I will find you when the sun goes black

      Где-то вдали выли койоты.       Они стали редкостью после Гелиевых и Аналоговых войн, когда их, так же как и миллионы людей, и других живых существ убивали сброшенными с неба атомными бомбами.       И после, когда люди вырвались из, так называемых, городов, а пустынные сообщества стали расти, койотов стали убивать для мяса и шкуры, для еды и для того, чтобы согреться в холодные пустынные ночи.       Существовал так же малоизвестный известный факт, что Ведьма — Феникс имела с ними родство. Все знали о стае ворон, которые следовали за Ней по пятам, о том, что чаще всего Она принимала облик черной как смоль вороны с интеллектом слишком острым, чтобы быть просто птицей. Но не все знали о стае ее койотов и как Она любила наблюдать за ними, разрешая им вести Её к новой жертве.       Они выли не часто… Лишь когда человек был один. Лишь когда он был потерян. Они выли в самые темные часы ночи, когда путник был полностью беззащитен, когда не оставалось ни капли надежды на спасение.       Она уже давно выучила их знаки… Наслаждаясь их воем, что был музыкой и усладой для Её ушей, Она забирала из почтового ящика конверты. Письма адресованные Смерти. Она надеялась доставить их быстро. Она не возражала иметь дело с мертвыми, но наблюдать за живыми было гораздо интереснее. Когда человек — это лишь душа, все, что она может, это обеспечивать развлечение.       Вой становился все громче, а Она нахмурилась, взяв в руки письма. Одно из них, самое первое, было от девочки, датированное неделей назад. Похоже, она слишком много времени уделяла своим обязанностям, вместо того, чтобы наблюдать за подвигами живых. Что ж… Она постарается загладить свою вину перед малышкой. Возможно, в следующем рейде они найдут пакетик конфет. Оставалось лишь надеяться, что Фан Гоул не съест ее маленький подарок до того, как девочка до него доберется.       Шуршание песка привлекло ее внимание, заставив оторваться от письма. Ей ничего не оставалось, кроме как превратиться в ворону и отлететь от ящика как можно дальше и так быстро, как она только могла. Она бы улетела, оставив предоставив уединение тем, кто подходил, если они что-то решат положить в почтовый ящик, но… Она наблюдала за тем, как фигура стала приближаться, подходить к ящику все ближе и ближе. Сначала она видела лишь свет от лампы в темноте ночи, но она смогла легко понять, кто это был. Огненно-красные волосы, служившие маяком даже в чернильном занавесе окружающей их ночи, выдавали его.       Пати Пойзон.       Он пробирался сквозь песок, словно вальсируя в нем из-за сильного ветра, высоко подняв руки. Она смотрела, как он с огромным усердием пробирался к почтовому ящику, хотя темнота и скрывала выражение его лица       — Привет, Зона! Это я, сучка, Пати Пойзон, — произнес он с некой ухмылкой. Заметив почтовый ящик килджой тут же стал взбираться на его крышку, вскоре оказавшись на ней. Пати присел на ящик и притянул колени к себе, уткнувшись в них лицом совсем ненадолго. Он удобнее устроился на крышку, руками помогая себе удерживать равновесие. Ржавый почтовый ящик слегка поскрипывал, но в остальном не издавал ни звука недовольства прибавившимся весом. Он запрокинул голову и уставился в небо. Какое-то время он молчал, и Она с любопытством наблюдала, как он сидит неподвижно, словно статуя, а в его глазах отражается свет.       — Хэй, Ведьма Пустынь… — хрипло и мягко прошептал Пати и в его голосе отчетливо слышалась усталость, которую тот пытался скрыть за небольшой ухмылкой.       — Это было Давно. Я уверен, ты знаешь обо всем, что произошло на трассе Гуано, — все так же тихо произнес Пати и закрыл глаза, вновь опустив голову вниз.       О, Она знала. Это был рейд, который неожиданно превратился в ожесточенную перестрелку. Кучка Драков просто оказалось в нужном месте и в нужное время, когда Джет Стар и Кобра Кид решили перехватить грузовик с припасами, направлявшийся в Бэттери-Сити. Кобра и Стар пропали в тот день. Единственной вещью, которую удалось отыскать среди песка, был шлем Кобры Кида, весь в крови и треснувший почти пополам. И это было две недели назад.       — В таком случае, полагаю, ты знаешь, о чем я буду просить… — произнес он и потер чётки на запястье, теребя потертую нитку и выцветшие деревяшки.       — Я знаю, что у тебя есть план. Я ни о чем не спрашиваю, но не могу отделаться от мысли, что все это чушь собачья. Они ведь не могут быть действительно мертвы, верно? — спросил он, вновь поднимая голову к звездам, словно ожидал увидеть ответ именно там. После этого последовала небольшая пауза.       — Ты не злодейка, но и не совсем милосердна. И все же мне нравится думать, что ты не бессердечна. Ты можешь просто бросить мне и Гоулу кость, хотя бы какую-нибудь мелкую зацепку? Ты можешь дать нам этот перерыв? Я прошу только об одном одолжении: пожалуйста, пусть… Молю, пусть Джет Стар и Кобра Кид будут в безопасности, — произнес Пойзон. В его голосе была слышна эта беззащитность перед Ней.       Он немного разогнулся, свесив ноги с края почтового ящика. Глаза парня смотрели на песок, а костяшки пальцев побелели, когда он все крепче и крепче сжимали крышку почтового ящика.       — Прошу… Ты можешь делать со мной все, что пожелаешь! Все, что угодно! Какую бы участь ты ни уготовила мне, какую бы судьбу ты ни написала, это ничего не будет значить, если их не будет рядом со мной…. Я не смогу ничего сделать без них. Я… Я не смогу жить без них! — срываясь на крик, молил Её Пати, иногда лишь делая глубокие вдохи, стараясь захватить как можно больше воздуха в легкие, лишь бы не заплакать прямо сейчас. Он просто не мог потерять их… Просто не мог.       — Я знаю, ты не особо прислушиваешься к моим молитвам… — довольно тихо произнес через некоторое время он.       Однако это была неправда. Она слушала. Она слушала и слышала каждую его молитву, каждый раз, когда ее имя срывалось с его губ Она была рядом, чтобы услышать его. Именно Он был тем, кто стал лидером, которого все долго ждали, тем, кто повел людей на войну, которую ни одна из сторон не выиграет. Он должен был стать кульминацией всего происходящего, искрой, бензином, который создаст огонь внутри зон, вспышку перемен.       Их судьба была давно написана. И Она не могла изменить что-либо. Это было непоколебимо, это было неизменным из-за того, насколько важными они были. Но она умела слушать и могла сотворить маленькое чудо. Это было самое меньшее из того, что она могла сделать для них на фоне того, к чему она уже была близка — безжалостно убить их злейшим врагом, умереть, защищая Спасителя, прямо у нее на глазах.       Она слушала.       — Я не виню тебя, правда. К чему тебе слушать такого монстра, как я? Мошенник, лжец, убийца, — грустно усмехнулся Пойзон.       — И, ты ведь знаешь, хах, моё прошлое буквально прописано кровью… — когда он выдохнул, по небу поплыло белое облако.       — Но, черт возьми, если ты не хочешь сделать это для меня, сделай это ради Фан Гоула! Ради девочки! Не забирай братьев у малышки, не забирай друзей Гоула… — произнес парень, чувствуя, как боль, смешанная с обидой и злостью, вновь накрывает его с головой.       — Если ты думаешь, что у меня все плохо, ты должна увидеть их… Если я не могу жить без своих братьев, то Фан Гоул тоже не может, — сорвалось с губ Пати. Он слез с крышки почтового ящика и переступил с ноги на ногу, сделав то, чего не ожидал от самого себя, но… Ради Кобры и Джета. Пойзон встал на колени, сложив руки вместе и вновь опустил голову вниз, в очередной раз став молить Ведьму.       — Пожалуйста, верни их в целости и сохранности. Защити моих братьев. Но если ты не можешь… — киллджой просто не смог произнести эту фразу до конца.       Пустыня в ответ молчала. Вой становился все тише, а после и вовсе исчез. Ветер так же прекратить выть. Единственным звуком, разрезающим эту угнетающую ночную тишину словно ножом, было мягкое дыхание Пати Пойзона.       -Если не можешь…- повторил он, стараясь смириться с этой мыслью.       -Тогда, прошу, дай им тот отдых, который они заслужили, -совсем тихо произнес Пати Пойзон, но достаточно, чтобы Ведьма все услышала.       Его волосы развевались на ветру, и они оставались в таком положении еще несколько минут, совершенно неподвижные. Она наблюдала за ним, цепляясь за каждую секунду, которую он проводил в Её присутствии, не подозревая об этом. А может быть, он действительно знал, бессознательно или осознанно, что она была там, и именно поэтому он забрел к почтовому ящику глубокой ночью.       — Надеюсь, ты все услышала… — прошептал Пойзон. Колеблясь, он поцеловал крышку ящика, а затем отошёл от него. Он выдохнул и осмотрелся и внезапно их глаза встретились. Она была вороной, сидящей на кактусе неподалеку, и все внимание Пати было сосредоточено исключительно на ней.       Он стал медленно приближаться к ней и остановился в нескольких футах от нее.       Было похоже на то, что они были единственными существами во всей пустыне. Она могла чувствовать души других обитателей на многие мили вокруг, и все же душа Пати сумела почти заглушить все остальное. Он всегда должен был быть в центре внимания, и теперь он был в центре Ее внимания.       Он огляделся вокруг, а после снял свою маску, оставив ее на своих волосах. Его истинное лицо смотрело прямо на Нее и в этот момент она вспомнила его возраст. Шестнадцать. Всего лишь шестнадцать лет. Совсем ребенок.       Ребенок, возглавивший восстание, ребенок, ставший символом свободы и воплощением всех идеалов жизни в пустыне, хорошее и плохое. Слишком молод, чтобы быть героем, но слишком упрям, чтобы остановиться.       Ребенок, который знает, как стрелять со смертельной точностью. Ребенок, который может перерезать горло мужчинам, вдвое старше его. Ребенок, чья кровь пропитывает каждый дюйм их кожи, кровь, которая не принадлежит им, кровь невинных и виновных одинаково. Ребенок, искалеченный так, что никто не поймет.       Ребенок, чья судьба сконцентрирована на собственной смерти. Вокруг было все так же тихо. Исключая вой койотов где-то в дали. Они бежали прочь от уже найденной жертвы, в поисках новой добычи. Казалось, Пати Пойзон их больше не интересовал.       Она написала их судьбу чернилами и пером ворона. Она сплетала нити их истории голыми руками. Она задумала их создание и окончательную гибель. Она заставила их стать теми, кем они не хотели быть, она превратила их в то, что они есть. Она будет продолжать лепить из них то, чем они станут. Она будет продолжать давить и давить, заставляя их проходить трагедию за трагедией, пока они не станут именно тем, что нужно пустыне.       И тогда Она сорвет с их трупов маски, она поведет их души на другой план существования, она украдет все, что любила девочка. Она убьет их через руки другого, не нажимая на курок, а вместо этого взводя курок для другого.       Она будет убивать их братьев и сестер по очереди после них. Она опрокинет их, как костяшки домино. Она разрушит их дом, как взрывают дома из бумажных карточек.       Она выкует из них нечто незабываемое, нечто могущественное, пламя, которое вызовет катаклизм. Их судьба не может быть изменена. Они должны были стать огнем, бушующим, уничтожающим всех и всё на своем пути еще долго после того, как они умрут.       Они не были мертвы, и все же она оплакивала их.       Это было ужасным будущим для них. Страшным, пугающим, уж точно не подходящим для детей. Но он не могла изменить то, что грядет. Что уже совсем близко. Она не могла изменить их судьбу, не могла изменить то, кем они станут. Временная шкала хрупка, не прочнее крыльев бабочки. Если она слишком сильно изменится, то бабочка не сможет летать, крылья будут изодраны в клочья. Будущее не расцветет плодами.       Жертвенный агнец, ради человечества.       Атлас, держащий небо. Икар, падающий навзничь после простого приступа гордыни.       В конце концов, она не так милосердна, как хотела бы.       Она взъерошила крылья, слегка шевельнувшись. Пати медленно приближался, пока шаги, разделявшие их, не стали совсем незаметными. А потом он встал рядом с ней, их лица были всего в футе друг от друга.       — Ты… доставишь мое сообщение? –совсем тихо прошептал парень, словно разговаривал вовсе не с Ней.       — Прошу, удостоверься, что она ответит на мои молитвы…       Ведьма склонила голову набок. Она не всегда может ответить на их молитвы, но она все равно всегда будет их слушать. Любое существо, которое назовет ее имя, будет выслушано, независимо от того, что они хотят спросить.       Но она ответит на молитву. В этот раз.       Пати улыбнулся и лишь тихо добавил:       -Спасибо.       Он вновь натянул маску, спрятав все черты лица, которые Ведьма смогла хорошенько рассмотреть. За ней он спрятал все покрывающие его шрамы, которые Она нанесла, веснушки, которые Она разбрызгала, родимые пятна, которые Она тщательно спроектировала.       Теперь он вновь был Пати Пойзон — лидер, флирт и пламя. Уже не ребенок, ничтожный и маленький в этом мире.       -Мне пора. Гоул закатит истерику, если узнает, что я пропал, — произнес он все с той же живой ухмылкой.       Он повернулся к ней спиной, его плечи дрожали, но не от холода.       -Ему точно не понравится, что трое членов его семьи исчезли без него.       Он пошел пешком. Его шаги хрустели по песку под ногами, и он продолжал свой путь, не оглядываясь. Его волосы мерцали, мерцали и мерцали в темноте, пока их не поглотили чернила, пока они не погасли. Он направился домой, и Она знала, что он не заблудятся в помехах. Пойзону понадобятся часы, чтобы добраться до закусочной, точно так же, как и до почтового ящика. Он растворится в пустыне, но не потеряется.       Ведьма задумалась, все еще глядя ему вслед, все еще глядя на горизонт, на то место, где он исчез. Она не могла бросить вызов страницам судьбы. Она не могла стереть черные чернила, как бы они ни выцвели; они запачкались слишком глубоко, чтобы их можно было переписать.       Но может быть, может быть…       На молитву можно было бы ответить, если бы она добавила еще одну страницу. Отрицать неизбежное было некомпетентно, но затягивать…       Она расправила крылья и взлетела.       Судьба высечена в камне. Но не все вещи так жестки, как кажется.       И каждый заслуживает чуда.       В двенадцати милях от них зашевелились два тела.