как самое яркое пламя

Слухи расползаются по земле, как крохотные проворные жуки. Пробираются внутрь, разбегаясь и распространяя заразные надоедливые мысли. В городах шепчутся об Освободительнице, той, кто разрушает оковы и держит у руки тройку драконов. Йеннифер, за сотню лет заскучавшей, видевшей слишком многое и так и не нашедшей мало-мальски оправданной цели, совершенно неожиданно становится интересно. Эти рассказы цепляют её интерес, заставляют прислушаться и требовать ответов. Она не скрывает своего любопытства, зная, что оно в итоге приведет её к желанному результату. Расспрашивает знакомых чародеек, игнорируя их высокомерные взгляды (и встревоженный взгляд Трисс), а после получает не приказ, просьбу, явиться ко двору Дейенерис Бурерожденной. Йеннифер хмыкает и поднимает подборок чуть выше; ей со знатью общаться было написано с самого прихода в Аретузу, девчонка — всего лишь одна из длинной вереницы. Несмотря на сказки, которые слагают о ней барды в тавернах. Она встречает её во всём своем величии, на троне в одном из захваченных городов. Смотрит высокомерно, глазами, что на пару тонов светлее, чем у самой Йеннифер, теми же фиалками, слишком невинными, чтобы принадлежать кому-то могущественному. — Мне передали, что меня искала одна искусная чародейка, — без прелюдий и долгих бесед. Йеннифер позволяет себе небольшую ухмылку, замечая, как безмолвные стражники напряженно сжимают оружие. Ей легко расправиться с ними всеми парой заклинаний, но Йеннифер позволяет им сохранить иллюзию. Дейенерис смотрит в ожидании ответа, и что-то внутри Йен начинает восходить из пепла, поднимаясь маленькой струйкой дыма. — Всего лишь любопытство. Не часто встретишь женщину, рискнувшую бросить вызов миру мужчин. Дейенерис вскидывает бровь, но её губы подрагивают. Йен ей нравится — это видно и без телепатии. Видно по тому, как она изучает взглядом длинное черное платье Йен со смелым вырезом и кружевными вставками, задерживается на тяжелых локонах и, наконец, поднимается к её лицу. — Могу ответить тем же. Они говорят взглядами — ищущими, долгими, жадными. Им слова — лишняя суета и повод для пересудов. Дейенерис плавно поднимается со своего трона, точно плывет по воздуху и всё в её походке кричит о власти и уверенности. Ей бы позавидовали многие мужчины, если бы не соблазнительные покачивания бедер и призывно выглядывающая кожа из-под провокационного разреза на платье. — Как насчёт небольшой прогулки по саду без лишних глаз? — С удовольствием.

***

Ведьмак появляется, когда они оседают в Волантисе. Дейенерис правит, Йеннифер всегда находится по её правую руку, тенью следует по пятам, нашептывая решения. Она столько лет исполняла роль чужих советников, что едва не скучает. От скуки её спасают губы и речи Дейенерис, когда они оказываются вне чужих зорких глаз. Её руки — теплые и проворные — не мешкают с завязками платья Йен, берут то, что та отдает без боя. — Это твоя магия или ты сводишь меня с ума? Йен усмехается. Ведет пальцами по её руке, к плечу и выше, застывает на выпирающей ключице. — Это ты мне скажи, ваше Величество. — Ты веришь, что мы почти у цели? Это "мы", обещание их общего будущего, горчит смертностью Дени и бессмертием Йеннифер. Боги загадали переплести их судьбы, но Йен помнит, помнит слишком хорошо, что люди смертны и хрупки. Что она сама — вечно молода. Сокрушима и уязвима, но всё же способна прожить несколько жизней. Опасность перестала пугать её давно. Но чувства... Они меняют всё. Геральт появляется при дворе с привычным тяжелым и недовольным выражением на лице. У него кровь на одежде от неведомо какого монстра и привычная тоска в лице, когда он ловит взгляд Йен. Мягкость исчезает в Дейенерис. Ужесточает её черты, делает их резкими, почти острыми на углах. Делает её слова едкими и полными угроз. Она смотрит на Геральта, но склоняется к уху Йен, многозначно положив ладонь ей на плечо. Она шепчет, задевая губами висок Йеннифер: — Мне стоит переживать? Резкий тон её голоса скрывает уязвимость. То хрупкое понимание того, что Йеннифер с Геральтом связывает не только история, но и возможная вечность. Пока Дейенерис будет обнаруживать морщины и первые седые волосы, пока её силы будут утекать сквозь пальцы, а у трона свиваться змеи-преемники, они будут молоды. И неизбежны друг другу. Она знает эту историю, потому что Йеннифер однажды обмолвилась о том, чья слава пронеслась через Континент, до самого Узкого моря. — Его выбрала мне судьба. Ты — мой собственный выбор. Йеннифер не смотрит на Геральта, зная, что увидит там. Она все ещё зла, всё ещё кровоточит от того, что он сделал, как связал их без её согласия. Но у неё есть вечность для злости на него. С Дейенерис у неё всего одна человеческая жизнь.

***

Закатное солнце ласкает нетронутую загаром кожу. Дени распускает пепельные косы, кидает взгляд через плечо, не сомневаясь, что Йеннифер наблюдает. Их амбиции, их стремления, их желание оставить след переплетаются в единое, вынуждают их двигаться вперёд. Толкают друг к другу. — Ты так часто молчишь, что я боюсь, что никогда не разгадаю тебя. Йен склоняет голову набок, улыбаясь. Иногда она забывает о том, как Дейенерис юна. Сколько этой девочке пришлось пережить, чтобы достигнуть вершины. Йеннифер чуть потягивается на кровати, не стесняясь того, что простынь обнажает тело. — Слова значат меньше, чем поступки. Разве тебе нужна пустая болтовня? — С тобой приятно говорить. Ты многое знаешь, многое видела. — Как и ты. Всему своё время, кхалиси. Информация тем ценнее, чем сложнее её достать. Дейенерис приоткрывает розовый рот, но после решает не спорить. Вместо этого улыбается и подходит к кровати, купаясь в персиковых лучах. — Мне нравится, как ты зовешь меня "кхалиси", но наедине я прошу называть меня по имени. Ладонь Йен находит её бедро, прижимаясь к нежной коже. Дени втягивает воздух шумом, светлые глаза темнеют на пару оттенков. — Дайенерис. Время — песок, что разносит ветер по пустыне. И они обе умело им пользуются.