Аделаида), чем всё должно закончиться. Диего будет с ней. Рано или поздно пиратке надоест играть с ним в кошки-мышки и бегать от него по всем морям и океанам этого Света. Ей овладеет холодный расчёт и жажда власти, её озарит, она смирится со своей «участью», решит снизойти до него, влюбится в него, в конце концов! — что-то из этого непременно произойдёт и они будут вместе. А её он выкинет из дома, который когда-то принадлежал семье Аделаиды, как отработанный материал. (Хотя почему «как»?) И никакой ремонт не поможет.       В её дальновидности нельзя было усомниться. Пожалуй, это как раз та вещь, в которой она превосходила Аделаиду. Потому что Адель продолжала упорно не замечать, к чему всё идёт, закрывала на это глаза, старательно отгоняла от себя эти мысли,

но — как любили говорить её родители — от Судьбы никуда не уйдёшь.

      Отыскав в подвале в одной из пыльных шкатулок старые бусы матери и, за неимением карманов, куда бы их можно было спрятать, повесив на шею, Аделаида поднялась наверх. И тут же напоролась на Хуана. — Эй, ты! Ты нужна во внутреннем дворе, дон приказал принести ему вина.       «Вот он, мой шанс!» — Будет исполнено, господин. — Чудненько…       Едва она вступила на плиточный пол, Хуан тут же закрыл за ней дверь. — А вот и ты, — хищно улыбаясь, сказал её заклятый враг. — Ты весьма предсказуема в своих порывах.       «Чёртов ублюдок!» — Весь твой напускной героизм… Стоит кому-то оказаться в беде, как ты тут как тут. И каждый раз неизменно оказываешься в моей западне. — И каждый раз выбираюсь из неё. Мог бы за это и зауважать, — огрызнулась Адель. — А кто сказал, что я не уважаю? — улыбнулся Диего. — Но на каждую твою победу у меня их десять. — Может, хватит болтать? Что ты от меня хочешь? — Тоже верно. Я предлагаю… выпить! Тебе, кстати, удивительно идёт этот наряд.       «В ход пошли неожиданные предложения и комплименты?! Это явно не к добру.» — Поговорим на равных, — не подозревая о её мыслях, продолжил адмирал. — Что ты задумал? — грубо одёрнула его Аделаида. — Ровным счетом ничего. Ты действительно заставила себя уважать. Так как мы оба лидеры, мы можем обсудить наши планы… — Они у нас не совместные, — Адель снова его перебила и тут же оглянулась на стоявших у входа в дом солдат.       Проследив за её взглядом, Диего приказал: — Пошли все вон! — и уже обращаясь к Аделаиде. — Присядешь? — Посмотрим, что из этого выйдет.       Диего обошёл Адель со спины, чтобы пододвинуть ей стул. Истинно джентльменские манеры. Она не стала его опережать и демонстративно отодвигать стул сама. — Благодарю, — абсолютно дежурная фраза. — Итак… — Я не обмолвлюсь с тобой и словом, пока не буду знать, где моя мать и семья портных! — Они в безопасности. Недалеко отсюда. Живы и здоровы. Продолжаем беседу?       Аделаида молча буравила его взглядом. — А теперь, когда с формальностями покончено… — ничего себе формальности! — всё же предлагаю выпить.       И он поставил с пола на стол четыре бутылки, предлагая ей выбрать, какую открыть. Адель выбрала Кьянти. — Одно из самых хороших. — Да, я наводил справки и знаю, что оно тебе нравится.       «Наводил… Что?» — Но на корабле не забалуешь, да? Всё, что ты могла пить в последние годы — это дешёвый ром и ещё какую-нибудь бурду, какую пьют пираты. — Не твоё дело, что я пила. — За нас! — игнорируя очередную грубость, слетевшую с губ Адель, произнёс он.       «Нас?!»       И тем не менее она с ним чокнулась. — Говори уже, чего ты от меня хочешь. — О-о-о, я много что хочу! — Ближе к делу, будь добр, — процедила Аделаида, прекрасно зная, в какое русло он мог повернуть разговор. Ей не хотелось слышать склизкие намёки. — Мне тут доложили, что ты наконец собрала все части карты. — Собрала. Вот только ты о ней можешь даже не мечтать. — За такую дерзость я тебя и люблю… Ты просто обворожительна в гневе!       «Он совсем рехнулся?» — Жаждешь мирового господства? Думаешь, сила существует просто так, и ей можно пользоваться по своему желанию, когда тебе удобно? У всего есть цена, и ты эту цену не потянешь! — Может, в одиночку я и не справлюсь… — не теряя самообладания, спокойно ответил де Очоа и, видя реакцию Адель на свои слова, поспешно продолжил. — Ну, чего ты сразу так завелась? Я же не договорил. Я предлагаю тебе разделить эту силу со мной. Так мы не потратим свои ресурсы на борьбу друг с другом и сможем добиться всего вместе. И, я так полагаю, вместе же и править. Да, признаю, меня порой заносит и я бываю несдержан, но ты… ты сумеешь направить мою неуёмную энергию в нужное русло. Вместе мы сможем покорить мир и я брошу его к твоим ногам! — Заманчивое предложение, — дослушав его тираду до конца, начала Адель. — Но вообще предложения о совместном правлении надо делать на одном колене. И желательно с колечком в руках. Тогда бы я ещё подумала. А так — слишком сухо и по-деловому. — Что?! — его брови поползли вверх.       Но тут его внимание привлекли штурмующие калитку мертвецы, вышедшие из тумана, и он мигом забыл, что их разговор ещё не окончен.       Аделаида воспользовалась ситуацией и, не медля ни секунды, побежала обратно в дом, чтобы выбраться через главный вход на улицу, где этой нечисти, возможно, пока ещё нет.       Встав у двери, она попыталась отдышаться. И невольно в голове всплыли моменты прошлого…       Вот она, совсем молодая девятнадцатилетняя девчонка, которая на тот момент была в роли пиратки аж целые сутки, убеждает капеллана в том, что брак с Диего будет незаконен, и он их не венчает. Тогда она была рада, а сейчас испытывает смешанные чувства по этому поводу. С одной стороны она осталась свободной девушкой, с другой — если бы они были обвенчаны, не пришлось бы намекать Диего о повторном предложении… В данный момент Аделаиде даже немного жаль, что она не допустила этого тогда.       Вот она сбегает из тюрьмы и, уже находясь в телеге на земле, посылает ему воздушный поцелуй, который выводит его из себя.       «— Аделаида!!! Ты будешь моей!» — отдаётся сейчас, как и тогда, звоном (или эхом?) в ушах.       Флагман. Бал.       «— Я наслышан о ваших сложных отношениях с Диего», — говорит Клайв.       Вот она сама подходит к испанцу и заводит с ним разговор.       «— Я видел, как вы танцуете. И знаете, я бы хотел пригласить вас… Маэстро! Музыку! …пригласить вас на танец.»       Комплименты, комплименты, вальс, быстрая экскурсия по кораблю, конечным пунктом которой была его спальная каюта. Там Аделаида его связывает, насладившись кратковременным мигом доминирования, и в очередной раз сбегает. Сейчас она жалеет, что не облила его тогда расплавленным воском.       «Ему было бы поделом.»       Глубокий вдох и быстрый выдох. Пиратка открывает двери, гадая, будут ли за ней нелепые порождения тумана или нет, и мысленно готовится к новому бою. Она совершает очередной побег и даже почти не жалеет.