***
— Мы все тут неспроста собрались. По крайней мере, мне хочется в это верить, — приговаривал Роджер, нервно расхаживая по комнате взад и вперёд. Ещё одна сигарета пошла в ход. Игра в гляделки подошла к концу. Меркьюри на друзей больше не смотрел. Он теперь вообще ни на кого не обращал внимания, кроме… — Боуи, разумеется, что-нибудь выдаст, не сомневайся, Родж. Смотри, как они с Фредди впечатались в этот их блокнот. Вместо того, чтобы подойти и в знак утешения похлопать барабанщика по плечу, Брайан лишь тряхнул кудрявой головой в сторону двух музыкантов, спрятавшихся за густым туманом сигаретного дыма, очевидно, от глаз пребывавшей в студии группы «Queen», компании менеджеров, звукооператоров, а также около десятка друзей Дэвида. Последние, впрочем, стали понемногу испаряться, словно Золушки, когда часы пробили полночь. Так вот, вместо утешения Брайан выдавил эту свою жалкую сочувственную улыбочку, почесал затылок и уставился на свои сабо. — Прекрасно, — в очередной раз пробубнил барабанщик Роджер и кинул быстрый взгляд на Дики, который валялся на диване и что-то бренчал на своей бас-гитаре. Тейлор мог быть очень раздражительным, когда этого требовала ситуация. И именно та ситуация, в которой оказались музыканты, раздражала его очень сильно. В звукозаписывающей студии в чудеснейшем живописном швейцарском городке Монтрё всё буквально гремело с тех пор, как туда «на минуточку» заглянул Дэвид Боуи с компанией. Этот музыкант-хамелеон сразу же втянул Фредди в какую-то свою авантюру. В результате, песня, которую Queen сочиняли на протяжении нескольких недель, в частности, Роджер Тейлор, превратилась в котовасию. Дэвид изменил некоторые слова, изменился и смысл песни в целом: от романтично-драматической версии она плавно перетекла в нечто кричащее, эмфатическое. Дэвид «подсказал» и «настоятельно рекомендовал» басисту кое-что изменить в темпе и стиле игры, потому что «это должно было привести к возвышению композиции в мировых чартах». Брайану же он посоветовал «отложить свои лирические нотки в долгий ящик», а Фреду мрачно и с каплей суровости во взгляде приказал «вместе заняться текстом». Иначе говоря, придрался ко всем, кроме Джона Дикона. Его рифф был «минималистическим совершенством», — именно так выразился Боуи и больше на басиста даже не взглянул. По мнению же Роджера и Брайана сам глэм-рок-музыкант ещё ничего «сверхъестественного» не придумал. — Только и делают, что хихикают, курят и попивают вино, — никак не мог угомониться белобрысый барабанщик. — С чего это они там так угорают, а, Дики? — Чего ты прицепился к Джону? — шикнул на Роджера Брайан. Джон окинул друзей неодобрительным взглядом, после чего снова вернулся к своей гитаре. — А чего это он там развалился и отдыхает? — Потому что свою работу он уже сделал — написал музыку, — ответил за Дикона Мэй, закатил глаза, а затем добавил, уже тише. — Чего не скажешь о тебе. Роджер проигнорировал его колкое замечание, сказав лишь: — Дэвид, кажется, даже не замечает его вклада. — Зато все остальные заметят на заключительном этапе записи, когда сингл зазвучит, в конце-то концов, — огрызнулся Брайан, но в то же время с опаской глянул на своего басиста. «Разве ж это оправдание», — фыркнул про себя Роджер, а вслух тихо сказал Брайану: — Мы с Дэвидом, конечно, друзья, но он только и умеет, что приказывать, — после чего ревностно покосился на двух хихикающих певцов, скривил губы и намеренно громко застучал по барабанной установке, понадеявшись взбесить всех окружающих. Впрочем, бесить было уже некого: студия практически опустела, работать сверхурочно не хотелось никому: ни друзьям, ни всяким подхалимам. Ну, а Дэвиду с Фредом было просто-напросто всё равно. — Он просто знает, как обращаться с Фредди, — отозвался Брайан, когда Роджер осознал, что занимается бесполезной ерундой и перестал стучать. Джон Дикон окончательно оторвал взгляд от гитары, отложил её в сторону и уставился в другой конец комнаты, где за микшерным пультом в облаке сигаретного дыма сидели Фредди Меркьюри и Дэвид Боуи и что-то по очереди писали в блокноте или на листах, переглядывались и улыбались без всякой причины, как два влюблённых идиота. — Или же это Фредди поймал его в свои сети, — тихонько шепнул Дикон сам себе, прекратил изучающе пялиться на музыкантов, дотянулся рукой до плеера, лежавшего на маленьком кофейном столике, надел наушники и прикрыл глаза в надежде задремать.***
Джона разбудил громкий выкрик, который умудрился заглушить даже музыку, игравшую у него в ушах. — Дорогуши, предлагаю сделать перерыв, расслабиться и погулять, — прогремел Фредди, как гром среди ясного неба. Басист недовольно поморщился и стянул с головы наушники. — Ну уж нет, Фредди, если мы напьёмся, то точно не закончим эту песню, — нахмурился Брайан. — О-о, наш кучерявый Брай снова, как всегда, против. — А вот я не против выпить. У меня что-то в горле пересохло. Да и скучно сидеть тут без дела, — заговорщицки улыбнулся Роджер. — Если бы ты занялся музыкой, скучно бы не было, — отозвался Дэвид, загадочно поглядывая то на свои ногти, то на Фредди. — Ладно, ладно, — остановил Фред то, что ещё не успело начаться, но в скором времени вполне могло. — Я имел в виду вовсе не выпивку, вина я и так уже нажрался за вечер. Давайте просто разойдёмся ненадолго, погуляем и снова соберёмся, чтобы закончить начатое. Проветрим, так сказать, мозги… И не только. Мы сидим тут и тухнем, прямо как принцессы в высоких башнях. — Я понял… Я понял, Фред, на что ты намекаешь, — поджал губы Брайан. Роджер вытаращился на друзей, будто умалишённый, а затем комично улыбнулся и наигранно сурово произнёс: — Ну уж нет, Фредди, в этот свой гей-клуб ты не пойдёшь. Мы же тебя потом днём с огнём не сыщем. — Я, вообще-то, и не собирался. Мне просто нужно развеяться, подышать, — выпалил Фред, уперевшись руками в бока. Боуи снова как-то странно покосился на Фредди, но ничего не сказал. Джон Дикон тоже молчал. — Знаем мы это твоё «развеяться», — не унимался Брайан. — Точно! — поддакивал Роджер. — Если через тридцать минут не вернёшься, можно считать, всё — пиши пропало. — Мне хватит и двадцати минут. И я обязательно вернусь. Дэвид тоже, — хитрюще заулыбался парс. Боуи как-то слишком быстро и слишком испуганно посмотрел на Фредди. Никто этого не заметил, кроме Джона. — Дэвид тоже собрался «развеяться»? — прищурился Мэй. — Не только он, а мы все. Ой, дорогуша, умоляю, не занудствуй, — махнул рукой Меркьюри и был таков.***
«Меркьюри, сучий ты сын. Я ведь уже всё забыл, оставил эти эксперименты и эту жизнь в прошлом. Я уверен почти на сто процентов… хотя, может, на девяносто девять, что уже и не вспомню, каково это — быть увлечённым мужчиной… быть с мужчиной». — Два франка, сэр, — послышался голос где-то глубоко в его сознании. Затем тишина и снова. — Извините, с вас два франка. — А? — только и смог вымолвить Дэвид, медленно, но верно выползая, словно рептилия, из своего мирка обратно в реальность. Миловидная девушка напротив него улыбнулась. «Она, кажется, меня узнала». — Вы же Дэвид Боуи? Дэвид смутился. Он покосился на пачку сигарет и презервативы, которые пытался купить в то мучительное мгновение. Все внутренности, казалось, горели, ему было тяжело дышать. От нервозного состояния его тошнило. — Да, это я, — ответил он. — Извините, но… Можно попросить у вас автограф? Никогда бы не подумала, что встречу вас в универмаге за… покупками, — произнесла кассирша и кинула быстрый взгляд на то, что музыкант собирался приобрести. «Ох, нет, только не это». «В её голосе чувствуются эти нотки. Эти мерзостные комичные нотки. Фредди тоже использовал их на протяжении всего вечера. Как же он меня этим выбесил. Вечно его это вульгарное поведение. Это его… чувство превосходства. Его щёгольство. Вот же, сидит передо мной нормальная, приличная девушка. И чем она меня не устраивает?». — Конечно, — ответил Боуи и взял в свои тонкие пальцы протянутую записную книжку и ручку. «Неужели всё дело как раз в этом? Она слишком приличная, а он слишком… неприличен». — Спасибо! — воскликнула девушка на кассе и улыбнулась от уха до уха. — Могу ли я перевести на счёт? — спросил у неё Дэвид, прекратив, наконец, смущаться. — Разумеется, запишите данные вот здесь, — ответила она и протянула ему уже другую записную книжку. — Спасибо, — сдержанно улыбнулся Дэвид, сверкнул своими волшебными глазами, схватил купленные товары и поспешно удалился. «Уверен, будет позже рассказывать всем своим подружкам и смеяться», — снова подумал Боуи, выйдя в жаркую летнюю ночь на пустую набережную Эрнест-Ансерме в Монтрё, недалеко от Mountain Studios. Несмотря на то, что студия звукозаписи группы Queen находилась в здании казино, на улице не было ни души. Вероятно, все туристы развлекались в местных ресторанах и разорялись внутри того самого казино. Из-за угла неожиданно показалась стройная фигура в чёрном худи, чёрных солнцезащитных очках и в капюшоне, завязанном под самым подбородком. «А не плевать ли мне на неё?», — проскользнула мысль в голове у Дэвида, как только фигура двинулась по направлению к нему. Очевидно, то была одна из последних здравых мыслей, посетивших его светлую голову в ту душную летнюю ночь. Над озером поднимался пар, по его гладкой поверхности плавала лишь одна лодка. Боуи попытался сконцентрировать внимание на ней, он заставлял себя не смотреть на фигуру, которая приблизилась и остановилась рядом с ним впритык. У него этого не получилось, он посмотрел на неё и скривил губы в ехидной улыбке. — Да ты прямо сама конспирация, — пробормотал Дэвид. — Правда, хорошо получилось? — спросила фигура в капюшоне. Боуи вздохнул и сказал: — Конечно, тебя не узнать. Его тошнило всё сильнее. Вдобавок ещё и венка в углу левого глаза начала нервно дёргаться, но, несмотря на это, мужчина умело придавал лицу невозмутимое выражение. — Что ты там так долго делал? Я не привык ждать. И ещё, я сильно рисковал, — снова произнесла фигура в капюшоне и приспустила маскирующие очки на нос, сверкнув глазами. «Будто его никто не узнает по этим его вульгарным усам… или зубам, например», — подумал Дэвид, окидывая взглядом стоявшего напротив Фредди Меркьюри, откопавшего чёрт возьми где толстовку с капюшоном — довольно неудачную маскировку. — Кое-что покупал. — Кое-что? Ты ведь зашёл за сигаретами. — Не только, — сказал Дэвид и нагло уставился на Фредди: решил действовать его же методами. Безумную неуёмную энергию Меркьюри Боуи ни с чем не мог сравнить, ничего не приходило ему в голову. Эта энергия пленяла, к ней его тянуло всё время с момента их встречи в студии. Было очень сложно встретить ещё одного человека с таким же высоким либидо, с таким же подвижным умом и телом, как у Фредди, и в тот момент Дэвиду казалось, что таких людей на планете Земля вообще больше не существовало. Со стороны Фредди и Дэвид, два тонких силуэта, идущих по набережной, выглядели так, будто были полными друг другу противоположностями: разная походка, разная подача, такие разные движения… Но стоило познакомиться с ними поближе, как тут же раскрывался весь потенциал их контрастного союза. У обоих, несомненно, был талант. Обоим была присуща некая театральность. Обоих всю жизнь тянуло к чему-то невероятному, необычному, экстраординарному. Очевидно, что их тянуло друг к другу, ведь каждый из них — именно то, невероятное. Они сблизились ещё в то время, когда Фредди торговал одеждой и обувью и выступал в местных пабах с группой из колледжа, пытаясь заработать на хороший музыкальный инструмент. Фред уже тогда щеголял по улицам, выставлял свои чудачества напоказ и постоянно источал стойкий запах секса. Дэвид Боуи таким не был. Его любили и хотели все, это правда, однако же, в отличие от простецкой, приглашающей отправиться в постель физиономии Фреда, в его лице всегда таилась некая «загадка», как выражался Роджер. Дэвид был чудным. Вероятно, именно поэтому в то время ничего больше дружеских бесед и профессиональных советов между музыкантами не происходило. С тех пор Дэвид сильно изменился. Если раньше люди воспринимали его как клоуна или мима, то теперь в его присутствии окружающие смущались. Он создавал ощущение строгости, неприступности, хотя по-прежнему был довольно открытым, стеснительным парнем. Фредди, конечно же, тоже вырос. Он стал более проницательным и поэтому вовремя почувствовал исходящий от Дэвида аромат неподдельного, открытого соблазна. Все барьеры между ними были окончательно стёрты, когда Дэвид продемонстрировал свою готовность там, в студии. Для всех это оставалось всего лишь готовностью сотрудничать, но не для Фреда, который такие вещи чувствовал остро, словно его всякий раз кололи иголкой. Всё, что остальные ребята из группы успели увидеть — это бесконечные споры, которые преследовали музыкантов на первом этапе, когда в планах ещё не было никакого сингла, но музыка уже создавалась и записывалась. Второй же этап навсегда остался под завесой тайны для всех и даже, очевидно, для умного Джона Дикона.***
Прогулка не пошла Джону на пользу. Погода в Швейцарии, казалось, была ещё более капризной, чем в Великобритании. В студии басист мучился от жары и, выйдя на улицу, не почувствовал облегчения. Однако, пройдя приличное расстояние от места работы и возвращаясь обратно тем же путём, он почувствовал дуновение промозглого ветра, отдалённо напомнившего ему о Лондоне. «С родины задуло, что ли?», — подумал мужчина — одинокий силуэт, бредущий, сгорбившись, по набережной. Джона радовало и успокаивало отсутствие людей снаружи в ту тревожную ночку. Музыкант наслаждался тишиной и умиротворением. Ещё в студии он умудрился стащить пиво, которое на протяжении всего вечера понемногу отхлёбывал Роджер, и теперь сам наслаждался им. Через какое-то время со стороны Женевского озера подул уже другой ветер: шквальный, прерывистый, а затем начался мелкий дождь. «Зря я не прихватил с собой худи». Он посмотрел в сторону водоёма. К причалу подходила одна-единственная лодка, покачиваясь на лёгких волнах. Джон подошёл поближе к ограждению набережной и замер, разглядывая ночной пейзаж: сияющие огоньки на противоположном берегу и фонари, освещающие городок Монтрё вдоль и поперёк. Дождь его не сильно беспокоил. В следующую секунду басист увидел две фигуры, которые очень сильно куда-то спешили (по всей видимости, спрятаться от дождя). Джон вытаращил глаза от удивления: первой фигурой явно был Дэвид Боуи, а на второй фигуре красовалась толстовка с капюшоном и гербом Queen на спине, которая принадлежала самому Дикону. Музыкант хотел было открыть рот и окликнуть вора, однако никто бы его уже не услышал, потому что на душную землю неожиданно обрушился ливень и заглушил все звуки, кроме внезапного, пронзительного смеха мужчины в худи. Этот смех, по словам Брайана, однажды описывающего его, мог принадлежать только одному человеку во всём мире. Этим человеком, без сомнения, был Фредди Меркьюри.***
— Твой водитель не задаёт вопросов? — осторожно спросил Дэвид Боуи, когда мужчины на личном автомобиле Queen добрались до загородного шале, где любил останавливаться Фредди во время своего пребывания в Монтрё, прошли по длинному ухоженному саду и вошли в дом. — А что? Ты беспокоишься? — улыбнулся парс, освобождаясь от завязок на худи и осматривая своего ночного гостя с головы до ног. — Не хочу привлекать внимания, иначе поползут слухи, что я — гей. — А разве это не так? После этих слов Фредди улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, подошёл поближе и начал кокетливо перебирать пальцами ворот его белой, влажной от дождя рубашки, заглядывая прямо в глаза. — Нет, это не так. У меня не было мужчин уже лет сто, если не больше, — медленно покачал головой Боуи. — О-о, так ты, значит, почти девственница, дорогуша, — мгновенно отреагировал Фред, покусывая нижнюю губу своими выпирающими вперёд зубами. Его усы трогательно пошевелились, когда он приблизил своё лицо и вдохнул аромат дождя на чужой коже. Фредди не был тем мужчиной, внешность которого понравилась бы Дэвиду. — Не называй меня так, — поморщился Дэвид, в то же время еле сдерживая глубокий вздох, который так и рвался из груди от ощущения бархатных губ на своей шее. — Как именно? Девственница или дорогуша? — Ни так, ни так. Фредди оставил ещё несколько влажных следов от поцелуев на бледной коже мужчины, отстранился и заглянул в его глаза. Он пару секунд помолчал, прищурившись, внимательно в них вглядываясь, а потом нежно произнёс: — Твоя анизокория очаровательна. Кажется, так это называется? — Перестань, — ответил Дэвид и прикрыл глаза, слегка отдаляясь и останавливая собственной рукой пальцы Фредди, которые настойчиво пытались пробраться прямо под его рубашку. — Почему? Кажется, в студии ты был не против, когда я ласкал тебя у пульта. — Это было непредусмотрительно с твоей стороны. Твои друзья могли заметить. — Они ничего не видят дальше своего носа, не выдумывай, — отмахнулся Меркьюри. — Возможно, это всё было ошибкой. Зря я приехал. Что-то я во всём сомневаюсь. Знаешь, я ещё не оправился после смерти друга, — продолжал Дэвид. Он тяжело выдыхал и изображал при этом слишком слабые попытки освободиться из объятий Фредди. — А ещё я развёлся с женой. — Ну уж нет, не строй из себя даму, за которой нужно долго и изнурительно ухаживать. После смерти Джона прошло больше полугода, а на жену тебе было плевать последние лет пять. — Вообще-то, мне действительно очень тяжело. Фредди иронично улыбнулся, опустил руку прямо на пах Дэвиду и ответил: — О да, я вижу. С таким стояком, должно быть, действительно очень тяжело. Как давно у тебя не было секса? По тому, что я увидел ещё в студии, не иначе, как полгода. А я ведь просто тогда гладил твои руки и колени. Было глупо отрицать — Фредди очень сильно заводил, а искушение с каждой секундой становилось всё сильнее. «Он не мой типаж». Однако, он действовал на людей каким-то магическим образом. С виду он всегда казался таким скромным, иногда застенчивым, но как только он чувствовал запах свободы и взаимного тяготения, превращался в эдакую бестию и незамедлительно начинал действовать. Это и произошло в студии. Дэвид сам не понял, как и когда он дал знать, что Фредди его привлекал, однако сначала он стал замечать неоднозначные взгляды и улыбки в свою сторону, а затем ощутил ловкие музыкальные пальчики у себя на колене и выше него. «Фредди-гедонист, Фредди-фрик, Фредди-эксцентричная-зазнавшаяся-знаменитость. И что они вообще про него только знают? Вот он, стоит, такой настоящий и, наверное, весь уже твёрдый и горячий под этими своими обтягивающими джинсами. И мне невероятно сильно хочется проверить, не запрятал ли он там случайно банку из-под Кока-колы, как они любят говорить». — Нет, не полгода. Значительно меньше, — усмехнулся Дэвид и, отбросив, в конце концов, все свои выдуманные принципы, ответил на объятия и поцелуи соблазнительного мужчины с усами. Не раздумывая ни секунды и не прерывая поцелуев, Фредди нетерпеливо стал подталкивать Боуи вглубь дома, ближе к спальне. Спальней оказалась просторная уютная комната с окном во весь рост. Когда Фредди позволил Дэвиду отстраниться и избавиться от рубашки, музыканту представилась отличная возможность рассмотреть комнату. В ней было не очень много мебели, но обставлена она была со вкусом. Стены и пол были деревянными, а на окнах висели тяжёлые занавески, которые, как полагал Дэвид, всегда были раскрыты, позволяя солнечному свету беспрепятственно проникать вовнутрь, будить находящегося внутри человека и дарить ему чудесный утренний вид на сад и озеро. Бóльшую часть спальни занимала широкая, деревянная кровать. По обе стороны от кровати стояли тумбочки, а на них располагались светильники, которые были включены и создавали единственное освещение комнаты в тот поздний час. «Не удивительно, что он так любит это место». «The Duck House», как называл своё любимое шале у Женевского озера Фредди, наверняка дарило множество приятных, тёплых моментов музыканту в его сумбурной жизни и было одним из главных источников творческого вдохновения. — Если бы я знал, что у тебя есть такое чудесное местечко в Монтрё, я бы приезжал к тебе почаще, — отозвался Дэвид. Он справился с рубашкой, снял её с плеч и аккуратно разложил на маленьком диванчике, стоявшем у окна. — Что ж, теперь ты знаешь, — ответил Фредди и улыбнулся, приподняв брови. — Я буду рад видеть тебя здесь в следующий раз, но сейчас иди ко мне. Дэвид скрестил руки на груди и нахмурил брови. — Господи, всё нужно делать за тебя, — вздохнул Фред, взял партнёра за руку, притянул к себе и мягко опустился вместе с ним на кровать. — Погоди, — запротестовал Боуи. — Ну уж нет. Не отвертишься, Дэви. — Мне кое-что нужно. Фредди оторвал губы от его ключиц и поднял на него свои огромные карие глаза. В следующую секунду хитрющая озорная улыбка осветила его лицо и он объявил: — Кокаин и гигиенический душ в наличие. Дэвид рассмеялся, выбрался из-под Фреда и, вытащив из кармана пачку презервативов и бросив её на кровать, сказал: — Второго будет достаточно. С первым я завязал. — Серьёзно? Не ожидал от тебя такого, — искренне изумился Фред, но, заметив маленькую коробочку, округлил глаза ещё сильнее, — А это ещё что за ерунда? — Я ненадолго, у нас маловато времени на развлечения, — проигнорировал его вопрос Дэвид, направившись прямиком в ванную, дверь в которую вела прямо из спальни и была приоткрыта. — Дэйв, — окликнул Фредди. Боуи остановился и посмотрел на него. Вид у него был встревоженный, но невероятно сексуальный. — Я таким не пользуюсь, — сказал Фредди, кивнув в сторону коробочки, но, заметив выражение лица партнёра, спросил. — Ты что, брезгуешь? — А ты разве нет? — Нет. — Я не буду без этого. Фредди вздохнул и сморщил нос. Дэвид явно был непреклонен. — Хорошо, я согласен, — поддался любовнику Фред. — Надеюсь, эта штука на меня налезет, — и снова хитро улыбнулся. — Они всем подходят, не глупи, — ответил Боуи и исчез за дверью.***
— Я говорил вам, что всё именно так и будет? — сузил глаза Брайан и нервно встряхнул кучерявыми волосами. — Каждый раз, когда он говорит, что пора развлечься, он пропадает на всю оставшуюся ночь. — А теперь вместе с ним пропал и Дэвид, — поддакивал Роджер. Брайан кивнул и вместе со своим барабанщиком уставился на Дикона. — И что, вы предлагаете мне организовать поисковую группу? — поджал губы съёжившийся на диване Джон. Его одежда промокла насквозь, ему пришлось переодеться и закутаться в плед, чтобы согреться. Снаружи по-прежнему барабанил ливень, и он, казалось, не собирался заканчиваться. Мэй махнул на обоих музыкантов рукой и откинулся на спинку кресла. — Ты точно не видел его нигде поблизости? — никак не мог успокоиться Роджер. — Неужели я похож на специалиста по гей-клубам? — возмутился Дикон. — Насколько мне известно, поблизости нет никаких гей-клубов, — вздохнул Брайан. — Вот и нашёлся специалист, — пробубнил Джон. — И откуда же тебе об этом известно? — съехидничал Тэйлор. — Оттуда, что он сам нам это говорил, когда мы приезжали в Монтрё в последний раз, — с видом всезнающего ответил Брайан. — В таком случае, мы и правда не увидим его до утра, — произнёс Роджер, а затем, подумав, добавил. — Ну, а Дэвид? Куда подевался он? Барабанщик обвёл помещение взглядом и остановил его на молчаливом Джоне. Басист посмотрел на него в ответ и пожал плечами.***
— Это что за ящик Пандоры такой? — неожиданно послышался голос Дэвида Боуи где-то сзади. Он вышел из ванной комнаты и пару секунд наблюдал за Фредди, который вытаскивал из ящичка тумбочки какой-то коробок. Солист группы Queen вздрогнул, повернулся к другому солисту лицом и улыбнулся. Одной из его коронных обольстительных фишек была именно вот такая хитрющая улыбка. Дэвид, как и многие до и после него, повёлся на его чарующее обаяние. — Там у меня внутри волшебный порошок, — ответил Фред не без доли иронии в голосе. — Вместо бедствия, несчастья и надежды, полагаю. Или, наоборот, со всем этим вместе. И где ты только его находишь, — не задавая никаких вопросов, бормотал Дэвид в то время, как тщательно сушил волосы махровым полотенцем. — Ты выглядишь очаровательно, — отметил Фред, глядя на него, после чего добавил. — А что насчёт порошка, так это ведь не впервые. — Я понял. У Фредди Меркьюри всегда найдётся кокс в рукаве. Пианист снова кинул на него игривый взгляд, выстраивая при этом ровную дорожку кокаина на маленьком столике у дивана. — Ты должен попробовать. Ты выглядишь напряжённым. — Я не должен. И, думаю, тебе тоже не стоит. Фредди взглянул на него так, будто впервые в жизни увидел. — Ты забыл, что нам ещё работать? Зачем тратить время на наркоту, если можно расслабиться по-другому? С этими словами Боуи отбросил полотенце в сторону, расстегнул ширинку джинс, стянул их с себя, аккуратно сложил рядом с рубашкой и подошёл к Фредди вплотную. — По-другому — это как? — спросил Фред, совершенно забыв про рассыпанный на столе кокс, выпрямившись и с немалым любопытством начиная оглаживать соски и талию худощавого музыканта. — Давай, раздевайся быстрей и узнаешь, — чуть ли не прорычал Дэвид. Его возбуждение, казалось, достигло своего максимума, но Фредди знал, что был способен распалить любого гораздо сильнее. — Что, прямо вот так? — улыбнулся он прямо-таки до ушей. — Я ведь весь потный и вонючий. Ты даже не пустишь меня в душ? — Мне нравится твой природный запах. Давай сделаем это побыстрее, Фред. — Что с тобой произошло, пока ты был в ванной? — спросил Фредди и кокетливо провёл рукой по животу Дэвида вниз, к полоске нижнего белья. — Я просто хочу тебя. Для тебя это странно? — Ну уж нет, дорогуша, для меня это так же нормально, как, например, дышать. — Я просил не называть меня так, — поморщился Дэвид. — Не злись, дорогуша. И сними это, наконец, — промурлыкал Фредди, мягко потянув за резинку на нижнем белье партнёра. — Только медленно, пожалуйста. Боуи потянулся было, чтобы избавиться от оставшейся одежды, прикрывающей всё самое главное, но Фредди приостановил его, покачал головой и томно проговорил: — Отойди немного дальше. Смотри мне в глаза и снимай их медленно. — Это что, какой-то новый фетиш? — тихонько рассмеялся Дэвид. — Нет, это всего лишь часть прелюдии, дорогуша. Дэвид приподнял брови от лёгкого удивления: ему нравилось узнавать Фредди в разных аспектах его жизни. Меркьюри был очень интересным человеком. «Спокойно, не трясись. Попытка узнать его поближе — вот ещё одна из причин, из-за которых меня к нему тянет», — думал Боуи, пока выполнял распоряжение Фреда. В тот момент он снова ощущал себя актёром, снова изображал, будто он на сцене, но на этот раз — гей-клуба. Впрочем, он никогда не бывал в гей-клубах. Он только запоминал то, что рассказывали ему друзья об этих заведениях. «Фредди, наверняка, много раз там бывал. Его и не удивишь». На лице вокалиста группы Queen появилась смущённая улыбка, когда Боуи стянул с себя трусы, и его пенис выскочил оттуда, словно солдат по команде: «Подъём». «Будто никогда раньше не видел члена. Кого он пытается обмануть этой своей очаровательной улыбкой? Актёра бы из него не вышло». Словно прочитав мысли Дэвида, Фредди спрятал смущённую улыбку, сам сделал шаг навстречу и прикоснулся к желанному худому телу. На его лице вместо смущения теперь горел разврат. Боуи не очень-то умел отдаваться мужчинам, но интуиция подсказывала ему, что необходимо делать. — Почему ты всё ещё одет? — прошептал Дэвид, открывая шею для поцелуев. — Потому что мне хочется, чтобы ты сам раздел меня, — послышался откровенный ответ. Боуи нетерпеливо отстранился и потянулся, стягивая с Фреда толстовку. Под толстовкой у него оказалась футболка, в которой он пребывал в студии. Худи Дэвид аккуратно сложил рядом со своей одеждой, а вот футболку Фредди снял самостоятельно и отбросил в сторону. — С джинсами ты уже не такой смелый, да? — поинтересовался Фред, обнаружив замешательство на лице бледного стройного певца. Дэвид аккуратно положил руки на ремень джинсов Фредди и опустил взгляд, улыбнувшись. Меркьюри терпеливо ждал, поглаживая гладкую грудь любовника правой рукой, а второй придерживая его за талию. Боуи дёрнулся, когда Фред опустил руку ниже и погладил его пенис. — Значит, у пришельцев тут всё, как у людей, — пошутил он. — Ты удивлён? Это моя земная оболочка. — Оставь свои космические шутки для кого-нибудь другого и займись делом. Поверь, ты тоже будешь приятно удивлён. От решительности Дэвида, казалось, не осталось и следа. Он осторожно приблизился и поцеловал Фредди в губы, чтобы хоть как-то побороть нахлынувшее смущение. Эти губы, с чёрными, как смола, усами над ними, были на удивление мягкими и шелковистыми. Они словно приглашали без конца с ними ласкаться. Дэвид приоткрывал рот шире, судорожно вдыхая и выдыхая, вырисовывая языком узоры на чужих губах, переплетая их языки и посмеиваясь от щекочущих область вокруг рта густых усов. Зубы, как оказалось, целоваться Фреду вовсе не мешали, наоборот, он был очень в этом искусен. Наконец, любопытство Дэвида перебороло нерешительность, и он расстегнул сначала пряжку на ремне смуглого любовника, а затем пуговицу и ширинку и уставился в карие глаза напротив. Они были с Фредди одного роста, и на этом их схожесть заканчивалась. Дэвид был атрофированным, худым, несуразным. Фредди был крепким, ловким, изящным, подвижным и очень волосатым. Со стороны они, вероятно, выглядели как небо и земля. Эта непохожесть друг на друга заводила каждого из них, ведь каждому было интересно испытать что-то новое. — Поторопись, Дэви. Ты забыл, что нам ещё нужно работать? — сказал Фредди, поглаживая волосы своего ночного гостя, накручивая на палец отросшие кончики. Дэвид сглотнул и опустился на колени, посмотрев теперь уже снизу вверх, очерчивая ладонью дорожку чёрных густых волос на груди любовника. Затем, не теряя ни секунды, он вцепился зубами в джинсы Фредди сбоку и потянул их вниз. Тоже самое он сделал с его нижним бельём, из-за чего получил выпрыгнувшим половым органом прямо по лицу. Фредди истерично рассмеялся, сложился пополам, схватившись за покачивающийся внушительный пенис рукой и еле выговорил, задыхаясь: — И откуда только ты такой взялся? Дэвид игриво улыбнулся и ответил: — Из космоса. Соблазнившись видом, Фредди унял хохот, выпрямил спину и скромно произнёс: — Если хочешь, могу снова стукнуть им по твоим щекам. — Кажется, тебе не нужно для этого моего разрешения, ты ведь уже сам всё решил, — томно сказал Дэвид, слегка удивившись вопросу парса, после чего приблизил лицо к промежности музыканта и легонько поцеловал головку его полового органа. — Что, тебе уже не страшно? — спросил Фред, схватив Дэвида за волосы, заставив наклонить голову и подставить левую щёку для лёгкого шлепка. — Признаться, он гораздо больше и толще того, что я себе представлял, — негромко сказал Дэвид, глядя томным взглядом исподлобья снизу вверх. — Ах, а ты, значит, представлял? Что ж, в таком случае ты это заслужил, — ответил Фред ласковым тоном и сначала провёл, а затем пару раз шлёпнул по щеке Дэвида собственным членом, крепко обхватив возбуждённый орган рукой. Последний шлепок оставил на щеке Боуи влажный след от смазки, так некстати просочившейся изнутри. Дэвид стёр смазку пальцем и слизал её. — Ты не перестаёшь меня удивлять. Боюсь представить, что будет дальше, — улыбнулся Фред, скрывая при этом за губами торчащие верхние зубы. — Ты всегда столько болтаешь, когда собираешься заняться сексом? — Конечно, перед этим нужно всё обсудить, чтобы не было недоразумений. — Нечего тут обсуждать, лучше помолчи, — попросил Дэвид, после чего перехватил член Фреда в свою руку, рассмотрел его получше и неожиданно стал тщательно вылизывать, оставляя на нём следы от слюны. — Тебе он нравится? — поинтересовался парс, сверкнув карими глазами. Дэвид смущённо улыбнулся, а Фредди удовлетворённо прикрыл глаза, решив, что такой ответ его полностью устраивает. — Тебе сегодня придётся потерпеть, раз ты у нас девственник, — неожиданно произнёс Фред. Боуи вынул изо рта внушительный половой орган мужчины, возмущённо посмотрел снизу, забавно сморщив лоб и пробормотал: — Я тебе сейчас его откушу, если не прекратишь меня так называть. — Вместо того, чтобы болтать, лучше хорошенько отсоси. Надеюсь, мне не надо тебя этому учить? — А что, если надо? — хитро улыбнулся Дэвид. — В таком случае, я вынужден буду преподать тебе урок. Поднимайся, — скомандовал Фред с немалым энтузиазмом в голосе, помогая Боуи встать с колен. То, что так сильно могло возбудить Меркьюри в тот момент, увы, так навсегда и осталось за кулисами его собственного разума. Дэвид послушно встал, распрямив ноги в коленях, а Фредди, наоборот, занял его положение на полу, слегка подтолкнув при этом своего партнёра к кровати. Боуи, как заворожённый, стал наблюдать за головой Фредди, которая приблизилась к его паху и нежно чмокнула бархатными губами в головку его собственного члена. Он делал это нежно, умело, мастерски сочетая движения головы и языка. На удивление, зубы и тут ему не мешали, а челюсть и ротовая полость, казалось, наоборот позволяли ему захватывать орган глубже. Он причмокивал, стараясь отсосать как можно тщательнее. У Дэвида голова шла кругом, а когда мужчина отстранился от его паха и произнёс что-то вроде: «Вот, как это делается», у него и вовсе потемнело в глазах. Казалось, будто из мозга вся кровь без остатка утекла вниз, туда, где смыкались губы, над которыми пролегла чёрная полосочка усов. — Я даже спрашивать не стану, где ты такому научился, — тяжело выдохнул Дэвид, постанывая, в блаженстве прикрыв глаза. Парс хитро улыбнулся и произнёс: — Мой язык ещё и не на такое способен, — и с этими словами встал с колен, притянул мужчину напротив к себе и жадно впился своими губами в его губы. В перерывах же, шёпотом, он нежно проворковал. — Нравится собственный вкус желания? Пока язык Фредди выделывал все те невероятные вещи с языком Дэвида, по окнам, наконец, перестал барабанить дождь. В комнате неожиданно стало очень тихо и жарко. Боуи пытался отдышаться, но настойчивые смуглые руки не давали ему этого сделать. Ему не удавалось ни отстраниться, ни вдохнуть, он только тонул, всё глубже и глубже: в объятьях, в ласках, в поцелуях, в карих глазах. Он совсем обмяк, когда Фред осторожно уложил его на кровать и придавил сверху. Он оказался не таким уж лёгким, его тело буквально задушило Дэвида окончательно. Но Фредди, казалось, было всё равно. Он распалился до предела, теперь это было отчётливо видно: он бесцеремонно шарил руками по бледной коже Боуи во всех потаённых местах, приподнимал его ноги, хватаясь то за одно худощавое бедро, то за другое; он спускался вниз, целовал то живот, то лобок, вызывая чарующий смех своего партнёра; он нежно раздвигал ноги и целовал то мошонку, то область под ней, то тугое кольцо мышц, заставляя последнее сжиматься и разжиматься от удовольствия. — Ты же хочешь меня? — спросил Фредди в очередной раз, улыбаясь во весь рот, тщетно пытаясь скрыть слишком большие выпирающие зубы. Его неуверенность в себе удивляла, но в то же время и трогала Дэвида, будучи знакомым со многими обходительными мужчинами, но не с такими, как Фредди. Такого, как он, в жизни музыканта-хамелеона не было никогда. Дэйву захотелось развеселить понравившегося ему мужчину и в голову ему пришла идея. Он заговорщицки улыбнулся, обхватил Фредди за плечи и неожиданно и быстро перевернулся, воспользовавшись секундной слабостью партнёра. Фред широко распахнул глаза, оказавшись снизу. Он успел было подумать… как вдруг Боуи куда-то потянулся рукой, выгнувшись, после чего в его зубах появилась упаковка с презервативом. Он крепко держал его, сжав губами и глядя Фредди прямо в глаза. Фокус удался: Меркьюри расхохотался, погладил мужчину по щеке и выхватил упаковку из его зубов, властно потянув двумя пальцами на себя. — Я умею надевать эту штуковину, не переживай, — мягко произнёс он, но при этом всё же слегка нахмурился. Идея надеть на собственный член что-то инородное и резиновое явно ему не импонировала. В следующее мгновение он шлёпнул Дэвида по ягодице и слегка отодвинулся, открывая взору нижнюю часть своего смуглого волосатого тела. Он был очень возбуждён и торопился побыстрее расправиться с надоедливым «чехлом для пениса», как сам же и выразился. — Возможно, с женщинами эта неприятная штуковина является крайне полезным средством избавления от всех проблем, но с мужчинами это ни к чему, — завершил он свою мысль, которая, очевидно, крутилась в его голове всё то время, что он натягивал на себя резинку. Дэвид скептически приподнял уголки губ, а затем осторожно провёл указательным пальцем по линии от живота и вниз, до основания члена партнёра, прикусил губу и жадно обнял его, впитывая в себя вкус его кожи, который смешался с устойчивым запахом пота и похоти. Тоненькая преграда между плотью на самом деле не останавливала Фредди, хоть он и был слегка расстроен и нахмурен. Одним плавным движением он переместился на кровати, проворно развернув Дэвида задом к себе, и игриво стал водить ладонью по спине партнёра, слегка надавливая, ожидая, пока тот расслабится и поддастся навстречу. Фредди ни на чём не настаивал, ничего не требовал, но был проворным и живым, словно языки пламени, на которые смотришь, заворожённо, в ночной тишине, сидя совсем рядом с костром. Фредди был самим собой. «Как же он мне таким нравится. Кажется, сегодня я сблизился с настоящим Фредди Меркьюри». Дэвид колебался всего несколько секунд, а потом, вдруг, тоже решил быть самим собой. Он упал на мягкие подушки, зарывшись в них лицом, глубоко вдохнул, затем выдохнул и расслабился. Фредди прижался к нему всем телом и в благодарность поцеловал в макушку. В следующую секунду Дэвид почувствовал что-то прохладное и липкое между своих ягодиц. — Я постараюсь не делать тебе больно, — успокаивал Фред. — Откуда это у тебя? — Оттуда, откуда и кокс. Из рукава, Дэйв. Боуи нервно хохотнул, а затем резкая боль прошибла всё его тело, оборвав его смех. Он зашипел и всхлипнул. «Чёрт, почему так больно?». Фредди словно прочитал его мысли. — Я знаю, Дэйв, это потому, что ты, можно сказать, в первый раз, — успокаивающе мурлыкал он, чмокая любовника в щёки и в уголок носа. — Ты очень узкий и горячий внутри. «Он сводит меня с ума. Кажется, я сейчас не выдержу». Фредди снова будто прочитал мысли Дэвида. — Ну, ну, тише. Я ведь даже на половину ещё не вошёл. Бёдра Дэвида лежали на боку и были слегка расставлены в разные стороны. Лицо мужчины горело, он пытался спрятать собственный стыд и оттенки боли в подушках, в одеяле, в чём угодно, лишь бы не в поцелуях настойчивого парса. Фредди не давал ему покоя, но Дэвид продолжал противиться. В конце концов Меркьюри это надоело, он положил одну ладонь на волосы партнёра и сжал их, а второй ладонью вцепился в бледную ягодицу. — Не сопротивляйся и не бойся, так будет проще. Стыд разгорался на лице Дэвида с новой силой, ведь он начинал постанывать. Это были непроизвольные стоны, они вырывались сами по себе и наполняли помещение наслаждением и едким, тягучим желанием достичь кое-чего большего. — Кричи, Дэйв, не сдерживайся. И он закричал, потому что Фредди начал действовать сразу же, почувствовав расслабление в мышцах любовника. Впрочем, мышцы снова судорожно сжались, когда его член проник так глубоко, как только позволяла его немалая длина. Его напор был неукротим. Он, казалось, распалялся с каждым новым толчком всё сильнее. Его напор разрушал время и пространство. «Время и пространство. Это давление сожжёт меня. Заберёт в свою пропасть. Завертит в своём вихре. Бешеный напор. Под его напором я бессилен. Ещё пару движений и… ещё чуть-чуть, осталось последнее» . — Бумагу! — закричал Дэвид. Фредди будто бы и вовсе его не услышал. Он не сдвинулся с места. Он ритмично двигался, целуя чужую шею, кадык и ключицы, погружая и себя, и своего партнёра в очередной экстаз. — Бумагу, чёрт возьми! Фред! Дэвид перешёл на крайние меры. Он стал царапать ногтями спину мужчины и молотить его в грудь кулаками. Фред перехватил его руки, вытянул их над головой музыканта и уткнулся носом в его волосы, пряча затуманенный взгляд. Боуи рванул руки на себя и сильно потянул за смоляной, слегка отросший пучок волос на голове Меркьюри, укусив при этом его в плечо. Фредди вскрикнул и пришёл в себя: — Тебе захотелось поиграть? Боюсь, ты не в том положении, чтобы рассчитывать на победу, — после чего снова грубо толкнулся в горячую податливую плоть. Его бёдра были невероятно подвижны, они напирали снова и снова, с нужной скоростью и под правильным углом. Они доводили ощущения до предела. — Бумагу, дай мне бумагу, пожалуйста. Мне срочно нужно записать… — Прямо сейчас? Ты не видишь, что мы немного заняты? — Это подождёт, — вдохи и выдохи давались Дэвиду крайне тяжело. Фредди отстранился так же внезапно, как произошла вся эта связь между ними. Его напряжённое мужское достоинство подрагивало в нетерпении и казалось в два раза больше обычного. Он хитро осмотрел Дэвида, задержавшись глазами на области его таза, затем резво спрыгнул с кровати, вихрем подлетел к шкафу с ящичками и вытащил оттуда целый холст. После он схватил с тумбочки карандаш и с этими находками вернулся обратно, хищно налетев на Дэвида, поджавшего под себя ноги и пытающегося опомниться. — Зачем ты всё это притащил? Ты не мог просто дать мне лист бумаги? — За ним нужно идти в другую комнату, а мы ещё не закончили. — Мне пришли в голову слова песни, это нужно срочно записать. А ты принёс мне холст. — В этой комнате я обычно рисую, глядя в окно. Попробуй и ты нарисовать свои буковки, — произнёс Фред и, не дав мужчине прийти в себя, разложил холст прямо на кровати, затем схватил Дэвида за талию, подвинул ближе к себе, после чего снова повернул его задом и томно прошептал ему на ухо. — Давай, пиши. Я постараюсь тебе помочь. Главное, сконцентрируйся на своих ощущениях. С этими словами Фред ухватился за крепкое узкое левое бедро Дэвида одной рукой, а второй помог себе плавно и медленно войти в него, взявшись за собственный член, стоя на трясущихся в нетерпении коленях. Дэвид поморщился, вскрикнул и тут же попытался освободиться: — Я так не смогу, отпусти, — заёрзал он на кровати, уперевшись локтями в одеяло и в холст прямо перед своими глазами. — Никуда я тебя не отпущу, пока мы не закончим. Смирись и пиши, — прорычал Фред, взял в руки карандаш, и уже в следующее мгновение предмет оказался между зубов Дэвида. Дэйв задохнулся от новых потрясающих ощущений, смена позы пришлась ему по вкусу. Теперь Фред не видел его лица, а значит, не мог прочитать на нём каких-то эмоций. А ведь там было, что скрывать. Боуи переполняли те самые эмоции, которые он испытал чуть ранее, лёжа под своим любовником на одну ночь. Стоя на коленях, уперевшись руками в кровать и позволив Фредди иметь себя, музыкант снова ощутил их. Он уже знал, что необходимо было написать, что рвалось из его груди. Осознание. Крик. Буря. Ураган. Взрыв эмоций. И собственная гибель. Он разжал зубы, взял в правую руку карандаш и застонал. Фреду это понравилось. Он стал трахать зад партнёра медленнее, но старательнее и ритмичнее. Хаотичные безумные движения прекратились. Теперь он старался воздействовать на ту самую точку внутри, на которую нужно было. Он писал, но всё смазывалось, прерывалось, стиралось. Ему и самому казалось, что позже невозможно будет разобрать эту белиберду, но внутренний голос подсказывал, что он пишет для себя. Он знал, что уже вряд ли когда-нибудь забудет слова этой песни. Фредди словно каждой клеткой своего тела и разума ощущал любовника. Он то ускорялся, то замедлялся, то прижимался к спине Дэвида и самого его прижимал к кровати, заглядывал в записи, улыбался, посмеивался, задыхаясь вместе с ним, что-то подсказывал, целовал в шею, вынуждал изгибаться, чтобы поцеловать в губы, но не останавливался ни на секунду. И вот пара строк, пара движений, он был уже в самом конце этой бешеной мелодии… Фред грубо придавил Дэвида к матрасу и вынудил того оставить карандаш, набирая дикую скорость. Его партнёр попытался выгнуть спину, чтобы вдохнуть побольше воздуха в грудь, но у него этого не вышло. Фредди умел быть сильным. Он был сильным. Свет, исходивший от нескольких ламп, померк перед глазами. Холст, на котором коряво были нарисованы слова, впитал в себя вкус их тел и запах безумного секса. В следующую минуту комната стала единственным свидетелем рождения на свет плода любви двух музыкантов. Губы Дэйва замерли в полустоне. Он попросил Фредди перевернуть его на спину, и мужчина подчинился. Тела напряглись, словно струна. Волосы Дэвида шуршали по поверхности холста. Фред вцепился в бёдра любовника двумя руками и поднял голову к потолку, прикрыв глаза. По его смуглым вискам, шее и груди стекал пот. Дэвид почувствовал, что больше не может сдерживаться: вид соблазнительного пианиста лишил его кислорода. Он опустил руку и стал ласкать в такт движениям партнёра собственный член, затаив дыхание. Дэвид кончил первым. Увидев это, Фредди быстро отстранился, стянул с себя презерватив и, сделав пару быстрых рваных движений рукой, обильно излился, запачкав лобок, живот и грудь обмякшего, взмокшего и взъерошенного Боуи.***
— Ты как-то необычно на меня смотришь, дорогуша. Хочешь что-то сказать? — мягко улыбнулся Фред, не прекращая гладить волосы притаившейся у его плеча головы Дэвида Боуи. — Да, хочу. — Я слушаю. — Не называй меня так. Я не дорогуша… — нахмурился Дэвид, а затем, вспомнив, добавил, — и не девственник. — Конечно, больше нет, — усмехнулся Фредди и сразу же задохнулся собственными словами, получив удар под ребро. — Ты хочешь меня покалечить? Нам же ещё работать вместе. Дэвид притих на какое-то время, а потом сказал: — Я почти всё уже написал. Остались мелочи, а также то, что написали ты и Роджер раньше. — Отлично. Доработаем эти мелочи в студии и по домам. Произнеся эти слова, Фредди дёрнулся, чтобы встать, но Дэвид взял его за руку и произнёс: — Погоди. Давай ещё немного побудем вместе. Фред посмотрел на него, и в его глазах промелькнуло что-то странное. Что-то, похожее на отстранённость, но, в то же время, понимание. Он снова лёг и расслабился, обнявшись с Дэвидом. Они лежали на боку и смотрели друг другу в глаза. — И всё же у тебя необычайные глаза, — прошептал Фредди. — А ты просто чертовски красив, — улыбнулся Дэвид. — Смотри, не влюбись в меня. Дэвид округлил глаза, поняв смысл его слов, а затем отмахнулся и сказал: — Ничего подобного не произойдёт. Но… вот только… — заколебался он, недолго обдумывая смысл фраз, которые собирался произнести. — Скажи мне, Фред, почему я чувствую себя мухой, попавшей в цепкие лапы паука, плетущего свою паутину специально для таких глупых жертв? Фредди посмотрел на него в недоумении, а потом рассмеялся. — Ну и сравнения у тебя, дорогуша! Дэвид подыграл ему и улыбнулся, стараясь при этом отвлечься и успокоиться. Ничего из этого у него не вышло. — Ты сейчас один? — спросил Боуи, придав голосу нотки безразличия. — А что? Уже планируешь нашу свадьбу? — как всегда, сдержанно улыбнувшись, подшутил над ним Меркьюри. В ответ на это Дэвид скептически поджал губы и покачал головой. — Просто стало интересно, изменил ли ты кому-нибудь со мной. Фредди помолчал пару секунд, обдумывая слова Дэвида. — Да, я сейчас один, — наконец сказал он. Всю дорогу обратно до студии Дэвид тщательно переписывал слова песни с холста на бумагу. Фредди помогал ему разбираться в записях и задавал лишь один вопрос на протяжении всей поездки: — Почему такие слова пришли тебе в голову во время нашего секса? — Ничего особенного, это всего лишь умение концентрироваться на работе где угодно и когда угодно, — отмахнулся Дэвид, умело воспользовавшись актёрским мастерством для того, чтобы придать лицу безразличное выражение. Фредди приподнял брови, ещё пару секунд рассматривал коллегу, а затем отвернулся и стал всматриваться в мелькающие огни небольшого озёрного городка. «Его музыканты наверняка захотят что-то изменить, но в моей памяти песня навсегда останется такой: смелой, дерзкой, обнадёживающей и опасной, прямо как чувства, которые можно испытывать к такому человеку, как ты. Может быть, когда-нибудь ты выйдешь на сцену, споёшь её и всё поймёшь».***
— Два часа, Фред. Именно столько вас не было, — хмуро бормотал Брайан себе под нос. Когда музыканты вошли в студию звукозаписи, они обнаружили, что работа кипела. Роджер отрабатывал темп и стиль игры, а Брайан корпел над бумагами и изредка посматривал на Джона, который делал вид, будто забыл риф, который наигрывал весь прошедший вечер. Недовольство Брайана было обосновано: по его мнению, друзья-музыканты ничем полезным не занимались, но верить в их успех очень хотелось. — И они не прошли зря. Дэвид написал слова! — воскликнул Фред, встав посреди помещения и довольно улыбаясь, словно кот. Роджер буквально разинул рот. Однако удивление через секунду сменилось недоверчивостью, и он скривил губы в заносчивой усмешке. Всеобщая усталость прямо-таки читалась по одному его лицу. — И как же это произошло? — спросил Брайан. — Я оказался прав: нужно было развеяться, погулять. Так вот, мы пошли с Дэвидом по мостовой и нашли одно потрясающее, спокойное место у причала. А потом нас застал врасплох дождь и загнал под навес одной кафешки. Кафе оказалось закрытым, а вот мы чудесно провели время, сидя за текстами, прислушиваясь к лупящему по камням мостовой ливню и попивая вино из магазина. Кстати, Дики, извини, что пришлось одолжить твою толстовку. На плохую погоду у меня чутьё, так что я решил перестраховаться. История, выдуманная Фредом, казалось вполне правдоподобной. Двое мужчин, забывших обо всём и погрузившихся в работу — такая мысль радовала всех, в том числе и скептически настроенного Роджера. Даже если какие-то странные сомнения и закрадывались в голову друзей и коллег, никто, даже умный Джон Дикон, никогда не осмелился бы предположить, как именно появилась на свет «Under Pressure», однако всем было ясно одно: детищу Дэвида Боуи и Фредди Меркьюри суждено было стать легендой.