Но грош всему цена

Шум машин ,по вечно сияющему от включённых даже днём фар ,перекрёстку снова будит его от пустой черноты заменителя сна. Сергей Евгеньевич торопливо, почти до нервного впечатления соскочил с примятого одеяла, чтобы тут же на него приземлиться. Мучающий его вопрос не давал ему встать на ноги, изводил, насмешливо изворачивался и явно не хотел приоткрывать завесы своих тайных каверз незадачливому студенту. « А вдруг посмеётся ещё, скажет, мало того, что просрочил, так ещё и без него, родимого, хоть и по её просьбе явился? ", - тосковал Сергей, перебирая края простыни, изодранные уж давно от прежних, не менее важных размышлений, связанных всегда с одной конкретной особой. « С неё станется, прогонит, непременно прогонит...Да и чёрт с ним, наконец, еду! » , - выкрикнул он, будто доказывая смирным стенам свою правоту, с остервенением натягивая сыроватые брюки, что так не вовремя загрязнились к обычному отключению батарей нерадивыми коммунальщиками, чьи традиции известным каждому русскому человеку. На брюки сетовать Сергей Евгеньевич долго не стал, ведь он, как истинно русская душа, понадеялся на милый каждому сердцу "авось" и сам виноват. Лучше от этого не становилось, но ругать про себя высшие инстанции было для него так же скучно и заведомо бессмысленно, как и рассуждения о справедливости Божьей, наверху не услышат, а если услышат, то батареи теплее не станут, зато горького разочарования от слов приторной до жути диспетчерши станет меньше. Сергей в недоумении остановился перед потрескавшимся зеркалом однокомнатной квартирки, типичной для окраин N-ского городка. Главное, не выглядеть уж слишком бедно, но и побогаче, чем раньше, не казаться, у Алинки глаз намётанный, сразу разберёт, что рисуется, безбожно рисуется, а у него и половины суммы не найдётся, разве только себя ей вместо платы продаст, да только он ей голый как сокол, не нужен, она себя ценит. В нём странно поднималась какая-то извечная волна довольства, униженной гордости за такую неприступную, почти ЕГО Алину. Все ему говорили, что надеяться на неё дело пустое, лишь усмехнётся про себя, может, улыбнётся ненароком и всё, пиши ей письма, отдавай стекло души, только взгляд и поймаешь. А всё же, смог он, преодолел Китайскую стену, раз уж она сама сказала про него, что если бы "он......" , то она его, навеки его! Сергей Евгеньевич знал истину эту не по своим ,всегда метким, наблюдениям, потому как своему уму давно не доверял, но из её же слов, брошенных ему в первый день встречи костью преданной собаке, но оказавшихся кладом и каким кладом.... Юноша вдруг нетерпеливо, вновь с оттенком разбуждённого раздражения, повёл вострым, утончённым до аристократизма носом, провёл деревянной расчёской по чуть вьющимся, белокурым, напоминающим свежий песок на люду, вечно обнимающий равнодушный асфальт в русскую, особо прелестную в этот год, зиму, волосам, расстегнул воротник рубашки на две верхние пуговицы с педантичной точность и , вспоминая на ходу прекрасную фразу: « Бедность, конечно, не преступление, но жалостливость её вида вызывает желание закрыть на решётку" , брошенную его Алиной, помчался по покатым ступенькам холодной, как всегда, сталинки. Опоздать сегодня было решительно невозможно, иначе всё окончательно пропало, с концами и в воду. С такой всегда нужно быть настороже, вдруг сильно гордым назовёт, а гордость она ему не простит, не простит.....