В последний раз

Сара оборачивается назад и тонет. Захлебывается в бездонных глазах напротив. В таких же глубоких, как Марианская впадина, замешкайся — не выплывешь. Сара тормозит, будто нарочно, и позволяет затянуть себя без остатка.  Сара оборачивается назад и понимает — точка невозврата давно пройдена.  Новенький лишь усмехается и утыкается обратно в учебник — сердце девушки ухает вниз. Падает куда-то в живот и бьётся, так, будто каждый удар — последний. Сара проглатывает внезапно вставший в горле ком и трет глаза до белых пятен. Все под контролем.  Новенький — Сара узнала, что его зовут Джон — не такой, как остальные. Ничего общего с ванильными фразочками про "особенность" и "уникальность", которые так любят романтичные девушки — его особенность пахнет пылью старых фотографий с лёгким налётом мистики. Тех самых — чем дольше смотришь, тем тревожнее становится. Он совершенно обычный, и, в то же время, с ним что-то не так. Джон отличается от Майкла и Люка — ни напускной самцовости, ни малейшего намёка на "плохого парня".  Но каждый раз, когда Сара на него смотрит, в ее животе скручивается узел, мешающий дышать. Все, как обычно. Все под контролем.  Когда Джон предлагает ей зонтик, девушка на него даже не смотрит. Незаинтересованно ковыряет асфальт носком ботинка и лениво соглашается. Это все из-за дождя. Определённо, только из-за него.  И это совершенно не похоже на свидание, когда они идут с Джоном в захолустную забегаловку. Сара специально выбрала её — менее романтичное место сложно придумать. Ворчливый хозяин, медленные официанты. Сара была уверена, что Джону не понравится. Ему понравилось — и девушка впервые видит, что у парня непозволительно красивая улыбка. Сердце бьется в приступе тахикардии, экстренно перегоняя кровь по венам. Клеткам тела остро не хватает кислорода.  Все под контролем.  Невинная игра в карты оборачивается чем-то опасным. Джон в них удивительно хорош — удивительно хорош он и в жульничестве. Сара, смеясь, пытается отнять карту, зажатую под локтем — она на парня даже не обижается — и не замечает, как падает на него сверху. Девушка может поклясться, что видит в расширенных зрачках напротив свое отражение, взъерошенное, отчаянно сжимающее пальцами мужскую рубашку. Сара невольно облизывает губы — чужой взгляд внимательно следит за ее языком — и прижимается к тёплой груди своей, немного подаваясь вперёд. Она физически ощущает биение его сердца — или так колотится её? Девушка не понимает, чего она хочет, но внезапно становится так жарко, что это начинает пугать. Хочется поддаться этому огню и сгореть дотла, полностью, не задумываясь о последствиях. Своими бёдрами Сара чувствует возбуждение парня и двигается, то ли чтобы отпрянуть, то ли чтобы, наоборот, прижаться. Джон срывается с места и сбегает. Так, как это должна была сделать Сара. Оттолкнуть, забыть, и не вспоминать.  Все под контролем.  Сара смотрит на Джона непозволительно много. Настолько много, что может за секунду воспроизвести в памяти его лицо. Девушка замечает все — мимолетную грусть, появляющуюся иногда во взгляде, боль, судорогой пробегающую по лицу, когда парень сильно задумывается. Ему тяжело говорить о матери — Сара не спрашивает, специально избегая этой темы. Сара боится спрашивать, потому что боится услышать ответ — на этот и на многие другие вопросы. Этот ответ слишком многое способен изменить. Саре хочется, чтобы все оставалось так, как есть.  Девушка понимает, что ничего, черт возьми, не под контролем, когда Джон мучительно выдыхает, будто перебарывая себя, и целует. Резко, кусая, словно желая попробовать всю Сару целиком. На фоне ледяных брызг водопада его поцелуй обжигающе горячий. Девушку прошибает насквозь, заставляя судорожно приоткрыть рот в таком нужном вздохе и задрожать, вцепившись пальцами в чужие плечи. Джон целует, будто в последний раз, с жадностью дорвавшегося до воды путника. Так, будто Сара сейчас исчезнет в воздухе, испарится, словно ее и не было.  Джон отрывается от покрасневших губ и прижимается к шее девушки со скользящей ноткой обреченности. Зажмуривается, рвано выдыхая, и целует белую кожу, вкладывая всю имеющуюся у него нежность. Валит на влажную траву, вырывая из груди слабый вскрик.  Сара почти готова умолять. Его пальцы везде — изучают, касаются, гладят. Слишком щемяще-больно, чтобы продолжать. Слишком сладко, чтобы остановиться. Ладонь задирает её юбку, оглаживая бедро, приспуская край трусиков. Сара только подстегивающе стонет, обвивая ногами талию парня. Выгибается, чувствуя прикосновения в сокровенной зоне, и ей даже почти не страшно.  Когда Джон переплетает их пальцы и входит, появляется чувство завершенности. Словно так правильно. Словно так будет всегда. Сара пытается затолкать чувство тревожного ожидания подальше и стонет, отчаянно раскрываясь, когда Джон начинает двигаться.  Все уже давно не под контролем, но девушка этому, кажется, рада. Рада, пока стремительно стареющий Джон не отворачивается, оставляя на губах невысказанное: "Я тебя люблю".