***
Когда Юлиан увидел этого хмурого белого волка, сидящего в темном углу совсем одного, что-то в груди ёкнуло, что-то словно толкнуло его и прошептало на ушко "иди". Кто такой этот бард, чтобы противиться призракам в своей голове? И он пошёл. Лёгкой походкой он подлетел к одинокому охотнику, опираясь руками о край старого стола, отчего тот жалобно скрипнул, но поспешил умолкнуть под гнетущей атмосферой, витавшей вокруг. Ведьмак грозно глянул на парнишку, но тот и глазом не моргнул, сел напротив, сложив свою прелестную головушку на выставленные вперед ладошки. - Привет! А ты чего здесь совсем один сидишь, а? Меня, кстати, можешь звать Лютиком, а тебя? - парниша захлопал своими девичьими ресницами, заглядывая прямо в ещё больше нахмурившееся лицо охотника. Геральт и не думал отвечать, пытаясь отвадить глупого барда подальше от себя. - Знаешь, мне, мх, очень нравится, как ты сидишь тут и хмуришься, правда, очень мило, - Лютик широко улыбнулся, наклонив голову набок, пытаясь разглядеть ведьмака под новым углом. Тот отвёл взгляд, начиная ёрзать на месте. Это всё начинало ему надоедать, он не любил подобного. - Знаешь ли, я пью здесь один. - Так, я вижу. Я поэтому и подошёл. Знаешь, все отозвались по поводу моего пения, а ты молчишь. Ну, давай, скажи что-нибудь, мне интересно. - Их не бывает. Чудищ из твоих песен, - ведьмак откинулся на стену, глядя устало на барда. - И откуда же ты знаешь, что их... Погоди, ты, ты ведьмак. Белые волосы, Геральт. Да? Угадал? - ведьмак молча встал и направился на выход, желая покинуть это чёртово место как можно скорее, но юный бард увязался за ним. Геральт вообще не знал, какого черта позволил мальчишке идти с ним. Хотя, он и не позволял, Лютик просто пошёл, а Геральт пытался не обращать на него внимания.***
Когда Геральт с яростью ответил, что Лютик поёт ну просто ужасно и "вообще, какого черта ты подался в барды, если у тебя даже голоса нет!", именно тогда в груди что-то странно кольнуло. Лютик схватился за грудь, но тут же убрал руку под свирепым взглядом ведьмака. Лютик решил просто помолчать, хоть он это и не любил, Геральту надо было остыть. Лютик не понимал какого черта с ним происходит, не понимал, почему в груди чертова пустая дыра, которую он не мог заполнить даже песнями, не мог заполнить прекрасными красавицами, которые строили ему глазки, каждый раз когда они с ведьмаком где-то останавливались. Он меньше смеялся, стал меньше говорить и Геральту стоило бы заволноваться, но он был рад долгожданной тишине. А потом была история с этим предназначенным ему якобы судьбой ребенком и... разлука. Именно тогда Лютик понял, что это была за пустота. Не в груди, нет, в его душе, и Лютик знал, что это значит. Но, серьезно, Геральт? Затем появилась Йеннифэр, чародейка с прекрасными сиреневыми глазами, прекрасными как, в принципе, и она сама, да, она была красива, не удивительно, что ведьмак сразу положил на неё глаз. Лютик и сам бы положил, если бы она не пыталась его покалечить. Бард просто стоял там, не в силах ничего сделать, пока ведьма скакала на Геральте, одновременно пытаясь высосать из него душу своими чертовыми губами. Он не мог сдвинуться с места, пока в груди появлялся огромный шар, собранный из тонких игл и стекол, вонзающихся в душу и, кажется в легкие на каждом вдохе. Дышать становилось больно. Теперь уже и Геральт начал смотреть на Лютика с опаской: тот теперь больше молчал, чем говорил. Не то, что бы это не радовало ведьмака, но... всё же. Лютик весь понурился, улыбка, чаще натянутая, была редкой, он молчал и старался не доставать Геральта, который побежал вызволять драконов, как только узнал, что в походе участвует несравненная Йеннифэр. - Я в деле, - незамедлительно ответил ведьмак, даже не отводя взгляда от чародейки, которая смотрела в ответ, развязно улыбаясь краешком губ. Лютик тихо выругался, пытаясь задушить рвущийся наружу кашель, задышал чаще, потому что острие снова вонзилось в легкие, уже подбираясь к самому сердцу. Лютик понимал, что когда иглы доберутся, будет в тысячу раз больнее, чем сейчас. Когда всё пошло по пизде и драгоценная Йеннифэр поняла, что её чувства лишь магия джина, а старик начал снова втирать Геральту про его судьбу с какой-то там глупой девчонкой, которой он даже ни разу не видел, он сорвался окончательно. Они ушли, а Лютик остался стоять позади него, боясь уйти или сказать хоть слово. - Геральт..., - Лютик протянул было руку, но ведьмак отшатнулся, смотря безумными глазами, пытаясь зацепиться хоть за кого-нибудь, чтобы выместить ярость. Единственным человек поблизости был Лютик. Пока Геральт кричал, обвиняя его во всех своих бедах, Лютик стоял не в силах пошевелиться. Внутри расползался, с каждым словом Геральта увеличивался в размерах смертельный клубок, протягивая свои тонкие иглы прямо к сердцу. Боль усиливалась, и Лютик чувствовал, как снова задыхается, как лёгкие сжимаются, отчаянно крича от боли, как скручивает живот, выламывает руки и ноги, сводит шею. Лютик чувствовал мерзкое покалывание под кожей, после которого переставал что-либо ощущать. Он уходил на ватных ногах, пытаясь уйти как можно дальше, пока Геральт не почувствовал, хотя Лютик не был уверен, что тот что-то вообще почувствует, но на всякий случай... Геральт боялся. Йеннифэр ему нравилась, но когда она отвергла его, он ничего не почувствовал. Не было той пустоты, гнетущей его душу, не было боли после отказа, не было... ничего, но ведь должно было быть. Должно было! Ведьмак хотел бы упасть на колени, схватиться за свои чертовы белые волосы и закричать с такой силой, чтобы, наконец, выплеснуть всю злобу. Но позади стоял бард, глупый наивный мальчишка, который остался, зачем он остался именно сейчас? Геральт застыл, прислушиваясь к чувству в груди. Сердце резко сжалось, отчего ведьмак схватился за грудь, пошатнувшись. Лёгкие сжались. Всё тело начало выламывать, но это ничто по сравнению с тем, что творилось в душе. Ведьмаку хотелось любым способом избавиться от этого разрывающего его изнутри чувства. Словно что-то пыталось разорвать его изнутри, оно скреблось, царапалось, рвало все внутренности, но выбраться никак не могло и начинало заново. Всё, что чувствовал Геральт было лишь малой частью того, что чувствовал сейчас его соулмейт. Его соулмейт! Его соул сейчас страдал, но ведь Йеннифэр не могла, да и он. Ведьмак резко выпрямился, разворачиваясь в сторону, где минуту назад стоял Лютик. Да этого блядь просто не может быть! Геральт со всех ног побежал за глупым бардом.***
- Почему ты мне не сказал, черт возьми!? - ведьмак снова затряс упавшего без чувств барда за плечи, Лютик мотал головой, пытаясь что-то сказать, но выходило откровенно плохо. - Лютик! - грубый голос разнёсся по равнине, - Юлиан, черт тебя дери! Да открой же ты глаза, я спасал тебя не для того, чтобы ты вот так помер на моих руках! Возьми себя, наконец, в руки! Я здесь, с тобой, ну же! Открой глаза, - плакать не получалось, хотя Геральту и хотелось. Он обхватил лицо мальчишки, поспешно наклоняясь, накрывая обветренные губы своими, сминая их мягким поцелуем. Такие теплые живые, Юлиана. Геральт отстранился, прижимаясь лбом к лбу Лютика, закрывая глаза. - Если ты сейчас не откроешь глаза, клянусь, я... - Ты, хкрх что? Кхахк... убьёшь меня? - его слабо дёрнули за белые волосы вниз, оставляя легкий поцелуй на губах. Геральт схватил Лютика, смотря неотрывно в его глаза, боясь, что тот снова их закроет.