Милые обманщицы. Воскрешение кошмара

      Тоби Кавано никогда прежде не нервничал так сильно, как в этот день. Он медленно шёл по коридору полицейского участка в сопровождении копов, словно его вели на расстрел. Но он шёл не на казнь, а на встречу с человеком, который похитил ребёнка – Спенсер Хастингс.       Бородач до сих пор не понимал, кто же его ждёт за решёткой. «Это Алекс Дрейк? Наверно да. Врёт ли она по поводу Кэтрин? Не уверен. – рассуждал мужчина. – Они и в самом деле похожи. Но почему она так повела себя, поговорив с Вероникой? Это не похоже на ложь и наигранные чувства. Тогда… Это Спенсер? Но выходит, что я девять лет был женат на Алекс и не знал об этом?!»       Бывший коп совсем запутался. Перед тем, как пойти на встречу с арестованной, мужчина зашёл в уборную и смочил лицо водой. Ему нужно было остыть и охладиться. Он чувствовал, что разговор с ней будет крайне тяжёлым, а ему нужно сохранять контроль над собой.       -Ну как, ты готов? – спросил Антонио у Тоби перед тем, как зайти в комнату для допросов. – Только помни…       -Помню, - резко оборвал его Кавано и максимально уверенно зашёл в помещение.       За небольшим столом, развалившись в кресле, сидела она. Такая же красивая и яркая, как его жена, с аристократическими чертами лица, роскошными каштановыми волосами и тонкими пальцами, которым бы позавидовал иной пианист. Другими были лишь глаза этой девушки – холодными, колючими, злыми. Она не спускала с мужчины взгляд ни на мгновение, буквально сверля его.       -А я так и знала, что ты придёшь, - усмехнулась девушка. – Ни Хэнк, ни Антонио, ни Лоренцо ни хрена не поняли из того, что я им рассказала. И теперь они надеются на тебя, мой милый и неверный Тобиас.       -Я пришёл не ради них, а ради себя и Кэтрин, - сухо ответил мужчина. – Я пытаюсь понять…       -Кто же я – Алекс или Спенсер? – шатенка прочитала его мысли вслух. – Я ведь угадала, да?       Тоби замялся, потому что девушка напротив него была права. Он до сих пор не до конца понимал, с кем же имеет дело. И из-за этого на душе скребли кошки. Главное – не показывать виду, не дать слабину перед преступницей. Как бывший полицейский, Кавано знал, как важно быть сильнее противника.       -Знаешь, в чём главное отличие меня от неё? – спросила арестованная. – Это очень просто, смотри!       Девушка встала со стула, расстегнула оранжевый комбинезон заключённого и задрала футболку. Тоби увидел на её животе огромный шрам, оставшийся после кесарева сечения. У его супруги такого точно не было.       -Прости, мне жаль, что так вышло, - Кавано попытался максимально нейтрально начать выстраивать диалог с собеседницей. Нужно было тщательно взвешивать каждое слово.       -А тебе не жаль собственного ребёнка? – прошипела арестованная. – Не того, который погиб в аварии, а того, который вырос без настоящих родителей? Кэтрин – это наша общая дочь!       Внутри Тоби Кавано что-то ёкнуло. «Кэтрин – это наша общая дочь!» - эти слова преступницы эхом раздались в его голове раз двадцать. А потом он стал вспоминать, как к нему тянулась малышка Кэти во время водяного боя. Да и сам мужчина за короткое время очень привязался к девочке. «Боже! Так неужели Кэти – моя биологическая дочь? - лишь сейчас бывший полицейский начал осознавать очевидный факт. – Да как же так? У меня что, было двое детей от двух разных женщин, и я потерял обоих?»       -Ты посмотри на Кэтрин, красавчик, - шатенка села на стул, призывая парня достать телефон из кармана. – Чьи у неё уши? А чья улыбка? А нос? Рена Кингстона что ли? Ведь так Мона сказала Арии, да?       Тоби Кавано не торопился с ответом. Он вглядывался в лицо Кэти, чьи фотки Ария и Эзра охотно выкладывали в социальные сети. Чем больше он смотрел на них, тем сильнее его охватывало непонятное, но всепоглощающее чувство. С одной стороны, ему хотелось рвать и метать, а с другой – плакать навзрыд. Кем бы ни была эта девушка, она была права: Кэтрин – его дочь. И в этот момент он совершенно перестал понимать, как же относиться к её матери и её поступку – осуждать или попытаться её понять.       -Вижу, что тебе нечего сказать, красавчик, - арестованная девушка нарушила тишину первой. – Тогда послушай меня, если конечно у тебя крепкие нервы. А то так и до инфаркта недалеко.       Бородач не сказал ни слова. Он всё ещё боролся с эмоциями, изо всех сил пытаясь скрыть это от собеседницы. Тем временем она начала рассказывать.       -Всё началось тогда, десять лет назад, когда полоумная сестрица Алекс на пару с Моной заперли меня в подвале дома на Харт-стрит, - шатенка напомнила о былом. – Того самого, который ты начинал строить.       Перед глазами Кавано оживал один из самых неприятных моментов его жизни: подвал «кукольного дома» Александры Дрейк и две сестры-близняшки, бьющиеся друг с другом насмерть. Он выкручивает руки одной из них и требует прочесть его любимую поэму на французском языке. Она молчит, пока другая начинает декламировать стихи…       -Я тупо растерялась в этот грёбаный момент! – шатенка говорила так, будто хочет плакать и смеяться одновременно. – Алекс лучше меня знала французский, пусть и несла какую-то белиберду вместо стихов! Я-то вообще не могла ничего сказать, потому что не могла поверить тому, что у меня есть ещё одна сестра, кроме Мелиссы! И ты выбрал её!       Тоби замер на месте. Перед ним сидит не сумасшедшая Алекс Дрейк, некогда терроризировавшая весь Роузвуд, а Спенсер Хастингс, его невеста, с которой он хотел связать свою жизнь. Так страшно, обидно и больно здоровый мужик не чувствовал никогда.       -Да, красавчик, ты десять лет был женат на моей сестре Алекс и даже не подозревал это, - Спенс продолжала наносить новые душевные раны тому, которого когда-то любила. – Вы все были настолько слепы и глупы, что сразу же приняли Александру как свою! Не спорю, это надо уметь, но неужели ты, человек с интуицией настоящего копа, не заметил подвох?       Кавано не знал, что и сказать. Прокручивая время назад, он силился вспомнить, когда поведение жены вызывало у него подозрение. «Более яркий макияж? Быть может, я в этом не специалист. Духи более приторного запаха? У меня на них аллергия, - Тоби пытался понять, чем же Алекс могла отличаться от Спенсер, чему он не придавал внимания. – Поведение в постели? Кажется, оно. Раньше его девушка была довольно неумелой в постели, а в какой-то момент превратилась в необузданную и голодную хищницу. И это произошло как раз примерно десять лет тому назад. Тогда мне это нравилось, а вот теперь…»       -Что уж говорить про остальных, если даже самый близкий человек не понял, с кем живёт и с кем спит, - саркастически заметила Хастингс. – Вы все были слишком заняты собой и своими проблемами, чтобы замечать, что Алекс по-другому одевается, слушает другую музыку, смотрит другие фильмы, не такая пунктуальная и совершенно не умеет играть на рояле! Один лишь только папа, которого успели растоптать в грязи все, кто только мог, почувствовал неладное и отправился меня искать! А больше ни одна сволочь не заметила! И я знаю, почему так произошло!       -Почему? – это всё, что смог сказать деморализованный Тоби.       -Потому что настоящей дружбы-то и не было! – рассмеялась Спенс. – Мы все начали общаться только тогда, когда сталкивались с маньяками, будь то Мона, Шарлотта или Алекс. А как только жизнь возвращалась в мирное русло, помнишь, что происходило?       -Мы расставались…, - выдохнул мужчина.       Спенсер была права: дружба с другими парнями и девушками как-то сама сходила на нет. У всех появлялись новые дела, новые знакомства, новые увлечения. Да и чувства, которые выдерживали проверку на прочность временем, рушились под тяжестью быта.       -Вот и сейчас, когда вас снова кто-то тяпнул за жопу, вы общаетесь как в старые добрые времена, - злорадствовала Хастингс. – Надолго ли? Впрочем, какая разница: «Э» все равно победил! Победил тогда, когда Мона решила меня уничтожить, потому что ненавидела меня сильнее, чем Элисон. Она этого добилась. Моя семья разрушена, моя как бы лучшая подруга сидит в соседней камере, остальные окажутся здесь рано или поздно. Вам не одолеть это чудовище, кем бы оно ни было!       Затем Спенсер стала во всех красках описывать всё то, что с ней случилось после того, как Мона Вандервол перевезла её в грузовом контейнере через океан во Францию. Она не плакала, напротив, говорила вдохновенно, пафосно и со зловещим смехом. От её рассказов у бывшего копа волосы вставали дыбом, а Спенс как ни в чём ни бывало продолжала изливать свою душу. Во всех подробностях девушка рассказывала о тяжёлой беременности и кесаревом сечении, воссоединении с Мэри и Питером и потере матери, безрезультатных попытках встретиться с Вероникой, которая жаждала власти. Тоби сидел и слушал рассказ бывшей невесты, опустив голову. Он тихо плакал, но старался делать это так, чтобы Спенсер этого не видела. Больше он не мог держать в себе этот тяжкий груз…       -Вот так бывает, Тобс, когда оказываешься невнимательным к своей даме сердца, - съехидничала арестованная. – Ты десять лет трахал ту, которая хотела тебя убить! Ха-ха-ха! Не веришь? А ты помнишь, как погибла предыдущая твоя жена, Ивонн Филипс? Это Александра вывела из строя тормоза, потому что не хотела отпускать тебя!       -И поэтому… ты решила уничтожить нас всех? – сглотнув ком, стоявший в горле, начал говорить Тоби. – Взорвать «Рэдли» с десятками невиновных людей? Убивать близких нам людей, притворяясь Шарлоттой? А теперь ты ещё и похитила детей? Да ты чудовище, Спенсер, ты слышишь! Ты такой же монстр, как и твоя мать и сестра!       Апатия и депрессия сменились приступом гнева и ярости. Лицо мужчины налилось кровью, а кулаки сжались так, будто Кавано собирался выходить драться на ринг. Он привстал с места, давая понять, что он настроен серьёзно.       -Не надо сгущать краски, прошу тебя, - Хастингс сама поубавила пыл. – Никакая я не убийца и «Рэдли» не взрывала. И другие дети мне тоже не нужны. Мне была нужна лишь моя дочь, которую я хотела вывезти из страны по поддельным документам в Швейцарию.       -Тогда где Алекс? – строго спросил бывший полицейский. Каким бы человеком та не была, он не мог не волноваться за неё. Всё-таки она – его законная жена и мать его ребёнка, пусть даже и погибшего.       -Это всё Мона, - после некоторой паузы призналась Спенс. – Алекс напала на меня, а Мона… камнем по голове… Её больше нет. Прости, мне реально жаль.       В глазах шатенки появились слёзы. Она не рыдала навзрыд, а плакала беззвучно, не отрывая глаз от Тоби. Не сразу, но он ей поверил.       -Папа похоронил её на берегу озера у старой дачи, - продолжила Спенсер. – Если хочешь…       -Я хочу прикончить эту гадину Мону Вандервол! – заорал Кавано, вскочив с места. – Где эта сука? Я её из-под земли достану! Где она?       -Жарится у чертей на сковородке, - произнесла Хастингс. – Там ей самое место.       Больше Тоби Кавано не знал, что сказать той, которую когда-то любил. Он выскочил из комнаты для допроса и пулей пролетел мимо Лоренцо и Антонио. Выбежав из полицейского участка, мужчина завёл свой старый пикап и дал по газам.       Он бесцельно катался по городу, не зная, как быть и что делать. Весь его мир, его вселенная рухнули за считанные минуты. Девушка, которую он любил, за решёткой, жена убита, её сын мёртв, а дочь воспитывает приёмная семья. Теперь у Кавано нет ничего. Он совершенно один в этом чудовищно несправедливом мире.       В бардачке он нашёл бутылку виски, которую тут оставил Калеб Риверс. Сделав несколько глотков, бывший коп развернул автомобиль и направился к железнодорожному переезду. Он был совершенно свободен. Дождавшись, пока из-за поворота покажется грузовой состав, Кавано выехал на пути и заглушил двигатель.