Игра

Минамото Коу знал, что этого не должно было случиться. Минамото Коу знал, что это неправильно. Он также понимал, что теперь уже ничего не изменить. Когда он впервые встретил Ханако, то собирался его изгнать, да вот только силёнок не хватило — наглый призрак оказался хитрее и быстрее. Он кстати, вполне мог убить его тогда, а вместо этого лишь щёлкнул по носу, правда потом ударил так, что Коу отключился. Но ладно, это можно ему простить. Когда Теру-нии не вытерпел и чуть было сам не изгнал Ханако, Коу был на сто процентов уверен, что призрак плакал тогда по-настоящему, искренне, а не использовал пузырёк фальшивых слёз. Потому что Коу помнит, какими красными были его глаза, помнит, с каким отчаянием в голосе Амане тогда кричал. Помнит, как дрожали его плечи, когда он повалил его на землю и достал тот самый пузырёк, пытаясь скрыть мокроту в глазах. И Коу определённо уверен в этом, может не на сто, но на девяносто процентов точно, ведь это всё-таки Ханако. Зато с каким облегчением Минамото-младший вздохнул тогда, ведь Теру-нии согласился не изгонять седьмую школьную тайну, хоть и пообещал, что такое одолжение он делает в первый и последний раз. Теперь же Коу думает, а правильно ли он поступил, когда упросил брата не трогать Благородного Седьмого. Потому что Коу больше так не может, ему больно, черт возьми. Когда Ханако прижал его к стенке, в кабинке женского туалета на третьем этаже, просунув колено между ног и расставив руки по бокам от головы, Коу не мог даже пошевелиться. В его голове был такой поток мыслей, что соображать нормально у него физически не получалось. Ему стоило взять себя в руки и оттолкнуть нахального призрака, наорать, убежать — ему стоило хоть что-то сделать. Но он не сделал, потому что, мать вашу, как же сильно он этого хотел. Хотел очень долго и отказываться сейчас было бы глупо, верно? Поэтому, когда Ханако прижался вплотную, всем телом, и залез своими холодными руками под рубашку Коу со словами «Поиграем?», он только шумно выдохнул. А этот наглец улыбался так, словно только этого и добивался. И когда губы Ханако наконец накрыли губы Коу, он не сопротивлялся совсем, наоборот, подался вперёд, прося больше. Потому что Ханако поцеловал его, поцеловал прямо в губы, грубо и кусая до крови, слизывая алые капли с таким удовольствием, будто ничего вкуснее в жизни не пробовал. А блондин лишь впился пальцами в его плечи, ведь сам тут же упал бы, пусть Ханако и держал его одной рукой за талию. И когда у них, точнее у Коу почти закончился воздух — ведь призракам вряд ли он нужен, в туалете раздался дверной хлопок и противный девчачий писк: — Ханако-кун! Ханако-кун! Коу резко оторвался от холодных губ призрака и стукнулся головой о кабинку, разнося по туалету глухой звук. Щеки горели огнём и он наверняка был весь красный, а о том, чтобы посмотреть сейчас Ханако в глаза не могло быть и речи. — Ханако-кун? Это ты? — снова Ясиро. Ну вот почему она зашла сюда именно сейчас? Неужели её что-бы-там-ни-было не могло подождать? — Осторожней, парень, ты ведь не хочешь, чтобы милая Нэнэ заметила нас? — прошептал седьмой прямо в ухо Коу, который был готов превратиться в кучку пепла, лишь бы не смотреть на призрака, который сейчас прикусил его мочку, продолжая что-то шептать, вот только экзорцист уже не мог разобрать слов, пытаясь не издать ни звука, ни лишнего шороха, ведь если Ясиро заметит их, то Коу точно умрёт со стыда, а может, девочка убьёт блондина быстрее, чем того хватит инфаркт. Но слава богам, демонам, или кто там ещё может находиться в этой проклятой школе — Ясиро вышла из туалета, вновь хлопнув дверью. — О, нам с тобой повезло, — всё так же шёпотом продолжал Ханако — не заметила. Седьмой чуть отстранился и Коу вдруг оттолкнул его дальше, распахивая кабинку и вылетая оттуда с такой скоростью, что чуть не врезался в зеркало над раковиной. — Что такое? — противная ухмылка, а в голосе столько сарказма, что уже через край льется — Неужели Коу наигрался? Минамото стоит спиной, но прекрасно видит в зеркало, как Ханако подлетает к нему, обвивая руками талию, кладёт голову на плечо, точно собираясь что-то сказать, но Коу вырывается из его тисков и бежит из треклятого туалета, бежит как можно дальше. И во рту горький привкус крови, а в глазах — слёзы. Потому что Минамото Коу знал, что для Ханако он всего лишь игрушка. Что все действия призрака лишь для того, чтобы дать надежду, которая въестся в кожу, а потом с силой вырвать её, оставляя внутри пустоту. Ведь Ханако любит (а любит ли?) Ясиро, которая теперь уже и сама везде бегает за ним, а Коу ему не нужен — седьмой завтра и не вспомнит (а может просто сделает вид) о том, что произошло и будет лишь смотреть насмешливым взглядом, пока в его объятиях будет сидеть Нэнэ. И все его проблемы решать только ему, хоть тут уже и ничего не решишь. Ведь Коу не может разлюбить Ханако, не может забыть его, не может сдержать слёз. И он опять думает, что пусть бы лучше Теру-нии изгнал Ханако к чертям, чтобы не видеть его больше, не слышать его голоса, вообще ничего. И плевать, что было бы больно, всё равно не больнее чем сейчас. Но Минамото Коу так и не узнал кое-чего тогда в туалете, потому что Ханако не сказал ему, что будет рад повторить их «игру».