[если возьмёшь меня за руку, я буду рассказывать всем друзьям, что меня коснулся ангел. как тебе идея?]
Лучший подкат в его жизни. Он собирается уже было отложить телефон, как видит — невольно расползаясь от этого в улыбке — что Чимин что-то печатает в ответ. [только если дашь телефончик, а то я кажется потерял свой :(] Ох. Ох. Чимин не просто милый, а ещё и с чувством юмора. Сокджин ухмыляется сам себе и, стекая на диване в полулежачее положение, начинает печатать. Быстро выясняется, что Чимину заходят его шутки (выкуси, Хосок, и бери пример), а ещё — с Чимином безумно приятно болтать. Он на пару лет младше (значит ли это, что он всё равно Сокджинов папик? Он спрашивает, и Чимин с энтузиазмом отвечает: «конечно! а ты всё ещё моя детка, хоть и большая» и шлёт много сердечек), но более чем состоятельный в материальном плане. «Наследство», — говорит Чимин. А Сокджин дальше и не расспрашивает. Они договариваются встретиться вечером. Сокджин успевает сходить после обеда на съёмку, и фотки выходят даже лучше, чем обычно. Вообще, существует ведь целый свод правил, «этикет» для подобных встреч. При регистрации в Виндере высвечиваются условия обслуживания и политика конфиденциальности, и Сокджин все их прочитал (ну то есть реально прочитал — он параноик в подобных вещах и всегда всё читает), включая даже подсказки для новичков. Обычно человек ходит с вампиром на два или три свидания, прежде чем они переходят к делу. Это минимальный срок, призванный помочь узнать друг друга получше и понять, сходится ли пара характерами. За это время вампиры понимают, нравится ли им запах крови конкретного человека, а люди — получат ли они желаемое взамен. Еду, секс, дорогие подарки. Цена может быть любой. Сокджин собирается на свидание, держа это в голове, и многого от этой встречи не ждёт. Но выглядеть он всё равно должен при этом безупречно. Поэтому он тщательно подбирает одежду, принимает душ и надевает свои самые симпатичные брюки и любимую розовую рубашку. Он даже укладывает волосы, убирая чёлку со лба. И, конечно же, делает селфи — нужно похвастаться Хосоку, что его позвали на ужин.[угадай у кого сегодня свидание с папиком из виндера ;)]
[ого, поздравляю! не забудь взять гандоны] [не знаешь, у вампиров может быть зппп???] [СТОП, а вампирская сперма точно безопасна для людей? или ядовитая??? у них же есть яд] [ХЁН???] Сокджин игнорирует Хосоковы сообщения, потому что это неважно. Так далеко они с Чимином сегодня точно не зайдут. Сокджин думает так ровно до того момента, как входит в ресторан — самый дорогой и престижный, что есть в центре (Чиминова инициатива). Он всю жизнь мечтал поужинать здесь, но, конечно же, не мог позволить себе потратить сто тысяч вон на один приём пищи. А потом Сокджин видит Чимина. Который выглядит как мечта. Вампир уже сидит за столиком, ожидая его, и разглядывает вид из окна. В реальности он даже меньше, чем Сокджин себе представлял (и дело не только в росте — вся его фигурка при этом полна изящества): нежно-розовые волосы, открывающие красивый лоб, и простой аутфит, представляющий из себя чёрные джинсы и заправленную в них рубашку, но… вау. Чимин маленький, нет, даже крошечный, и очень милый, но Сокджин буквально очарован его энергетикой. Она такая… не сказать, что пугающая, Сокджин не может подобрать точного слова. Но это и не важно: главное — Чимин ему очень нравится. Тот поднимает голову, и когда их взгляды встречаются, Сокджин видит, какие у него прекрасные большие карие глаза, и… — Вау, — говорит Чимин, как если бы мог читать его мысли. Сокджин фыркает. Это неприлично и сейчас вообще максимально не к месту, но ему плевать — он не может оторвать от Чимина глаз. — Э-э, да. Согласен. Вампир встаёт так резко, что его стул отъезжает назад со скрипом. Он смотрит на Сокджина, а тот только и может думать о том, какой же Чимин чертовски красивый. Неужели это со всеми вампирами так? Или это Чимин сам по себе? (Каким-то шестым чувством Сокджин больше склоняется ко второму варианту.) Он чуть ли не физически ощущает искрящее между ними электричество, отзывающееся мурашками на коже, и какой-то невероятный прилив энергии. Чиминов животный магнетизм просто на каком-то ином уровне… — Боже, ты… ты великолепен, — ровным, уверенным голосом говорит Чимин и делает к нему шаг. Блять. — Я знаю, нам нужно поужинать вместе и получше узнать друг друга, но… не хочешь просто сразу поехать ко мне? И внезапно Сокджин понимает, что в рот ебал весь этот свод правил. Зачем они вообще, если перед ним стоит такой охуенный Чимин? Он ухмыляется, заражаясь от вампира уверенностью. Уже можно сразу сказать: они с Чимином — гремучая смесь, но Сокджину не страшно от этого сочетания, сама мысль, наоборот, добавляет предвкушения и адреналина. — Слушай, ты пиздец какой горячий и я пиздец какой горячий, но если ты собираешься вытрахать из меня всю душу, меня вначале нужно хорошенько накормить. Предлагаю компромисс, — он замолкает, когда Чимин ловит его пальцы в свои и аккуратно проводит по коже. — Возьмём еду с собой? Потупив взгляд, Чимин озорно и почти смущённо улыбается. — А я рассчитывал, что мы вытрахаем всю душу друг из друга… Сокджину кажется, ничто в жизни не заводило его так, как Чимин, подзывающий к себе официантку и заказывающий у неё половину меню. Она смотрит на него огромными от шока глазами, а тот лишь подвигает ей толстую пачку денег: «Побыстрее, пожалуйста» и смотрит этим своим блядским взглядом, призванным совращать людей… Пятнадцать минут спустя они, нагруженные контейнерами с едой, садятся во внедорожник, и Чиминов личный водитель везёт их к Чимину домой. А у Сокджина уже стоит. Чимин рядом с ним устраивается поудобнее, разворачиваясь к нему всем корпусом, и спрашивает: — А можно я буду звать тебя просто хён? Божечки, как мило. — Да, — кивает Сокджин и обводит большим пальцем Чиминову линию челюсти, останавливаясь на подбородке. — Конечно можно, малыш. Чимин смеётся и льнёт к нему ближе. Его кожа холоднее, чем Сокджин ожидал, но так даже лучше — как будто специально, чтобы Сокджин не перегревался от возбуждения. — Почему малыш! Это ты моя детка! Сокджин прыскает и обхватывает ладонями его лицо. — Мы оба можем быть детками друг для друга. Идёт? Чимин хихикает — как всегда мило и очаровательно — и прижимается к Сокджину, укладываясь головой на его грудь. — Окей, — соглашается он. — Теперь честно. Атмосфера сразу становится как-то спокойнее, и они просто обнимаются. И это удивительно приятно. Сокджин кайфует, чувствуя на себе Чиминов вес; тот почти забирается ему на колени. Одной рукой Чимин уже шарит у него под рубашкой, выводя круги на талии. Его прикосновения мягкие и интимные настолько, что Сокджин готов поклясться — за всю его жизнь никто не трогал его так, и уж тем более он не ожидал, что это произойдёт сегодня. Они едут в полной тишине, прерываемой лишь едва слышным Чиминовым дыханием (вампиры дышат? Оказывается, что да, и Сокджин берёт этот факт себе на заметочку). Он обнимает Чимина крепко-крепко — до тех пор, пока они не приезжают в квартиру. И, вау. Чиминова квартира это что-то с чем-то. Огромная и со вкусом обставленная, красиво отделанная, наверняка, здесь до мелочей продумана каждая деталь… Но Сокджин не успевает рассмотреть. Чимин тащит его прямиком к дивану, на ходу избавляя от лишней одежды, обуви и даже носков — и как только сам оказывается без рубашки, сразу садится к нему на колени без всяких прелюдий. — Ну что, чем займёмся, хён? — шепчет прямо в шею Сокджину он, прижимаясь губами к сонной артерии и проводя по ней своим маленьким юрким язычком. Сокджин громко и тяжело сглатывает. Чимин так близко — он чувствует его вес на своей груди, пальцы в своих волосах, а ещё его, Сокджиновы, бёдра, зажаты между Чиминовых колен. Вампир водит носом по его шее, линии челюсти — без спешки, но как кто-то очень жадный до прикосновений, до контакта с голой кожей. — Чем угодно, — выдыхает Сокджин, когда Чимин целует его в шею, — трахнешь ты меня или я тебя — не важно, я просто хочу тебя. Чимин резко втягивает носом воздух, дрожа от предвкушения в его руках. Он продолжает покрывать поцелуями Сокджинову шею и обводит языком ключицы. — Стой, Чимин, — Сокджин чувствует, что ему не хватает воздуха, и Чимин отрывается от своего занятия, чтобы посмотреть на него, ожидая указаний. — Я хочу… — Сокджин чуть опускает взгляд и видит кончики Чиминовых клыков, выглядывающие из приоткрытых губ. — Я хочу, чтобы ты… укусил меня. Хочу узнать, каково это. Вампир, сам того не замечая, содрогается; хватка на Сокджиновых бицепсах становится крепче, а клыки чуть выдвигаются вниз — его тоже заводит эта мысль. — Хочешь, чтобы я укусил тебя? Сокджин чувствует, как по позвоночнику проходит электрический разряд. — Да, — говорит он, стискивая Чиминовы плечи и притягивая вампира ближе, — хочу понять… пожалуйста, малыш, пожалуйста. Чимин без всяких колебаний наклоняется к его шее ближе. Затем снова втягивает носом воздух — Сокджин не знает зачем, и можно ли таким образом учуять его кровь, но само ощущение Чиминовых губ на его шее пускает по телу мурашки. Ему просто… ему просто нужно почувствовать, каково это — когда тебя кусает вампир, нравится ли ему это вообще. Он на все сто заинтересован во всём, что касается Чимина, но если сегодня они собираются зайти дальше, ему нужно знать… — Ты так вкусно пахнешь, — бормочет Чимин, почти не отрывая губ от его кожи, как если бы пытался попробовать Сокджина на вкус, перенести в память каждый сантиметр его тела. — Так… восхитительно. Могу я…? Сокджин ёрзает, устраиваясь под ним поудобнее. Ему хочется спросить, будет ли больно, но он сдерживает себя — он всегда был из тех, кто сразу ныряет в омут с головой. — Да, — говорит он и делает глубокий вдох, когда Чимин погружает в него свои клыки. И это больно. Боль острая и довольно сильная, ни с чем не сравнимая, но затем… В мгновение ока, его настигает самое приятное, самое расслабляющее ощущение в жизни. Как будто тысячи рук одновременно массируют каждый сустав, каждый мускул в теле. Все посторонние мысли тут же растворяются, уходят в небытие, будто специально, чтобы ему было проще сосредоточиться на этом ощущении. Ему сейчас так хорошо — тепло зарождается где-то в животе, а пальцы на ногах поджимаются от накатывающего волнами возбуждения. Оно растекается медленно, но Сокджин и не торопится почувствовать всё сразу, позволяя Чимину раздувать желание постепенно, с каждым глотком его крови. Чимин напряжён, и Сокджину это не нравится. Он чётко настроен это исправить. Он находит руками Чиминовы бёдра и медленно, успокаивающе оглаживает его поясницу. — Расслабься, малыш, — шепчет Сокджин, сжимая того крепче в объятиях. — Не торопись. Всё хорошо. Чимин неуверенно замирает, как если бы вовсе не ожидал услышать подобное. Сокджин продолжает мягко и осторожно гладить его по спине, прежде чем чмокнуть в макушку. Он ждёт, растворяясь в распространяющемся по телу удовольствии, и когда Чимин действительно расслабляется в его руках, переставая цепляться за его плечи, как за спасительную соломинку, и начинает пить медленней, Сокджин начинает чувствовать всё ярче. То, чем они сейчас занимаются — безумно возбуждает, но при этом его не покидает чувство невероятной интимности происходящего. Сейчас они друг для друга — не просто вампир и его донор. Они будто на ином уровне доверия. Сокджин не знает, сколько они сидят так в обнимку, как долго такой податливый и красивый, красивый Чимин осторожно, неторопливо пьёт его кровь. Когда Чимин отрывается, Сокджин уже начинает чувствовать, как конечности тяжелеют, но ему нравится это ощущение. У Чимина красные и припухшие, как от долгих поцелуев, губы. Он облизывает их вместе с клыками, очищая от остатков крови. А затем обхватывает ладошками Сокджиново лицо, чтобы посмотреть в его глаза. Чиминов взгляд немного пугает, но Сокджин не может не смотреть — он не властен сейчас даже над собственными конечностями. Чимин поудобнее устраивается на его коленях и ухмыляется, когда понимает, что у Сокджина стоит. Внезапно Сокджину в голову приходит безумная идея; он просто… Он просто хочет узнать, какова его кровь на вкус. Он наклоняется, чтобы поцеловать Чимина, и проскальзывает языком между его губ. — Пиздец, — он сразу же отстраняется, морща нос от горечи на языке. — Ну и гадость. — Неправда! — хихикает Чимин, качая головой, прежде чем лизнуть впадинку на Сокджиновой шее. — Ты очень… вкусный. Сокджин знает, что пора бы уже оставить эту тему, но любопытство берёт верх. — Какой я для тебя? Чимин оставляет дорожку поцелуев на его шее, задумчиво мыча. — Это не… это не как в каком-нибудь дурацком романе, у твоей крови… нет вкуса мяты или корицы или чего-нибудь такого. Ты просто… просто… вкусный. И кровь у тебя свежая, тёплая и хорошая. Чимин снова целует его в губы — осторожно, неуверенно: вдруг Сокджину не нравится? Но тот без раздумий ему отвечает, и они целуются до тех пор, пока привкус крови не исчезает из Чиминова рта. Теперь Сокджин чувствует только Чимина. И ему определённо нравится, что он чувствует. Не отрываясь, они избавляются от оставшейся одежды: Чиминовых джинс, Сокджиновых брюк. Вампир всё ещё сидит сверху, тесно прижимаясь к его телу, и оставляет поцелуи везде, куда только может дотянуться: на шее, на ключицах, на груди. Целует, втягивая кожу губами, пока Сокджин весь не покрывается красными пятнами и не откидывает голову назад в тщетных попытках отдышаться. Без всякого предупреждения Чимин соскальзывает на пол и встаёт на колени, поддевая пальчиками край его боксеров, прежде чем стянуть их совсем. Чимин выглядит, как мечта, со своей бледной кожей, сверкающей в лунном свете, стоящий на коленях между расставленных Сокджиновых ног, одной рукой ласкающий внутреннюю сторону его бедра, а второй обхватывающий его талию. Сокджин опускает взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чиминов рот широко открывается, а клыки отодвигаются назад и безопасно втягиваются в дёсны, прежде чем тот обхватывает губами головку его члена. Сокджин думал, что лучше, чем уже есть, быть не может, но оказалось — может. Чиминов яд действительно действует, как афродизиак, и теперь его тело — одно большое нервное окончание. Чимин лижет его член, а Сокджина от каждого прикосновения его языка бросает в жар, а по позвоночнику пробегаются мурашки. Он не может оторвать глаз от вампира, с непринуждённой лёгкостью берущего глубоко и смотрящего на него хитрым, довольным взглядом. Сокджин слишком поздно замечает открытый тюбик лубриканта и заведённую за спину руку Чимина — только тогда, когда тот внезапно давится его членом. Чиминовы глаза зажмурены, но это нисколько не мешает ему продолжать работать ртом. Сокджин думает, что это лучший минет в его жизни. — Ах… Чимин… — он зажмуривается и стонет, потому что у Чимина слишком горячий рот. — Боже, ты такой… какой же ты охуенный. И красивый. Звук, который Чимин издаёт — Сокджину хочется записать его на диктофон, отпечатать в мозгу навечно, установить как рингтон и будильник и просыпаться под него каждое чёртово утро. Он заставляет себя открыть глаза, чтобы посмотреть на обнажённого, распластанного на коленях вампира перед собой. — Самый-самый лучший, — продолжает Сокджин, потому что ему нужно, физически нужно видеть, как Чимин сотрясается от похвалы, не в силах сдержать стон. — Красивый, — повторяет Сокджин. Ему нравится Чиминова реакция. — Тебя мало хвалили? Никогда не говорили, насколько ты хорош? Как на самом деле прекрасен? — он откидывает чёлку с Чиминова лба и тянет вампира на себя, чтобы поцеловать. Чимин тихонечко и безумно мило хнычет, с готовностью возвращаясь на Сокджиновы бёдра и прижимаясь своим членом к его стояку. Сокджин целует своего вампира снова и снова, наслаждаясь его податливостью. Чимин снова вцепляется ему в руку с тихим стоном. Сокджин оборачивает руки вокруг его талии и медленно опускает их ниже. — Хорошо себя подготовил, малыш? — Да, — говорит Чимин, зарываясь носом ему в шею и подаваясь бёдрами вперёд, когда Сокджин проскальзывает пальцем внутрь и находит там нужную точку. Чимин выгибается в спине. — Пожалуйста, трахни меня, я не останусь в долгу… я буду хорошим… и тоже сделаю тебе приятно. Идёт? Сокджин думает, что наверняка был святым в прошлой жизни — других объяснений происходящему у него нет. Он закрывает глаза и кивает, рвано выдыхая, когда Чимин касается его члена, надевая презерватив. Вампир меняет положение, перенося вес на колени и приподнимаясь, чтобы сесть на Сокджинов член. Сокджин далеко не девственник — успел побывать как сверху, так и снизу, но то, что он чувствует сейчас… просто несравнимо с его предыдущим опытом. Ему никогда ещё не было так хорошо: внутри Чимина влажно и тесно и охуенно, а сам Чимин не теряет ни секунды. Подмахивает бёдрами, царапает ноготками его шею с задней стороны и насаживается, насаживается, насаживается… Сокджин делает себе мысленную заметку найти и поблагодарить загадочного коллегу, рассказавшего Хосоку об этом замечательном приложении, потому что, боже… Сокджин, вообще-то, атеист, но после такого он готов поверить во что угодно. Чимин дышит тяжело и матерится, нашёптывая что-то бессвязно о том, чтобы Сокджин не смел останавливаться. Целует, задевая зубами, но не прокусывая, кожу — видно, что хочет это сделать, но это лишь добавляет адреналина. Всё это так возбуждает, что Сокджин хочет, чтобы это не заканчивалось никогда. Его руки опускаются на Чиминову талию, направляя его бёдра. Чимин двигается без каких-либо усилий, так, что это должно быть нелегально, и хорошо, невероятно красиво принимает в себя Сокджинов член. Сокджин тут же говорит ему об этом, наслаждаясь звуком, что вампир издаёт после похвалы. Скулит очаровательным высоким голосом. Чимин подаётся вперёд, наваливаясь на него грудью, ведёт носом по линии челюсти, и внезапно Сокджин чувствует у себя на животе его предэякулят. Дурацкие Хосоковы слова тут же всплывают в его памяти. Ядовитая… — Твоя… ах-х, блять, — Сокджин давится воздухом, а Чимин лишь хихикает, двигаясь на нём сверху. — Твоя, ах, бля-ять! Чимин, твоя… блять, сперма, же не… не ядовитая, правда? Это в мгновение ока рушит всю атмосферу, и Чимин начинает хохотать. — Ты серьёзно? — Я… я просто… — Чимин прекращает двигаться. — Мой друг-идиот спросил меня об этом, и теперь я не могу выкинуть это из головы, блять, пожалуйста, не останавливайся, это так охуенно. Чимин хихикает и ужасно, ужасно медленно приподнимается на его члене, чтобы так же медленно опуститься, дразня. — Не ядовитая. Не волнуйся, красавчик. Сокджин, сам того не замечая, дуется, и Чимин целует его в губы, всё ещё стараясь сдержать смех. (И он всё ещё сидит на его члене, так что Сокджин не в том положении, чтобы жаловаться.) Они чуть сбавляют темп, и Чимин, насаживаясь глубоко, тяжело дышит Сокджину в ухо. Сокджин чувствует, как напрягается пресс, готовя тело к разрядке. Ему хорошо, очень хорошо, но он знает, что может быть ещё лучше… нет, не так. Он чуть приподнимает Чимина и укладывает его на диван; теперь вампир обнимает его ногами сзади, Сокджин вбивается в него, кайфуя от тепла внутри, и чувствует, как Чиминовы бёдра начинают дрожать от удовольствия. — Ах… Сокджини-хён, — Чимин запрокидывает голову назад, открывая собственную шею, и крепко вцепляется в Сокджиновы плечи. — Да, да, вот так… Сокджин наращивает темп, толкаясь сильнее, толкаясь быстрее. У него по спине уже течёт пот, но он продолжает, ему же нужно… — Как… — начинает было Сокджин, но срывается на долгий и низкий стон. Внутри Чимина… слишком. — Почему я ещё не кончил? Чимин под ним тоже стонет, и даже это у него выходит миленько. Ему приходится приподнять откинутую назад голову, чтобы посмотреть Сокджину в глаза. — Это мой яд, — отвечает он, подмахивая Сокджину бёдрами. — Он… ах! Люди от него дольше держатся. Чтобы лучше… подходить вампирам. Чимин с озорной улыбкой направляет Сокджиновы бёдра, изменяя угол, и теперь тот входит глубже. У Чимина аж пальцы на ногах поджимаются от удовольствия. Сокджин держит темп, но Чимин и не позволяет ему замедлиться, постоянно поддразнивая и подстрекая своими громкими стонами. Чимин выглядит великолепно, когда кончает: откинутая в экстазе голова, нахмуренные брови, распахнутые в стоне губы. Его кожа сияет в лунном свете, пробивающемся из приоткрытого окна, а миленький член дёргается, выстреливая спермой. Сокджин почти тут же кончает следом, и оргазм такой сильный, что пару секунд он не видит ничего, кроме звёзд перед глазами. Тело тяжелеет, и Сокджин не заваливается вперёд только благодаря Чимину, поглаживающему его спину и покрывающему его лицо поцелуями. Его прикосновения мягкие, нежные и осторожные, а прохладные пальчики приятно охлаждают перегретую кожу. — Малыш, — шепчет Чимин, проводя пальцем по его щеке, прежде чем оставить на ней ещё один поцелуй, — это было охуенно. Боже, хён, пожалуйста, скажи, что будешь моей деткой, хочу делать это каждый день, — он снова втягивает Сокджина в долгий, страстный поцелуй, будто бы совсем не чувствуя усталости, в отличие от самого Сокджина. — Хочу разложить тебя на молекулы, хочу искусать тебя всего, дарить дорогие подарки и кормить… — внезапно он замолкает, широко распахивая глаза в осознании. — Точно, еда! Подожди минутку, хён. Сокджин слишком устал, чтобы отвечать. Конечности тяжёлые, а мышцы ноют от долгого напряжения. Чимин быстро и без какого-либо труда вылезает из-под него — его сила поражает: он переворачивает Сокджина и аккуратно укладывает на спину, прежде чем исчезнуть из поля зрения. А потом Чимин заботится о нём, как в фильмах. Нежно вытирает засыхающую сперму влажным полотенцем и осыпает миниатюрными поцелуйчиками всё тело. Относится к своему человеку с невероятным трепетом, почти благоговением — и это чувствуется в каждом его прикосновении, каждом обращённом к Сокджину слове. Он снова поднимает Сокджина на руки и в этот раз относит в свою заваленную подушками спальню. Сокджин не может удержаться от смеха, оглядывая её. Кровать просто огромная, и на ней не меньше дюжины одеял, на вид одно мягче другого. Чимин садится рядом с ним и закутывает его. — Детка, я с тобой ещё не закончил, — шепчет он, доставая из ресторанных контейнеров кусок мяса. — Нужно восполнить твою энергию. Теперь моя очередь. Мясо — нежнейшее, с самым изысканным вкусом во всей Сокджиновой жизни. Чимин кормит его, кусочек за кусочком, и сам иногда пробует немного (ему не нужна еда, как объясняет он после, а просто нравится вкус), выбирая по чуть-чуть из каждого блюда. Различные виды мяса, рыбы, овощей. Сокджин думает, что всё это, прекрасно — но не сравнится с ощущением, когда Чимин сидит на его коленях, целуя в макушку и водя руками по спине. Честно говоря, Сокджин был бы более чем рад закрыть глаза, прижавшись к Чимину, и просто вырубиться, но у Чимина другие планы. Тот снова забирается к нему на колени и втягивает в глубокий, страстный поцелуй, от которого Сокджин стонет, а вампиру в бедро снова упирается его стояк. — Как чувствуешь себя, малыш? — спрашивает Чимин, проводя рукой по Сокджиновой груди. Он намеренно задевает соски и удовлетворённо улыбается, когда Сокджин подаётся бёдрами вверх. — Мы продолжаем? Может, это всё Чиминов яд, либо же дело в самом Чимине, либо… в чём-то, но Сокджин кивает, чувствуя, появляющиеся непонятно откуда силы. Нервы снова натягиваются в предвкушении. — Да, — говорит он, с готовностью отвечая на поцелуй, — Чимини, пожалуйста. Чимин хнычет, целуя его напористей. — Назови меня так ещё раз. — Чимини, — повторяет Сокджин, рвано выдыхая, когда вампир начинает опускаться с поцелуями ниже. — Будь хорошим мальчиком для хёна. Поцелуи становятся всё более влажными и беспорядочными, Чимин покрывает ими Сокджина всего и в итоге даже оставляет один на головке его члена, прежде чем втянуть в рот кожу с внутренней стороны его бедра. Сокджин распахивает глаза, чувствуя Чиминовы зубы нежной кожей, и замечает (отчего у него тут же разливается тепло в животе), как у того снова выдвинулись клыки. — Могу я… — начинает Чимин, опуская глаза, прежде чем провести рукой по внутренней стороне Сокджиновых бёдер. — Хочу… хочу укусить тебя здесь, — он сглатывает, и Сокджин видит, как его милые клыки сверкают на свету. — Совсем чуть-чуть… ты так вкусно пахнешь… — Да, — кивает Сокджин, дрожа от предвкушения. — Конечно, Чимини. Чимин тихонечко хнычет, прежде чем укусить его за бедро. В этот раз Сокджин не чувствует боли — его сразу же накрывает наслаждение, а разум плывёт. Чимин пьёт медленно и совсем чуть-чуть, как и обещал, а затем отрывается и удовлетворённо мычит, сглатывая кровь, как если бы пробовал вкуснейшее угощение. Две маленькие капельки стекают вниз по Сокджинову бедру, но Чимин слизывает их и заодно зализывает оставленные им же ранки, которые быстро затягиваются благодаря его яду. Он с лёгкостью переворачивает Сокджина — в этот раз на живот — снова поражая своей силой, и ставит на колени. Проводит руками по спине, считая позвонки, запоминая каждый изгиб Сокджинова тела. Но, по мнению Сокджина, лучшее чувство — когда Чиминовы пальцы проскальзывают внутрь, растягивая и толкаясь, пока он не начинает поскуливать от желания, сам насаживаясь на них. Он сейчас такой уязвимый. Чимин находит все его слабые точки и умело пользуется своим новым знанием; целует Сокджиновы лопатки и спускается ниже по спине. И только удостоверившись, что Сокджин готов, Чимин собирает одеяла и подкладывает их ему рядом и под живот. Так Сокджину должно быть удобно. Сокджин думает, что это мило. — Готов, малыш? — всё-таки уточняет Чимин, и когда Сокджин даёт разрешение, входит, резко и глубоко и идеально. Он слушает Сокджина, слушает его тело и начинает двигаться медленно, постепенно наращивая темп — до тех пор, пока тот не сбивается на невнятный скулёж, не в состоянии потрогать упирающийся в мягкие одеяла член. Он не останавливается ни на секунду, сжимая Сокджиновы бёдра, подтягивая к себе и ставя человека в коленно-локтевую. — Чимин, Чимин, Чимини… — как мантру, как молитву повторяет Сокджин. Вампир максимально оттягивает его разрядку, доводя до исступления. В этот раз всё происходит быстрее, интенсивнее, ближе и горячее. Чимин двигается в нём самым личным, самым интимным образом, какой только можно себе представить, целует шею, оставляет засос на плече. Сокджин чувствует его клыки на своей коже, но Чимин не кусает, не без разрешения. И Сокджин, зная Чимина всего ничего, верит, что он этого не сделает. Он чувствует себя в безопасности. Чимин не причинит ему вреда. — Тебе хорошо, малыш? — спрашивает вампир, водя носом по Сокджиновой линии челюсти. Сокджину хочется знать, каково это — когда кончаешь и тебя кусают одновременно, насколько, это, наверное, офигительное чувство… В другой раз. — Да, — срывающимся голосом отвечает он. — Ты делаешь мне очень… очень хорошо, Чимини. П-перевернёшь меня? Чимин без всяких колебаний выходит — медленно и осторожно — прежде чем уложить на мягкие одеяла Сокджина спиной. Он устраивается между его разведённых ног и почти сразу же снова оказывается внутри, интуитивно прижимаясь ближе, понимая, что Сокджину нужна эта близость. Он замедляется, и секс из быстрого, грубого, страстного превращается в ленивый, но от этого не менее приятный; Чимин толкается глубоко, осыпая поцелуями Сокджиново лицо и одновременно надрачивая ему. Оргазм приходит к Сокджину через пару секунд — сильный, горячий, крышесносный, вытесняющий все мысли из головы. Возможно, это настолько слишком, что Сокджин отрубается. Когда он приходит в себя, то тело ощущается настолько лёгким и расслабленным, что будто не его; Чимин, кажется, снова его вытер и закутал в новые, чистые, мягкие одеяла, и сам сейчас лежит, свернувшись у него под боком, головой у него на груди, и мягко гладит по животу, ровно дыша. Сокджин прочищает горло. Чимин вздрагивает и тут же вскакивает. — Эй, — окликает его Сокджин, и тут же понимает, что разговаривать ему теперь больно. В горле першит, скорее всего, из-за стонов. Заебись. — Привет, — Чимин имеет наглость ещё и смущаться. Обеспечил ему лучший секс в жизни, а теперь застенчиво отводит взгляд. — Ты отрубился. Сокджин хмыкает. — Возможно. Возможно, мне было настолько скучно, что я уснул. — Чимин хихикает, и Сокджин хватает его за руку. — Но довольно разговоров. Я устал, и я слишком красив, чтобы отказывать себе сейчас в полноценном сне. Будь готов обнимать меня как минимум ближайшие десять часов. Чимин сгребает Сокджина в охапку и приподнимает, как пушинку, чмокая в макушку и всё ещё хихикая. — Моя большая детка. Ну что, давай отдыхать? — он целует Сокджина за ухом. — У меня уже есть пара идей, чем мы можем заняться утром. Сокджин засыпает в мягких подушках, чувствуя, как Чимин обнимает его со спины, а просыпается от восхитительнейшего минета. Ранним утром Чимин выглядит даже красивее, сонный и с растрёпанными волосами, стонет тихонечко, низким голосом и мягко-мягко. Супер-мягко. Сокджин не хочет выпускать его из своих объятий никогда.