Одиночка

Осторожным движением он закрыл дверь. Остановился, собираясь с мыслями. У него не было права на ошибку. До рассвета не так много времени, ночь коротка, а день, состоящий из поступательной смены трех солнц, — долог. Мандалорец проверил шлем, расправил затекшие плечи — объект заметно прибавил в весе, и удерживать его на руках становилось все сложнее. Это вызвало у мандалорца довольную улыбку: его старания не прошли даром. Хорошо. Но теперь надо завершить задачу. Неслышно ступая по растрескавшимся половицам старого дома, он короткими перебежками, чтобы никого не вспугнуть (и, не дай Сила, не разбудить), двинулся в сторону помещения, заменявшего кладовку и кухню. В лучах лунного света на столе сидел местный зверь и, вонзив острые зубы в кусок мяса, приготовленного к обеду, с остервенением его пожирал. Мандалорец нехорошо усмехнулся. Прислушался — в спальне все было тихо. Ловушки, расставленные по всему дому, пока не сработали. Хотя после огненной ловушки вперемешку с кровавой баней, которые он устроил местной фауне не далее как вчера, вряд ли туда сунутся. А вот кухню он пока очистить не смог. Что ж, он сейчас это исправит. Уверенный, ловкий, сосредоточенный, он выскочил из укрытия и открыл огонь. Натурально — включил огнемет и хорошенько прожарил дивную тварь с головой курицы, телом жабы и хвостом змеи. Тварь, даже не успев пикнуть, истлела, впрочем, как и его обед. Не страшно, главное избавить дом от паразитов. Вот тогда они с малышом заживут припеваючи, им тут еще пару недель скрываться. А местные сказали, что лучший способ очистки дома — «спали там все нахрен». Он услышал совет и с благодарностью его принял. В углу и справа на потолке послышалось одиночное злобное рычание перемежаемое кудахчущим звуком — твари, глядя на смерть товарища, недовольно зашипели, запереглядывались между собой и стали собираться в стаю, чтобы напасть. Наверху, там, где собиралась стая этих странных, дурно пахнущих тварей (мандалорец даже сквозь фильтры шлема чувствовал их мерзкий запах), темнота сгущалась от все пребывающих, балки под потолком жалобно скрипели под их весом, грозя развалиться и рухнуть прямо на голову самоуверенному охотнику за головами. Он быстро обернулся на месте, прикидывая силы, рассчитывая свой следующий шаг. Стая шипеть перестала, только сотни голов разом уставились на него своими выпученными глазами. Паразиты напали с верещанием и посыпались на него, вытянув вперед лапы. Мандалорец активировал тяжелый бластер и сбил первый десяток тварей прямо в полёте. Отпрыгнул назад, прикрываясь перевернутым столом, использовал новенький плазменный огнемет (два огнемета лучше, чем один, правда?). Не переставая поливать огнем тварей, побежал, стараясь начертить круг огнем, загнать их в ловушку, из которой они уже не смогут вырваться. Твари разделились и одновременно ударили с трех сторон — с боков и сверху. Боковые удары он с легкостью парировал, но несколько тварей все же свалились на голову, острыми когтями оцарапав визор шлема. Мандалорец начинал слегка раздражаться. Под напором оставшихся паразитов он отскочил, споткнулся на раскиданных шариках (надо сказать малышу, чтобы уже научился убирать игрушки), но удержался на ногах, ухватившись левой рукой за несущий столб кухни, а правой продолжая метко палить из бластера. Через мгновение все было кончено. Твари, кто не сгорел заживо, корчились в предсмертных судорогах, истекая кровью. Мандалорец осмотрелся и тяжело вздохнул. Тут следовало убраться. Он одел передник и активировал древний пылесос (никаких дроидов! Им нельзя доверять!) предусмотрительно выменянный на местном рынке на внушительную тушку птицы, на которую они случайно приземлились. Воцарилась благословенная тишина, нарушаемая только мерным гулом, пылесос методично засасывал следы битвы, Мандалорец, не выпуская шланга из рук, меланхолично дожаривал огнеметом тех тварей, что посмели пошевелиться. Прошел час, кухня стала идеально чистой, пора было отдохнуть. Он вернулся в комнату. Малыш сладко потянулся в колыбели, повернулся на другой бок и засопел. Внутренняя поверхность визора мандалорца чуть запотела. «Это все проклятый старый шлем. Определенно нужен ремонт. А лучше — замена», — подумал он и, приподняв шлем, смахнул одинокую слезу (на самом деле десяток). Затем попытался устроиться на низком диванчике, но не смог. Узкий, а потому крайне неудобный предмет антиквариата, помнивший еще Палпатина молодым сенатором, предательски заскрипел. Мандалорец раздраженно выругался и лег на пол. Вытянулся и попытался уснуть, игнорируя сквозняк, плавно подталкивающий его в сторону стены. Занималась заря первого из трех солнц. Спать ему оставалось минут двадцать, и он собирался воспользоваться ими по полной. Впереди был новый день полный забот отца. Отца-одиночки.