***
Ленивый ветер колышет золотые колосья пшеницы, что, будто драгоценные реки, разлились по земле. Юркие порывы зарывались в волосы и под одежду, будоража своей прохладной рукой каждую частичку тела. Джехён стоял посреди поля, охватываемый пряным запахом злаков, и наслаждался благодатной пустотой и тишиной. В них будто вились струи безмолвной музыки, что закрадывались глубоко, и были слышны лишь сердцу и душе. Оттого ощущения обострились, и каждая мышца напряглась, пытаясь уловить хотя бы миг прекрасного пения. Царила непроглядная темнота, разбавленная редкими огоньками светлячков. Вместе с ней, как со старшей сестрицей, безпризорничала тишина, как бы играя с человеком. Она то обрушивалась на голову, не давая Джехёну услышать даже свой голос, то рассеивалась, что вдалеке был слышен заунывный каскад пения цикад. Чувства будто смешались в парне, и он не знал, куда себя деть, как проснуться. Поблизости оглушительно громко гаркнул ворон. Цикады уняли свой плач, и стрекот смолк. Стало настолько тихо, что Джехён мог слышать собственное дыхание. Оно было неровным, как от быстрого бега, но в то же время будто трепетало, полное предвкушения. Ветер, что мгновение назад играл с одеждой, утих, пропал. Все словно замерло вокруг. Но вот, совсем недалеко, послышался ранее не известный звук. Он напоминал пение цикад, но был мелодичным и заливался потоком в самую душу. Джехён остановился, переставая бороздить пшеничные посевы, и прислушался. Звук повторился, но стал более отчетливым, будто источник его приближался к юноше на цыпочках, чтобы не выдать своего местоположения. В грудь Джехёна закралось коварное чувство страха. Вместе с тем душа его трепетала, желая утопиться в сладком пении, и оттого тянула вперёд в непроглядную тьму, словно за невидимые нити. Юноша не мог совладать с собой и направился робкими шагами на звук. Долгое время ему ничего не попадалось на пути. Лишь бесконечные поля пшеницы, которые загораживали горизонт, и таинственное, завораживающее пение были ему доказательством того, что сон не думал рассеиваться, крепче путая в свои оковы. Джехён чувствовал, как ноги будто увязали в чем-то липком, зыбком, как ил, но шаг не остановил — душа не позволила. Пение все приближалось, ещё больше притягивая, и в груди с каждым шагом будто что-то обрывалось. Ветер подул вновь и холодными руками окутал Джехёна, но сила их была велика, и останавливала его, как бы предупреждая — не ходи. Но юноша, вырываясь из морозных лап, продолжал свой путь, окутанный загадочным пением. Вскоре пред ним предстал силуэт. Словно неживой монумент, он гордо стоял посреди поля. Джехёну с трудом верилось, что сладкое пение исходило от него, но неведомые силы тянули все ближе и ближе. Ноги уже по колено погрязли в зыбкой земле и шаг стал тяжёлым, медленным, и оттого силы быстро иссякли. Когда до силуэта оставалось несколько шагов, Джехён уже по пояс был в заточении жидкой земли. Он рывками двигался к неизвестному, но то, что поглощало его, не имело дна, и юноша, сам того не понимая, лишь больше тонул. Ещё несколько рывков и вот — силуэт оказался прямо напротив Джехёна. Лишь сейчас юноша мог разглядеть, кто издавал прекрасное пение: то был парень с волосами чёрными, как воронье крыло, тёмными глазами, на дне которых не сосчитать звёзд и галактик, и светлой, как майское утро, кожей. Джехён, не ведая, что творит, опасливо протянул навстречу тому руку, желая прикоснуться к нежным на вид губам. Голос вдруг перестал петь. Глаза незнакомца сверкнули. Он отодвинул протянутую руку и наклонился настолько близко к лицу Джехёна, что ледяное его дыхание коснулось щёк юноши. Лицо того покрылось нежным багром, сердце зашлось в немыслимом темпе, и кожа покрылась мурашками. Незнакомец, будто насмехаясь над смущением юноши, соблазнился его красотой, почти невесомо касаясь приоткрытых от восхищения губ. Они слились в поцелуе, нежном, как лепесток розы, и чутким, как полет бабочки, и почти так же невесомо Джехён почувствовал, как проваливается в темноту. «Не будь таким доверчивым, Джехён-и. Есть много людей, которые соблазнятся воспользоваться твоей добротой.» Джехён проснулся мгновенно, ощущая, как по спине бежит капля холодного пота. Он сидит на кровати, бессмысленно касаясь своих губ, которые мгновение назад целовал незнакомец, и прокручивает в голове этот момент. Раз за разом образ из сна будто становится яснее, и Джехён с уверенностью может сказать, что, встреть он этого парня где-нибудь на улице, точно его узнает. Ясное дело, с разговорами и, тем более, с поцелуями, не полезет, но издалека полюбуется уж точно. Людей с такой внешностью просто-напросто невозможно не заметить, настолько красив и прекрасен он был. Но, возвращаясь к реальности, Джехён понимает, что, возможно, незнакомца из сна и вовсе не существует, и это так предательски заставляет сердце, которое ещё трепещет от видения, сжаться в порыве боли. Джехён понял, что совершенно немыслимо и глупо влюбился в парня из своего сна.***
«Я хотел бы не знать тебя Но это так обязательно Ведь без этого всего Мы бы были другими Если прошла по касательной Не умирал бы из-за тебя Но такие, как ты — проходят навылет». В четыре часа вечера, Джехён, как и обещал, был уже возле парка и дожидался лучшего друга. Тэён как всегда жутко опаздывал, растеряв манеры и пунктуальность, как стеснительность когда-то в третьем классе средней школы. Он мог опаздывать на полчаса, час, даже два, но никогда не признавал свою вину; наоборот, мог выставить виноватым любого. Но, не смотря на это, Ли был довольно хорошим и чутким человеком, способным выслушать и поддержать, только иногда слишком вредным и ревнивым. Прошло двадцать минут. Чон Джехён, сняв толстовку, прошёл к ближайшей свободной скамейке и сел на нее. Ожидание заставляло его сильно нервничать, а настроение и так с утра было ни к черту. Незнакомец часто всплывал перед глазами, словно призрак, а сон в голове юноши повторялся заново, пока что-то или кто-то не отвлечет его внимание от созерцания. Но больше поцелуя и неожиданной влюблённости его волновали слова, сказанные парнем перед пробуждением. Что значит «не быть таким доверчивым»? Джехён, вроде, не маленький ребёнок, чтобы безоговорочно верить всем на слово, и на спам от левых номеров с пометкой «скинь деньги на этот номер, мама» не отвечает и сразу блокирует. Может, это значит быть более осторожным с тем, что он рассказывает друзьям? Почему в таком случае он не должен доверять близким? Или это незнакомец, на самом деле, говорил о себе? Тогда возможно ли то, что они встретятся рано или поздно? Догадки витали вокруг, как неугомонные пчелы, но ни одной более или менее логичной почему-то не находилось. Оттого начинала болеть голова, а настроение стремительно пересекало отметку «ноль». — Джехён-и, малыш~ Послышалось откуда-то со стороны, заставляя юношу повернуться к говорящему. — Я уже подумывал уходить. — говорит он, одаривая Тэёна раздраженным взглядом. — Я с Тэном у стоматолога был, он попросил с ним сходить, — старший сел рядом с Чоном, доставая из кармана пачку крепких сигарет. — И вообще, раз знал, что я задержусь, почему сам позже назначенного не пришёл? — Уж лучше бы вообще не приходил. Тэён, ухмыльнувшись, затянулся сигаретным дымом. Он не обижался на друга, его, наоборот, порой даже веселит грубость со стороны младшего. Сейчас же было очевидно, что Чон просто не в духе, и ему нужен тот, кто способен впитать в себя его переживания, дабы избавить от груза на душе. Тэён как раз был таким человеком. — Выкладывай, что случилось? — спокойно говорит старший, смотря на Джехёна. Тот сидел совершенно без настроения. Взгляд его был словно прозрачным, пустым, и не отражал ни одной эмоции. Джехён поведал о сне Тэёну, не забыв ни одной малейшей детали, а когда закончил — многообещающе посмотрел на друга, мол, что тот думает. Ли в ответ прокашлялся, выкидывая в урну докуреную сигарету, и покачал головой. — Просто сон, не бери в голову. — Но я чувствую то, чего не должен чувствовать к не настоящему человеку. Это, по твоему, нормально? Не обращать внимания? — Джехён вспылил от подобного ответа, ведь рассчитывал на поддержку и совет, а получил толком-то ничего. — Ты можешь путать любовь с простой симпатией. Во сне ты, наверняка, увидел человека, которого когда-то встречал в жизни. Но то, что это не любовь, я уверен точно. Договорив, Тэён встал со скамейки. Джехён, немного погодя, сделал то же самое. Они молча направились внутрь парка, опустив разговоры о чудесном сне Чона, и вскоре уже были увлечены обсуждением предстоящих соревнований по волейболу. На выходе из парка Тэён предложил зайти в магазин, чтобы поесть рамён, и младший не смел отказывать хёну. Стоя у стеллажа, Джехён выбирал, что съесть на ужин, в то время как Ли, делая то же самое, безостановочно болтал об увлекательном походе к стоматологу со своим парнем. Он говорит о том, как Тэн боялся заходить в кабинет к врачу, о том, как цеплялся за руку Ли и за кушетку, когда началась процедура, и о том, как он мило щурился, когда всё закончилось. Джехён улыбается, внимательно слушая друга, а мысленно отмечает, что отношения хёнов для него давно стали неким тотемом любви. Юноша даже совсем немного завидовал им, когда видел, как те смотрят друг на друга, как рассказывают друг о друге, и даже простые их касания казались чем-то сокровенным, возвышенным. Он ни с кем не встречался, и чувство привязанности к кому-то для него было будто потаенным, скрытым кем-то посторонним. Джехён, несмотря на множество вариантов, ни в ком не видел тот заветный блеск в глазах, от которого он почувствовал бы трепет сердца, и оттого ему становилось грустно, словно настоящую, искреннюю любовь ему не суждено испытать никогда. — Ты выбрал? — спрашивает Тэён, держа пачку острого рамёна и треугольный кимбап с ветчиной. Джехён, погрузившись в свои мысли, так и не смог сделать выбор, поэтому, быстро схватив пачку такой же, как и у друга, лапши, пошёл к кассе. Они рассчитались и направились к столику, где смогли вдоволь набить животы. После, прогулялись ещё полчаса и, оказавшись у подъезда дома Тэёна, разошлись. Джехён неспешным шагом шёл домой, изредка оглядываясь на внезапные звуки, возникающие вокруг. Вновь его поглотили мысли, но на этот раз он смотрел на них совершенно с иной стороны. Если утром он был настроен немного враждебно к своей несуществующей влюбленности, то сейчас он воображал, как было бы, повстречай он незнакомца из сна в реальной жизни. Возможно, они смогли бы подружиться, потом, возможно, стали бы лучшими друзьями, и безоговорочно доверяли друг другу, а потом, возможно, начали бы встречаться, ибо не смогли скрывать свои чувства. Но это только хрупкие, несбыточные мечты, и Джехён ничего не знал наверняка. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что незнакомца из сна он, совершенно точно, любил, и изменить свои чувства, увы, не мог. В эту ночь Джехёну снова снился тот же самый сон. Он видел уже знакомые поля пшеницы. Ветер, будто родной ему уже, ласкал кожу, а незнакомец под конец видения вновь нежно прикоснулся к губам юноши, даря очередной внеземной поцелуй. «Не будь таким доверчивым, Джехён-и. Есть много людей, которые соблазнятся воспользоваться твоей добротой.»***
Несколько дней подряд ему виделся этот сон. Он перестал обращать на него внимание на третий раз и лишь устало вздыхал, стоило голове коснуться подушки. Честно говоря, видеть одно и то же ему порядком осточертело. Это сравни тому, как если бы назойливая фанатка, в мечтах уже ставшая супругой Джехёна, везде крутилась вокруг, напоминания о себе ежесекундно. Но поделать с этим Джехён ничего не мог. Его чувства, тем не менее, не угасали. Казалось даже, что они вспыхивали раз за разом новым, ярким пламенем, сжигая все внутри, касаясь всего тела. И Джехён, вроде как, уже не сомневался, что это чувство — любовь. Но слова Тэёна, сделавшего грубый комментарий на счёт его видений, до сих пор копошились где-то внутри, во тьме, куда пламя костра не доставали. «Ты можешь путать любовь с простой симпатий», «не бери в голову» — вспоминал Джехён, когда укладывался спать. «Может быть это, действительно, только симпатия?» И правда: как Джехён мог испытывать чувство любви к кому-то, кто явился ему во сне? Ведь, по существу своему, сон мог быть обманчив, а настоящий облик незнакомца искажен. Может, это был и вовсе один из его друзей, но только с немного иными чертами лица. Нет, от одной только мысли Джехёну становилось плохо. Как же он хотел, чтобы все наконец прояснилось! Юноша более не мог мучать себя догадками, все время копаясь в воспоминаниях и мыслях. Джехён лишь хотел спать спокойно, здорово, и не чувствовать больше этой неизвестной для него любви. Ему надоело каждый день видеть сон, что стал за некоторое время самой настоящей клеткой, в которой его кто-то держал насильно и тщательно оберегал, не давая ускользнуть. Надоело просыпаться с ощущением, будто он слеп и немощен. Улегшись в кровать, Джехён закрыл глаза и через несколько минут заснул. Он окончательно решил забыть о сне и незнакомце, даже если придётся видеть их ещё долгое время. «Не будь таким доверчивым.»***