Секс. Наркотики. Рок-н-ролл

Если бы мама увидела Хонджуна сейчас, когда он лежит весь затраханный на гигантской кровати, которая сама готова уже отдать концы, окруженный какими-то неизвестными ему наркоманами и алкашами, с невероятным шлейфом ароматов блевотины, то сразу бы от него отказалась. Хотя, на самом деле, это и произошло, когда, где-то пять лет назад она ушла, оставив его, едва переступившего порог совершеннолетия, плавать в ее долгах, вынуждая идти продавать свое тело каким-то наркоманам. Он честно пробовал решить все легальным способом, но когда проценты стали превышать долг, то тут уже не было выбора, и местные коллекторы не те существа, который будут входить в твое положение. Животные, которым он продавал себя всегда платили много, а сил у них хватало минут на пять, если член вообще вставал, а если нет то ему же и лучше, такие минуты были действительно счастливыми. Хуже всего было, когда парню приходилось работать в наркопритонах, получая от диллеров сразу месячную сумму, чтобы он ублажал их клиентов. В такие ночи приходилось работать долго и с полной отдачей. Их всегда было не меньше двадцати, и, хоть их и хватало на те же самые пять минут, но за одним следовал сразу другой. На утро Хонджун не чувствовал ничего, кроме дикой усталости и ненависти к себе, которая и без этого накапливалась день ото дня, после чего шел домой, чтобы максимально смыть с себя всю грязь, спал до вечера, просыпаясь на мокрой от слез подушке и, под недовольные взгляды Сана, отправлялся на новую смену. Напоминая себе выделить день, чтобы проверить здоровье. Издержки профессии. Настоящие выходные с прогулками по городу и отдыхом в кофейнях с друзьями он себе позволить не мог, не в этом положении дел, когда друзей то даже не было. Если у парня и выпадал своеобразный выходной, то только когда сил уже не было и желание покончить со всем этим становилось просто невыносимым, он все равно проводил его в клубе с наркоманами, только уже как посетитель. Напивался до беспамятства, опуститься до наркотиков у него все еще не хватало смелости, после чего отключался в коморке для персонала, в которой ему разрешали спать знающие его бармены. Единственные люди, которые помогали ему держаться и стараться выбраться из этого дерьма. Один был даже готов помочь ему с жильем и работой и он бы с радостью воспользовался, но слишком сильно погряз во всем этом. А чем сильнее ты затягиваешься, тем тяжелее выбраться. - Кто сегодня выступает? - Хонджун сел на барный стул, обращаясь к сегодняшнему бармену Уену. - Не знаю, какие-то рок-н-рольщики, они явно не знают куда их пригласили играть, у солиста такой испуганный взгляд был, когда он увидел как пацан прямо за столом колоться начал, - бармен усмехнулся. К ним редко приглашали кого-то другого, но предыдущая группа сама погрязла в наркотиках, а их барабанщик даже успел откинуться от передоза, так что диллеру было необходимо сменить группу. Ему не нравилось когда кто-то ебался без музыки и можно было услышать стоны и мольбы остановиться «Это портит атмосферу», - ты сегодня работаешь? - Думал, но похоже нет, надо сначала заценить новеньких, а еще проверить насколько выдержка у них хорошая, будет неинтересно если они уйдут после первой же ночи, - он нечитаемым взглядом смотрел в свой бокал, в котором не было алкоголя. Если он не работал, то Уен никогда не наливал ему больше одного бокала, напоминая о том, что потом придется еще и врачебные долги разгребать. - Пойдешь клеить солиста? - бармен тактично подвинул полный стакан водки с соком, единственный алкоголь на сегодня. - Пойду клеить солиста, - Джун залпом опрокинул в себя бокал. Он ненавидел клеить парней. Это парни должны были клеить его. Дождаться хотя бы десятиминутного перерыва оказалось нелегко. Музыканты явно старались отдать себя толпе полностью, еще не понимая что им всем насрать. Хонджун в упор смотрел на солиста продумывая план действий. Такие, как он явно были из высших сословий, чьи родители до сих пор не смирились что их чадо не хочет идти в политику, но усиленно делали вид что приняли выбор сына, надеясь хотя бы на удачную женитьбу. С такими было не просто, они всегда считали шлюх самыми низами, которые не достойны даже их взгляда, шлюхи для них были барьером в пропасть - переспишь с шлюхой и ты на дне, твое имя не очистит больше ничего. А еще он казался ему смутно знакомым. Хонджун старался откинуть от себя эти мысли чем-то вроде «да сто процентов мой клиент просто похож был» и «все богатенькие на одно лицо», но тревога о том, что это кто-то из его детства поднималась к горлу вновь. Увидеть свое прошлое было одним из немногих его страхов. Показателем того, насколько он упал. Было до истерики страшно. Перерыв, а это значит что Джуну пора действовать. Быстро проскользнуть мимо работающих шлюх, которые уже нацелились на новичков, дабы стрясти с них как можно больше удовольствия и денег, и схватить солиста за руку. - Пошли покурим, пока тебя не утащили в этот клубок из тел, - Джун презрительно оглянулся, в самом центре два наркомана активно ебали какого-то мальчика, который был на грани отключки, нужно было его вытащить по возвращении, трупы им не нужны, а стоп слов у таких придурков нет, за барной стойкой на члене скакал хороший знакомый Хонджуна, они начинали вместе, кажется этот малыш просто когда-то разочаровался в любви. Глупая история. «Ему не повезло, этот мужик всегда долго держится» подумал Джун и вернул свой взгляд к вокалисту, который явно чего-то ожидал. - Сам пригласил, а теперь стоишь, - он отдернул свою руку от парня и смотрел на него как на говно, такой привычный взгляд неприятно резал. «Он явно знает кто я и что я здесь работаю, похоже я в пролете», но он просто кивнул и пошел к выходу, уже понимая что ничего ему не обломится, проверка завалена по всем фронтам. Хонджун ненавидел курить. Он курил только на проверках новеньких и то не всегда, поэтому каждый раз давился от первой затяжки. - Ты явно не куришь, не травись, ты уже и так весь в говне, - солист отобрал у шлюхи сигарету и затянулся, - скажи хоть свое имя. - Хонджун, - ему было плевать, давно плевать, он стал называться своим настоящим именем уже спустя месяц после начала работы, кому-то из клиентов было плевать, кто-то считал это псевдонимом, а Джуну меньше запары о том что надо помнить липовое имя, - а тебя? - Похоже на настоящее, не боишься? Мое имя тебе не важно, тебе же все равно плевать, всегда было плевать, слишком много притворяешься. - Это не честно, - Джун не вник в его слова, слегка надувая губы. Для него такие фразы были сродни оскорблениям. Ему нравилось чувствовать будто покупатели думают что они для него особенные, когда появлялись такие, как этот парень, Хонджун и правда чувствовал себя ничего не значащей вещью, а не человеком, просто товаром. Парень глубоко выдохнул и развернулся чтобы вернуться в клуб и, как всегда, нажраться в говно, это была не его ночь, - ладно, похрен, я пошел. - Опять уходишь, столько лет прошло, а поступаешь все так же, ничего не меняется, - Хонджун остановился. - Не пори чушь, парень. Если ты бывший наркоман с которым я когда-то ебался и ты меня запомнил то мне поебать, но поздравляю с выздоровлением, желаю всего хорошего. Чао, у меня полно дел. - Мистер Ким, - он не называл фамилию, это заставила не двигаться с места, - кажется вы кое-что забыли, обещание например, - Хонджун развернулся, скрестил руки на груди и недовольно смотрел на собеседника. - Я даю слишком много липовых обещаний. Моя работа это врать людям и давать эти сраные обещания. Так, - Джун поднял руки над головой в останавливающем жесте и глубоко вздохнул, - я завалил свою же проверку и мне срочно нужно нажраться в говно, так что я возвращаюсь в бар, мистер хуйло. Но так как ты похоже не хочешь отстать предлагаю просто составить мне компанию. - Как агрессивно, и кто сказал что это ты давал обещание, - солист усмехнулся. Терпение Джуна закончилось, он развернулся и быстрыми шагами пошел к бару. Парень сам себя доводил до кипения. Надо было уходить как только все пошло не по плану, настроение бы испортилось, но не так сильно как от самодовольства этого ублюдка, - раньше я для тебя просто чмошником был, а теперь даже поднялся до хуйла. Мило. Ким остановился. Чмошником в его жизни был только один человек. Когда им было по десять, это было самое сильное оскорбление которое он знал тогда, поэтому дружелюбно наградил им лучшего друга, и больше никому не отдавал, говоря что это царское благословение. «-Я отдал тебе самое первое ругательство, чмошник, гордись блин. - Так говоришь будто девственность свою отдал Красные щеки и... - ЗАВАЛИ ХЛЕБАЛО» Они правда были близки. Долгих десять лет, потом мать увезла его в ту халупу, в которой в итоге и бросила, и Хонджун долго плакал на плече единственного друга. Это был последний раз когда он плакал при людях. «- Эй, придурок, я заберу тебя от нее и мы будем жить вместе, будешь словно моя жена... - Ты хотя бы в такой момент можешь заткнуться и дать мне спокойно пореветь?» Сонхва был единственным с кем он был близок, был единственным кто терпел его характер и заскоки. Был единственным чью потерю он носил тяжестью в сердце много лет, пока не познакомился с алкоголем. Был единственный кому он доверял и до последнего не хотел разочаровываться. Возможно, он был тем, кого он когда-то любил и дорожил, поэтому не говорил о своих проблемах, желая отгородить от всего темного такого светлого человека. - Я пришел забрать тебя, принцесса, прости что так поздно. Неужели пришел кто-то, кому он действительно может доверить вытащить себя. Кажется по щеке Хонджуна катилась слеза облегчения. Он надеялся что Сонхва как и раньше достанет его из грязи.