Моя собственность

Инкуб был совсем молод и только начал познавать себя и свою сущность. Совсем неискушённый, не разучившийся краснеть и не научившийся краснеть специально. Маленькие изящные рожки, растущие за округлой формы ушками и теряющиеся в растрепанных белых волосах - прелесть. Мне нравится в нем всё. Даже необычные красные глаза. И белая кожа, хотя многие посчитали бы её уродством. Он прекрасен. Именно поэтому я наградил его ошейником. Он принадлежит только мне. Юный сладкий мальчик, который готов на всё, стоит мне лишь улыбнуться ему. Я люблю его тело и его срывающийся голос, когда трахаю его глубоко, с оттяжкой, поставив раком и вцепившись в растрёпанные мягкие волосы. Он так мило сжимает в этот момент своими тонкими пальчиками простыни на моём ложе и стонет, почти кричит. Он никогда не может смолчать, когда я провожу по его раскрытой дырке пальцами, лаская насыщенно-розовые края, а потом резко толкаюсь внутрь и оттягиваю их изнутри, чувствуя жар его тела, жадного до удовольствия. Он подаётся назад, ещё больше насаживаясь на мои пальцы, и я не могу сдержать усмешку, наблюдая, как он сгорает в своей похоти. Я буду тем, кто откроет ему все грани наслаждения. Он уже любит сосать мой член, ласково обводя своим ловким языком головку, а потом заглатывая его до самого основания, так, что по его подбородку течёт слюна и капает на пол. Или стекает по его прекрасной тонкой шее, которую украшает кожаный чёрный ошейник. Моя собственность. Он просто обожает, когда я целую его. И может спускать только от того, как я с жаром вылизываю его шею. Но я редко позволяю ему такое. Люблю его мучить, не давая кончить часами, играя на его чувствительных точках, слушая мольбы и проклятья. А когда он забывается и начинает требовать от меня что-то, то я дарю ему наказание. Мои наказания он тоже любит. С готовностью считает удары и почти не вздрагивает от них, а я любуюсь алыми следами на его коже и после с особенной нежностью вылизываю их. Обычно к концу моих с ним игр, он вообще не соображает ничего, превращаясь в один сплошной оголённый нерв. Он уже даже не может стоять, его колотит крупная дрожь, а с члена натекает лужица смазки. И, конечно же, его анус раскрыт и растрахан настолько, что я мог бы туда вставить сразу четыре пальца. Но я этого не делаю, снова и снова едва касаюсь его и отдаю приказ, чтобы он кончил. Немедленно. И он плачет, проклиная меня, и кончает. Сладко и долго. Мне все равно, что он альбинос. Мне кажется, что он родился таким только ради того, чтобы я обратил на него свое внимание и огранил этот алмаз. Ещё немного наших игр и я готов буду подарить ему самое дорогое: сказать ему свое имя. И я уверен в том, что он скажет свое в ответ.