Фунбари Онсен, вперед!

Все пройдет, поверь, Мне печаль свою и тьму доверь. Взмой в небесную высь, Белой птицей обернись. Будь свободен и к солнцу лети, Коль с тобой нам не по пути… Ну, а если остаться решишь, В дальний путь вслед за мной поспеши

      — «Третьим буду я».       Когда Фауст Восьмой, весьма удачно подойдя после слов Рю (или, возможно, даже, с ним договорившись) в то заведение, где собрались уже и все союзники, и будущие их соперники, уверенно пошел сражаться за Йо-куна, никто ему в этом не возразил. Только сам Пино, главный в команде Снеговиков, весьма удивился тому, как такой сильный некромант решил вдруг защищать мальчишку. Разве он не хотел стать Королем Шаманов? Разве единственным путем вернуть Элайзу полноценной не было победить?       Фауст только пафосно ухмылялся. В команде с Йо мог быть он с Рю и точка, ведь они уже получили всё, о чем могли мечтать. Не понимая того сам, мальчик исполнил самые насущные мечтания заблудившихся в поиске людей…       И как ни странно, мутным и загадочным среди двоих был Фауст. У всех, кто знал, что было с ним и Йо в первую встречу, могли возникнуть возражения, да множество каких-либо сомнений. Как можно позабыть тот бой в первом этапе тура, когда горя безумством и неуправляемой злобой, Фауст вполне мог убить Йо? Как можно позабыть о том, на что пришлось пойти самому мальчику, чтобы не подвергать единственного друга Манту вновь такой опасности? Йо чуть не отказался от него, лишь бы сохранить жизнь, а самому не подвергаться шантажу. Может быть злиться не в позициях миролюбивого шамана, но Фауст-то не мог забыть, кто его милую Элайзу назвал куклой.       И даже если он забыл, даже если открыл глаза, разве не должен был посвятить жизнь великолепной Анне-сан, что в пик отчаяния сама же предложила ему встретиться с Элайзой? Фауст не мог найти деревню Патча много дней и зацепился за знакомые лица, даже когда воспоминания остались о нём весьма тяжкие.       Ответ скрывается лишь там, где чудо и произошло. В тех кадрах, что предстали перед Фаустом, когда он пояснял для Пино почему же отказался от своих первоначальных целей.       Поверить до конца, что вот сейчас, по повелению твердой руки какой-то девушки, он встретит настоящую душу Элайзы было не очень-то легко. Он занимался этим десять лет перед тем, как вступить в битву Шаманов, и пусть спокойно согласился на её условия (про себя отмечая, что от Анны, на самом деле, веет сильной аурой), особо не был преисполнен твердой верой. Что будет делать он, когда это произойдет? Когда исполнится мечта, но рухнет стимул его жизни, рухнут старания, забудутся все жертвы? Когда он обещал Элайзе вернуть её сам, а это сделали чужие руки?       Вместе с ними решил пойти Йо-кун — в отдаленное место некой пустоши — и это тоже не особо расслабляло. Фауст не мог не замечать, как весь расслабленный, мальчик украдкой на него смотрел. И он не мог ничто прочесть в этом коротком взгляде, был напряжен, даже подумывал, что может быть он так его жалеет и злорадствует.       Потом, Йо отошел, но беспокойство только набирало силу. Когда ритуал начался, пространство словно подчинялось воле Анны-сан. В её руках, в той пустоте, что обволакивала сердце Фауста, только бусы сияли нежным ярким светом.       «Следуй моему голосу, Элайза. С тобою хочет встретиться твой муж.»       Когда зеленым всполохом на глазах проступал тот самый силуэт, из груди Фауста словно, наоборот, ушла душа. Он задрожал и упал на колени. Элайза ему мягко улыбалась.       — Йохан…       Она впервые называла его так. Тем самым голосом, что он не слышал уже десять лет. Смотрела прямо на него, даже слабо тянула руку.       По щекам Фауста начали стекать слёзы.       «Именно так всё и закончится..?» Именно здесь, сейчас: ушел весь смысл и обрушились грузом воспоминания. Не смог… Не смог всё сделать сам. Обрыв. Конечный результат без основания ещё хоть что-то продолжать.       — Почему бы не присоединиться к нам?       Тихо раздался ещё голос за его спиной. Как будто чувствуя, а может даже слыша размышления Фауста, Йо подошел к нему поближе.       — Если Анна научит тебя своему духовному вызову… Однажды, ты сможешь свободно встретиться с Элайзой.       Он звучал чуть обеспокоенно, но ободряюще. У Фауста застыло всё в груди. Как в первый раз, когда Анна сказала ему, что сможет возвратить её. Они на самом деле предлагают это вновь? Йо улыбается ему после всего, что тот с ним сделал? Просто вступить в команду…       — До этого момента, будь спокоен.       Юный шаман протянул ему руку, а Фауст не смог отвести от него взгляд, в котором вновь мелькала хрупкая надежда и то одиночество, что Йо заметил еще в их сражении. Когда он осознал, что мальчик ждет, то медленно обернулся к Элайзе вновь, и только получив легкий кивок, вложил свою ладонь в его. Йо помог снова встать ему на ноги, не прекращая искренне и тепло улыбаться, и они оба подошли к Элайзе с Анной.       — Только совсем не расслабляйся, — твердо сказала медиум, ещё держа бусы с какой-то древней книгой, — Ты должен стать ещё сильнее, чтобы сделать её своим основным духом и сражаться вместе с Йо.       Фауст готов на что угодно. Когда Анна произнесла эти слова, Йо чуть сочувствующе на него взглянул, но доктор чувствовал какой-то прилив сил. Его питали теплые, мягкие ауры жены и этого сильного мальчика. Рука как будто до сих пор была ментально вложена в его ладонь.       Но это было не единственным, что придало какой-то стимул. Йо-кун для Фауста стал самым светлым человеком, что он когда-либо встречал после Элайзы. Когда ритуал завершился, Анна решила отпустить его жену, но Фауст теперь твердо ей пообещал, что это ненадолго. Тренировки и множество нюансов, хранившихся в руках только подлинных медиумов, начались почти сразу. Для Фауста в этом не было ничего сверхъестественно-сложного, когда за много лет он накопил столько фурёку, да и, в принципе, всегда доводил дело конца.       Йо-кун, прежде чем «представлять» его своей команде (чего, по факту, не случилось) каждый раз наблюдал в сторонке и, кажется, даже старался поддержать. Фауст был слегка рад осознавать, что этот мальчик сидит за его спиной. Чувство глубокой благодарности накапливалось с каждой медитацией, при каждой концентрации и, ну конечно же, подходе в отжиманиях. Доктор тянул до самого конца, пока не вызовет Элайзу вновь уже самостоятельно (и даже не поймает удовлетворенную ухмылку Анны-сан), прежде чем подойти к Йо-куну.       Он это сделал вовремя, когда мальчишка с духом-самураем уже как раз таки собрались уходить. Юный шаман даже невольно вздрогнул, когда Фауст упал перед ним на колени. Неужели его так Анна вымотала под конец?       — Прости меня, Йо-кун, — доктор стоял, мрачно опустив голову. Он чувствовал, что должен был сказать это уже давным-давно.       Амидамару с Йо недоуменно переглянулись. В первую очередь, пришло довольно грустное предположение, что Фауст все-таки не хочет с ними участвовать в бою… Но потом Йо невольно подавил смешок.       — Фауст, я на тебя не злюсь! Если ты хочешь извиниться, то это стоит сделать перед Мантой… Наверное, он до сих пор ещё не отошел.       Мальчишка почесал затылок. Было немного страшно представлять, каким образом Фауст будет искупать вину, но это ведь было бы очень даже честно.       Доктор невольно сжал и разжал кулаки, только сейчас злясь на свою бесчеловечность.       — Считай, что я уже работаю над этим…       Манте придется привыкать быть постоянно под вниманием у него на руках. Но вместо того, чтобы встать, Фауст как будто бы надеялся, что сможет в чем-нибудь ещё помочь.       — Эм, эхе-хех… Ты молодец, что так стараешься! Вот я бы никогда не смог почти за один день достичь подобных результатов. Элайза-сан себя хорошо чувствует?       Фауст невольно отвел взгляд.       — Она немного злится на меня… Но попросила передать вам свою благодарность за то, что вы меня спасли.       Элайза правда, стоило лишь остаться им наедине, устроила ему приличный приговор. По большей части благодаря её словам и легкой строгости (по которой Фауст соскучился неимоверно), он осознал, каким был безрассудным дураком. Так как сама Элайза не могла перейти на японский так легко, она на их родном немецком поставила довольно четкий ультиматум. Фауст слезно раскаялся во всём, но разговор с Йо-куном был единственным, что закрепило бы этот эффект и помогло ему решить, как дальше быть.       — Да что вы, не за что!       «Я даже ничего не делал…» — хотел было добавить Йо, но воздержался, вместо этого, искренне улыбнувшись.       — В любом случае, хорошо, что вы смогли, наконец, воссоединиться. Я бы хотел, чтобы у вас больше не было трудностей.       И вновь Фауст стал чувствовать себя как в тот раз, когда Йо словно забирал с собою все его печали, разгоняя тьму. Стоило дать этому мальчику маленький шанс, минутку размышлений, как он, как будто бы, понимал всё. Он никому не желал зла. Он был всегда готов помочь, получив помощь всего как-то раз от друга, поэтому к нему стали тянуться люди.       — Когда будешь готов, идем за нами. Я думаю, ребята будут рады познакомиться с тобою с другой стороны.       Йо помахал ему рукой и, сопровождаемый своим духом, побрел куда-то вдаль.       «Я посвящаю жизнь Йо-куну и Элайзе.»       Именно в тот момент корнями укрепилась эта мысль и Фауст даже улыбнулся ему вслед.       И в битве с Iceman, и в разделении команд по три человека поэтому было беспрекословно решено, что за Йо-куна нерушимой горой будут стоять Рю и Фауст. Никого не было важнее, уважаемей, чем Йо Данна. Не было лучше «бэстро призо», чем где угодно вместе с ним.       Никого не было отзывчивей, прелестней, чем Йо-кун. Никто не источал подобный свет, кроме него и дорогой Элайзы.       Так родились «Фунбари Онсен» и ещё многое они переживут бок о бок.