Профессор Грейнджер

Значение Турисаза заключается в разрушении для созидания. В гадании она указывает на необходимость сломать стереотипы и стены, которые человек сам возводит перед собой. Все, что мешает развитию и пути к успеху, должно остаться позади, иначе регресс не заставит себя ждать. Руну часто используют в качестве оберега, когда нужна дополнительная поддержка и сила для преодоления сложностей. Атомная бомба — это настоящий Будда Запада, совершенная, абсолютно независимая и суверенная машина. Петер Слотердайк, из книги «Критика цинического разума» Если мы действительно такие злые и тупые, что готовы закидать друг друга всеми этими расчудесными водородными и нейтронными бомбочками, то, может, и к лучшему, если мы коллективно покончим с собой, прежде чем лезть в космос измываться над какими-нибудь инопланетянами. Иэн Бэнкс, из книги «Осиная фабрика» 1 — Тогда в чем же, по-твоему, смысл жизни? — громко спросила Гермиона из соседней комнаты, где пыталась собрать непослушные волосы двойной резинкой. Кудри выбивались и рассыпались по плечам, отчего она нервничала еще больше. Резная стрелка напольных часов уже коснулась края потертой четверки, а значит, у нее оставалось менее получаса. — Даже не знаю, — ответил Антонин и отсалютовал ей маленькой фарфоровой чашечкой, когда Гермиона переступила порог кухни. — Может быть, в чае с мятой? — Думаю, ты прав, — кивнула она и сделала глоток. Антонин заваривал его как-то по особенному — специально ходил в зельеварскую лавку на углу за травами, которые по итогу добавлял в чай и выпечку. Так уж за эти месяцы повелось, что готовил всегда он, лишь единожды попробовав стряпню Гермионы. Несчастная яичница в то утро превратилась в уголь, а сковорода была безнадежно испорчена. — Вообще-то, это был мой чай, — Антонин отобрал у нее чашку. — Профессор Грейнджер, вы в таком виде собрались на праздничный пир по случаю начала учебного года? Гермиона внимательно осмотрела юбку в пол, какие носили в этом времени практически все женщины, и простую трикотажную майку. Она отмахнулась, стащила со стола печенье и убежала наверх, уже с лестницы крикнув: — Я все равно буду в мантии! Блузу в мелкий горох Гермиона все-таки надела. Она никогда особо не разбиралась в одежде и моде, но в сороковых, видимо, было чем чопорнее, тем лучше. Вдобавок война явно никого не располагала к фэшн-революции. Пришлось снять столь удобные кроссовки и заменить их на практичные туфли с мелкой шнуровкой. Гермиона сделала несколько кругов по комнате, привыкая к тяжелому цокающему каблуку. В таких только ночные обходы проводить — ученики услышат за несколько коридоров. Волосы с третьей попытки удалось уложить в тугой пучок, но несколько мелких кудрей все равно выбилось. Даже специальное заклинание не помогло, они только больше распушились. Большие очки в толстой роговой оправе заняли свое место на немного уставшем и напряженном лице. Они были пустышками, с обычными стеклами, но Антонин настоял на столь банальной маскировке. В чем-то он был прав: простые отличительные признаки лучше запоминают. Пусть ее будут упоминать как «ну, та профессор в огромных очках». Вряд ли через шестьдесят лет кто-то сопоставит профессора рунологии и студентку Гермиону Грейнджер. Парадную мантию она упаковала в свой небольшой багаж, зимнюю же перекинула через руку и спустилась вниз по лестнице, левитируя чемодан. На последней ступени ее встретили редкие хлопки Антонина. — Отлично выглядите, профессор Грейнджер, — он одобрительно кивнул. — Я сейчас как раз на седьмом курсе и точно попытаюсь приударить за молодой преподавательницей. Гермиона в ответ скривилась, застегивая утепленную чарами мантию. — Это неэтично, — она поправила очки, неприятно давившие на нос, и добавила в голос каплю нотации. — Отношения профессор-студент в высшей степени не соответствуют правилам морали и поведения. — Бла-бла, — отмахнулся Антонин и поднялся к ней на встречу, поправляя капюшон с меховой оторочкой. Они оба резко стали более серьезными. — Насчет Марволо… — Да-да, — с грустной улыбкой перебила его Гермиона. — Я не буду сразу судить, пригляжусь и попытаюсь понять. Но, Тони, он уже сделал два крестража… — Просто... — тот вздохнул. — Ты поймешь. Смотри и слушай, маленькая шпионка. Это ты умеешь. Лучше ты поймешь сама, чем я попытаюсь все тебе разжевать. Сквозное зеркало взяла? — Взяла, — Гермиона сбросила его руку с плеча. — До выходных. — До выходных, — ответил Антонин уже закрывшейся за ее спиной двери. — Эх, chuvstvuy, chto mi v der'me. 2 — Я слышал, — протянул Абраксас, — что профессор Шилди ушел на пенсию. Этот старик не мог дотерпеть год, пока мы не сдадим ЖАБА? Он запахнул посильнее мантию. Школьные ворота еще не закрыли, и в пустых коридорах, ведущих в Большой Зал, сильно сквозило. Ученики не могли направиться на пир, пока все кареты не прибудут, оттого толпились у входа в замок. — Он не был особо компетентен, — Том кивнул мимо проходящей старосте Равенкло, и та быстро помахала в ответ, сильно покраснев. — После его лекций мне приходилось проверять конспекты в библиотеке. — У него были явные проблемы с этимологией, — влезла Лукреция. — Надеюсь, новый преподаватель будет лучше. Том с тяжелым вздохом отметил, что ее помолвка с Пруэттом ни капли не охладила пыл и охотничий азарт Лукреции. На то она и Блэк, что всегда привыкла добиваться своего, но в отличие от кузины не знала, когда необходимо остановиться. А было давно пора, но даже сейчас она продолжала увиваться следом и надела юбку на две ладони выше, чем положено. В другой день с нее бы непременно сняли баллы, но на пиру в честь начала учебного года позволялись некоторые вольности. — Поздравляю с назначением, дружище, — Антонин похлопал Тома по плечу. — Теперь ничто не будет мешать нашему делу. — Тс, — цыкнул на него Роберт Лестрейндж. — У тебя язык совсем без костей? Или ты пропил остатки мозгов за лето? Парни сцепились на пустом месте, что никого не удивило. Антонину доставляли удовольствие словесные (и не только) перепалки, а Роберт обожал придираться, пытаясь показать таким образом заботу об их общем деле. Том усмехнулся и поправил значок старосты школы, который ему прислали еще в середине лета. Его назначение, разумеется, не удивило. Конечно, могли возникнуть неожиданные препятствия (в виде Дамблдора), но обошлось. — Пятый, шестой и седьмой курс могут проследовать в Большой зал! — Идем, — кивнул Том. Ему ничего не стоило построить слизеринцев и колонной провести их к столу под зелеными знаменами, который ломился от ароматной еды. Том сглотнул слюну и сел самым последним, когда все заняли положенные места. Слизеринцы не гомонили так сильно, как другие факультеты, но все равно подняли небольшую шумиху, когда начали расстегивать мантии и расспрашивать друг друга о прошедшем лете. — Мерлиновы панталоны! — вдруг схватился за сердце Альфард, чем напугал сидящую рядом Вальбургу и тут же огреб от нее оплеуху. — Ауч! Но ты только посмотри! Так, к кому надо обратиться, чтобы попасть на курс Древних рун? — Ты на год опоздал, — фыркнула Вальбурга. — А то и на все четыре. — Но я только сейчас осознал, как мне интересен и просто необходим этот предмет! Том обернулся в сторону преподавательского стола и сразу заметил изменения. Дамблдор, всегда сидевший по правую руку от Диппета, занял кресло почти на краю. Он что-то рассказывал молоденькой девушке, явно новой преподавательнице рун, активно жестикулируя и переодически одергивая лацканы своего нового щегольского костюма. С такого расстояния Том не смог достаточно точно разглядеть девушку, отметив для себя слишком толстую оправу ее очков и пушистые кудрявые волосы, выбивающиеся из строгой прически. Кресло по другую руку от нее занял Слизнорт, тоже чрезвычайно оживленно участвующий в дискуссии. Обычно их декан был не слишком приветлив в начале учебного года — затяжная акклиматизация после отдыха в жарких странах. Но, видимо, присутствие молодой коллеги подняло его настроение. — Я тут подумал, — Антонин усмехнулся и наколол на вилку сочный кусок мяса. — Что мне тоже не хватает факультативов. Возможно, именно Древние руны — это то, что мне нужно. — Ну нет уж, — Альфард направил на него нож и фыркнул. — Я первый… — Заткнитесь! — змеей зашипела Вальбурга и ударила ладонью по столу, от чего бокалы тонко зазвенели. Том обратил внимание на ее нервный взгляд и ссутуленные плечи, что было нонсенсом. Мало что могло поколебать спокойствие Вальбурги, а уж тем более заставить ее позабыть об идеальной осанке. Она смотрела на лист салата в своей тарелке так, словно хотела его убить и одновременно покончить с собой. — Роб, — едва слышно позвал Том. — О помолвке Блэков уже объявили? — Нет, — тот проследил за его взглядом и покачал головой. — Прием отменили. Видимо, Вал устроила настоящий скандал, раз помолвку перенесли на рождественские каникулы. — Не разорвали? — Разумеется, нет. Поллукс этого не позволит. Том немного наклонился, пытаясь увидеть места пятикурсников. Орион Блэк был бледен сильнее обычного и ковырял в своей тарелке так же вяло, как и его неназванная невеста. Почувствовав чужой взгляд, он поднял голову и коротко кивнул Тому. Тот кивнул в ответ. — Они поругались в поезде, — Абраксас сидел ближе остальных и поэтому слышал разговор. — Наоскорбляли друг друга. — Орион? — Том удивленно выгнул брови. — Кого-то оскорбил? — Может, у парня к пятому курсу, наконец, отросли яйца, — Роберт засмеялся, подавился едой и зашелся в приступе кашля. 3 Речь Диппета после прибытия всех учеников была слишком долгой и нудной даже по меркам Гермионы. После этого она ни капли не удивилась, что Дамблдор на посту директора будет ограничиваться краткой сводкой новостей и парочкой чудаковатых фраз. Тот, к слову, просил называть его Альбусом, носил костюм по последней моде вместо разноцветных мантий и очень тонко пытался выведать о Гермионе больше информации. Она придерживалась заготовленной легенды, отвечала немного смущенно и всем видом демонстрировала личность молодой преподавательницы, невероятно увлеченной своим предметом. Недоверие Дамблдора было ей понятно — война достигла своего апогея, до его дуэли с Гриндевальдом еще целый год, за который обстановка только ухудшится. — Ох, Альбус, — тяжело вздохнул Гораций. — Вы мешаете молодой леди насладиться пиром, заваливая ее своими вопросами. — Прошу прощения за мою чрезмерную любознательность, — тот явно не чувствовал себя виноватым. — Извините, вы сказали Ильверморни? — Верно, — Гермиона улыбнулась и кивнула. — Факультет Рогатого змея. — О, — обрадовался Альбус. — Тогда вы, возможно, знаете мистера… — Позвольте представить нашего нового профессора Древних рун! — как нельзя вовремя объявил Диппет, и Гермиона поднялась со своего места, в мыслях поблагодарив Мерлина. — Сэмуэль Шилди пожелал уйти на пенсию, и с этого года данный факультатив будет вести профессор Джин Олдридж. Большой зал взорвался овациями и нельзя было не отметить, что больше всех усердствовали парни-старшекурсники. Кто-то даже засвистел. Гермиона нерешительно помахала, вглядываясь в безликую толпу. Мантии учеников были другого кроя, в отличие от ее времени, с широкими отложными воротничками, и не делились по фасону на мужские и женские. Ни одна девочка не могла позволить себе распущенные волосы, а мальчики от третьего курса и выше поголовно носили модный для этих годов вихрь. В такие моменты краткого анализа Гермиону поражало, насколько огромной может быть пропасть в шестьдесят лет. Директор не стал заставлять ее говорить речь. Когда аплодисменты затихли, Гермиона села обратно. От очередных расспросов Альбуса ее спасло окончание официальной части. Внимание переключилось с нового профессора на еду, и Гермиона немного выдохнула. Лично у нее аппетита особо не было, но она не смогла остановиться после первой ложки рисового пудинга — это просто волшебно. Хотя магия тут была совершенно не при чем. С отсутствием у Гермионы даже желания подходить к плите, и скромными (хоть и довольно хорошими) навыками готовки у Антонина, они все равно не могли не отметить, насколько отличается качество продуктов этого времени от их настоящего. Этот рисовый пудинг был самым вкусным в жизни Гермионы, а когда она потянулась к утке… От одного запаха можно было захлебнуться слюной. — Завидный аппетит, — засмеялся Гораций, делая очередной глоток из своего кубка, в котором по запаху был явно не сок. Гермиона улыбнулась и сделала вид, что смущена. — Я слышала, — как бы между прочим сказала она, когда Альбус отвлекся на разговор с профессором травологии — Миссис Китч, полной дамой бальзаковского возраста. — Что преподаватели должны патрулировать коридоры по ночам… — О, милочка, — замахал руками Гораций. — Не волнуйтесь. Вам ближайшие полгода это не грозит: вы только прибыли в Хогвартс и пройдет некоторое время, пока запомните все хитросплетения коридоров. Так что до января сможете хорошо высыпаться, а там вас включат в список дежурств. — Это прекрасно, — улыбнулась Гермиона, ничем не выдав свое недовольство и раздражение. Патрулирование позволило бы ей беспрепятственно и не вызывая подозрений расставить сигналки по всему замку, но, видимо, все-таки придется воспользоваться мантией-невидимкой. — Вы уже подготовили учебный план, Джин? — Гермиона кивнула, давно привыкнув откликаться на имя своей матери. — Хочу сразу пригласить вас на маленький прием, который я устраиваю в эту субботу. Как раз поближе познакомитесь с лучшими учениками школы. Также будут несколько моих выпускников, добившихся значительных успехов в магическом мире. Вы, возможно, знакомы с Нобби Личем*? Нет? Этот молодой человек стремительно продвигается по карьерной лестнице в Министерстве. Ему пророчат кресло следующего министра. Скорее всего, он станет первым магглорожденным министром… — С радостью приду, — приняла приглашение Гермиона, никакой радости при этом не испытывая. Посещение Клуба Слизней ей было без надобности с практической точки зрения, да и ее личного предубеждения. Выходные она планировала провести в Хогсмиде, в их маленьком доме. Им с Антонином нужно было составить отчет и испечь тот пирог с яблоками, который «по рецепту моей бабки из Ленинграда, ты просто обязана попробовать». Но, видимо, вместо шарлотки ей достанется только порция лицемерия и «чрезвычайно забавных» шуток Горация Слизнорта, которые придется вытерпеть на приеме. — Никто из преподавательского состава не был удостоен чести присутствовать на собраниях его Клуба, — Альбус промокнул губы салфеткой. — Осторожнее, Гораций явно хочет заполучить вас в свою коллекцию. — Коллекцию? — Гермиона сделала вид, что не понимает о чем речь, и показательно смутилась, ибо другая девушка явно подумала бы о коллекции романтических похождений. — Альбус! — профессор зельеварения погрозил тому пальцем. — Не смущайте Джин. И скажете тоже… коллекция. Просто мне намного приятнее находиться в компании высокообразованных достойных людей, а не… — Ну что вы замолчали! Договаривайте! Кажется, вы только что оскорбили всех нас, включая директора, посчитав недостойными вашего Клуба. — Нет-нет-нет, — яро замотал головой Гораций, рассыпавшись в извинениях. Альбус подмигнул Гермионе, и та прикрыла рот ладонью, сдерживая смех. Она проследила за тем, как он пододвинул к себе вазочку с разноцветным мармеладом. Что ж, если что-то скажется на его предпочтениях в одежде, то, видимо, слабость к сладкому Альбус Дамблдор пронесет сквозь века. 4 — Вальбурга! Та строила первокурсников, нервно подгоняя малышню, которая все еще продолжала разглядывать зачарованный потолок и парящие свечи. Она обернулась и вздрогнула, едва не врезавшись в Тома, который стоял слишком близко. Тот придержал ее за локоть и кивнул на двери. — Мне нужно отвести детей в подземелья, — Вальбурга быстро взяла себя в руки, покачала головой и выпрямилась. — Поговорим после. — Этим займется Абраксас. — Нет, — продолжала настаивать Вальбурга. — Это всегда было моей обязанностью. Ее правда. До назначения Тома на пост старосты школы они работали вместе как старосты своего факультета. Идеальный тандем, не считая постоянных склок из-за слишком сложных характеров. Том не любил особо возиться с младшими курсами, с чем отлично справлялась Вальбурга, в то время как он уже стал неоспоримым авторитетом среди старших. — Послушай, — Том еще раз указал ей глазами на дверь. — Абраксас отлично справится. Поговорим. Сейчас, Вал. Абраксас его веры явно не разделял, но, скривившись, приступил к подсчету маленьких крутящихся в разные стороны голов первокурсников. — Ты и мертвого сумеешь переубедить, Риддл, — недовольно фыркнула Вальбурга и направилась в сторону дверей. — Абраксас, не растеряй никого по дороге. Головой отвечаешь, — Том похлопал его по плечу и вышел следом. — Ну да, ну да, — Малфой оглядел неровную колонну. — Перекличка! Мальсибер? Вальбурга ждала в ответвлении коридора, но Том кивнул ей в противоположную сторону. Она недовольно скривилась. Ее раздражала манера Тома использовать повелительные жесты вместо слов. Во внутреннем дворе было тихо. В вечерних сумерках пел фонтан, а где-то вдали, в стороне Запретного леса ревел удивительный и определенно опасный зверь. Вальбурга даже не дрогнула, хоть рев действительно наводил страху, и чинно пристроилась на скамье в тени раскидистого дерева. Том внимательно осмотрелся и наложил тонкую сеть из нескольких заклинаний, хоть никого кроме них во внутреннем дворе не было. Ученики спешили разобрать вещи и присоединиться к общим собраниям в гостиных факультетов. — Садись уже. — Ты стала еще более нетерпеливой, — Том достал пачку сигарет и зашарил по карманам в поисках зажигалки. — Садись, говорю, — Вальбурга дернула его за мантию с такой силой, что Том завалился рядом и приложился о спинку скамьи. Он вскрикнул. — И не сверли меня тем самым взглядом. — Дура! — Том скривился, потер бок и закурил. — Идиот! Они замолчали с показательным отвращением к друг другу на лицах. Огонек сигареты, зажатой меж пальцев Тома, тлел в вечерней темени оранжевым светлячком. Другие студенты не могли позволить себе подобные перепалки с ним, что уж говорить о вечно краснеющих девчонках. Вальбурге же со своим выдающимся ростом в шесть футов и тяжелым характером не приходилось смотреть на Тома снизу вверх. Она даже отказывалась начать разговор, пока он не докурит, считая это отвратительной маггловской привычкой. Еще в прошлом году она укоряла Тома за то, что, следуя его примеру, к табаку пристрастились Малфой, Лестрейндж и Розье. Правда, Абраксас курил трубку вместо сигарет, что, видимо, больше подходило наследнику благородного рода. — Вал, — Том притушил сигарету о резную ножку скамьи и растворил остатки беспалочковым заклинанием. — Мы ведь это уже обсуждали. Почему ты заупрямилась? — А почему ты не пришел? — в ответ спросила она. — Ты же обещал прийти на помолвку. — Были дела. — Столь важные, что в тот момент, когда мне больше всего была необходима поддержка, ты не явился? Том промолчал. Проще было выглядеть эгоистичным придурком, чем объяснять, что в тот момент, когда она красовалась на приеме, в маггловском Лондоне была бомбежка. Он не мог покинуть бомбоубежище под приютом, даже аппарацию использовать не мог, чтобы не лишиться палочки — законы об использовании магии несовершеннолетними ужесточили еще год назад, в сорок третьем. Просто сидел в углу среди перепуганных магглов и так же, как и они, молился, чтобы это побыстрее закончилось — чтобы не повторился блиц**, во время которого в сорок первом Тому повезло находиться в Хогвартсе. — На самом деле, — более спокойно начала Вальбурга. — Твое отсутствие словно развязало мне руки. Я решила, что это знак, что можно еще раз поговорить с отцом. Я и правда дура. — И? — И я накричала на него, на мать, на дядю Арктуруса и на домовиков, которые вкатили в тот момент тележку с праздничным тортом. — Уничтожила торт? — усмехнулся Том. — В том числе. Перевернула его на рядом стоящего тупицу Ориона. Том засмеялся, представив чванливого Ориона в кремовых розочках. Что ж, примерно подобного он и ожидал. Если Вальбургу вывести из себя, то она превращалась в безумную фурию — истинная Блэк. — У нас и за меньшее выжигают с фамильного древа, — поморщилась Вальбурга, глядя, как в башне Гриффиндора зажигаются окна. — Последний шанс. Так сказал отец. На Рождество я официально стану невестой этого малолетки. — Пруэтт уже обручился с твоей кузиной, — Том щелкнул пару раз зажигалкой и убрал ее в карман мантии. — Пора идти дальше, Вал. Та дернулась и отвела взгляд от окна, за которым, точно знала, располагается спальня семикурсников Гриффиндора. Вальбурга с громким вздохом облокотилась о спинку скамьи и сцепила руки на коленях. Вся ее бравада исчезла, уступив место смирению с неизбежным. — Почему я должна отказываться от того, что хочу? — использовала последнюю попытку она. — Ты вот никогда… — У меня никогда не было семьи, — равнодушно пожал плечами Том. В общем-то, он и не так сильно об этом жалел. Даже подобная мысль сейчас приходила к нему редко, в отличие от малых лет, еще до Хогвартса. Теперь же это можно было назвать преимуществом. Кровные узы — большая обязанность. Прошлым летом подобных обязанностей он себя окончательно лишил. — Ладно, — после короткой паузы Вальбурга кивнула и встала. — Ты во второй раз убедил меня. — Видимо, первый был все-таки не слишком удачным, если помолвка отложена, — Том достал пачку сигарет. Вальбурга махнула рукой и ушла, не собираясь ждать, пока он закончит очередной прием никотина. Том снял защитный барьер, чтобы по ней не шарахнуло чем-нибудь неприятным, и затянулся. Он взмахнул волшебной палочкой: облако сигаретного дыма превратилось в птицу, взмыло ввысь, но, не добравшись до темнеющего неба, зацепилось о ветви дерева и растаяло. Кто-то другой увидел бы в этом нечто символичное, но Том видел только дым, не более. Он нещадно устал за этот день, голова трещала после шума на пиру. Крики Вальбурги только все ухудшили. Том уничтожил недокуренную половину сигареты, скривился от неприятного привкуса во рту и медленно встал. Голова закружилась, он покачнулся и оперся о скамью, чтобы избежать столкновения с землей. — Ну почему опять?.. — от боли Том неосознанно перешел на перселтанг. После того взрыва приступы мигрени и головокружения стали накрывать его пару раз в неделю. Он потратил последние галлеоны на лечебные зелья, но они лишь на время решили его проблемы. Головная боль вернулась и стала даже чаще давать о себе знать. Том вошел в замок, спустился в подземелья по боковой лестнице, которая, слава Салазару, никуда и никогда не двигалась. Очередной приступ настиг его у поворота к гостиной факультета, словно кто-то стукнул по затылку, от чего в глазах резко потемнело. В воспоминаниях возник Билли Стаббс. Тот особо любил бить по голове, в том числе и ногами, когда уже загнал свою жертву и повалил ее на землю за приютом. Том прислонился к стене, стараясь побороть подступившую к горлу тошноту и головокружение. Ладонью пытаясь ухватиться хоть за какую-то опору, он лишь ободрал ее о шершавую поверхность каменной стены. — Вы в порядке? Том даже не смог повернуться на голос, настолько боялся лишний раз двинуть головой. Он только промычал что-то нечленораздельное, за что его наградило очередной вспышкой боли в висках. Том покачнулся, но крепкая рука подхватила его под локоть. По длине ногтей и размеру ладони — явно женщина. Проверить и открыть глаза Том не рискнул. От диагностического заклинания холодок пробежал у него по спине. Явно что-то мощное, ибо исходя из своих знаний в чарах, Том не смог поставить себе диагноз, что он пытался сделать, едва сел в Хогвартс-экспресс. А вот новый профессор Рун смогла. Лишь она во всем Хогвартсе могла его не знать и не начать причитать: «О, мистер Риддл…». — У вас была контузия? — голос профессора звучал до смешного удивленно. Ответить он не смог. Просто обвис в женских руках, потеряв сознание.