20 шагов

Между ними было 20 воображаемых шагов. Эти двадцать, мать их, воображаемых шагов, создающих целую пропасть. Они были всегда: когда он собой прикрывал ее и Гарри в битвах; когда они все вместе собирались на Гриммо 12 или в Норе, в близком кругу; даже, черт их дери, когда они с Сириусом столкнулись у дверного проема в Рождество и капризная омела,в тот же момент расцветшая у них над головой, не отпустила их без поцелуя! Скажете: что трудного в том, чтобы преодолеть 20 воображаемых шагов? Ничего, если бы они не олицетворяли 20 лет разницы между ними. Сириус отчетливо помнил тот момент, когда она перестала быть просто подругой его крестника- единственного члена его семьи. В то утро, на летних каникулах, он чудом проснулся рано и услышал ворчание Кикимера. Все бы ничего, только старый эльф уж слишком часто повторял слово "грязнокровка", и, прислушавшись, Сириус уловил еще и "решила побаловаться на моей кухне". Слова "баловаться" и "Гермиона" никогда не могли стоять в одном предложении, особенно если оно не было отрицанием. Мысль о мисс Всезнайке, балующейся на кухне, настолько сильно пнула Сириуса под зад, что он собрался намного быстрее обычного. Он спустился по ступенькам, стараясь не шуметь, прекрасно зная, что только вчера приехавшие гости хотели отдохнуть подольше. У дверей кухни Блэк застыл, увидев собранные в пучок карамельные кудри, поблескивающие от лучей утреннего солнца. Окно на кухне была настежь открыто и свет залил помещение, прекрасно очерчивая линии тонкой высокой шеи, фарфоровую кожу и короткие маленькие кудряшки, выпавшие из высокой прически. Бирюзового цвета сарафан с тоненькими лямочками не облегал, но был достаточно коротким, чтобы оголить стройные ножки. Сириус сглотнул. Он, кажется, пропустил такое скорое взросление мисс Всезнайки. Да и она никогда так не одевалась, предпочитая джинсы, футболки и толстовки. Бродяга тихонько откашлялся, деликатно давая знать о своем вторжении и в то же время сбрасывая ком в горле. Грейнджер обернулась и застенчиво улыбнулась. -Мистер Блэк? Доброе утро, не ожидала вас увидеть так рано...- Улыбка на лице девушки смеркла, когда она поняла, что предложение могло быть воспринято не так,- Я имею в виду, я никого не ожидала, сейчас же рано очень... Извиняющийся лепет был прерван тихим смешком мужчины. -Я понял, что ты хотела сказать, Гермиона. Я и сам удивился тому, что я проснулся, а дом все ещё не на ногах. -Мужчина неловко улыбнулся и почесал затылок, - Я тебе не помешал? -Нет, нет, что вы. Я пыталась приготовить имбирные печенья по рецепту миссис Уизли и Кикимер любезно уступил мне кухню. - Сириус подавил смешок. Слова "Кикимер" и "любезно" так же не совмещались в одном предложении, но вот, его уже второй раз за это утро удивили. -Правда, в бытовой магии я не спец, поэтому пытаюсь как могу. -Хорошо, я бы мог помочь с ними, если хочешь. И перестань, пожалуйста, выкать, я не настолько стар. Называй меня просто Сириус. - Сириус снял мантию и начал закатывать рукава, будто это уже было решено, что они будут готовить вместе. В тонких аристократичных пальцах, в грубоватых ладонях и выпирающих венках на руках мародера было нечто слишком притягательное, от которого сходили с ума девчонки в прошлом. Он мог вспомнить как минимум трёх девушек, у которых был фетиш на его руки. Правда, сейчас их аристократичность и красота были спрятаны под вереницей татуировок, но, видимо, они все ещё имели такое же влияние на девичьи сердца, так как, подняв глаза, он заметил, что внимание юной девушки было приковано только к рукам. Он тоже замер на мгновение, а потом легко хлопнул в ладоши: -Ну что, мисс Грейнджер, по рукам? -Девушка, будто очнувшись ото сна, подняла на него взгляд и спокойно кивнула. К слову, спокойный кивок резко контрастировал с покрасневшими щёчками и нервным блеском в глазах. Тогда она действительно перестала называть его "мистер Блэк" и -о святая борода Мерлина!- Сириус готов был выть на луну от того, насколько правильно звучало и чувствовалось его имя, когда Гермиона его звала. Тогда он вдруг ясно почувствовал, что это не та же маленькая девчушка из Визжащей Хижины, которая собой прикрывала Гарри. Ей больше не тринадцать, она взрослая шестнадцатилетняя девушка. А потом вдруг резко вспомнилось, что ему самому-то тридцать шесть. Потом он начал себя ловить на том, что младший Уизли его неимоверно раздражал. Мальчик был немного тормознутый, очень бестактный и крайне ленивый. Сириус Блэк прикрывался этими причинами и тогда, когда услышал от Гарри рассказ о том, насколько его друзья глупы и не понимают, что нравятся друг-другу. Хотелось колко заметить, что это именно при виде него Грейнджер заливается ярким румянцем, а не маленького приглуповатого Уизли. Но этот порыв он оставил при себе, как и любую мысль, связанную с мисс Маленькое Само Совершенство. В то утро он ошибочно предположил, что она поменялась. На самом деле это было не совсем так. Она чуть изменилась, под давлением дружбы с Джинни: начала носить подчёркивающие ее красоту вещи, иногда надевала какое-нибудь тоненькое, еле заметное украшение, иногда душилась. Правда ему больше нравился ее собственный запах- пергамента и яблок. Совершенно странная смесь, порождающая ноющую боль в груди от воспоминаний о былых мародеских днях. Духи ее мягко пахли лавандой, но ему не нравилось то, как они полностью перекрывали ее собственный аромат, ощутимый одним Сириусом. Возможно Римус, в виду своей второй ипостаси так же чувствовал этот запах, Блэк не мог это угадать. А обсуждать запах девушки, на 20 лет младше его самого, было бы очень странно, даже если обсуждалось это с лучшим другом. Чувствуя определенное влечение на физическом уровне, Сириус решил, что, познакомившись с ней поближе, в нем больше забурлят отцовские чувства к девчонке и подавят эту странную физическую потребность. И поэтому все лето, почти каждый вечер, они усаживались у трескучего камина-ведь на Гриммо 12 никогда не бывает достаточно тепло, особенно в библиотеке-и самозабвенно обсуждали все: от книг маггловского пера, до астрономии и даже Темных Искусств. С Гермионой было приятно поболтать, с какой стороны ни посмотри. Иногда она забывалась и с блеском в глазах говорила, говорила, говорила, и блеск этот, казалось, озарял сильнее, чем все лампы в библиотеке и камин вместе взятые. Она мечтала защищать. Мечтала изучить право и работать в министерстве чтобы защищать домовых эльфов, невинно осуждённых, вынужденных использовать магию при магглах- словом всех, кого хотя бы чуть-чуть коснулась несправедливость. Сириус слушал. Он давал ей полностью выплеснуть все эмоции, все переживания, все-все. Он ловил себя на мысли что готов был слушать все это, возможно что-то даже повторно, и чувствовал себя на шаг впереди остальных- Сириус готов был поспорить, что такую Гермиону они не видели. Что такую Гермиону не видел он- этот глупый мальчишка Уизли. Однажды душным августовским вечером, во время тех же каникул, он понял, что окончательно пропал. Тогда он пришел в библиотеку чуть пораньше и уселся на привычное место. Чуть посидев, Блэк решил пойти за одной книгой по астрономии, которую он все забывал ей показать и предвкушал как будет впитывать каждое ее слово, как губка, и как Гермиона будет делать то же самое, с абсолютно нескрываемым, почти детским интересом. Вдруг Блэку послышались быстрые шаги, а потом дверь в библиотеку резко открылась. -Гермиона, я с ним поговорю, не обращай, пожалуйста, на него внимания. - Сириус был крайне рад, что отошёл за книгой и потому Гарри и Гермиона не могли его увидеть. Девушка опять тихо всхлипнула, - Ну нет, я не дам тебе плакать! Ну-ка успокойся. И Гарри заключил ее в объятия. Девушка уткнулась ему в плечо и пару раз шмыгнула носом, перед тем, как отстраниться. -Все хорошо, Гарри, правда. Тебе не стоит ссориться с Роном из-за этого. Я немного почитаю тут, наверное. - Ее голос звучал тихо и Сириус дико злился. Он злился на засранца Уизли, за то, что заставил ее плакать; злился на самого себя, за то, что не мог ничего поделать; злился на Гарри из-за того, что тот не уходил, чтобы Сириус вышел из своего убежища и спросил что с ней. -Ладно, оставлю тебя. Точно ничего не нужно? Я не хочу тебя беспокоить, но если что-нибудь будет нужно...- Гарри остановился на полуслове. Гермиона обняла его с тихим "Ты просто чудо" и Поттер, вскоре убедившись, что подруга будет в порядке, ретировался. Сириус вышел из своего убежища почти сразу же, как массивная дверь закрылась за Гарри. Глаза девушки чуть округлились и она поспешно вытерла слезы. -Ты рано. -Она стояла, накручивая передние кудри на палец и нервно закусывая губу. -Не ожидала, что стану свидетелем вашего разговора?- Сириус не хотел чтобы слова звучали едко, но увы, его все ещё терзали мысли, что она отговаривала Гарри от разговора с Роном. Девушка смутилась, а он прошел размашистыми шагами до дивана и уселся на него, пытаясь скрыть злость. Он закрыл глаза, а потом услышал тихий всхлип. Потом ещё и ещё. Он подумал, что идея надрать зад младшему Уизли не такая уж и плохая и резко встал, решительно направляясь в сторону двери. -Сириус!- Тихий вскрик, и вот уже хрупкая девушка на голову ниже него перекрывала ему проход. -Останься. -Как только научу младшего Уизли уму-разуму -сразу вернусь. -Но пройти ему так и не дали. Наоборот, сделали шаг к нему и неуверенно взяли за руки. Грейнджер смотрела чуть боязливо, опасаясь, что ее оттолкнут. Но Сириус, в отличие от нее, не был маленьким и неопытным. Он прекрасно знал, чего хотел сам и чего- а если быть точнее-кого -хочет его тело и догадывался, что это взаимно. Только вот мук от этого он испытывал не меньше, а наоборот. В их паре он был старше и давно должен был пресечь все это, но не мог. Лжет. Не хотел. Глаза в глаза. Карамельные глаза, в которых искры света, и льдистые холодно-голубые с болью, затаившейся глубоко-глубоко внутри. Ещё один шаг сделал он, крепче сжимая ее руку. И вот уже почти впритык стоящие два тела борются с собой. Блэк запоздало понял, что лучше пойти и надрать зад Уизли, а потом получить нагоняй от всех, чем сейчас остаться с ней. Но руки ее вдруг отпустили его и медленно, совсем чуть-чуть неуверенно обвились вокруг его талии. Грейнджер тихо прижалась к нему, почти перестав дышать. Он, конечно, ее обнял. Обнял и зарылся носом в карамельные кудри, чувствуя абсолютное спокойствие. Когда девушка подняла голову, чтобы убедиться, что глаза его больше не горят гневом, взгляды их пересеклись. А потом Сириус и сам не почувствовал как чуть нагнулся, чтобы накрыть податливые теплые губы своими. Гермиона полностью подалась вперёд, а он, воспользовавшись этим, обнял её ещё крепче. Поцелуй был спокойный, нежный будто это не в Сириусе бушевал ураган и внутренности не сводило от желания. Их оторвал друг от друга звук приближающихся шагов. Гермиона метнулась к двери и открыв ее раньше незваного гостя, врезалась в Рона. Сириус почувствовал как гнев вновь начинает бурлить у него по венам, ведь рыжий -будь он трижды, блядь, проклят- не только испортил такой момент, но и все ещё оставался виновником ее слез. А Уизли, тем временем, стоял как нашкодивший ребенок и прижимал холодную бутылку к нижней губе. Блэк ухмыльнулся- пробрала гордость за крестника, настоящий мужчина растет! -Гермиона, я хотел извиниться... - Договорить ему не удалось. -Боже, что с губой? Гарри!- кудрявая обеспокоенно дотронулась до лица Рона и тихо проговорила, -Акцио палочка! Спустя пару секунд к ней в руки прилетела палочка и она за считанные секунды залечила губу друга. Или, может, и не друга, праведный гнев Сириуса, распаляемый все сильнее, не давал здраво рассуждать. Отвлек его только крестник, подошедший к ним. Гарри растрепал волосы и поправил очки, ожидая взбучки от Гермионы. На секунду Сириус будто вывалился из реальности, вспоминая Джеймса. Друг делал так же, особенно когда волновался перед Лили. Возможно, причина была в том, что в отличии от своего более спокойного сына, Джеймс по-настоящему стеснялся только любимой девушки и только перед ней робел. -Ты, кажется, звала. - сказал Гарри и встал рядом с Роном. Гермиона посмотрела на них, а потом вдруг резко подалась вперёд, обнимая обоих. -И вам не стыдно драться из-за девчонки? - Голос ее дрожал, пока она все крепче обнимала обоих. -Но ты не просто девчонка, ты наша Гермиона! Тебя нельзя обижать, ты наша подруга!- Крестник Сириуса возмущённо проговорил вскидывая руку, а потом вдруг забормотал, этой же рукой обнимая подругу,- Мы иногда бываем дураками, что Рон, что я. Просто прости нас, мы очень тебя ценим и любим, Гермиона, правда. Она оторвалась от них и в глазах ее наряду с почти материнским обожанием заблестели слезы. Девушка ещё раз обняла обоих парней и, всхлипнув, улыбнулась сквозь слезы. -Я тоже вас люблю и ценю, мальчики. Я, может, и обижаюсь, но знаю что Рон не со зла. Спасибо тебе, Гарри. А потом туда прибежали близнецы и Джинни и весь этот балаган шутя отдалялся от дверей библиотеки. Сириус бы подумал, что он стал невидимым, если бы не последний взгляд, брошенный Гермионой на него, прежде чем исчезнуть из поля его зрения. На ужин он не пошел. Погода изрядно испортилась, приближалась гроза. Грохотал гром, изредка сверкала молния. Сириус сидел на балконе своей комнаты с бутылкой огневиски. Старое кресло казалось уже не таким вместительным, как он считал в детстве. Сириус будто плыл по омуту памяти, в который вылились все его воспоминания. Вся его жизнь. Боль от смерти друзей настигла с новой силой. Ему хотелось бы верить, что он обрёл людей, ради которых хотелось бы жить. Ради Гарри, ради Римуса, ради неё. Но пока он был готов только умереть ради них. Броситься вперёд, защитить их-да, но вот хотеть выкарабкаться, выжить после смертельного заклинания, хотеть жить жить дальше... Этого они в нем не пробудили. Сириус хотел их защитить ценой своей жизни, и был не против если умрет. Он был бы не против если бы старуха с косой пришла бы к нему. "Встретил он Смерть как давнего друга и своей охотой с нею пошел, и как равные ушли они из этого мира" -вспоминается фраза из сказки про Дары Смерти. Сириус усмехается. Что-то Смерть припозднилась, ведь он давно снял мантию-невидимку. От раздумий о прошлом его отвлекли мягкие шаги, направляющиеся в сторону его комнаты. Было далеко за полночь. К нему шли за ответами. Гермиона Грейнджер была умным, не по годам смышлёный и проницательным подростком. Подростком. И сейчас этот абсолютно растерянный подросток переборол себя и пришел ко взрослому. Дверь в его комнату тихо отворилась. Сириус закрыл глаза, вдыхая запах мокрой земли и прислушиваясь к грохочущей стихии, осознание неотвратимости предстоящего разговора сильно било по и так пошатнувшемуся терпению. Сколько он ещё выдержит? Девчонка заметила приоткрытую дверь на балкон сразу же. Она тихо вышла на балкон и увидела фигуру мужчины, развалившегося на кресле. Рядом стояла недопитая бутылка огневиски. Она прошла чуть вперёд и встала прямо перед ним. Спокойно нагнулась и, протянув ладонь, обхватила его лицо. -Сириус, хватит винить себя за то, что жив. Он не ожидал этих слов. Чего угодно, но не этих слов. Вселенская усталость разом навалилась на него, и он подумал, что было бы неплохо облокотиться об кого-то. Перевести дух, разобраться и зализать раны. А потом, наверное, дальше, вперёд, скорее всего получать новые. Ведь ничего другого он не умел. Сириус Блэк, мать его, был ужасным человеком. Он придерживался принципа "ищи свою вину в проблеме" и не мог не признать, что нескончаемые проблемы на его шкирку льются из-за него самого. Он не был примерным сыном, тем более не был хорошим братом. Ему казалось, что он был неплохим другом, и даже смог бы стать хорошим сыном и братом, когда он сблизился с Поттерами. Но нет. Сириус Блэк остался никчёмным сыном, ненужным братом. Фиговым, если на чистоту, другом. А если уж совсем откровенно-хуевым человеком. Он притянул девушку к себе и усадил на колени. Вдыхал запах яблок и пергамента, уткнувшись в вьющиеся карамельные волосы. И думал, думал, думал... Безумие обуревало его, не давало дышать спокойно. Сжимало остатки его самообладания в железных тисках, будто дожидаясь, когда же оно лопнет. Девушка отстранилась, потянувшись опять к его щеке. Маленькая ладонь стала мягко поглаживать его щетину. Он доверительно потерся щекой об ее руку. Ну, может, хоть насладится присутствием чего-то светлого и хорошего перед окончательным падением в бездну. -Котенок, ты бы хотела что-то спросить? -Хриплый голос звучал потеряно, будто он не знал о чем думать, о чем волноваться. -Нет, я всего лишь буду рядом. Маленькое предложение. Лаконичный ответ. Проблески надежды, что он не так сильно потерян. В конце-концов, он не настолько безнадёжный крестный, да и с Римусом отношения стали лучше-значит и не такой плохой друг. А может он станет чем-то большим и для этой ведьмочки, кто знает. -Хватит жалеть о том, что ты выжил, пожалуйста. Ты нужен тут всем нам, нужен Гарри, нужен мне. Сделай перерыв, отдохни. Соберись с силами, но вернись к нам, пожалуйста. -Тихий голос говорил действительно умоляюще, в глазах чистая наивная вера в него. Разочаровать ее? Нет. Не посмеет, насколько бы хуевым во всех аспектах он ни был. Никогда и ни за что. Он бегает глазами по ее лицу, пытается сконцентрироваться чтобы ответить и вывалить все, что думает. Но горло странно пересыхает, а губы отказываются говорить. Сириус осознает, что девушка тянется к нему. Секунда-мягкий поцелуй в губы. Даже и не поцелуй, а лишь касание. Но значение оно имело большее, чем если бы они тут срывали друг с друга одежду в порыве страсти. Нет, это было не плотское. Это была вера, это была надежда. Уверенность в том, что он сможет. Он оклемается от всего, "склеит" себя обратно. Сириус углубил поцелуй, мягко путая свою ладонь в кудрявую копну на затылке. Он притягивает ближе и ближе, про себя проклиная то, что она родилась так поздно. В голову вдруг бьёт мысль, что она бы сдружилась с Лили. Они похожи, даже очень. Воздуха становится меньше, и он мягко отстраняется. А потом вдруг вспыхивает. Резко чувствует нужду выговориться, рассказать все недосказанное. Сириус говорит долго. Он говорит неразборчиво, хаотично, перепрыгивая с мысли на мысль. Иногда радостно-счастливо, вспоминая былые дни, иногда до срывающегося шёпота понижает голос, не хочет говорить, но не может остановиться. Он просто говорит, чувствует эту острую боль, жалуется на нее как маленький, а потом опять продолжает. Мародер будто выливает омут памяти на нее, исповедуется. Гермиона не хочет спать. Она слушает голос и слышит боль, принимает частичку безумия. Она участливо смотрит на него, поглаживает костяшки его рук, потом по голове. Утренняя прохлада отрезвляет его, напоминая, что у него на руках, свернувшись клубочком подобно кошке, лежит ещё дитя. Он забывает о недопитом огневиски и проходит в комнату, укладывает ее и ложится сам. Котенок тихо греет его бок и слушает рассказы сумасшедшего. Преступника. Но слушает и спокойно ведёт ладонью по груди, больше задерживая руку там, где бешено колотится больное, отравленное воспоминаниями сердце. Исповедь кончается к тому времени, как Молли Уизли проходит по коридору и идёт на кухню. Сириус выдыхает. Гермиона приподнимается на локте и мягко проведя пальчиком по его скуле, улыбается. Блэк улыбается в ответ. Воспоминания никуда не делись, но он чувствует, что груз от них он теперь несёт не один. Теперь рядом есть кто-то, кто поддержит, когда безумие вновь будет его обуревать. И тогда же Блэк понимает насколько он был не прав. Да, возраст всего лишь цифра. Он думал что есть двадцать шагов, которые он не мог преодолеть, наоборот отдаляясь от нее. А эта маленькая хрупкая ведьмочка за одну ночь перепрыгивает их всех и просто прибирает его к рукам. Подбирает, как побитого пса. Будто в детстве подобрала щенка на улице, такого побитого, холодного, голодного. Просит родителей, чтобы оставили дома, отогревает, кормит, моет, даёт кличку. Приручает. Нет никаких двадцати шагов. Есть он и она. Побитый пёс, которого подобрали, и маленький котенок, доверчиво и наивно прижимающийся к боку. Гермиона уходит. Пока она не готова, к тому, чтобы все знали о них, и Сириус это уважает. На завтраке они ведут себя так, будто ничего не было. Но Римус хмурится и принюхивается к девушке. А когда Гермиона подходит, чтобы забрать у него тарелку, он вдруг резко поднимает взгляд на Сириуса. Тот знает, что на ней его запах, знает что оборотень это чувствует. Знает, что стоит оказаться им наедине, чересчур правильный друг начнет читать нотации. Но Сириус знает и нечто другое. Он знает, что готов вновь надеть мантию-невидимку, знает, что не хочет пока к друзьям. У него тут ещё есть дела, ещё есть люди ради которых стоит пожить. И он знает, что где-то там, наверху, сейчас Джеймс шутит на счёт того, насколько его друг непроходимый балбес, а Лили, хоть и согласно посмеивается, но все равно тихонько тычет локтем в бок и просит отстать от "Сири".