* * *
Руины Дельфийского Оракула при храме Аполлона отливали серебром в первых лучах занимающегося рассвета, камни искрились волшебными бликами, а утренняя свежесть пробиралась под одежду, заставляя людей повыше поднимать воротники. Исследовательская группа отдела тайн Британского Министерства Магии прибыла сюда для изучения чар: впервые научному руководителю Гермионе Грейнджер удалось добиться командировки в Грецию для детального осмотра античных храмов. Побывать в Дельфах было её заветной мечтой, и вот, наконец, сегодня, после стольких трудов, убеждений, заседаний и совещаний, она до невозможности приблизилась к своей цели. Гермиона, конечно, не верила в богов, предпочитая более реальные вещи, она считала, что люди напридумывали историй вокруг Оракула, тем самым породив мифы о Зевсе, его братьях и детях… для неё Оракул был жилищем древних предсказателей, предков современных волшебников, способных видеть будущее. — Мисс Грейнджер! — окликнули её сзади, и она обернулась. В состав экспедиции Гермионы входили пятеро учёных и два охранника-аврора, одним из которых был её жених — Рональд Уизли, а вторым Джулиан Бэлл. Он не состоял в родстве с её одноклассницей Кэти, но имел такие же амбиции, потому будучи моложе Рона на два года, уже занимал высокую должность. Это Джулиан окликнул Гермиону, заметив, что она почти зашла в круг Оракула, и чуть позже добавил. — В предписании ясно сказано, что требуется осторожность. Не ходите туда одна. — Не беспокойтесь, — Гермиона отмахнулась, подарив ему очаровательную улыбку, — всё в порядке. Она переступила черту разрушенного круга и прошла к центру, осматривая громоздившиеся вокруг камни. Зрелище поражало. Гермиона запрокинула голову, бросив взгляд в небо, и почувствовала, как переворачивается мир… было полное ощущение, будто не она находится внизу, а эта бесконечная синь, и если сейчас её ноги оторвутся от земли, Гермиона упадёт, нырнёт в посеребрённые перистые облака и растает. Она довольно долго изучала это ощущение, прежде чем смогла сосредоточиться на чём-то ином — под ногами слоем лежала каменная пыль, из прорех в кладке пробивалась трава и цветы, но её внимание было привлечено не этим: на одном из выпуклых скруглённых камней ясно вырисовывался символ, который необычно и завораживающе переливался. Гермиона провела ботинком по нему, очищая от пыли, вырвала выросшую по контуру траву и присела, чтобы рукой смахнуть остатки с витиеватой надписи — в маленьком круге древние символы сливались в незнакомые ей слова, и это не были магические руны, надпись не принадлежала ни к одному известному языку. Она коснулась пальцами шероховатой поверхности, провела по изгибам… и тогда это случилось. Слишком внезапно. Слишком стремительно. В центре зародился фиолетовый свет, он разливался точно ртуть, чётко прорисовывал контуры символов и рельефа, и, выделив маленький круг, очертил ещё один вокруг Гермионы, затем ещё один, заполняя весь периметр оракула своим ярким потусторонним сиянием. Как только цепь по окружности храма замкнулась, пыльный вихрь взвился плотной стеной, отделяя Оракул от внешней стороны и от людей, которые стояли за его пределами — Грейнджер оказалась заперта в центре этого урагана, но даже не успела испугаться, потому что в следующий миг пыль затвердела и обратилась высокими стенами величественного строения в своём первозданном виде, колонны приобрели лоск, золотые вкрапления идеально легли в орнамент… И в наступившем безмолвии, в полной всеобъемлющей тишине, появился незнакомец — высокий белокурый мужчина с глазами такими синими, что само небо могло позавидовать им, его кожа сияла мраморной белизной, на ногах сверкали золотые сандалии, а одежда, едва прикрывающая мускулистое тело, выглядела так, будто создана из воздуха. Он ступал по полу легче, чем прикосновение упавшего лепестка, улыбался лучезарнее, чем самые прекрасные боги со старинных гравюр… У Гермионы перехватило дыхание, когда он робко и покорно замер подле неё. — Зачем ты посетила меня, о, прекрасная Гера? Сладкий звук его голоса заставлял позабыть обо всём и думать лишь о нём, желать продолжения разговора… Гермиона, неспособная объяснить ситуацию с позиции своих знаний, растерялась. — Я… — она, наконец, нашла в себе силы сделать шаг назад. Мужчина наградил её лукавым прищуром идеально-красивых глаз, вглядываясь, казалось, в саму душу, но вдруг резко развернулся, хмыкнул и, запрокинув голову, захохотал. — Смертная дева… О, великий Зевс, смертная! Это дало время Гермионе обдумать своё положение, она ещё не до конца поняла, видение перед ней, мираж или реальность, потому выбрала позицию защиты, предполагая, что разговор с ним поможет ей потянуть время. — Кто вы? Он снова взглянул на неё, словно забыл, что она всё ещё здесь, и скривил губы. — Я Аполлон. Отчего же красота столь прекрасной смертной девы не может сравниться с её умом? Ты лукавишь… сама пришла ко мне, в мой храм, как же можешь меня не знать? Вы, смертные, появляетесь здесь с просьбами и мольбами… О чём ещё могут мечтать создания вашего рода? Раз пришла, так скажи мне, чего желает твоё сердце? Гермиона снова отступила, когда Аполлон попытался подойти к ней. Даже если это видение, опасно доверять ему. — Не веришь? — улыбка его померкла, — Боишься? Как же ты рискнула войти сюда, если сердце твоё не знает отваги? — Не подходите! — последний его шаг в её сторону напугал и заставил действовать. Гермиона выхватила палочку и направила на него… только в целях самозащиты, конечно. Аполлон остановился, тяжело вздохнул и разочарованно развёл руками, а когда заговорил, голос его звучал с презрением, похожим на то, которое обычно использовал Драко Малфой, обращаясь к ней. — То, что тебе дано кое-что, не доступное другим смертным, не делает тебя особенной, Гермиона. Её глаза расширились в ужасе, рука, державшая палочку, дрогнула. — Откуда вы знаете моё имя? Аполлон проигнорировал её вопрос. — Как ты смеешь угрожать мне этой щепкой? Как ты смеешь, смертная?! Мы… это МЫ дали вам эту силу и можем её забрать так же легко. Люди слишком глупы и тщеславны, чтобы понять! — он взмахнул рукой, и волшебная палочка Гермионы разломилось надвое, зависая на мгновение в воздухе в виде щепок, а после так же просто собралась в единое целое и стала прежней, выбросив сноп красных искр, — И я повторяю свой вопрос. Зачем ты нарушила мой покой, смертная? — Я… я не знала… я ничего не знала, — сердце Гермионы прерывисто стучало, губы дрожали, но она никогда бы не стала той, кто есть, если бы пасовала в сомнительных ситуациях. В её голове начинало складываться представление о сильнейшем из волшебников, о том, кто обладает невербальной магией, она скорее была поглощена любопытством в этот момент, нежели страхом. Аполлон всё понял. Он казался прекрасным разъярённым ангелом, праведный гнев сиял в небесно-голубых глазах, пока слова срывались с его уст, желая показать этой упёртой девице, кто он на самом деле такой. — Ты не веришь в богов, дева, а я отказываюсь верить в твою иллюзию знаний и представлений о мире! Смертные так ограниченны в сознании, некоторые, как и ты, не в состоянии признать, что возможно всё, если никто не доказал, что этого не существует! — И что? Каждый заблуждается в меру своих возможностей… теперь убьёте меня за это? — Гермиона поджала губы и убрала палочку подальше. — Убью? Убью! — Апполон был возмущён, удивлён и оскорблён одновременно, — О, невинное невежественное дитя, Боги не умеют убивать тех, кого создали, но ты заплатишь… Заплатишь за своё незнание тяжелейшим испытанием из всех… оно станет твоим даром и проклятием, твоим спасением и вечной темницей… Если выберешься… Если! Но не бойся, я милостив к тебе, ты вернёшься, когда менее всего будешь этого хотеть, и когда тебе будет, что терять. А теперь иди… — он поднёс раскрытую ладонь к лицу и подул на неё. Золотая буря блёсток метнулась в глаза Гермионы, а стена из пыльного вихря вновь обрела свою нестабильную структуру, минуту или сотню спустя всё успокоилось и растворилось в лучах уже высоко поднявшегося солнца. Гермиона выдохнула, потёрла переносицу и, собравшись с духом, развернулась к сопровождающим, чтобы убедиться, что с ними не случилось того же, но застыла на месте. Дрожь ужаса и отвращения пробежала по телу, сердце ухнуло вниз, увлекая за собой остатки её здравомыслия — там, где была группа из учёных и двоих авроров, теперь стояли Пожиратели смерти. Яксли, Нотт, Мальсибер и Гойл выстроились так, будто были её личными телохранителями, а в нескольких шагах от них, в более расслабленной позе, чем все остальные, скучал Северус Снейп. Живой Северус Снейп. Гермиона моргнула и сжала кулак, вгоняя длинные ногти под кожу — было больно, а значит, это едва ли снилось ей. От потрясения кружилась голова, воздуха не хватало, и она не успела заметить, как из-за отряда Пожирателей вышел высокий мужчина — тот, кого невозможно было не узнать даже с закрытыми глазами, кошмар, которым пугают непослушных детей… Лорд Волдеморт. Он прошёл мимо своих слуг, прокручивая в руках палочку, и остановился перед Гермионой, подозрительно сузив змеиные красные глаза. Гермиона забыла как дышать, перестала чувствовать температуру воздуха и держалась на грани сознания одной лишь силой воли. В каждую следующую секунду ожидая смерти, она наблюдала, как Волдеморт склонил голову, как улыбнулся уголком рта... Гермиона зажмурилась и едва не вскрикнула, когда его голос, похожий на шипение огромной змеи, произнёс: — Вы готовы отправиться в обратный путь, Леди?* * *
Гермиона не нашла ничего лучше, чем принять правила предложенной игры: следовало сначала разобраться, что происходит, а потом уже кидаться в омут, очертя голову, придумывать планы действий, находить решения. Она внутренне содрогнулась, с отвращением и почти животным страхом представляя лицо, на которое не смела поднять взгляда, но всё же нашла в себе силы кивнуть и вложить руку в ледяную ладонь Волдеморта. Тот факт, что произошло что-то необъяснимое, пугающе страшное и из ряда вон выходящее, казался очевидным и уже не мог быть списан на видение или какие бы то ни было грёзы. Гермиона сделала шаг вперёд и тут же наткнулась ногой на полы широкой мантии, только теперь обратив на неё внимание — мантия глубокого зелёного цвета с серебристой каймой по краям была вышита фигурами серебристых же змей в уголках орнамента. Волдеморт оглянулся на неё из-за этой заминки, и Гермионе пришлось приподнять мантию другой рукой, чтобы следовать за ним без остановок. Она хотела посмотреть на Снейпа, найти хоть луч надежды на избавление от кошмара, но лицо того уже было скрыто маской Пожирателя, и он, впрочем, как и остальные, поспешно отводил взгляд. Пожиратели вообще вели себя с ней очень странно, до безумия покорно, словно она сама была хуже Тёмного Лорда, словно не ему, а ей подчинялись они в этот момент. — Сюда, — Волдеморт подвёл её к деревянной трости, сияющей синим светом, у которой вслед за ними собрались и другие. Гермиона не знала, куда отнесёт их портал, и в этот момент не хотела знать, если ей суждено умереть, пусть всё будет быстро. Она потянулась рукой к трости и коснулась кончиком указательного пальца, — все будто ожидали её действий и без промедлений повторили это движение. Знакомый рывок... группа людей исчезла в воздухе, чтобы спустя несколько минут оказаться на широкой просёлочной дороге. Гермиона осмотрелась и снова поникла: впереди на холме возвышался дом, который был ей хорошо известен — поместье Риддлов в окружении маленького городка, походившего на пепелище. Там и тут торчали трубы старых домов, обгорелые стены зияли дырами вместо окон… Гермиона нервно сглотнула, предвкушая самое худшее приключение в своей жизни и снова безуспешно попыталась поймать взгляд Снейпа. — Мой Лорд, — Северус явно заметил её знаки, но проигнорировал их, и лишь склонился перед повелителем, — позвольте оставить вас и отправиться к Малфою, чтобы сообщить ему о вашем решении. Волдеморт поднял руку, призывая к молчанию. — Нет, Сэвэрус, останься. Этим займётся Яксли, остальные отправятся в министерство. А ты проводишь Леди в её комнату и останешься на собрание. «Проведёшь Леди в её комнату? — это что, кодовое название убийства?» — пришло Гермионе в голову в этот момент. — Мой повелитель… госпожа, — Снейп поклонился каждому из них и чинным шагом в абсолютном молчании проследовал за ними до дома, где Тёмный Лорд перепоручил «Леди» ему. Северус пропустил её вперёд, помог подняться по лестнице и прошёл с ней до двери одной из комнат. Гермионе было неловко принимать такое раболепное почтение на лице своего учителя, ещё страннее — видеть его живым. — Профессор Снейп, — прошептала она, коснувшись ручки двери. Он вздрогнул и бросил на неё странный, почти испуганный взгляд. — Профессор Снейп, — чуть громче повторила Гермиона и для успокоения души засунула руку в карман, чтобы взять волшебную палочку. Она обняла пальцами узкое древко, ощупала его рельеф и на мгновение забыла, что находится не одна — в кармане лежала не та палочка, которую Оливандер сделал ей после войны, а палочка, та самая волшебная палочка, которую она купила на Диагон Аллее в одиннадцать лет. Не то чтобы это стало толчком к какой-то решимости, но Гермиона резко вскинула голову, поймала взгляд профессора и попросила, — Поговорите со мной! Ни жестом, ни взглядом Снейп не показал своего замешательства. Он первым вошёл в комнату, она следом, плотно закрывая за собой дверь. — Я слушаю вас, моя госпожа, — Северус остановился и склонил голову, будто ждал наказания, но ведь не убивать же он её собирался с таким лицом. Гермиона снова растерялась, видя Снейпа таким. В её голове не укладывался факт того, что она здесь, скорее всего, пленница, а все ведут себя так, будто поклоняются ей… Необходимо было выяснить, что происходит, и профессор казался Гермионе лучшей кандидатурой для этого. — Со мной что-то произошло, — начала она, выдержав довольно продолжительную паузу, — Я была в Дельфах на экспедиции от Министерства Магии… Северус приподнял одну бровь и скривил губы, Гермиона продолжала. Она вкратце рассказала о второй магической войне, о битве за Хогвартс, ужасной смерти Снейпа и гибели Волдеморта, завершая историю тем днём, когда приняла решение поехать в Грецию. Он выслушал её внимательно и долго стоял молча, прежде чем сказать хоть что-то. Казалось, он не принял её слова всерьёз, и следующая его фраза это полностью подтвердила. — Кто внушил вам эту чушь, госпожа? Гермиона задохнулась от негодования. Как он мог ей не поверить? — Я могу доказать! — отважно заверила она, — Я могу доказать, что не лгу и не выдумала это! Снейп промолчал, он по каким-то причинам не мог выражать своё прежнее саркастично-насмешливое отношение к ней, но и сдерживать себя ему удавалось едва ли. — Вы влюблены в мать Гарри Поттера, — выпалила Гермиона, желая добиться его серьёзного отношения. Северус сделал неловкое движение, и на миг ей показалось, что он напуган, но это было не так. Профессор только снисходительно улыбнулся. — Да, госпожа. Это ни для кого не секрет, ведь Лили Эванс моя жена. — Же… что? — Гермиона пошатнулась, врезалась в кресло и рухнула в него, руки безвольно упали на колени. Снейп женат на Лили… если он женат на Лили, а Волдеморт жив, то в каком же ужасном, должно быть, месте они сейчас находились. Но Гермиона и вполовину не могла представить себе, насколько далека была от истины. Она искала ниточку, хоть что-то, что вернуло бы ей надежду, и очень скоро нашла, — Тогда… тогда загляните в мои мысли, — её голос просил, почти умолял его сделать это, — Вы всё там увидите! Прошу вас… Снейп недоверчиво хмыкнул и сложил руки на груди. — Вы смеётесь надо мной? Вы владеете оклюменцией в гораздо большей степени, чем ваш отец… Позвольте узнать, как я могу, даже по вашей просьбе, увидеть правду. — Какой отец? — не поняла Гермиона, насторожившись сильнее прежнего. Подозрения одно за другим складывались у неё в голове в паззл, части которого всё ещё не хватало. — Вашего, моя госпожа, — ответил Северус таким тоном, словно привык к подобным выходкам с её стороны, — Тёмного Лорда. Гермиона закрыла глаза и шумно выдохнула, потянулась дрожащей рукой к лицу, но отдёрнула её и снова взмолилась. — Это безумие… Загляните в моё сознание, загляните, профессор. Клянусь, я не утаю от вас ничего, — она смело встретила взгляд его чёрных глаз, и он поддался уговорам. Его вторжение в сознание было необычным: не болезненным, не вызывающим негативных ощущений, оно просто было и всё. Снейп просмотрел воспоминания, предложенные Гермионой, оборвал связь и отвернулся — другая реальность, в которой Лили была не с ним, разозлила его и заставила чувствовать себя обманутым. — Я уже не пойду у вас на поводу, моя госпожа. Мы с вами оба знаем, что для ваших развлечений стоит выбрать кого-то менее… Гермиона покачала головой. Кто она такая, раз даже очевидному нельзя было поверить? Хотелось кричать, хотелось ударить его, чтобы он пришёл в себя и понял, что её слова — не ложь, но пришлось сдержаться, чтобы расспросить Снейпа, пока он был настроен на разговор. — Тогда, хотя бы расскажите обо мне, кто я? Для чего я здесь? Что происходит? — она только теперь обратила внимание на роскошь убранства комнаты и ещё больше погрязла в подозрениях и догадках. Любопытство пересилило злость. Профессор вздохнул и прошёл ко второму креслу, чтобы тут же в него опуститься. Он сел очень прямо и начал говорить. — Вы родились в этом доме, ваша мать - Марлин МакКинон - погибла двадцатью годами ранее при обстоятельствах, о которых я не имею ни малейшего понятия. Тёмный Лорд воспитывал вас один всё это время, и вы единственный человек, кого он почитает как равного себе. — Марлин МакКинон… это… волшебница, влюбленная в Сириуса Блэка? — задумчиво произнесла Гермиона, не в силах как-то отреагировать на информацию о себе самой. Она дочь Волдеморта, она зло, с которым боролась всю жизнь… Возможно ли принять и поверить в это? Казалось, все её чувства пришли в негодность, а тело лишилось способности проявлять эмоции вообще. — Блэк мёртв, так же как и его друг Люпин! — с презрением бросил Северус. Гермиона шмыгнула носом, всматриваясь в одну точку на полу расфокусированным взглядом. — А что… когда я сказала, что вы влюблены в мать Гарри Поттера, вы сразу поняли, о ком речь… Значит, Гарри жив? Или что с ним? Она не могла видеть, как изменилось лицо профессора в этот момент. На долю секунды оно приобрело выражение непреодолимой скорби. — Мальчик погиб. Его отец тоже. Я сумел уговорить Тёмного Лорда оставить в живых только Лили. Гермиона провела ладонью по лицу, сдерживая рвущиеся слёзы, и резко встала. Она трижды прошла по комнате от стены к стене и только потом с презрением высказалась. — Вы мне противны! Вы… — она сжала кулаки, глубоко вздохнула и продолжила спрашивать ради намеченной цели, — Что скажете о Уизли? — Убиты, — холодно ответил Северус. — Лонгботтом? — Убиты. И так было с каждой фамилией, названной Гермионой. Убиты были все. Все, кто хоть как-то мог сопротивляться, погибли. Слёзы становилось сдерживать всё труднее, и она ухватилось за последний всполох надежды. — Альбус Дамблдор. Он жив? — Да, — Снейп сохранял спокойствие и холодность, присущую ему в трудных ситуациях, — Дамблдор скрывается уже очень давно, и никто не видел его с тех пор, как погиб Гарри Поттер. — Жив? — уточнила Гермиона и, получив утвердительный кивок, бухнулась на пол и заплакала. Слёзы лились по щекам, стекали по подбородку и капали на одежду, на руки, на гладкий деревянный пол, покрытый чёрным лаком. Снейп вскочил на ноги, он впервые не смог удержать эмоций, весь его вид откровенно говорил о том, что он не просто удивлён, а шокирован. — Что… что вы делаете? Вы что… п-плачете? — Что? — не поняла Гермиона, поднимая на него заплаканные покрасневшие глаза. — Вы плачете? Вы… вы не можете плакать, вы же Тёмная Леди, а она никогда… никогда не плачет! — Ох, вы заметили, — зло выдохнула Гермиона, — так, может, наконец, поверите мне? Эти слова оказались ошибкой. Снейп сразу вернулся к своему прежнему состоянию и занял место у двери. Он решил, что она блефует, и все эти разговоры и слёзы, чтобы он поверил хоть в какой-нибудь бред и попался на ту же удочку, что и остальные. Но Северус не был глуп, и он не был как все остальные. — Позвольте откланяться? — спросил профессор. — Н-нет… Нет! Подождите! — Гермиона не хотела вот так отпускать его, ей вдруг пришла в голову идея, как ещё можно до него достучаться, и она сразу озвучила её, — Могу я поговорить с вашей женой? Снейп, очевидно, принял это, как личное оскорбление, но не позволил себе выйти из равновесия, а лишь пожал плечами, скрывая краткий миг испуга. — Почему же нет? В любое время, — он поклонился и открыл дверь. — Так позовите её! — неожиданно даже для самой себя, приказала Гермиона. — Почему я? Вы можете сделать это сами. — Сама? — Да. Ваша метка… Метка, госпожа. Призовите Лили в любое удобное для вас время. Гермиона нервно сглотнула. Уже догадавшись, о чём речь, осторожно потянула рукав мантии на левой руке и тут же отпустила его. Тошноту, вызванную отвращением, едва удалось сдержать, голова закружилась. Профессор устало вздохнул, постоял ещё немного и поклонился снова. — Прошу меня простить.* * *
Гермиона долго смотрела на закрывшуюся за профессором дверь, но, в конце концов, сдалась, легла на пол и свернулась в комочек, отпуская себя, отпуская свой страх, обиду, непонимание и неуверенность в завтрашнем дне… Она проплакала несколько часов, но не заметила пролетевшего времени, всё для неё смешалось в ужас этого мира, позже, когда за окном стало смеркаться, её охватила апатия, как обычно бывает после сильной истерики, и всё ей стало безразлично и не нужно. Провалявшись в таком состоянии до утра, Гермиона поднялась на ноги, но только лишь потому, что тело её изнывало от боли, а неудобное положение на жёстком полу стало хуже, чем все переживания вместе взятые. Она снова осмотрела комнату, сделав заключение, что дочь Волдеморта никогда не нуждалась ни в чём, но предположить, что он, как отец, мог любить её, казалось просто смешным. Гермиона ещё немного походила туда-сюда, порылась в ящиках, проверила гардероб и постель, только после этого обращаясь к самому страшному предмету интерьера — к зеркалу. Отражение горько улыбнулось ей: по другую сторону стекла стояла она, просто Гермиона Грейнджер, в ней не было ничего необычного, ни красных глаз, ни бледной кожи, присущей Волдеморту, ни чёрных прямых волос, как можно было бы предположить, но Снейп не мог лгать, она действительно была его дочерью. Наверняка, Тёмный Лорд давно всё проверил, и лишь удостоверившись, одарил её такими почестями, иначе, разве могла бы она сейчас быть жива, невредима и жить в таком комфорте. Гермиона подумала о метке и, взяв двумя пальцами ткань рукава, потянула его на себя. На этот раз отвращение удалось подавить. Чёрный угольный шрам — змея, обвивающая череп — уродливо впечатался в предплечье, он был почти незаметен в лучах восходящего солнца, падавших из окна, но вдруг резко почернел и начал жечь, в голове помутилось… Голос Волдеморта вторгся в её сознание и тихо произнёс. — Собрание. Сейчассс! Гермиона схватилась за метку, забежала в ванную комнату и открыла кран, пытаясь смыть боль в ледяной воде, но это не помогло. Голос Тёмного Лорда всё ещё звучал в голове, настаивал на своём… Она собралась с силами, вернулась к зеркалу и привела себя в порядок, прежде чем выйти за дверь. Гермиона спустилась вниз по лестнице, и, чувствуя, что боль начала отступать, подошла к большим дверям: они открывали вход в гостиную, где в дальнем углу у камина на возвышении сидел ОН. Волдеморт по обыкновению покручивал в руках волшебную палочку, высокомерно взирая на толпу своих поданных. Пожиратели смерти — самое близкое его окружение — стояли в две шеренги, образуя длинный коридор от двери до своего повелителя, и все они обернулись на звук шагов, когда Гермиона вошла. — Вы опоздали, Леди, — с насмешкой произнёс Тёмный Лорд без какой-либо угрозы. Ей следовало вести себя иначе, и потому она вспомнила свой дебют в роли Беллатрисы Лестрейндж, чтобы хоть как-то придерживаться свалившейся на неё «чести» быть дочерью этого безумца. — Мой Лорд, — ответила Гермиона высокомерно, припоминая как это ещё вчера делал Снейп. Судя по всему, она переборщила. По рядам Пожирателей пробежал лёгкий смешок, который мгновенно смолк под взглядом Волдеморта. — Сядьте! — приказал он, указывая на стоящее рядом кресло. Видимо, Тёмный Лорд не любил, когда дочь его переигрывает, но и не злился, потому что давно к этому привык. Скорее ему хотелось оставаться на высоте, чтобы удержать власть в своих руках и уважение волшебников на должном уровне. Гермиона поспешила к предложенному месту, но где-то на середине пути почувствовала лёгкий укол в сердце, и запнулась, обращая внимание на молодого мужчину в маске. На мгновение она поймала обеспокоенный взгляд его серых глаз, почувствовав смутное ощущение дежавю... Думать об этом и останавливаться было нельзя, терять бдительность — тоже, так что Гермиона просто отвернулась, прошла к возвышению и элегантно, насколько могла, опустилась в кресло. Волдеморт проследил за ней в явном нетерпении. — Друзья мои, — торжественно заявил он, едва она оказалась подле него, — пора проведать маглов. Толпа пожирателей зашумела, воздев вверх волшебные палочки. Волдеморт поднял руку, призывая их к тишине. — А после мы собираемся в Малфой-Мэноре, — он резко перевёл взгляд вправо, — да? Люциус? — Д-да, мой Лорд, — поклонился тот. — А ты, Сэвэрус… нужно оцепить школу, следить за каждым преподавателем. — Как и прежде, мой Лорд, — отреагировал Снейп, покорно кланяясь. Он сразу вышел и вывел за собой несколько человек. Тёмный Лорд раздавал задания, зал медленно пустел, а сердце Гермионы покрывалось льдом, потому что она знала — очень скоро они останутся наедине, и тогда ей не удастся сохранить свою личность в секрете. Её убьют, ОН убьёт её, как только взглянет в глаза. Но, как известно, самое страшное всегда приходит внезапно и слишком быстро, Гермиона едва закончила думать о том, что случится, когда все уйдут, как это уже случилось. Волдеморт повернулся к ней… Ощущение его прямого взгляда на себе… к такому невозможно привыкнуть, невозможно начать чувствовать себя в своей тарелке, если страх пожирает изнутри, если из-за обледеневшего сердца трясущиеся губы не способны производить ни одного слова… Гермионе оставалось только надеяться, что она способна в достаточной мере контролировать себя и не выдать свои чувства… И хотя ей хотелось думать, что Волдеморт не станет разговаривать с ней, он всё же заговорил. — Драко Малфой был у меня уже трижды… Вы ещё не решили, что ему ответить, дочь моя? Гермиона точно не этого ожидала… может быть, чего-то более… жуткого? — Что вы имеете в виду, мой Лорд? — стараясь держаться достойно и, по возможности, высокомерно, спросила она. — О, увиливать вы умеете как никто, леди. Сейчас не тот случай! Я имею в виду, конечно, тот факт, что юный Пожиратель просит вашей руки. Каков будет ответ? Гермиона задохнулась, словно её только что окатили ведром ледяной воды, она, совершенно не отдавая отчёта своим действиям, повернула голову и взглянула прямо в змеиные глаза. Поняла, что сделала, но не отступила, даже не моргнула… экзамен она сдала, правда, не так успешно, как ей казалось. Волдеморт ухмыльнулся. — Вы удивлены? Ваше притворство делает вам честь, но не играйте со мной. Не в моём присутствии… Впрочем, всё равно, решение я уже принял за вас. Древний род Малфоев достоин соединиться с моей кровью и плотью в лице наследника. Вы выйдете за него замуж! Это не обсуждается. Она собиралась что-то ответить, но не решилась и опустила взгляд. — Как прикажете, мой повелитель. Оказаться в таком месте, где всё вверх дном, да ещё и выйти замуж за Малфоя — страшнейший из её кошмаров, однако было ли то, что она видит под призмой своего мира, истиной? Был ли тот мир, реальнее и праведнее этого? Может, именно Драко и являлся её испытанием, тем самым, о котором твердил Аполлон, а может, Гермиона вступила на путь, открывающий череду каких-то событий, способных привести её к пониманию себя, к искуплению или возвращению в то время, откуда она ушла?