кто же я?
***
С трудом разлепив глаза, я увидела тусклый свет, мрачный обшарпанный потолок и в нос ударил запах чего-то непонятного, но очень противного, будто примесь бензина с серой. Из-за этой вони я поморщилась, чуть просыпаясь, почувствовала, что мои руки связаны. Раз их дёрнув, я поняла, что действительно верёвка крепко обливала запястья и крепилась прямо к стулу, на котором я сидела. Дёрнув ногами, эффект оказался такой же, только уже по телу прошел будто разряд боли, напоминая недавнюю схватку. Все-таки не нужно было идти в тот дом и знакомится с Аямэ, взяв с собой ребят. Недовольно перекатив голову по плечам, я усмехнулась, чувствуя на себе взгляд. Он смотрел на меня, я знала. Его голубые глаза прожигали меня, хоть я этого и не видела. Но это пламя все так же хватало за душу. Тогда я почувствовала себя так же, как тогда, когда впервые увидела его. — Да-аби, — на выдохе от боли в животе, протянула я, издевательски улыбнувшись, — очень давно не виделись, как поживаешь? — У тебя глаза где-то на заднице есть? — Раздаётся усмешка, а после и слышны приближающиеся шаги. Он положил мне руку на плечо, из-за чего тело немного дрогнуло. Чтобы он просто так это сделал? Быть того не может. Ему что-то нужно от меня, и я явно живой отсюда не выйду, если буду молчать. — Мне снять штаны, чтобы ты узнал верны ли твои догадки или нет? — Я лишь засмеялась, закинув голову назад, почувствовала, как запутанные волосы слегка зацепилась за спинку стула, но радость была в том, что я смогла увидеть это сшитое временем лицо и я смогла улыбнуться ему во все, пока что, тридцать два зуба, — ты как всегда прекрасен, мой хороший. — Знаешь, иногда ты ведёшь себя так, будто ты кошка. — Такая же обаятельная и грациозная? — Такая же наглая и с девятью жизнями. — Сквозь зубы цедит он, схватив меня за спутавшиеся волосы, дёрнул вниз, из-за чего из горла вырвался лёгкий писк, — мне ничего не стоит сжечь тебя прямо на этом чертовом стуле и сказать, что ты пыталась сбежать, а я лишь пытался предотвратить побег. Его слова звучали на полном серьезе, а рука, лежавшая на моем плече, сжалась, казалось бы, оставляя синяк на теле. Я хихикнула. Не понимая почему, начала заливаться смехом, чувствуя, что он вновь дергает меня за волосы, я смеялась будто сумасшедшая, пока он не отпустил волосы, тогда то я опустила взгляд в пол, глаза перелились ярко фиолетовым. Я знала это, это чувство, когда и страшно и смешно и истерика подступает, тогда глаза становятся яркими. И чем страшнее, тем они становятся ярче, но ведь это ничего не значит для тех, кто не в курсе этого, верно? Мне было смешно и страшно. Я помню Даби в первый день нашей встречи и сейчас. Это ведь два совсем разных человека. — На смеялась? — Обходя вокруг меня, он присел на корточки, заглянув в мои глаза, я усмехнулась смотря на него. — И что же тебя рассмешило? — Даби, тот опасный парень, который пришёл сюда по странной и никому непонятной причине, вдруг переживает, что ему сказать лиге злодеев, если вдруг придется меня поджарить. — Губы искривились в подобии улыбки, я не издевалась, просто пыталась понять, что же его так сломало пока меня не было, — что же с тобой стало, горячий парень, м? Он молчал. Долго и мучительно всматривался в мои глаза, не выражая никаких эмоций. Я не могла прочитать его, и это бесило. Я не могла сбежать от него, и это пугало. А он молчал. Рассматривал меня, положив ладонь мне на колено, чуть сжал пальцы, будто не веря в то, что я сейчас сижу перед ним. Я также сохраняла молчание, надеясь, что он что-нибудь ответит мне, но, возможно, это было бесполезно. Я так думала, пока он наконец не усмехнулся. — Твой взгляд изменился. — Наконец выдал он, проведя рукой вверх по ноге, он не разрывал зрительного контакта. — Будто взрослее стала. Что же на тебя так повлияло? — Знаешь, когда тебя пытаются все время убить непонятные люди, приходится принимать не детские решения, — недовольно протягиваю я, так же не разрывая зрительного контакта, — что с ребятами? — А что ты хочешь, чтобы мы с ними сделали? — Усмехнулся он, сжимая внешнюю часть бедра, из-за чего я лишь немного поморщилась. — Если они здесь, я хочу, чтобы вы отпустили их. Если же их не удалось поймать, моим желанием будет, чтобы вы забыли про них раз и навсегда. — Они тебе никто. С чего такая опека об этих людях? — Положив вторую руку на другую ногу, скучающе протянул он. — Они моя семья. — Вы не родственники. — Не нужно сохранять родство друг с другом, чтобы назвать кого-то семьёй. — Нахмуревшись, чуть выпадаю вперёд, насколько это позволяет нынешнее положение. — И я хочу, чтобы моя семья была в порядке. — Они сбежали, нам не удалось их поймать. — Он падает на колени обвив руками мою талию, кладёт голову на колени, смотря куда-то в даль. — Радуйся, девчонка. — Ты стал слишком любвеобилен, тебе так не кажется? — Усмехаюсь, смотря на эту "тяжесть", что расположилась на моих коленях. — Где же та дерзость? Опасность? Неужели ты устал? — Заткнись уже. — Недовольно выдает он, и в области моих рук чувствуется обжигающее тепло, а после чувствуется свобода. Он сжёг верёвку, освобождая меня от этих оков, а после снова обнял, молча смотря куда-то в даль. Не понимая, что происходит, я лишь осторожно погладила его по голове, и тут в голове, будто слабое воспоминание, проскочила картина, как на моих коленях лежал Каминари, когда-то, давно, он умудрился заснуть на мне, тихо сопя. И чего это я сейчас вспомнила это? Такое эхо воспоминаний вызвало улыбку на лице, а в сердце — теплую ностальгию. — Ты скучал по мне? — Вновь разбавляю тишину собственным голосом, ожидая ответ. — Нисколько. — Врёт он, обнимая чуть сильнее.***
— Как ты думаешь, что нужно сделать, чтобы понравится человеку? — Тихо спрашивает блондин, посмотрев в окно, — я уже не знаю, как производить впечатление. Посмотрев в сторону парня, тихо улыбаюсь. Не часто он задаёт подобные вопросы почти серьёзным тоном. Что он хочет от меня услышать? Чтобы я пошутила или чтобы ответила так же почти серьезно? Он милый и интересный. Хоть временами и кажется клоуном, не умеющим общаться. — Прежде всего, тебе нужно быть не Каминари Денки. — Грубо отвечает Бакуго, нагло улыбнувшись. — Эй! Это не смешно! — Резко повернув голову в сторону одноклассника, громко оглашает Каминари, и тут же комната наполняется смехом, — и я не у тебя спрашивал! Я тоже тогда смеялась. Так искренне и легко на душе мне не было никогда. Я не знала, что делать, если вдруг это хрупкое будущее разрушится. Я не знала, куда бежать и у кого просить помощи, если я кого-то из них потеряю. Но сейчас, я чувствовала этот яркий вкус свободы и счастья из-за чего становилось так потрясающе легко на душе. — Думаю, нужно быть собой. — Спокойно выдает Тодороки, посмотрев на друга, — людям нравится не то, что мы хотим показать, а то, кем являемся. — Ого, философ Тодороки. — Вновь колкое замечание от Кацуки, из-за которого слышатся тихие смешки по комнате. — Нужно быть уверенным и наглым. Тогда все будут твоими. — Да-да, именно так. Замкните двери и окна, иначе фанатки Бакуго нас вынесут отсюда. — Усмехаюсь я, тут же чувствуя лёгкую тяжесть на собственных коленях и тихое шипение обладателя взрывной причуды. — А? Каминари? — Я устал. Хочу на тебе полежать, ты не против? — Тихо бурчит он, отводя взгляд в сторону. — Конечно, лежи. — Мягко улыбнувшись, я машинально погладила его волосы, они такие... Мягкие. — Фу, это что, новая парочка? — Каччан, завидовать не хорошо. — Сдохнуть решил, Деку!? Наблюдая за всем происходящим, сидя на просторном диване, когда на коленях лежал Денки, я чувствовала что-то более значимое, чем просто чувство свободы. Я знала, что им можно доверять, что они — моя семья. А семью нужно защищать, раз я посмела их так называть.***
— Если мы выкинем это в окно, то жизнь станет куда легче, — выглядывая из-за моего плеча, лепетал блондин, — соглашайся, ты будешь настоящим героем, ведь спасешь много жизней! — Денки... — сквозь зубы тяну я, не сильно ударив его локтем в живот, — я еще раз тебе повторяю... Я УМЕЮ ГОТОВИТЬ, УСПОКОЙСЯ! — А я еще раз повторяю: Я ВЕРЮ ТЕБЕ, НО ПРЕДПОЧИТАЮ, ЧТОБЫ Я ЕЛ ЕДУ, А НЕ ОНА МЕНЯ! — Крича это, он отскочил от меня, показывая на кастрюлю за моей спиной. — НУ ТЫ ВИДИШЬ?! ОНО СМОТРИТ НА МЕНЯ. — Еще слово и эта кастрюля точно будет у тебя на голове. — Вновь рычу я, сжимая от злости в руках железную ложку. — ТОГДА ОНО МЕНЯ ТОЧНО СЪЕСТ, А ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ МЕНЯ СПА... Разумеется он не успел договорить фразу, ведь металлическая ложка прилетела ему прямо в лоб, заставив его заорать от боли. Что ж, я решила, что если он отвлечется на ложку, то будет куда проще закончить приготовление ужина. Но, как оказалось, было сложно объяснить ребятам почему Каминари был заплакан и с шишкой на лбу, хныкая, просил добавки супа.***
Тихо выдыхая, открываю глаза, посмотрев вновь на Даби. Он лежал неподвижно, можно было даже подумать, что парень заснул, но не тут то было. — Так ты мне ответишь или нет? — чуть раздражённый, он поднялся, посмотрев мне снова в глаза. — Меня раздражает это игнорирование. — А? — Удивленно выдавила я, уставившись на него с не пониманием. — Ты что-то спрашивал? Прости, я задумалась... — Ты как всегда. — Недовольно изрекает он, становясь на ноги, поднимает мое лицо за подбородок, улыбается как-то не по доброму. — Если ты расскажешь, что знаешь о Всемогущем и этом парне, Изуку Мидории, тогда я не трону тебя. — А в противном случае? — Мне придется сжечь тебя.