Пока цветёт вишня

      Бурный поток холодной воды уносит беспомощного младшего капрала Скофилда вперёд. Спасаясь от засевших в разрушенном городе немцев, он со всей дури, не разбирая пути и преград, сиганул в реку, где его тоже ждала смерть в свою ловушку. На войне не так-то просто уйти от судьбы; если не погиб от рук врага, то запросто можно погибнуть и от чего-то ещё. Жизнь несчастного Вильяма проносилась у него перед глазами, пока сильнейшее течение, ударяя его тело о камни и царапая о ветви, несло к обрыву. Вода накрывала его с головой, и Вилл беспомощно барахтался, пытаясь цепляться за ветки. Но поток беспощаден, у капрала не остаётся сил против его напора. И единственное, что заставляет его продолжить бороться за жизнь — важное задание. И обещание Блейку. Река сбрасывает Скофилда с обрыва вместе с водопадом, и капрал попадает под напор потока воды сверху, который не даёт ему всплыть. Он буквально на ощупь пробирается к поверхности воды, под её толщей едва различая, где свет, а где тьма. Вилл выныривает на поверхность и жадно вдыхает, хватаясь за воздух, а руками бессмысленно размахивая в воде, пытаясь найти, за что зацепиться, пока уже более щадящее течение продолжает его нести. На удачу под руку попадается отломленная толстая ветка, и капрал повисает на ней. Ему нужно перевести дух. Течение уже тихое, позади лишь слышится шум водопада. А на водную гладь рядом с Вильямом плавно опускаются белые хлопья, будто снег. Краем глаза Скоф замечает то, от чего у него перехватывает дух и болезненно щемит в груди — берег реки усажен деревьями вишни, и она вся словно в снегу. Капрал с головой уходит под воду и в свои воспоминания.       В его памяти Блейк — его близкий друг и человек, который спасал его буквально каждый день. И речь не всегда даже о жизни, он спасал Скофа от одиночества, отчаянья, гнетущих мыслей и скуки. Особенно спасали порой неуместные шутки Блейка, но Вилл не видел настоящего Блейка без этих шуток. Зеленовато-голубые глаза его отливали на солнце, когда они передыхали на поляне возле окопа. Вилл прекрасно помнит, что по одну сторону окопа зелёный луг, жёлтые и белые цветы, а по другую — грязь, лужи, ржавое железо, трупы и смерть. И их окоп — словно граница между двумя разными мирами жизни и смерти. Хотя с чего ему не помнить этого, ведь последний раз он был там вчера. Но Скофилду казалось, словно это было минимум две недели назад. Слишком многое он пережил за промежуток вчерашнего дня и настоящего. Томас в его памяти напрямую стал ассоциироваться с цветущей вишней. И нет, он никогда не заводил разговоров о ней, пока они вместе не нашли целый свежесрубленный вишнёвый сад. Вильяму лишь оставалось наблюдать, с какой горечью Блейк смотрит на этот сад. Только тогда Скоф узнаёт о том, что вишня у Тома ассоциируется с родным домом, матерью, в саду у которой растут вишни, и братом, с которым они целыми днями собирали с деревьев спелые ягоды, и который сейчас в большой опасности, если Вильям не доберётся до места назначения вовремя.       Томас запомнился Скофу как человек, который слишком своеволен и не слушает старших. Вилл иногда позволял себе в шуточной манере брать командование над Блейком, как старший, что естественно не нравилось его товарищу. И всё это порой чрезмерно, а последняя такая самодеятельность обошлась Блейку жизнью.       Вильям не раз замечал, как Блейк покашливает, и ему казалось, словно у Тома такая манера, что это часть его. Правда, началось это не сразу, но Скоф значения тому не предавал. Ночью накануне как их вызвали к генералу и поручили задание, Скофилд просыпается от хрипения рядом. Том не на своём спальном месте, а неподалёку. Кашляет, но пытается это заглушить. Вильям естественно перепугался, а как иначе, и кинулся к нему. Его руки в крови, а в ладонях сжаты белые лепестки. На вопросы Том отказывается отвечать, ссылаясь на то, что это нормально. Но он тихо всхлипывает, падает на плечо к Скофилду и тихо признаётся, что это, всё-таки, больно. Так Скоф увидел его слабую сторону. И дал себе слово, что ни за что, ни за что и никогда не отпустит младшего капрала Блейка от себя ни на шаг.       И Вильям, видя после этого отчаянье и пустоту в зеленовато-голубых глазах Тома, что с тоской смотрели на срубленный вишнёвый сад, понимал, что Блейк словно одно из этих срубленных цветущих вишен, такой же сломленный, но всё ещё уверенный. Как он сам сказал, этот сад разрастётся ещё больше, когда прорастут вишнёвые косточки. А внутри Томаса цветёт такой же вишнёвый сад, он цветёт внутри для кого-то, для кого-то очень важного и значимого для него. Вилл слышал об этой болезни, слышал, почему так происходит. Но не успел спросить Тома об этом.       Последнее, что он помнит о Томе, как тот тихо спросил: «Я умираю?..» И Скофу пришлось сказать правду. Он всё ещё помнит, как Том просил его, буквально умолял говорить с ним. И Вилл говорил, пока тяжело вздымающаяся грудь Блейка навсегда не замерла.       Скоф резко почувствовал, что задыхается, и высовывает голову из воды, выныривая и из своих мыслей. И начинает грести к берегу.       Только там, почувствовав твёрдую почву под ногами, он понимает, что потерял. Он потерял самого близкого ему человека среди этой нескончаемой жадной до человеческих жизней войне. Он потерял своего Тома.       Скофу представлялось, что сквозь тело Блейка через раны наружу пробиваются ростки вишни, и вскоре Том сам станет вишнёвым деревом, что будет жить и невероятно красиво цвести каждую весну.       Что-то находит на Вильяма, и он падает на колени и начинает скорбно рыдать, рыдать от усталости, рыдать от обречённости, и, в конце-концов, по Блейку-младшему. А потом что-то кольнуло у него в груди, и из гортани вместе с кровавой склизской смесью на землю летят лепестки белой вишни. Ламберт, может, или дьюкс, лично Скофилд разницы между ними не видит. Томас бы увидел.       Эта скорбь разрастается внутри него цветами вишнёвого дерева, напоминая о его погибшем дорогом Томе. Вильям никогда не говорил Блейку, что любит его. И жалеет об этом. В каком бы смысле это не звучало, Скоф примет это, даже если это будет далеко не дружеский смысл, он будет даже рад, ведь он действительно очень сильно любил Томаса. Любил, и любит. И сожалеет, что Том никогда больше об этом не узнает.       Сейчас весна, апрель, и вишни цветут вовсю. Вилл утирает рукавом кровь с подбородка и оборачивается на белоснежные деревья. Они и вправду словно в снегу. Но Скоф помнит, что должен сделать. И должен продолжить, ни смотря ни на что. Ведь это не только спасёт тысячу шестьсот людей. Это ещё и обещание Тому.       Пройдут годы, пройдёт не одна весна, война всё равно однажды закончится, и в памяти Вилла, если он останется жив, Том станет лишь туманным воспоминанием, и каждое испытанное к нему чувство забудется. Но... Скофилд хочет помнить.       И, пока будет цвести вишня, он не сможет забыть Блейка.