Нельзя брать чужое? Если очень хочется - то можно!

      Знойно, душно, тихо. Дрожит слоеный воздух над асфальтом. Улеглась на дороги мелкая и сухая колючая пыль, все замерло. Затишье перед дождем. Раскаленный город остановил свою жизнь в преддверии оживляющей влаги. Он ждал этого дождя, как маленький ребенок ждет мать. Он замер пред величием природы, прося о снисхождении.       Токио окутал золотистый смог. Он навис над ним, словно покрывало и не пропускал свежий воздух. Одурманенные жарой люди лениво потягивали охлажденные шипучие напитки за столиками уличных кафе, где найти свободное местечко было весьма затруднительно. Тут и там сновали толстые мороженщицы в белых передниках, не успевая пополнять количество своего товара. Народ обмахивался газетками и журналами, под потолками заведений вентиляторы гоняли горячий воздух. Кругом только и было видно, что оголенные тела, оттененные для приличия полосками белого льна и линялой джинсы. Так и казалось, что за ближайшим углом обязательно сверкнет бликом гладь воды, и ветер донесет соленые капли бриза. Даже мухи и те ленились летать по такой жаре. Некогда сочная зелень будто бы выцвела, как краски на полотне художника. Дождя не было уже давно. Стайки подростков сидели тут и там, лениво переговаривались и потягивали пиво. Свободные от занятий школьники гоняли в футбол, поднимая в и без того тяжелый воздух новые клубы пыли. Молодые мамаши с колясками заняли все окрестные лавочки, так что пенсионеркам, в большинстве своем, приходилось сидеть по домам, выходя только за хлебом либо молоком. Они естественно были очень недовольны и собирались идти в органы местного самоуправления с просьбой поставить в городе побольше лавочек. Лениво клевали что-то растрепанные птицы. Толстый кот, смешно раскинув лапы, спал в тени вывески очередной забегаловки. Было тихо. Никому по такой жаре даже не приходило в голову громко включать музыку. Люди словно не ходили, а плавали в какой-то тягучей смоле, еле переставляя ноги. Это лето было безжалостно. Жара. Смог. Пыль. Духота. Казалось, что и мозги плавятся, как и неподалеку асфальт.       Усаги потерла виски. «Кажется, я становлюсь метеозависимой. Вон как парит. Не иначе, к дождю», - подумала она.       Девушка резво сбегала вниз и вернулась минут через 5 с подносом, на котором красовались две изящные чашечки оливкового цвета и 4 кусочка свежеиспеченного лимонного пирога на блюдечке. Сейя-таки закурил, сидя на подоконнике и выпуская дым наружу.       - Что ты… немедленно прекрати! – Уса уперла руки в боки и, поставив поднос на стол, подскочила к брюнету, выхватив у того из пальцев сигарету. – Соображаешь вообще? Сейчас мать придет. Объясняться хочешь? Да и связки твои… Ешь вот! И чай пей. Это ройбуш. Ужасно полезный. Со всякими там микроэлементами.       Парень вздохнул:       - Кто бы мне эти недостающие микроэлементы в моей жизни восполнил…       - Что?       - Ничего. Чай, говорю, вкусный. Слушай, Куколка. Раз уж я здесь и ты провинилась, посеяв мою ленту. Может, в качестве извинений, расскажешь немного о том, что я хочу знать?       Тонкая светлая бровь вопросительно выгнулась.       - Ну, например о том, почему ты так сильно изменилась. Что заставило тебя отказаться от прежней себя? Поменять прическу, стиль одежды и… твое поведение также иное… Мы ведь… еще друзья?       - Друзья? – Уса удивленно глянула на человека из «прошлой» жизни. – Ну, учитывая наши «приключения», думаю, да. Друзья. Только не будем вспоминать былое, идет?       - Почему же? Я как раз хотел…       - Хотел что?       - Серьезно? «Хотел что?». Ты считаешь, после предсказания Оракула нам нечего обсудить? Соврешь, что не вспоминала обо мне время от времени? Не хочешь ворошить прошлое? Может, боишься?       - Слушай, Сейя! Какая муха тебя укусила? Что ты привязался к этому прошлому, в самом деле? Доедай торт и тебе пора. Скоро мама заподозрит неладное. Нашел тоже мне, время и место…       - Согласен. Это не планировалось. Но, Куколка. Если еще считаешь меня другом – давай поговорим!       За окном вовсю сгущались тучи. Поднимался ветер. Темнело. Надвигающаяся буря отражалась в пронзительных синих глазах напротив. Упрямых. Но и просящих одновременно. Вроде бы знакомых… Не разуму, а сердцу, но… каких-то далеких. Будто… из прошлой жизни. Будто… я что-то забыла… Сердце Усы на секунду дрогнуло.       - Что… Что ты предлагаешь?       - Пойдем со мной.       Мужчина резко схватил блондинку за руку:       - Пойдем. Прямо сейчас!       - Сбрендил совсем? Что я матери скажу? Буря надвигается. Щас как ливанет!       - Не ливанет. Не успеет. Рано еще. Время есть. Ну?! Куколка, пойдем, прошу!       - Да бляха муха! Дай плащ накину хоть да кросы. Жди за забором.       Кляня себя за мягкотелость и непонятное чувство внутри, Уса помчалась вниз по лестнице, схватив по пути необходимые вещи.       - Мама, мамочка!       - Усаги, родная, что? Что ты кричишь?       - Ма, мне нужно отлучиться. Тут близко. Я недолго.       Девушка возбужденно дышала и пританцовывала на месте от нетерпения.       - Да что случилось? Ты пугаешь меня! Буря надвигается, не видишь что ли? Детка, это не может подождать?       - Нет, ма. Я к Мине. Там срочно. Ничего такого, но… Друзьям надо помагать. Я побегу, на связи.       - Зонтик хоть возьми, - неслось вслед блондинке. – Захвати пирога, угостишь девочку. Усаги!!!       Но гневный окрик отнесся к уже закрывшейся двери.       ***       Усаги и сама не могла позже объяснить, почему столь импульсивно отреагировала на просьбу друга из прошлого.       Схватив запыхавшуюся девушку за руку, Сейя не говоря ни слова, потащил ее за собой. Мелькнула первая зарница. Запах дождя в городе совсем не такой, как в лесу или поле. Лесной дождь пахнет сосновыми шишками и смолой, грибами и ковром из опавшей листвы, древесной корой и пушистым мхом. Дождь полевой – это особый аромат трав, медовый коктейль, целебный напиток. Запах же городского дождя… Озон. В чистом виде. Казалось, из-за повышенной «сухости» в воздухе потрескивают мельчайшие электрические разряды. Короткие волоски, выбившиеся из прически Усы, тут же «встали дыбом».       - Куда ты меня тащишь, сумасшедший?       - Подожди, - на бегу обернулся парень, таща ее за руку и чуть запыхавшись. – Нам правда… Нужно… Поговорить…       - Это я уже слышала. Сейя, сейчас правда ливанет. Куда мы бежим? Блин! Вот. Я же говорила!       Первая капля упала девушке прямо на нос, заставив смешно фыркнуть и зажмуриться. Брюнет резко затормозил, отчего Уса с разбегу впечаталась в него, выразившись трехэтажным матом.       - По губам дам, - последовала ожидаемая реакция. - Черт, не успеем. Сюда!       «Сюда» - оказалось находившимся поблизости старым мостом, под который Коу втащил свою спутницу за секунду пред тем, как на Токио обрушился настоящий ливень. Казалось, небеса разверзлись и весь хранившийся там запас воды решил просто смыть мегаполис с лица земли.       - Ну "класс"! Что теперь?       Раскат грома заставил Усаги подпрыгнуть от неожиданности и шарахнуться вглубь. Там еще было сухо. Воняло кошками и затхлостью. Блондинка топталась на месте, соображая, как уговорила себя заманить в такую идиотскую ситуацию. «Вон как поливает. А вообще-то… Нервы-то будоражит. Даже, по-своему, уютно».       Сейя присел на корточки, предлагая своей спутнице последовать его примеру. Стены были земляные и грязные, так что о том, чтобы облокотиться на них – не могло быть и речи.       - Куколка, - прокашлялся Сейя. – Я, собственно. Тебе не кажется, что… что все не так просто?       - Очень глубокомысленная формулировка.       - Кончай ерничать. Я прошу, ответь честно всего на один вопрос: За все это время… ты хоть раз вспоминала обо мне?       - Тю, так конечно, – пожала плечами блондинка. – Мы все вспоминали. И я, и девочки и…       - Так. Стоп. Не о том речь. Слова Оракула, они…       - Сейя, не надо.       - Надо!       Брюнет зло сверкнул глазами, что было особенно заметно во вспышке очередной молнии, разделившей небо своей зигзагообразной «стрелой».       - Я… Тогда… Ты всегда знала, как я к тебе относился. В каком бы теле не находился.       - Много воды утекло. Хватит. У меня есть Мамору! Это дела былых дней.       - Так да не так. Не встреть мы Оракула на перекрестке миров, будущее могло пойти иначе. Не знай мы, к чему все может привести, возможно…       - Сейя! Что за ностальгия на тебя напала? У тебя есть Какю. Вы женаты. У меня есть Мамору. Все правильно, как и должно быть.       - Ой ли? Я видел твои глаза, когда ты пришла на концерт. Я видел, как ты реагируешь на Мамору. Я ЗНАЮ, почему ты изменилась. Куколка… Ну скажи честно…       Сейя в порыве эмоций слишком сильно приблизил свое лицо к лицу Усы. Что-то внутри девушки щелкнуло и сердце сковал холод. Мерзкие хихикающие голоски в голове издевательски заулюлюкали. Блондинка в гневе оттолкнула вокалиста «Трех Огней». Неустойчиво сидящий мужчина не удержал равновесие и плюхнулся назад. Этой секунды Усе хватило, чтобы выскочить под ливень и опрометью броситься прочь.       ***       Какю.       Ледяные иглы мрака опустошали все вокруг. Тени, видения, паутина черных страстей. Черная роза и черные глаза, черные мысли в алом клубке немыслия. Водоворот мирского существования, где слово любимого может убить душу любящего. Одно только неосторожное слово, черная дыра в сердце. Пустота разума и просто спокойное осознание того, что тебя не любят и не берегут. Полная растерянность и звенящая пустота внутри. Эта пустота подобно комариному писку сверлит мозг и нагло улетает, когда ты хочешь задавить задушить ее, убить на корню. Идут рука об руку по жизни добро и зло, переплетаются нити незадачливых судеб. Жизнь. Она цветная: бело-серая, серо-белая, дымчатая, молочная... Понятий «добро» и «зло» не существует во Вселенной. Они придуманы людьми для упрощенного понимания происходящего. Их маленький мозг не способен понять всей палитры оттенков, человеческий язык не может подобрать идеально емкие определения. ТО, что я «приняла» недавно, это уже не добро и не зло. Это просто сила. Она навсегда стала моей частью. Вопрос в том, останется ли теперь хотя бы крохотная часть моей прежней «души»?       *** - Ну и что вообще происходит? – На крыльце дома Цукино в воскресенье с утра пританцовывала неугомонная Минако Айно. Эта смешливая, вздорная и самоуверенная блондинка могла дать фору каждому, при желании еще и «проехавшись» по противнику «катком». Сейчас она явно была зла, поскольку даже свой неизменный красный бант повязала сикось-накось. Усаги широко зевнула, поплотнее закутавшись в халат оливкового цвета. С недавних пор ее стал раздражать розовый и всякие детские милашества.       - Мина, я все, конечно, понимаю. Но есть мобилка – это раз. Сейчас воскресенье 8 утра – это два. И что там могло такого произойти, что в такое время ты тут стоишь, уперев руки в боки да с криво повязанным бантом?       - А? Минако спешно зашарила руками по голове и вернула бант в надлежащий вид. – Не сбивай меня с толку! Ты виделась с Мамору?       - Ах это. Отдельное тебе спасибо за «прогулку».       - ???       - Ну тебя, заходи давай. Я есть хочу. Не завтракала еще по твоей милости, а у мамы там воскресные пончики. Остынут еще. И малиновый молочный коктейль. Чуть выпустившая пар Минако отказываться, ясное дело, не стала. Пончики Икуко стоили того, чтобы подуспокоиться.       Через 5 минут девушки сидели в комнате Усы, поставив между собой большое блюдо с пышными пончиками в сахарной пудре, да по бокалу коктейля, ароматно пахнущего малиной. Откусив первый кусочек, и блаженно зажмурив глаза, Усаги вяло махнула рукой, призывая продолжать расспросы.       - Вчера мне звонил Таики, - с места в карьер заявила Айно, пристально смотря прямо на хозяйку дома. – Говорил он весьма тактично, но… через весь монолог «красной нитью» шла информация о том, что Сейе и Какю пора возвращаться. Что мол, ТЫ Усаги, причина того, что Воин с женой все еще тут и у «Трех Огней» под угрозой следующие концерты.       Усаги, поперхнувшись крошкой, надсадно закашлялась.       Но Минако была неумолима. Она продолжала:       - Я, конечно, свела все в шутку и даже рассказала о вашей с Мамору прогулке в парке. Что, мол, у вас все отлично и зашибись, но… Что, мать его, происходит, Уса?! Только не говори мне, что ты и…       - С дубу рухнула? – возмутилась Цукино, быстро прожевав пончик. – Минако, не неси ересь. У меня есть Мамору. У нас родится Чибиуса. При чем тут Сейя? Или Ятен? Или Таики? Они отличные ребята, но какое отношение они имеют ко мне? Дурацкие претензии, ей-Богу. Мало ли, кто с кем дружит. Что теперь, не общаться, если у кого-то появилась пара? И с чего ты такой кипишь подняла, рассчитывала на «горяченькое», а? Отдай пончик, ты уже 5 стрескала. Слушай, скажи лучше…       ***       Усаги.       Что-то было не то. Меня мучали смутные сомнения. Почему я не сказала Мине о том, что Сейя приходил ко мне и о ситуации под мостом? Она же моя лучшая подруга. Почему я скрыла? Не хотела глупых оправданий? Скорее всего. После ухода успокоившейся и сытой Минако, я села на кровати, обняв подушку и задумавшись. Почему я так бурно отреагировал на Воина? Чего ждала? С чего вдруг убежала столь импульсивно от друга из прошлого? Я же была рада увидеть его, я хотела этого… Разве нет?       А Мамору. МОЙ Мамору. Тот, ради которого я совершала безумства, только бы увидеть… только бы дотронуться… только бы получить ответное объятие и поцелуй. Но тогда… Во время прогулки по набережной… Мне показалось, или его поцелуй, который я всегда ощущала, как прикосновение розовых лепестков, сменился горечью больничной микстуры? На миг. После оставив отвратительную приторность, от которой меня чуть не вывернуло. Что это? Больные игры моего воображения? Скорее всего. Я отвыкла за время разлуки. Ну точно. «Усаги, не гони пургу, - сказала я сама себе. – Мамору это Мамору, а Сейя это Сейя». Просто, «наложилось». Слишком много событий. Минако, блин, пойду еще поваляюсь, пока мать не придумала мне задание на день.       А в это время вокалист «Трех Огней» бездумно выводил лезвием на коже первую букву имени одной блондинистой знакомой…