***
Когда на часах около девяти вечера, они сидят у Билла и играют в настольную игру. — Знаешь, Эдди, — тихо начинает Беверли, кидая кубик и передвигая фишку на пять шагов вперёд. — Билл, ходи, твой же ход. Сейчас в комнате только трое: Стэн не смог прийти, потому что его родители уехали, оставляя дом на него. Ричи наказали, Бен отлучился в туалет, а Майк отказался, ссылаясь на большое количество домашней работы. Эдди уже понимает, что разговор будет не из приятных. Вероятно, с подвохом. В любом случае, тон, который сейчас использовала Беверли, ему не нравился. Билл распахивает глаза и хватает кубик. — Так вот, Эдди, — она улыбается, будто чеширский кот, широко и хитро. — Ты не заметил, что Ричи, в последнее время, странно на тебя смотрит? Денбро отпивает апельсиновый сок из стакана и чуть не выплёвывает его обратно — широко раскрытыми глазами смотрит то на Марш, то на Каспбрака, пытаясь сдержать смех. — Нет, не заметил, — ворчит Эдди, двигая фишку. — Билл, не жульничай. Тебе надо было передвинуть на три шага вперёд, а не на четыре. Беверли вздыхает и смотрит на Денбро. Тот всё без слов понимает и, отставляя стакан обратно на стол, говорит: — Мы все заметили это. И мы думаем, что ты... — Что я? — Что ты нравишься Ричи, — хитро продолжает Марш. — Он уже давно так себя ведёт. Что если Ричи действительно положил на тебя глаз? В смысле, что если он любит тебя? Он замирает на секунду, а потом смеётся громко и искренне. — Хорошая шутка, Бев. Очень хорошая, правда. Билл качает головой. Как можно этого не замечать? — Это вовсе не шутка, Эдди, — Бев принимает серьёзный вид. — Мы ведь серьёзно хотели поговорить об этом ещё неделю назад. — Он никогда не вёл себя так странно, как ведёт себя сейчас, находясь с тобой в одном месте. Ты не думал об этом? — удивляется Билл. — Раз ты не заметил сам, почему тогда нам не веришь? Нам же со стороны виднее. — Да, а я вот недавно с президентом разговаривал, ему я тоже нравлюсь, — отшучивается Эдди. — Закрыли тему. Беверли недовольно поджимает губы. Что за дурачок? Бен возвращается из туалета и, извиняясь, тоже включается в игру. Побеждает, к слову, Эдди.***
Когда в дверь стучат, Стэн сидит на кухне с книгой и пьёт молоко. Родители много раз говорили ему, что читать за столом — запрещено, это не закончится ничем хорошим, но так как Урисы-старшие уехали, он мог позволить себе такое непослушание. Урис смотрит на часы и уже понимает, кто мог прийти в такое время. — Стэн? — слышится за порогом. — Ричи, — утверждает Стэн. — Привет. Можно? Стэн молча открывает дверь и пропускает гостя внутрь. На улице моросит дождь, поэтому Тозиеру приходится вешать на вешалку мокрую куртку и стряхивать капли с волос. На полу тут же образуется лужа и Стэн, конечно, начинает ворчать. Они возвращаются на кухню вдвоём — Урис принимается за мытьё посуды. Ричи стоит рядом какое-то время, а потом приваливается спиной к холодильнику и сползает вниз. Стэн вздрагивает и дёргается в сторону друга, но вовремя себя останавливает. Вытирает чистую тарелку и отставляет её в сторону. Потом берёт ложку и случайно роняет её. Ложка падает на пол, и получается так, что когда Урис за ней наклоняется, то его буквально прошибает взглядом расстроенный Ричи, и тогда уже Стэн действительно думает, что нужно что-то делать. Он выключает кран и решает помыть посуду чуть позже — родителей всё равно ещё долго не будет, поэтому за это можно и не беспокоиться. Стэн садится на пол только потому, что сам мыл его около часа назад. Ричи шмыгает носом и смотрит другу прямо в глаза. Взгляд этот стеклянный и грустный, и в голову сразу закрадывается мысль, что он пришёл сюда не просто так, а потому что было плохо. Нужна была поддержка. Нужен был совет. И Ричи здесь, чтобы его получить. — И что случилось на этот раз? — строго интересуется Урис, опускаясь рядом с Тозиером на колени. — Эдди, — просто кидает тот и отворачивается. Стэн тяжело вздыхает. Он уже понял, о чём они будут сейчас говорить. — Что — Эдди? — Эдди — всё. — Ясно, — Стэн двигается ближе. — Ты помнишь о том, что я сказал тебе в прошлый раз? Я думаю, тут всё-таки задействовано слово на букву «л», — он сводит брови к переносице. — Какое мы знаем слово на букву «л»? Пубертат Ричи не желает заканчиваться. Его голова, забитая всякой ерундой, тоже не хочет работать. Ричи думает несколько минут, прежде чем ответить на вопрос. — Лесбиянка? — Другое слово. — Лесбиянки? Стэн вздыхает вновь. Ричи говорит тихо и неуверенно, и Урис понимает, что нужно сказать это ему. В другом случае он и дальше будет тупить, как пробка. — Любовь, Ричи. Любовь. Глаза Тозиера действительно становятся большими, как велосипедные колёса. Они глядят на друга удивлённо и непонимающе, но потом вновь делаются грустными. — И что мне делать с этим словом на букву «л»? — передразнивает Ричи, съезжая на пол ещё сильнее. — «Лесбиянки» звучало лучше. — Попробуй поговорить с ним, — предлагает очевидное Стэн, игнорируя последние слова. — Признайся в чувствах... — Думаешь, это взаимно? Нужно очень постараться, чтобы сдержать себя и не пробить лоб рукой. — Я уверен в том, что это взаимно, Ричи. Тот сглатывает и кивает головой, но подниматься с пола не спешит. Только через пять минут полной тишины, Тозиер решает встать. — Если я буду выглядеть полным идиотом и напугаю его, виноват будешь ты. — И почему же? — хмурится Стэн и складывает руки на груди. — Где здесь моя вина? — Нигде, — отвечает Ричи. — Мне же нужно кого-то винить, так? Он накидывает на плечи всё ещё мокрую куртку и выходит, не застегнувшись. Урис думает, что так непременно простынешь, поэтому всё же кричит ему застегнуться тогда, когда гость почти скрывается из виду. — Одни делопуты кругом, никто не хочет думать мозгами, — ворчит хозяин дома. Качая головой, Стэн всё-таки заканчивает с посудой.***
— Ричи ничего не говорил тебе в последнее время? — сразу начинает Стэн, как только за Эдди захлопывается входная дверь. — Боже упаси, нет, — раздражённо шипит Каспбрак. — Что он должен был сказать? — Ну, не знаю, что-нибудь? — Урис смотрит внимательно, пытаясь увидеть в эмоциях друга что-то другое. — Нет, он ничего мне не говорил, — медленно объясняет тот. — Мне кто-нибудь расскажет, что происходит? Где он вообще? — Ричи? Не знаю, его вроде наказали, — пожимает плечами Стэн. Они садятся на велосипеды. Беверли за тот день спрашивает о Ричи ещё несколько раз, и на все её вопросы следует простое «нет, он ничего не говорил». Майк только качает головой. Он — единственный человек, который всё понимает. Ему жалко Эдди. Хэнлон даже порывается объяснить, но натыкается на предупреждающий взгляд Стэна. Что тут, мать его, происходит?***
Ричи сам приходит к Эдди домой в воскресенье вечером. Каспбрак и рад видеть друга, который несколько дней не выходил на связь, поэтому настроение увеличивается в тысячу раз. Когда Тозиер начинает неловко топтаться на месте, не удосужившись даже сесть, Эдди понимает — сейчас, возможно, будет тот самый разговор. И правда, спустя минуту стеснительных метаний по комнате, Ричи начинает не совсем уверенно, но говорить. — Я тут сказать хотел... в общем... ты только не кричи и не смейся, ладно? Я в тебя... — Ричи качается на пятках, рассматривая что-то за спиной Эдди. — Я, кажется, влесбиянился в тебя, Эдс. Каспбрак еле сдерживает смех. — Что? — уши предательски краснеют. Они стоят друг напротив друга совершенно красные и глупо улыбающиеся. Эдди пытается осмыслить услышанное, а Ричи — сказанное. — Я в тебя влесбиянился, — повторяет тот более чётко. Каспбрак понимает, что Тозиер сказал именно то, что хотел сказать. По крайней мере, он не понимает, что нужное слово должно звучать по-другому, ведь влесбиянился — это... это не так важно сейчас, вообще-то, ведь Ричи смотрит вопросительно и, похоже, немного нервничает. — Так что скажешь? — подаёт он дрожащий голос. Эдди выбирает между тем, чтобы сказать Ричи, что он тоже в него влесбиянился, и между тем, чтобы выпрыгнуть в окно. Выбирает первое. — Я тоже. — Что тоже? — не понимает парень. — Тоже влесбиянился в себя? Тут Эдди не выдерживает и смеётся. Ричи вот совершенно не до смеха. Каспбрак видит это и его лицо приобретает серьёзный вид. — Я тоже влесбиянился в тебя, ты не знал? — невинно спрашивает Эдди. Ричи, конечно же, не знал. Даже сам Эдди не знал. Да вообще-то никто не знал, кроме, может быть, Беверли. И Стэна. И Билла, потому что ему бы непременно всё рассказал Стэн. И Майк с Беном, потому что они всё знают... — Серьёзно? — Нет, просто шучу, — улыбается Эдди и, видя, как Ричи резко тушуется и грустнеет, добавляет: — Конечно серьёзно, Рич! И тогда Тозиер даже прыгает от радости. Вообще, в этот вечер случилось много чего ещё.***
Они сидят на уроке химии и делают лабораторную работу. Стэн так увлечён делом, что даже не смотрит на Ричи — они, между прочим, должны делать всё в паре. Хотя нельзя сказать, что Ричи что-то не устраивает. — Чёрт! — восклицает Тозиер и бьёт кулаком о парту. Стэн вздрагивает и доливает в пробирку ненужную воду. Содержимое начинает опасно шипеть. — Чёрт! — вторит ему Урис и оборачивается на Ричи. — Ты что, совсем балбес? К ним уже несётся учитель. — Теперь мне поставят двойку, — тянет Стэн, хватаясь за голову. Одноклассники начинают косо на них смотреть. — Господи, кого мне постоянно ставят в пару? Пугает он тут меня своими стуками по столу, чёртов гений человечества... Когда им дают другие пробирки и делают замечание, учитель всё же садится на своё место, продолжая наблюдать за классом. Двойку не ставят, на радость Стэна, и он всё же решается спросить, из-за чего Ричи чуть не уничтожил их пятёрку по химии. — И что случилось на этот раз? — скептически интересуется он, аккуратно капая воду. — Я думаю, я ещё пожалею о том, что спрашиваю это, но... — Я сказал ему «влесбиянился»! — Ричи пытается шептать, но получается очень громко. У Беверли за соседней партой не получается сдержать хохот, поэтому она с грохотом опускает пробирку на стол и закрывает рот рукой. Эдди рядом с ней улыбается и, недолго думая, подмигивает Ричи. Тозиер хватается за волосы. Вокруг раздаются смешки. — Ты... что? — не понимает Стэн. — Я сказал Эдди, что я в него влесбиянился, — шёпотом повторяет Ричи. Тут уже Стэн не выдерживает и громко, искренне, от всего сердца, будто в последний раз ржёт. — А что, я думаю, это слово в их случае очень даже подходит, — Майк оборачивается к задумчивому Бену. — Почему нельзя было так сказать? — Мне тоже кажется, что это слово приемлемо для такой ситуации, — высказывается Хэнском и удивлённо оглядывает смеющийся класс. Ричи ложится на парту прямо лицом вниз, закрывая себя руками. — Вот это я понимаю, — вздыхает Билл и смотрит на красного, как рака, смущённо улыбающегося, но счастливого Каспбрака. — Влесбиянился...