tell me you're in love

Мужчина проснулся посреди камеры в подвале школы Сальваторе; его голова ужасно болела. Он был одет в свой привычный темно-синий костюм и рубашку; поправив кучерявые волосы, он привстал на твердой койке и окинул взглядом камеру, в которой он находился. В дальнем углу был насыпан крысиный яд, а слева от кровати стояла раковина с разбитым зеркалом. Вся камера была очень старой, с трещинами на кирпичах, паутиной и прочим. Было видно, что с момента ее постройки, этой камерой ни разу не пользовались. Наконец опустив ноги с кровати, Кларк встал и попытался удержаться на ногах. Он подошёл к раковине, чтобы взглянуть на свое отражение, а точнее, на смазливое личико Лэндона, в теле которого он был заточен. Но в зеркале он увидел себя. Кларк несколько раз моргнул, чтобы убедиться в том, что он видит именно то, что видит. Был лишь один вопрос: как? Ответом на то была Хоуп, стоящая в дверном проеме. Он сразу ощутил её присутствие. Упрямая, саркастичная, вредная… но безумно красивая Хоуп. Она ему нравилась. Порой она была совсем нелогична, вела себя как обиженный подросток, из-за чего отторгала мысли делать какие-то шаги, но, наверное, это его и привлекало. Вдобавок, она его на дух не переносила, что, как ни странно, ещё больше заводило. Наконец Кларк повернулся к ней, молча спрашивая, почему он выглядит, как обычно. — Ах да, я же изменила твою внешность… — сказала Майклсон, крутя в руке золотое кольцо с красным камнем в руке. — Сделала тебя самым мерзким, скользким и противным существом на этом свете, — она была явно довольна собой. Он улыбнулся. Какая же она красивая. Мужчина отметил для себя, что ей очень шла эта белая футболка, надетая под малиновый кардиган. — Долго придумывала, как высмеять мое существование? — ухмыльнулся он. — Знаешь, чтобы высказать какой ты мерзкий, мне и придумывать не нужно, — сказала она, улыбаясь и чеканя каждое слово. — Как же я рада, что в скором времени ты умрешь… — Знаешь, я даже рад, что ты пришла… — сказал он, мимолетно улыбнувшись. — Я скучал. — Не ври. Ты ненавидишь меня, — сказала она, оттолкнувшись от дверного проема и подойдя ближе к клетке. «Ох, ты очень ошибаешься, если всё ещё так думаешь, Хоуп», — пронеслось у него в голове, но сказать этого он не осмелился. — Может, уже одумаешься и примешь правильное решение? Не будешь скармливать меня Малевору? — Ох, ты же не знаешь… — театрально вздохнула Хоуп. — Ты застрял в искусственном теле, ровно в полночь оно рассыпется… и ты умрешь, — Майклсон, похоже, была рада этому, хоть в её голосе Райан услышал пару грустных ноток. — Не ищи лазеек. Их попросту нет… — чеканила она. — Никто тебе не поможет, — она усмехнулась, глядя на кольцо в своих руках. Мужчина заметно помрачнел. Последний раз взглянув на его мордашку, девушка развернулась и покачивая бедрами покинула помещение, оставив его наедине с собой. Он умрет. Самый одинокий человек в мире умрет. Кларк больше её не увидит. Не сможет обменяться с ней колкостями. Девушка проживет очень долгую, а возможно и вечную жизнь, в которой не будет его. И лишь одна мысль об этом съедала его изнутри. Прошло минут десять после того, как девушка покинула его, но он всё ещё стоял на том самом месте. Наконец, Райан сдвинулся с места и переместился на койку, на которой он проснулся. Подушка, на которой лежала его голова, показалась ему слишком твердой, поэтому он решил посмотреть, что же там. Под ней и правда лежала книга. Это было «Прощай, оружие!» Эрнеста Хемингуэйя. Других способов убить время он и не представлял, поэтому решил прочитать книгу. Они с ней были очень похожи. Оба прошли через ужасные вещи, оба одиноки, не любят праздники, саркастичные, хотят, чтобы их отцы гордились ими. Их отличало лишь то, что Хоуп не чувствовала к Кларку того, что чувствовал он к ней, или она попросту не показывала этого. И если правдой было последнее, то Майклсон очень хорошая актриса, достойная Оскара. Так прошло семь долгих часов, во время которых Райан уже начал думать, что смерть со скуки настигнет его гораздо быстрее, чем Малевор. На часах уже было одиннадцать вечера, а книга казалась всё скучнее и скучнее. Через час он умрёт, а Хоуп так и не пришла к нему во второй раз. Вдруг мужчина услышал топот крохотных ножек. К камере прибежал маленький Педро, просящий подняться ко всем и помочь с монстром. Кларк же нашел свой билет отсюда, и начал упрашивать паренька открыть клетку. Ещё через двадцать минут он показал мальчонке, где лежат ключи от камеры. Наконец, он дал «обещание», что поможет им, и открыв камеру, паренёк сказал, куда идти и убежал, услышав, как кто-то кричит наверху. Кларк был свободен. Первым делом он хотел найти Хоуп, чтобы поговорить с ней в последний раз. Мужчина поправил волосы и нашел дверь, которая привела его в один из коридоров особняка Сальваторе. Он прошёл уже кучу спальных комнат, классов, кухню, столовую, кабинет директора, но так и не нашёл Хоуп. Зато, он почти наткнулся на Аларика, Лэндона и Крампуса, который чуть его не убил. Сын Малевора уже начал думать, что умрёт один в этих коридорах, так и не поговорив с Майклсон. Он решил, что она в толпе подростков, которые смотрят, как Санта Клаус убивает Крампуса, куда ему никак нельзя было идти. С этими мыслями он нашёл пустую, как он думал, гостинную. Но на одном из диванов лежала никто иная, как Хоуп Майклсон, читающая книгу. Она не сразу его заметила, а вот он так и остался смотреть на неё, стоя в дверях. Когда, наконец, она его заметила, она подорвалась с дивана и устремила свой взгляд на него. — Ты всё ещё жив? «Неужели это радостные нотки в твоем голосе, Хоуп?» — Как видишь. Но осталось мне недолго всего пятнадцать минут… — он сказал это, и его глаза наполнились слёзами счастья от того, что он её увидел. — Поговорим? — Я… хорошо, выслушаю сколько смогу, — протянула она, приглашая рукой его сесть на диван напротив. Мужчина сдвинулся с места и медленными шагами подошёл к дивану напротив девушки. Он сел на него и начал пристально её разглядывать. Она это заметила, но промолчала. Он не перестал рассматривать её. Мужчина очень хотел запомнить её такой. — Почему ты здесь? Что за приступ эгоизма, Хоуп? — сказал он, пытаясь собраться с мыслями. — Не твоё дело, Кларк. Мои друзья сильные и сами справятся, — твердо произнесла она. — Как ты выбрался? Хотя, стой… не отвечай. Мне всё равно, — огрызнулась она. — Мне вообще всё равно. Я рада, что ты умрешь, ведь я ненавижу тебя! — вдруг она перешла на крик, подрываясь с дивана. — Ты не ненавидишь меня, — пытался убедить себя он, поднимаясь с дивана. — Убеждай себя в этом и дальше, Кларк! Почему ты всегда такой… раздражающий, мерзкий тип?! — её глаза загорелись желтым. — Скорее бы полночь, — прошипела она. Каждое слово было как нож в спину, но учитывая то, что она умела подбирать слова — это казалось сущей пыткой. Ещё несколько минут они стояли и сверлили друг друга взглядами. — Я люблю тебя, Хоуп, — сказал Кларк и горячая слеза обожгла его щеку. — Что? — переспросила она. — Я люблю тебя, Хоуп Майклсон. Я знаю, что ты и правда меня ненавидишь, но ещё пять минут и я расстанусь с тобой навсегда. Я… Просто поговори со мной ещё каких-то пять минут… пожалуйста. Он подошёл к ней ближе и взглянул в её безумно красивые глаза. — Осталось пять минут. Скажи, что влюблена. Солги! — сказал он прямо ей в лицо. — Солги, что влюблена в меня… — Я не ненавижу тебя, Кларк. Но я не буду врать, — сказала она и по её щеке покатились мокрые дорожки слёз. — Я ненавижу тебя лишь за то, что я в тебя влюбилась… После этих слов она сократила расстояние между ними и поцеловала его. Поцелуй был мокрым, потому что она плакала, понимая, что сейчас он умрёт. Она прижалась к нему всем телом, обхватив руками его шею. Кларк отвечал на поцелуй, зная, что это будет последним его воспоминанием. Он обхватил своими руками её талию. Хоуп хотела сказать, что любит его, но уже было поздно. Часы пробили полночь. Искусственное тело, в котором он застрял начало рассыпаться на пепел. Через пару секунд от него ничего не осталось. Майклсон упала на пол, рыдая, и обещая себе, что она вернёт его…