***
Утром, вопреки своим ожиданиям, Евгений Васильевич проснулся. Проснулся он не по своей воле, а из-за того, что ощутил прохладные прикосновения к своему лицу, которые так расслабляли. Он приоткрыл глаза и увидел перед собой счастливое лицо матери. Она держала в руке влажную салфетку. За спиной у Арины Васильевны ходил из угла в угол отец. — Енюшенька проснулся! — радостно воскликнула мать и посмотрела на мужа. Василий Иванович замер на мгновение, а после быстро подошёл к дивану, где лежал больной сын. Отец улыбнулся, после чего вышел из комнаты. Евгений хотел подняться и пойти за отцом, но был остановлен лёгким прикосновением матери и её вкрадчивым взглядом. Да и сил не было у Базарова, чтобы встать. — Ты уже выздоравливаешь, так сказал отец, но посоветовал тебе пока полежать. Я принесла тебе куриного бульона и чая с мёдом, — Арина Васильевна пододвинула к себе поднос с миской и чашкой. Она сразу поняла, что пока её сын не в состоянии питаться самостоятельно, поэтому аккуратно набрала суп в ложку, подула на неё и поднесла ко рту Евгения, который сразу съел содержимое. Ему казалось постыдным то, что его мать вновь ухаживает за ним, а не он за ней. Хотя суп был очень вкусным. Когда еда закончилась, Арина Васильевна встала с места, взяла поднос с опустевшей миской и вышла из комнаты, оставив сына наедине со своими мыслями и размышлениями о прошлом. Спать ему совершенно не хотелось. Евгений думал о том, как беспокоились родители, как им было бы плохо, если бы он умер, не исцелившись чудом, как он был постоянно груб к ним, к тем, кто пытался сохранить его, как не берёг родных. Эти раздумья постепенно привели Базарова к тому, что всё это — нигилизм — ничто. Такое мировоззрение отбирает всё, оставляя ничего. Ему не хотелось такого будущего. Евгений Васильевич задумался о том, что нужно чувствовать, любить, радоваться. С этими мыслями он вновь засыпает, в полудрёме слыша тихие шаги и ощущая заботливые касания рук, укрывающих его ещё лучше. Евгений проснулся уже на следующий день. Он с нетерпением ждал завтрак, обдумывая свои слова матери, а после отцу. Когда на пороге комнаты появилась Арина Васильевна, то из глаз его сразу потекли слёзы. Мать сразу заметила это, вскинула руки и мигом оказалась у дивана, пытаясь выяснить, что же не так с её сыном. — Енюшенька, что же не так? Чего ты расплакался? — она сама была готова разрыдаться в любой момент, не привыкшая к такой эмоциональности сына. — Ах, мать, я так виноват перед тобой! Я так несправедливо поступал с тобой, с отцом… Позови его! — начал свою речь Базаров. — Муж! Муж! Подойди сюда! — в комнату зашёл Василий Иванович. Он сразу заметил плачущего сына и растроганную жену. — Отец, я так виновен перед тобой! И перед матерью! Я же хотел оставить вас, стариков, без единственного ребёнка. Это было бы преступлением моим, грехом. Я вам благодарен, что вы всё ещё добры со мной, право, я больше не буду забывать о вас. Я пересмотрел свои взгляды на всё. Нигилизм. Это просто пустое дело. А такое громкое название — просто прикрытие никчемности. Я уже наказан собой, но вы можете быть злы на меня. Я каюсь перед вами. Я буду беречь вас… — он хотел ещё что-то сказать, но Арина Васильевна обняла его, сама плача. Отец же покашлял в кулак и улыбнулся. Когда все успокоились, мать накормила сына, после чего села рядом, ожидая, когда Евгений уснёт. Ей была приятна эта искренность сына, которую она точно не ожидала.***
Последующие дни проходили быстро. Евгений просыпался ненадолго, ел, беседовал с Ариной Васильевной, потом с Василием Ивановичем, который читал сыну книги, после чего вновь засыпал. Но, когда состояние его улучшилось, Базаров вспоминает своего друга — Аркадия Николаевича. Того, с кем они расстались при таких ужасных обстоятельствах, поссорившись, но мирно разойдясь. Евгению стало стыдно. Он попросил отца послать за другом своим, чтобы тот пришёл послушать извинения, ведь Аркадию было не известно о возможной смерти прошлого товарища. Но пришло известие о том, что тот прийти не сможет. Аркадий готовится к свадьбе с Катериной. Базаров опечалился немного, но посчитал это волей судьбы, поэтому после своего полного излечения сразу поехал в Марьино, к Кирсановым, чтобы там сразу со всем разобраться. Первым, кого увидел Евгений, был Павел Петрович. Он сидел на террасе и размышлял о чём-то своём. Базаров медленно подошёл. Когда Кирсанов заметил его, то поднялся и снисходительно посмотрел на Евгения, который протянул свою руку, чтобы поздороваться. Они оба молчали, пока Базаров не начал беседу. — Здравствуйте, — на это Павел Петрович всего кивнул, даже не пожав руку, и уселся обратно. — Я хотел принести свои извинения. Тогда я плохо поступил, но я имел не те взгляды на жизнь. Я жил в мире, где каждое слово опровергалось, а не в реальном мире. В мире, где есть чувства и эмоции. Я хочу верить, что вы простите меня, — Кирсанов удивился, но не показал этого, а просто вздохнул. — Право, я удивлён вашими словами, Евгений Васильевич. Я рад, что вы осознали свою ошибку, но вы приехали уж точно не ради извинений передо мной, я прав? — Да, я приехал к Аркадию. Я звал его, но он не смог приехать, да и я не мог, ведь был болен, чуть не умер. — Тогда поспешите — Аркадий собирался на прогулку с Катей. В можете найти его внутри, полагаю. — Благодарю вас, Павел Петрович. Спасибо, что простили меня, — быстро сказал Евгений и быстро зашёл в дом. На входе он столкнулся с Аркадием, который сразу отпрянул. — И что же вы здесь делаете, Евгений Васильевич? — без эмоций спросил Аркадий. — Аркадий, мне нужно тебе сказать кое-что. После того, как я чуть не умер, я понял, что в жизни главное не нигилизм. Это вообще пустота, ничто! Главное — эмоции, чувства. Я сильно оскорблён сам собой. Мои слова к тебе тогда были порождены заблуждениями. Я должен был ценить нашу дружбу как родителей. Я каюсь перед тобой, прошу прощения за все грубости, которые совершал по отношению к тебе. — Ах, я так давно тебя простил. Когда остался с Катериной, я думал, что крайне сильно огорчил тебя чем-то. Теперь же мы готовимся к нашей свадьбе. Как видишь, всё почти готово. Все счастливы, но вот Анна Сергеевна не выглядит счастливой. Всё время она проводит вне дома, любуясь цветами и вздыхая о чём-то. Может она полна чувств к тебе… — Евгений понял, что совсем позабыл об Одинцовой, пытаясь вернуть дружбу с Аркадием. — А, полагаю, ты забыл о ней… — Нет, не говори такое, друг мой! Я сейчас же найду её и поговорю! — испугался Базаров. — Иди, она у клумб. Евгений Васильевич подошёл к Анне Сергеевне так, чтобы та сразу увидела его. Она глядела на него. Она не знала, что сказать. Она не знала, что почувствовать. — Евгений… Вы здоровы, как я вижу. Полагаю, мой приезд пошёл на пользу? — тихо сказала она. — Да, вы правы. Я сразу начал выздоравливать, но я точно не должен был подвергать вас такой опасности, ведь был риск, что не излечусь я. А ещё я хочу сказать, что бросаю своё увлечение нигилизмом. Близость к смерти заставила меня понять, что пустота взглядов и отрицание не самое главное в жизни. Я хочу извиниться, что вводил вас в заблуждение своими никчёмными речами, что тратил ваше время на себя, хотя вы могли бы делать тогда что-то полезное. Но теперь я хочу сообщить вам, что после нашего прощания я поеду в Петербург учиться дальше. Хочу оставить вас свободной и прекрасной, такой, какая вы есть. Не знаю, будут ли у нас потом встречи, но вряд ли я вас забуду. Прощайте, — Базаров кивнул Анне Сергеевне и пошёл обратно. Сначала Евгений съездил к родителям, где сказал им о своих намерениях. Те молили его, чтобы он вновь их не покидал, но после обещания писать регулярно письма, Базаровы отпустили сына. Тот поехал в Петербург, где продолжил осваивать врачебные науки, присылая родителям полезные книги и письма…***
Письмо родителям от Евгения
«Дорогие мои родители. Прошло много времени с того, как я вновь покинул вас. И много писем я присылал. Но в этом я хочу поведать вам, что познакомился с прекрасной дамой. Она умна и красива. Зовут её Татьяна Николаевна. Я решил вам сразу об этом сообщить, чтобы мать не беспокоилась. Надеюсь, она теперь рада. Отец, я прислал с этим письмом тебе ещё несколько книг. Надеюсь, они полезны для тебя. Книги по врачеванию с описаниями новых болезней, уж чем люд наш нынче не болеет… Береги мать, следи, чтобы она много не беспокоилась, в новых заграничных книгах пишут, что беспокойство — причина многих смертей! Как вообще её здоровье? Сразу сообщи, если ей станет плохо. Я вас люблю. Вы — то, что нужно и никакой нигилизм мне этого не заменит. Семья и чувства доказали мне, что я был не прав, но я всё ещё корю себя за это. Скоро я приеду к вам с Татьяной, чтобы вы посмотрели на неё. Пишите мне ещё, я каждый раз с трепетом в душе читаю ваши письма. Спасибо вам. Со всеми своими чувствами, ваш Енюша.»