19 ноября
Насколько нормально, что я веду дневник, когда мне уже 19? Тётя Мэй говорит, что женский дневник — это не только «для девочек», это хранитель «женской мудрости» и способ оставить в тайне то, что не терпится рассказать подружке, а рассказывать нельзя. Я подумала, что последний совет подходит мне больше всего, только с поправкой на то, что подружек у меня и нет толком… Есть Мишель, но она уже что-то около трех или четырех месяцев работает официанткой в Куинсе. А я вообще в другом штате… Скучаю по ней и ее шуточкам, хотя она всегда подшучивала надо мной и Нэдом. Никто в группе не смог заменить мне ЭмДжей: тут вообще мало девочек, и все они… Странные. Но есть Антония. С ней я «подружилась» еще в первый свой день пребывания в МТИ, в сентябре. Это было что-то вроде построения или линейки, но я — конечно же! — опоздала. Черт бы меня побрал в тот день, но мне приспичило напялить тот очень удобный свитер, который тётя подарила мне еще в школе. В уголке, под правой ключицей на нежно-розовой шерстяной ткани была вышита мордочка «Hello Kitty». Я чувствовала себя в нем неловко, он выглядел немного нелепо, но он теплый и удобный. Я уже писала эту историю раньше, но хочу еще раз. Не знаю, почему. Наверное, потому что это послужило началом самой крутой дружбы в моей жизни? Нэд, прости, если ты когда-нибудь это прочтешь. В общем, погода оставляла желать лучшего: за день до этого лил страшенный ливень, так что в институт я скакала по лужам. И как раз около центрального входа была огромная неприметная лужа. Кроссовок проехался по влажному тротуару, и через пару секунд все, что я чувствовала — это жжение в коленях. Новые джинсы безбожно испорчены. Ко мне подошла какая-то старшекурсница. Тогда я еще не понимала всей ситуации и очень удивилась, когда увидела десятки прикованных к этой старшекурснице глаз. Она тогда обворожительно улыбнулась, хлопая своими длинными обалденными ресницами, и протянула руку: — Вставай, Китти. Я тогда не поняла, почему «Китти», ведь меня зовут не Кэт, а Петра… А потом, потом я просто вспыхнула. Мне было так стыдно, боже! Я, первокурсница, в этом детском свитере с вышивкой. Это был позор. Я думала, что вся моя университетская репутация испорчена, но…» «25 ноября
Антония Старк невероятна. Я поняла это еще на посвяте, когда она выдернула меня из этой тусовки — ужасно пьяная и веселая — и повела куда-то к бассейну, где мы долго болтали. Я рассказала ей об олимпиадах и мы долго-долго спорили насчет какой-то задачки. Тогда Антония села прямо коленями в своих очень дорогих колготках на асфальт, достала из клатча люксовую помаду и исписала тротуар формулами, упрямо доказывая, как я не права… Мальчики ее обожали. Не было ни одного студента-гетеросексуала, который ее не хотел. Но, по какой-то причине, Тони (она просила себя так звать, считала, что так ее имя звучит круто) отказывала всем в отношениях, оставаясь «вольной птичкой». Отказывать — сложно… Однажды я не смогла отказать парню, и это пришлось делать Мишель. Мне было очень стыдно за ту драку, правда! Я никогда не забуду этого… Тони была рождена в богатой семье и пользовалась всем этим… Она была на слуху, часто устраивала вечеринки и вела себя, как последняя хулиганка. Ее часто попрекали в этом, но не я. Если ты гениальна и уверена в себе — почему бы не позволить себе все, что хочешь? Ладно, последнему она сама меня научила. Я стала совсем другой благодаря Антонии Старк.» «25 декабря
С Рождеством! Я не знаю, что мне делать. Тони пришла ко мне в квартиру в три часа ночи, притащив красивую коробку и покачиваясь на своих высоченных каблуках. Разобрать ее речь было сложно, но ее карие глаза блестели добротой и спокойствием. Благосклонностью. Я часто наблюдаю за Тони. Она мало на кого так смотрит. Я чувствовала себя особенной, и это чувство странно помутило мне рассудок. Поэтому я не отказалась от той коробки. Поэтому сейчас у меня в руках несколько наборов люксовой косметики. И красивая открытка, на которой ровными печатными буквами было написано: «моя Китти всегда должна быть красивой». Господь бог, я же не умею краситься!» «30 декабря
Нэд так и не приехал ни на Рождество, ни на, кажется, Новый Год. Я слышала, у него появилась девушка, поэтому я как подруга стала иметь меньший приоритет в общении… Я его не виню! Одиноко просто. Скучаю по тёте. Зато мы стали намного чаще тусить с Антонией! Я… Просто я попросила научить меня краситься. Конечно же, она сначала ёрничала, просила доплачивать ей, как стилисту, но так или иначе научила делать обычный повседневный макияж. Я стала больше нравиться себе… Кажется, скоро я начну носить юбки. Плохо это или хорошо? Тони влияет на меня. Хочу встретить новый год с ней». «1 июля.
Я охренеть как давно не писала в дневник. В смысле, я просто нашла его под столом в комнате, отряхнула от пыли и прочла первые сентябрьские записи. Знаешь, было даже весело читать о неуверенности в себе и попытках подружиться с одногруппниками! Зато теперь… Теперь все меня узнают. Тони сказала, что я умная, красивая и этого стою. Она сказала, что я займу ее место… Тони выпустилась. Я вспомнила об этом и не могу сдержать слез. Но я так долго не писала о наших отношениях, что и не знаю даже, с чего начать. Тот случай с косметикой стал началом чего-то огромного. Теперь я смотрела на Тони не отлипая, ловила ее улыбки, смотрела, как она пытается не расплакаться от смеха, чтобы тушь не потекла… Некоторые девчонки из МТИ называли нас сплетницами, почему-то думая, что мы обсуждаем их, пока сидим и обедаем в перерыве. На самом деле мы обсуждали большой адронный коллайдер. В общем, это были лучшие месяцы моего первого года в МТИ! И я… Я не знаю, что это за чувство. Оно преследовало меня до выпускного, преследует и сейчас. Я не могу без Тони, но она ведь моя подруга, верно? Подруга, которая обнимет и придаст уверенности в себе. Она научила меня быть красивой, поддерживала в минуты печали, даже позаботилась об увольнении преподавателя, который меня домогался! И в день после официальной выпускной церемонии, когда все праздновали, она пришла в мою квартиру. — Мне не с кем отмечать, Китти, — Тони бросила на порог пакет, в котором звякнуло несколько неприлично дорогих бутылок вина. Вранье. У Антонии был свой дом в Массачусетсе, целая сотня друзей и их контактные номера. Она могла бы закатить такое пиршество, что на следующий день его бы показывали в новостях. Но по какой-то причине Тони пришла ко мне, чтобы отметить свой выпускной. Может, это любовь? Пока я рассказываю это, я чувствую, что влюблена. Странно? Не знаю. Но я плачу, вспоминая тот вечер. Мне еще нельзя пить, только двадцать исполнится, но Тони Старк была бы не Тони Старк, если бы не хотела срать на все эти правила и законы. Она хотела со мной выпить — и она пила. Мы сидели у меня в комнатушке, в тесной спальне, задницами прямо на холодном линолеуме, прислонившись спинами к ножке кровати. Тони лапала меня, а я была слишком пьяна, чтобы смущаться, поэтому смеялась, делая очередной глоток прямо из бутылки. Она рассказывала мне о своей учебе, о гениальном отце, с которым вечно спорила, о любимой матери, об автокатастрофе, которая их убила… Мы плакали. Мы смеялись. А я чувствовала к Тони то, что не чувствовала никогда и ни к кому на свете. — У тебя был парень? — с любопытством спросила Тони, пока ее губы касались горлышка бутылки, а я все не могла оторваться от размазанной вокруг них помады. — Не-а, есть только друг, — я последовала примеру Тони. — Хочш, целоваться научу? — захохотала она, и я… Я просто была в шоке. Нет, не от предложения. Я поняла, что хочу этого. Судорожно вздохнув, я закивала, хотя уже плохо помню: может, я даже сказала что-то? И Тони не стала говорить, что «это шутка», она повернулась ко мне, скептично вскинув бровь, и отставила бутылку. То, что последовало после, вскружило мне голову. Мне показалось, что сердце упало в живот, а кишечник подобрался к глотке. Просто весь мир кругом пошел: Тони целовала меня! Это было… Прикольно. Один раз я целовалась с мальчиком, но это совсем не то. Губы Тони мягкие и целовали так же мягко и нежно. Я никогда не чувствовала себя так волнительно и счастливо, даже после первой отлично закрытой сессии. Мы засыпали на моей односпальной кровати, пока я мечтательно обнимала ее. Мы даже не переоделись: просто увалились поверх покрывала в том, в чем сидели. Это было прекрасно. Я… Я не знаю других слов, которыми можно описать тот поцелуй. Нас в МТИ такому не учат. Но на следующее утро я проснулась одна. Все бутылки, как и пакет, покинули мою квартиру. Тони тоже нигде не было. Она даже не позвала меня на вокзал, когда уезжала обратно в Нью-Йорк. Я была разбита. Разбита и сейчас: с того дня не прошло много времени. Тётя Мэй была права. Дневник — хороший способ выговориться и понять себя. Только куда теперь девать свои чувства?»