Подари нам свободу

Темница бога войны схожа, скорее, с дворцовыми хоромами — полные золота, яств и, конечно, оружия. Оно везде: мечи, кинжалы, секиры, моргенштерны — красивое, тёмное, втягивающее в свою сталь весь свет от горящих на стенах факелов. У Дианы когда-то был меч, громогласно названный Убийцей Богов. Совершеннейшее оружие из когда-либо существовавших. Так она думала, пока не узнала, что является им сама. Взращённая, чтобы быть убийцей других, наделённых божественной силой. «Слеплена из глины», — говорили ей. «Зевс вдохнул в тебя жизнь», — твердила Ипполита. В какой-то мере то было правдой. Диана росла и меняла форму, следуя чужим ожиданиям, слепо веря каждому слову и принимая его за незыблемую истину. Пока не застыла. Диана верила своим покровителям, шагая за ними, как ягнёнок на убой; глотающая каждую ложку не дёгтя, а концентрированной лжи. Пока однажды этот кусок не встал ей поперёк горла омерзительным осознанием. Не богиня и не амазонка. Нечто среднее, рождённое с целью и предназначением. Диана не против умереть за правое дело, да только если бы оно не было тщательно прошито сплетёнными нитями вранья. Уйдя с Темискиры со Стивом Тревором, она никогда не возвращалась домой. Каждый раз заманиваемая в подстроенную ловушку, она верила, что смогла обмануть законы, что писаны самими богами. Стоя посреди темницы Ареса, она будто слышит этот раздавливающий её рёбра смех. Деймон и Фобос хохочут над ней, обернувшись не псами, а гиенами где-то там, найдя вход в потерянный ею рай. — Это всегда был ты, верно? — слова горькие и злые. Диана ощущает себя раздробленной, как в тот миг, когда осознала, что не было никакой Темискиры все эти годы; когда упала в руки Стива сломанной куклой, понявшей, что вся её история была тщательно продуманным спектаклем, служащим чужим, вовсе не её целям. У неё не было дома. Диана не могла вернуться на остров, да только каждый шаг приближал её к этим стенам. К заключённой в оковы войне. — Ты заманивал меня сюда годами. У Ареса поблескивают глаза, как у старого лиса. Возможно, ослабленного, но не теряющего хватку. — И это куда честнее, чем то, как поступили с тобой другие боги, Диана, — он ведёт нагими плечами. Его кожа усыпана шрамами, как тщательно нанесённой татуировкой. Но не они смотрятся уязвимостью. Бурые следы от оков на руках Ареса напоминают, что свергнуть можно любого. Диана (не) может представить, сколько раз он пытался их содрать. Отгрызть вместе с руками. Ярость Ареса теплится под опущенными ресницами — алое марево бросает блики на скулы, окрашивает в бронзу щетину. «Сколько лет ты ждёшь меня, Арес?» — Ты всегда действовала по написанному сценарию, — Арес вкрадчив и мягок, будто пружинит шаг перед броском. Но на деле не сдвигается с места, всё так же восседая в своём кресле, как на троне из костей своих врагов. — Выпей со мной, Диана. У тебя была сложная дорога. Он и, право, протягивает ей кубок. Раны на его руках оказываются незаживающими — вечная гангрена, как наказание за ненасытность. Диане бы почувствовать укол в груди, да только внутри раздувается пожар. Ярость Ареса заразна — она проникла в её лёгкие с первым вдохом. Или Диана устала быть марионеткой, желая свободы, как когда-то давно запертая на острове девочка хотела увидеть огромный мир. Там, за бесконечным океаном, а не на картинках в книгах. — Я не лучше них, Диана, — Арес смакует её имя с большим довольством, нежели вино. Её присутствие пьянит его эйфорией скорой победы. — Но я не стану лицемерить и говорить о высшем предназначении. Диана опускается напротив, не чувствуя кончиков пальцев. Сжимает кубок, пока металл не гнётся, а вино не расплескивается. Этого она тоже не чувствует. — Чего ты хочешь? — она поднимает на Ареса взгляд. Он склоняется к ней, касается искалеченными руками лица. Берёт в ладони, оглаживая скулы. Диана ощущает, как натягиваются ниточки в очередной раз. Но кто за них тянет? Её покровители или тот, кого они заперли? — Я ни с кем не жаждал разделить могущество. Ты не моя дочь и не одна из моих спутниц. Но тебя бы я нарёк богиней войны. Он дурманит каждым выдохом. Каждым взглядом. Вновь и вновь, накидывая удавку её же лассо на шею. — Я хочу того же, что и ты, Диана, — Арес оглядывает её, как чёртово совершенство. Как Убийцу Богов. — Подари нам свободу.