Преступник

Друзья крутили пальцем у виска. Да Билл и сам не вкуривал, почему так заинтересовался тем домом в конце улицы. Ничего ведь особенного, участок, скорее, даже невзрачный. Средней высоты забор (с его сноровкой перемахнуть такой — как два пальца об асфальт), пара этажей со светло-серой деревянной обшивкой, до скучного простой, но ухоженный газон. Последний Билл рассмотрел ещё когда впервые взглянул через ограду с плеч подсадившего его Тозиера. Стандартный такой домишка, мрачноватый, правда, для американской мечты: не хватает собачьей будки с лохматым ретривером, садовых гномов по лужайке и картинно-счастливого семейства с парой-тройкой спиногрызов. Пустой — вот это подходящее слово. Таких в городе сотни: серая масса под серыми в тон облаками, вечно наполненными дождём. И отличие от остальных всего одно. К этому дому никогда не подъезжали машины, хозяева не высовывались до ближайшего супермаркета, соседи ни разу не жаловались на шум. И если бы не тусклый свет за задёрнутыми шторами, загоравшийся в девятом часу, на фоне остальной улицы он едва ли казался бы жилым. Брошенное здание ненадолго оживало лишь поздним вечером. Что-то в нём есть, Билл чувствовал это. А чуйка на наживу его не подводила ни разу. Остальных, правда, уверенность Денбро не особо убедила. — Да ну нахер! — в один голос заявили ребята, едва узнав, о каком доме на Нейболт шла речь. Кое-какой опыт по обнесению хат у их компашки был, так почему нет? От общего единодушия стало досадно, хотя резон в их словах тоже присутствовал, надо признать. — Там даже хозяева почти не появляются, вряд ли в этой хибаре есть что-то стоящее риска, — рассудила тогда Бев. — Таскать кошельки с мобильниками гораздо проще и безопаснее, Билл. И в целом была права: если накроют, просто так не отвертеться. Проникновение со взломом вещь посерьёзнее их ежедневного промысла, так что загремят ребятки в колонию для малолеток. Вся их так называемая банда состоит не более чем из дворовой шпаны, обычно ошивающейся по площадям и рынкам в поисках не следивших за собственными сумками лохов — стабильно, без особого риска. А вот первая и последняя попытка выйти на «большое дело» едва не кончилась пиздецом: если с сигналкой разобрался Бен, то дремавшую прямо в гостиной здоровенную псину служебной породы не предусмотрел никто. Кое-какую мелочь утащить тогда удалось, но осадок в виде живописных шрамов на ноге Стэнли и нескольких последующих уколов от бешенства остался. Больше ребята матёрых домушников из себя не строили. Но такой притягательный в своём одиночестве коттедж стал для Билла наваждением. В тихом омуте, как говорится, черти водятся, так, может, и в домишке на Нейболт-стрит есть что-то, ради чего не жаль подставить шею? В одиночку такой фокус провернуть гораздо сложнее — некому даже на стрёме постоять! — однако иных вариантов у Денбро не нашлось, потому что соваться на хату друзья-товарищи отказались наотрез. Ссыкливые предатели. Ну и ладно, ну и не надо. Сам разберётся. Зато делиться не нужно. Он пас владельцев дома ещё несколько дней: выяснял, в какое время на них не нарваться. Однако в какую бы рань Билл ни появлялся на Нейболт, дом к этому времени словно вымирал. Тогда он решил подкараулить жильцов вечером и с удивительной даже для себя упёртостью болтался по кварталу до темноты, но каждый грёбаный раз по сотне разных причин упускал момент возвращения хозяев. Как будто сама Вселенная не давала Биллу выловить пресловутых домочадцев двадцать девятого. Когда он наконец добирался к дому, свет за плотным занавесом уже горел, а на улице не было ни души. Любой на его месте плюнул бы и бросил это дело, но Билла помимо материального интереса уже подмывало и любопытство. Взглянуть на жильцов дома-призрака хотелось до жути. Те, видимо, тоже были сраными привидениями, раз за всю свою отдающую сталкерством деятельность Билл ещё ни разу на них не напоролся. Ёбаные черти. Ничего, как только он вынесет половину хаты, они наверняка озаботятся своим жилищем посерьёзнее. Билл прикинул время. Работы от силы на час-полтора. А его лузеры пусть и дальше шароёбятся по центральному рынку да бегают от псов Бауэрса. По факту, тот район значится его территорией, а конкурентов эти ребята не выносят. Поймают — отпиздят, отжав всё до последнего цента. И это если повезёт. Натягивая старые перчатки из дешманской пародии на кожу, Билл позволил лёгкому злорадству взять верх. Хрен с ними, парочка забегов ещё никому не вредила. А деньги с продажи чужого барахла он отложит на нормальный протез для Джорджи. В конце концов, цель оправдывает средства. На хате Билл оказывается как-то слишком просто. Непозволительно. Обычно с таких вот совпадений всё и катится в ебеня. Он бы напрягся, будь у него на это время. Забор, как мальчишка и предполагал, не стал особой преградой. В сгущающихся сумерках он перебрался без проблем, мысленно журя неизвестных хозяев: даже собаку не завели — та сейчас хотя бы потявкала для приличия. А вот отсутствие какой-либо охранной системы стало тревожным звоночком. Закралась нехорошая мысль: сигналки нет, так, может, в доме действительно охранять нечего, и Билл зря старался? Он тут же отмахнулся от неё. Ага, разбежались! Чёрта с два он отсюда съебётся, не стащив хоть что-то. Это уже дело принципа. Билл обогнул фасад и уже доставал пару любимых отмычек, приготовившись бороться с замком заднего входа (сколько ни петушись, а всё-таки он дилетант, и взлом парадного заметят быстрее, чем он успеет толкнуть вещички), как вдруг углядел гостеприимно приоткрытое окно на втором этаже. Видать, оставили на проветривание. Губы дёрнулись в неверящей удаче улыбке. Ей-богу, ну эти придурки так и напрашивались, чтобы их обчистили! Как нельзя кстати, в набирающем тон сумраке, являя собой самое клёвое ландшафтно-дизайнерское решение на свете, по стене расползлась решётка. На такой обычно плетётся всякая вьющаяся херня, которую потом не выкорчевать и не вытравить никакими пестицидами. Билл знал это не понаслышке — мать любила возиться в саду. Пока позволяло здоровье. Он поставил ногу на опутанную высохшими ветвями железку, слегка надавил, пробуя. Затем поудобнее перехватил прутья затянутыми в кожзам пальцами, как перекладину на физкультуре. Билл не слишком тяжёлый, должна выдержать. Коротко выдохнув, мальчик полез наверх. Сухие плети с хрустом ломались под массивными, на размер больше ботинками. Он приподнял раму и нырнул в полумрак. Порывшись в рюкзаке, вытянул оттуда заранее припасенный фонарик. Включать свет в доме опасно, соседи могли заметить. Тусклый луч пробежался по светлым стенам, давая немного осмотреться. Комната напоминала нечто среднее между спальней и рабочей зоной: неаккуратно заправленная кровать и вещевой шкаф соседствовали с компьютерным столом (без самого компа) и книжной полкой. Если не считать лёгкого беспорядка — мятая футболка на спинке стула, пара боксов с дисками на полу (и кто только сейчас дисками пользуется, боже?), бардак на рабочем столе, — помещение даже изнутри казалось каким-то пустым. Ничего лишнего, только самое необходимое. Отсутствие разного рода мелочей обезличивало комнату, не давая нарисовать портрет человека, который в ней жил. Хозяин явно не любитель складировать барахло. Хотя кое-что Билл всё же мог предположить с уверенностью. Например, женскими руками здесь и не пахло, зато стойким тяжёлым парфюмом пропитано почти всё. Хозяин пустующих апартаментов определённо мужского пола, и, судя по немногим личным вещам, представлялся ему если не студентом-старшекурсником, то довольно молодым человеком точно. Не больше тридцати, навскидку. В холостяцких берлогах мужчин постарше беспорядки обычно других масштабов и характера, а в такой комнате мог бы жить и он сам. Билл прошёлся по периметру, изучая обстановку, выискивая что-то мало-мальски ценное. Перчатки уже неприятно липли к коже. Взгляд упал на прикроватную тумбу со старым ночником. Он заглянул в ящик. В свете фонарика змеились провода — зарядники, наушники. В глубине же устроились чуть более любопытные вещицы. На морде, скрытой чёрной банданой на случай, если заметят, невольно расплылась похабная ухмылка. Тут тебе и пачка контрацептивов, и несколько тюбиков смазки (различных вкусов!) и подобная интересная лабуда. Мальчишка за неделю не увидел здесь ни души, но запасливый сукин сын, видимо, всегда готов ко внезапным визитам. У него вырвалось нечто среднее между нервным смешком и икотой: себя Билл тоже мог назвать внезапным визитёром. Гаденько посмеиваясь, он подобрал тюбик с клубничной и запихнул в карман. Просто так, из тупого желания свистнуть что-то не ради бабла. М-да, похоже, он всё-таки клептоман. Беглый осмотр не выявил ничего стоящего внимания, так что Билл чуть не закрыл ящик, но взгляд вовремя зацепился за что-то блестящее. Покопавшись, мальчишка выудил с самого дна наручные часы. И если Денбро с его по-воровски намётанным глазом хоть что-то смыслил в подобных аксессуарах, не из дешёвых. Симпатичные даже. Жаль, себе не оставить. Он поспешно сунул находку к себе и, ещё раз наскоро осмотревшись, отправился искать удачи в остальных комнатах. На интерьер оные оказались так же скупы, как и спальня. Необходимый минимум мебели в серой гамме среди пустых стен преследовал из помещения в помещение. Такая обстановка давила, неудивительно, что тут не появлялись гости. И всё же, несмотря на отсутствие красок, Билл легко мог представить себя выползающим из хозяйской комнаты в ванную по утрам. А вот что реально бесило, так это то, что в доме действительно оказалось почти нечего красть. Билл едва не взвыл белугой, спустившись в гостиную и не обнаружив там даже банального зомбоящика. В одиночку он бы его не вынес, но сам факт! Что уж говорить об изысках вроде музыкальных центров, которых тут не было и в помине? Бев, как ни прискорбно, оказалась права, а часы всё ещё оставались самым ценным трофеем. Ни украшений, ни техники. На журнальном столике единственным элементом декора одиноко покоилась забитая до отказа пепельница. Мстительно ухмыляясь хозяевам-пидорасам (развели тут, понимаешь ли, ауру замка Дракулы на пустом месте!), Билл запихнул в рюкзак найденный на кухне тостер. Далеко не новый, конечно, но на безрыбье, как говорится… Он сверился с телефоном. Время у него ещё было, но тратить его впустую как-то не хотелось. Хотелось загнать поскорее сраный тостер с часами и в зубах притащить деньги в копилку брата. Вернее, то, что от них останется, когда Билл закупится лекарствами и жрачкой на пару дней. Пора сваливать. Со вздохом он двинул к лестнице, поправляя на ходу лямку потяжелевшего ранца. Уходить Билл почему-то не хотел, подсознательно, похоже, ещё надеясь отыскать в доме что-то охренеть ценное. Луч фонарика скользнул вверх, освещая ступеньки. Снаружи почти совсем стемнело, комнаты окончательно погрузились во мрак. Не хватало только навернуться и вывихнуть себе что-нибудь. Тозиер над ним потом ещё месяц ржать будет. Билл повернул дверную ручку спальни. Полной грудью втянув тяжёлый аромат чужого одеколона. И замер на полпути к оконному проёму. Чем-то эта полупустая комната ему запала, вызывая иррациональное желание чуток задержаться. И немного насолить, типа, как в кино: неуловимый преступник оставляет «автографы», а копы гоняются за собственным хвостом. Но Билл не настолько придурок, чтобы действительно так сделать, да и оставить ему нечего. Вместо этого он достал телефон и впотьмах сделал на убитую камеру пару селфи со средним пальцем на фоне чужой комнаты. Скинет своим, когда закончит, чтоб знали, у кого тут самые стальные яйца. Они и вместе хату обнести не решились, а Билли справился в сольник. Про скудную добычу он им, естественно, не расскажет. Фотки получились тёмные и смазанные, при одном фонаре по красоте не наснимаешь, однако мальчишка был доволен. У дворовых щипачей нет воровских фишек, но у Денбро, кажется, только что появилась. Пора бы валить, однако Билл, продолжая тянуть резину, подошёл к столу. Среди учебной литературы не было ничего стоящего, зато ворох черновиков разжёг интерес. Он с любопытством заглянул в чужой, как он понял, конспект по истории. Точно студент. Многочисленные исправления, обилие текстовыделителя и рисунки под датами и краткими описаниями, которыми пестрила бумага, невольно вызвали ухмылку. Интересно всё-таки выцепить кусочек чьей-то жизни, так не похожей на твою собственную. Увлеченно роясь в чужих вещах, Билл совершенно не заметил, как приоткрылась дверь. — Давай подскажу, — вопрос раздался за спиной так неожиданно, что у Билла чуть не случился разрыв сердца. И жопы. Обернуться он не решился. — Айпад валяется под кроватью, плеер — в столе, а набитого баблом сейфа, как ты уже понял, у меня нет. Блять. Какого чёрта этот обмудок заявился так рано? Хотел увидеть хозяина дома, Билли-бой? Бойся, сука, своих желаний. Тетрадка выпала из мелко дрожащих пальцев, шлёпнув по столешнице. В затылок, многообещающе щёлкнув предохранителем, упёрлось холодное дуло, и мальчишку позорно встряхнуло уже всем телом. Его молча рассматривали. Билл не видел этого, но чужой — оценивающий — взгляд ощущался до вставших дыбом волос на загривке. Хозяин дома хмыкнул, заметив это. И продолжил тем же до абсурдного спокойным (оттого и пугающим до подкосившихся коленочек) тоном. Тоном человека, держащего тебя на прицеле. — Назови хоть одну причину, по которой я не должен сейчас спустить курок и прострелить к херам твою башку? Билл сухо сглотнул, молясь всем богам-аллахам-кришнам, чтоб заикаться не так сильно. Слезливо молить о пощаде и без запинок перспектива как-то фу, подумал он. И выдал первое, что пришло в голову. — М-мозги отскребать от стенки з-заебёшься. — на грани слышимости выдохнул Денбро, не узнавая в прозвучавшем писке собственный голос. Ствол в чужой руке дрогнул — парень (а судя по голосу, это точно не взрослый дядька) не сдержал смешка, и Билл зажмурился, приготовившись к выстрелу. И заодно мысленно вздохнув над собственной лузерской судьбой: сдохнуть от случайно выпущенной пули, что может быть тупее? И как на него похоже. Балабол на его похоронах сам помрёт со смеху. Выстрела, однако, не последовало. — Логично. — усмехнулся хозяин дома и тут же предупредил: — Только без глупостей. Оцепеневший Билл не успел сориентироваться, когда пистолет на секунду перестали вдавливать ему в башку и метнулись к выключателю. Комнату мгновенно залило светом, заставив зажмуриться привыкшими к темноте глазами. Пересилив страх, он медленно оглянулся и приподнял руки. Его потенциальный убийца оказался чрезвычайно высоким и хмурым молодым человеком в видавшей виды чёрной авиаторке — против такой шпалы даже без огнестрела не попрёшь, с сожалением отметил Билл. И оружие этот тип на него навёл даже слишком уверенно. Будто каждый вечер отстреливает нежданных гостей, как собак. Светлые глаза при тусклой лампе казались пугающе-жёлтыми; он настороженно косился на скрытое банданой лицо горе-грабителя. Насмешливо-зло изогнул бровь. — Нашёл, что хотел? — поинтересовался парень, словно эта ситуация вдруг показалась ему дохрена забавной. Сам, наверное, поблагодарил бы того, кто откопает здесь хоть что-то ценное. Но, поразмыслив, пистолет опустил. Денбро выдохнул. Отлично, его не пристрелят, а просто сдадут копам. Билл не знал, что из этого хуже, соображалка под дулом пушки растеклась, как желе, и работать отказывалась. Собственные взмокшие под проклятыми перчатками руки казались ватными. — Р-разочарование р-разве что. Неожиданная смелость трясущегося как осиновый лист воришки явно развеселила незнакомца, хотя он, как и полагается крутому парню со стволом, старался держать хвост трубой и морду кирпичом. Успешно старался. К Биллу медленно приближались, а он не мог заставить себя даже дёрнуться под цепким жёлтым взглядом. — А тебе палец в рот не клади, да? — М-можешь п-по-пробовать, — кто из них двоих ошалел от произнесённого сильнее, Билл сказать не мог. Приток адреналина, видимо, сорвал какой-то внутренний рычаг, отвечающий за связь языка со здравомыслием. Незнакомец нахмурился. Гнев в чужом взгляде сменился недоумением, а после — чего, бля? — странным проблеском интереса. — Нарываешься, паскуда, — вопреки смыслу слов, звучало успокаивающе тихо. Свободная от ствола рука потянулась к нему в каком-то преувеличенно осторожном жесте. Почти интимно. На секунду у Билла упало сердце. С одной-единственной мыслью. Допизделся. Но тот всего лишь поддел лямку рюкзака, кончиками пальцев невзначай коснувшись открытой кожи, и медленно стянул её с худого плеча, не отрывая внимательных, немного крипово косящих глаз от его. До мороза по спине. У него просто отобрали рюкзак, но Биллу казалось, будто его только что раздели. — Не дёргайся, — снова предупредил неизвестный, принявшись потрошить содержимое сумки. Втащить бы ему сейчас чем потяжелее, выбить пушку из рук да сигануть в окно. Только рядом ничего подходящего, а сломать что-нибудь при неудачном приземлении не хотелось. Или словить пулю, если почти-ограбленный хозяин начнёт шмалять в темноту. Вдруг на психа нарвался? Нельзя ему ломаться или подыхать, на кого брат с матерью останутся... Потому Билл послушно не рыпался. Стоял как вкопанный и смотрел, как этот лось фыркает над напизженным хламом: — Не повезло тебе, малой. Здесь реально ловить нечего. Тостер и ещё пара мелочей перекочевали на стол. Полупустой рюкзак Биллу вручили обратно, слишком уж конкретно нависнув сверху угрожающе огромной фигурой. Чужие пальцы снова нарушили личное пространство (ха, кто бы говорил о нарушении границ), на этот раз потянувшись выше. Застыв, как мышь перед коброй, Билл молча позволил стянуть с себя тёмную ткань, скрывающую лицо до напуганных глаз. А вот хозяин хаты удивлённо присвистнул, таращась на неудавшегося грабителя. Не каждый день находишь в своём доме решивших поживиться малолеток. — Да ты совсем пиздюк. Тебе сколько лет-то? — в голосе скользнуло что-то похожее на жалость. И разочарование. Шальная идея, как выбраться, не получив порцию свинца в задницу или браслетов на запястья, мелькнула в воспалённой голове. Достаточно рискованная, чтобы провалиться. Достаточно тупая, чтобы всё получилось. Пятьдесят на пятьдесят, короче. Он задрал голову, чтобы посмотреть в точёное лицо своей — если не завалит хлебальник — очень скорой смерти. Не, ну что, вроде симпатичный. А если помирать, то с музыкой. — П-прикидываешь, кого из нас за-загребут, если в-всё-таки вызовешь полицию? Тозиер зааплодировал бы такой наглости стоя, Билл же от страха едва держался на ногах. — Возможно, — кивнул незнакомец и, чуть склонив голову, улыбнулся так, что внутри всё сжалось. При всей его ничего такой наружности, ухмылка у него натурально маньячья. «Возможно». Возможно, блять. Возможно, он останется жив. Не дав себе окончательно распаниковаться, Билл подался к так удачно склонившемуся над ним верзиле (сам бы в жизни не дотянулся) и почти ударился о его губы своими. В нос ударил уже знакомый парфюм с примесью табачного дыма. Рюкзак вывалился из дрожащих рук, и Билл на автомате закинул их обалдевшему от такой прыти парню на шею. Приподнялся на носках; чужие чёртовы шесть-с-чем-то-там футов по ощущениям поравнялись со сраным Эверестом — так же трудно сделать вдох. Гарантированно заставить человека растеряться можно двумя способами: неожиданно ударить его или поцеловать. Такое кого угодно собьёт с толку, дав пару секунд унести свой корпус со всем содержимым. И если первое не представлялось возможным... Билл готовился к чему угодно: к тому, что вот прям сейчас его оттолкнут, назовут поехавшим педиком и точно позвонят копам. В лучшем случае пинками вытолкают из дома, требуя больше не попадаться на глаза. В худшем — нашпигуют пулями самостоятельно, не дожидаясь стражей порядка. К тому, что ствол отбросят на кровать, а его требовательно прижмут к себе, перехватив инициативу, Билл готов не был. А парень, кажется, лыбился, даже засунув язык ему в рот. Ебучий клоун. Чертовски хорошо целующийся ебучий клоун. Ну и кто теперь растерялся, щенок? Чужие руки с интересом шарили по телу, уже подлезая под толстовку, и Билл поплыл под этими прикосновениями... Пока не вспомнил, что ему вообще-то охереть как страшно. Да, точно. Ноги в руки, Денбро, и вперёд! Выбрав момент, он что есть силы отпихнул увлечённого своим занятием парня, да так, что тот не удержался на ногах (всё же элемент неожиданности сыграл свою роль), споткнулся о злосчастный рюкзак и звучно шлёпнулся на пол. А Билл, не сумевший разжиться на этой вылазке ни центом и лоханувшийся по полной программе, подорвался с места испуганным зайцем. Круто сдал назад и вышел. В окно. Решётка для вьющейся херни, за которую он зацепился, хоть задержала падение и спасла от серьёзных травм, прилично подрала руки даже сквозь четыреждыблядские бесполезные перчатки. Ну его нахер, это домушничество! Завтра же вернётся к ребятам подрезать мобилки, и ни ногой больше на Нейболт. Лучше бегать от Бауэрса и других упырей, чем… так. Едва коснувшись земли, Билл, со сдавленными матами на горячих губах и бьющимся под глоткой сердцем, вскочил на ноги и рванул наутек. Шумахер от такой скорости в шоке завершил бы карьеру. Рюкзак только проёбанный жалко. Да. Рюкзак. Какое-то время Роб пролежал на месте, глядя удравшему ворюге вслед и трясясь от смеха. Он посмотрел на подаренные отцом часы в своей руке, единственную на этих квадратных метрах ценную вещь. И снова засмеялся. В другой ладони красовался тюбик его любимой клубничной смазки. Шкет и не заметил, как Грей вытащил их из его карманов. Осмыслить, что это, мать его, вообще такое было, пока не получалось. Он приподнялся на локтях. Спина отозвалась тупой болью — приложил его пацан неслабо. Успокоившись, Роберт поднялся на ноги. Взгляд упал на брошенный в спешке балласт. Обычный такой рюкзачок, чёрный. С такими тысячи подростков только по их Дерри гоняют. Грей понятия не имел, что, в кои-то веки вернувшись в свой одинокий и вечно пустующий дом пораньше, сорвёт чёртово ограбление. Улыбка опять тронула губы. Кому из них не повезло, что выбор вора пал именно на двадцать девятый дом, хозяину или воришке, сказать трудно. Мальчишка явно неопытный, так налажать мог только полный салага. Бликующий в окнах луч чужого фонарика Роб заметил ещё во дворе, да и утащить из дома хоть что-то, кроме собственной задницы (а вот это уже к лёгкому огорчению Грея), он так и не смог. Свои манатки вон, и те растерял. Перед лицом до сих пор стояли покусанные губы и голубые глаза размером с четвертак. От свежих воспоминаний в джинсах стало тесно, острый, несмотря на заикание, язык незнакомца хотелось занять чем-то более приятным. Но парнишка свалил, поминай как звали. Роберт подобрал с пола многострадальный рюкзак и бухнулся на кровать, рассматривая брошенные вещи в слабой надежде найти что-то с указанием имени пацана. Мало ли, вдруг этот растяпа и тут лоханулся. Грею опять стало смешно. Дорогущие часы преступнику украсть не удалось, это правда. Зато сердце он спиздил в два счёта.