Розы снежные

Кроваво-алыми осенними листьями, раньше времени оборванными с деревьев пронесшимся по лесу коротким, штормовым ветром, землю усыпали мертвые тела убитых в сражении людей. Носивших отличительным от врага знаком Белую Розу было несоизмеримо больше. Среди всех погибших в глаза сразу бросался один, единственный которого было мало убить — его мертвое тело, или все еще живое, никому не было тогда до этого дела, было осквернено, с него сорвали одежду. И единственного не укрыли к вечеру землей. Обескровленный мертвец, нагой, как при рождении, белел страшным и самым прекрасным цветком посреди целого поля алых роз, так же преждевременно срезанных с древа жизни. *** Кто-то бы сказал: «Отмучился». За всего два года — смерть любимого старшего брата, который мог пожить еще. Смерть маленького сына — только его подарили им с женой небеса. Недавняя смерть жены. Кто-нибудь мог бы сказать и то, что король нарочно искал в битве смерти. Так же мало было сейчас тех, кто не поверил повсеместно распространяемой о Ричарде Третьем клевете, ложном обвинении в убийствах сыновей его родного брата Эдуарда Четвертого; подготавливающей почву для смены на английском престоле трех вековой династии Плантагенетов Тюдорами. Последние свои дни Ричард доживал с клеймом убийцы детей, своих собственных племянников, запечатанным на нем настоящими убийцами принцев. *** Все два часа, что длилось сражение, у реки в нескольких милях оттуда, без движения, почти без дыхания, стояла девушка. Шагнувшая в воду, когда та закончилась с гибелью того, кто вел войско в бой. И непременно бы его выиграл, если бы не предательство союзников, вопреки клятве перешедших на другую сторону. *** Ричард не собирался умирать. Не хотел любить принцессу Елизавету, но влюбился, в единокровную племянницу, с первого взгляда не на милое дитя больше, а на прелестную девушку, которую он не сразу узнал долгое время с последней встречи спустя. Сперва влюбился, а затем полюбил, как никогда не любил жену. Он хотел жить. С ней. Хотел жениться на Елизавете Йоркской, испросив разрешение у Их Святейшества Папы Римского, и ему было все равно, чего это будет ему стоить и что о нем станут говорить, говорят и не такое. Анна Невилл тоже никогда не любила его, не любила его, как она, как действительно любят. — Ты любишь меня, Анна? — Что? — Ты любишь меня и короля? Не то он ожидал и надеялся услышать, всегда испытывавший к ней огромное душевное тепло, сперва принимающий его за любовь. И в следующий раз, делая ей предложение, продиктованное заботой о ней, угодившей в загребущие состояние Уорриков лапы ставшего опекуном Анны брата Джорджа, сказал «Возможно, я всегда любил тебя» не покривив душой. «Я люблю тебя» так и не было сказано никем из них. — Я люблю тебя. Елизавета сказала это. Так легко, как естественно делается человеком вдох и выдох, как не может человек не дышать, задохнется и умрет иначе, если не скажет. «Я люблю тебя» сказала она своему дяде и своему королю, ласково коснувшись его руки, не оставляя сомнений в том, что обращается она лишь к мужчине, которого избрало ее сердце. Ничто на земле не способно было стать преградой для ее к нему любви, включая кару небесную после смерти. Он ответил ей, огненно-пылко сжав в объятиях, всю ее прижав к себе, и поцеловав с неведомой ему прежде страстью. — Я люблю тебя. — сказал ей Ричард Третий перед тем, как сказать напоследок, что, когда он вернется, то сделает ее королевой Англии и своей королевой. Елизавета Йоркская, его возлюбленная Елизавета, рискуя жизнью, никого и его первым, прямого королевского приказа не слушая, прискакала в Босворд ночью перед сражением, в их первую и последнюю ночь любви. Истинной и настоящей любви. *** — Милорд… — Ричард. Прошу тебя, называй меня Ричард… На темный, привычный камзол короля, осторожно легла чуть дрожащая маленькая женская ручка, прямо у сердца, в тот же миг, как то перестало биться — на земле. Ее накрыла сильная мужская рука, с ранних лет привыкшая к тяжести меча в битвах, прижимая к себе еще теснее, но со всем сердечным трепетом. Их губы снова слились в поцелуе. Посреди… несущих их куда-то вод, в центре самой Вечности?.. *** По веками стоящему лесу в английской глубинке летит другой конь, вместо под седоком убитого, неся на себе двоих, молодого человека с иссиня-черными кудрями до плеч и прильнувшую к нему со спины девушку с развевающимися по ветру серебристо-светлыми волосами. Они улыбаются. Они счастливы. Они любят друг друга.