Александра — прекрасная женщина. Не только внешне. Внешность давно не имела для Гоголя никакого значения. Хотя Смирнова была довольно хороша собой. Правильные черты лица, белоснежная кожа, всегда аккуратно причёсанные волосы и тёмные выразительные глаза, которые заглядывали прямо в душу. Но Гоголя привлекало в ней кое-что другое. Она понимала его. Она помогала и утешала писателя в трудные минуты. А эти качества могут затмить любую красоту.
Нет, Гоголь не был влюблён. По крайней мере, он сам так думал. Однако, какое-то странное сладкое чувство окутывало его, как одеяло, когда он уверенной походкой направлялся к дому Смирновых, читал фрейлине свои произведения или просто вёл с ней непринужденную беседу.
И вот сейчас читает ей третие действие «Ревизора». Она внимательно слушает, улыбается, что-то уточняет. Писатель время от времени кидает взгляд на сосредоточенное лицо Александры. И сколько же нежности и благодарности было в этом взгляде.
Сказать иль нет? Надо, определённо надо.
— Ну как? Ваше мнение? — спросил Гоголь, внимательно глядя на Смирнову.
— Превосходно. Вы превзошли себя, Николай Васильевич, — ответила фрейлина, улыбнувшись.
— Благодарю, — Николай чуть наклонил голову.
Вдруг совершенно бесцеремонно, без всяких обиняков и прелюдий, девушка сказала мягким спокойным голосом:
— А вы, кажется, в меня влюблены*
Секунда молчания. Гоголь растерянно смотрит на Александру, не зная, что ответить. Какая же неловкая ситуация…
— Что?.. Что вы такое говорите?.. Глупости! Вздор! — Николай заливается краской, а потому быстро отворачивается от фрейлины. Слишком уж писатель выдавал своё смущение.
Теперь сомнений нет. Он любит Александру.
Гоголь встал и быстро направился к двери, не говоря ни слова. Смирнова встала вслед за ним.
— Николай Васильевич, куда же вы? — Александра измулённо хлопает пушистыми ресницами.
Ах, не стоило всё-таки говорить. Она же знала, что писателя легко смутить. Но уже поздно. Слово не воробей.
Гоголь ускорил шаг. Он открыл дверь и быстро скрылся. Смирнова и сказать ничего не успела, как писателя и след простыл. Фрейлина тихо вздохнула и вновь опустилась на софу.
Что же будет? Он возненавидит её?
Николай Васильевич всё дальше уходил от дома Смирновых. Господи, как же неловко вышло. Ноги стали ватными, щёки пылали, как два ярких пламени. Как он теперь вновь появится у Александры, как посмотрит ей в глаза?
Пока Гоголя одолевали эти мысли, писатель добрёл до своей квартиры. Ещё в далеке он различил знакомую фигуру Пушкина. Что ж, он вовремя.
— Здравствуйте, Николай Васильевич! А я как раз к вам, — радостно сказал поэт, сняв свой цилиндр.
— Здравствуйте, Александр Сергеевич, — немного рассеянно ответил Гоголь, всё ещё приходя в себя от случившегося.
— Всё в порядке? — спросил мужчина, слегка нахмурив брови. — На вас лица нет.
— Всё превосходно, — ответил Николай Васильевич. — Рад вас видеть.
— Хм, ладно, — Пушкин оценивающе посмотрел на друга. Он явно не верил ему. — Так мы пройдём внутрь или будем вести беседу прямо здесь?
— Да, да. Пройдёмте, — в неком замешательстве сказал писатель, доставая ключи.
Оба мужчины вошли в скромную квартиру Гоголя. Александр по-хозяйски расположился в кресле, Николай же занял своё рабочее место.
— Ничего новенького не написали? — поинтересовался поэт, закинув ногу на ногу.
— Нет, — вздохнул Гоголь. — Знаете, что-то вдохновение не идёт…
— Печально, — покачал головой Пушкин. — Кстати, вы не идёте на завтрашний бал в доме Смирновых?
— Нет! — быстро ответил писатель, услышав до боли знакомую фамилию. Теперь он ни за что не появится в том доме. Никогда.
— Почему же? Прекрасное общество, — поэт удивлённо вскинул бровь.
— Да так, знаете… Здоровье подводит, — сказал писатель, для правдоподобности даже покашляв.
— Здоровье? Вы шутите? — Пушкин сразу почувствовал, что здесь что-то не так.
«Да кого я пытаюсь обмануть?» — с досадой подумал Николай Васильевич, зная, что поэту врать бесполезно. Пушкин был старше и намного опытнее Гоголя. Его трудно провести.
— Да бросьте, Николай Васильевич. Врать нехорошо. Я прекрасно вижу, что причина в другом. В чём же? — Пушкин пристально посмотрел в глаза Гоголю.
— Ни в чём, — пробормотал Гоголь. — Это столь важно для вас?
— Конечно! — воскликнул Александр. — Вы мой друг, в конце концов. Я переживаю за вас. Может, вы с кем-то не поладили?
— Нет, нет. Ни в коем случае. Смирновы прекраснейшие люди.
— Что ж, тогда, может, вам наоборот, кто-то понравился? — с хитрым прищуром спросил Пушкин.
— Александр Сергеевич! Не шутите не так.
— Ладно, но, может, вы всё-таки скажите в чём ваша истинная причина нежелания идти на бал?
Гоголь тяжело вздохнул. Признаться или не стоит? Хотя, это же Пушкин. Ему можно довериться, он не расскажет. Набравшись уверенности, Николай Васильевич подробно изложил инцидент с Александрой.
— Ааа, вот оно что, — понимающе улыбнулся поэт. — Так, значит, вы тем более должны присутствовать на балу. Это хороший шанс объясниться.
— Ах, вам легко говорить, — вздохнул писатель.
— Я настаиваю, чтобы вы были на этом балу. Будете?
— Буду, — понуро ответил Гоголь.
— Замечательно. Значит, увидимся там.
***
Но на бал Гоголь не пошёл. Пытался себя заставить, но это было выше его сил. Какая-то неведомая сила удерживала его дома. Сел за рабочий стол. Уж если не пошёл на бал, то надо занять себя чем-то полезным. Например, написать новую главу к «Мёртвым Душам». Однако, на ум ничего не шло. Мысли настойчиво не хотели приходить в голову писателя.
— Да что за чёрт! — воскликнул в сердцах Гоголь, от злости сломав перо и откинув его в сторону.
Николай подошёл к открытому окну. Лёгкий ветер подул в лицо писателя. Гоголь с наслаждением вдохнул чистый весенний воздух.
И всё-таки Пушкин убьёт его. Ведь он обещал прийти. Хотя с другой стороны поэт должен его понять. Неужели Александр Сергеевич сам никогда не был влюблён? «Влюблён»… Как же глупо звучит.
— Похоже, я действительно полюбил её, — улыбнулся Гоголь. Надо быть честным хотя бы с самим собой. — Но она достойна этого. Это я недостоин того, чтобы меня любили… Поступил, как последний трус… Интересно, как она там? Заметила ль, что меня нет?
***
Александра Осиповна, как не пыталась, но не смогла различить Гоголя среди гостей.
Где же он? Неужели и впрямь обиделся?
Появление Пушкина вселило в фрейлину надежду. Подойдя к поэту, Смирнова как бы невзначай спросила:
— Александр Сергеевич, где же ваш друг? Почему вы один?
— Здравствуйте, Александра Осиповна. Позвольте уточнить, о каком именно друге вы говорите?
— О Николае Васильевиче, конечно же. Очень странно видеть вас без него. Что-то случилось?
— К сожалению, я тоже не знаю, почему он не пришёл, — вздохнул Пушкин. — Полагаю, из-за проблем со здоровьем. Он обещал прийти, но, видимо, все-таки решил остаться.
— Вот оно как, — задумчиво проговорила Смирнова. — Хорошо, передайте ему от меня скорейшего выздоровления.
— Всенепременно, — кивнул Пушкин.
Александр Сергеевич не пошёл к Гоголю. Не устроил ему допроса. Может, ему и вправду стоит немного отойти? Все-таки натура он ранимая. Решив так, Пушкин оставил Гоголя в покое на время.
***
— Ну и сколько вы ещё планируете прятаться от Смирновых? — флегматично спросил Пушкин, вновь сидя у Гоголя на диване.
— С чего вы взяли, что я от них прячусь?
— Помилуйте, Николай Васильевич. Вы уже целых два дня к ним не ходите.
— Может, я сильно занят?
— За два дня вы не написали ни строчки!
— А откуда вы зна… Опять копались на моём столе?
— Я хотел убедиться, что вы продуктивно проводите время. Но, как видите, все эти два дня вы валяли дурака. Объяснитесь с Александрой Осиповной в конце концов.
— Я не могу, Александр Сергеевич!
— Да будьте вы мужчиной в конце концов! Неужели вам так сложно просто поговорить с этой милейшей женщиной? Может, вы её просто не так поняли? Может, она просто пошутила? Вы не рассматривали такие варианты?
— Нет…
— Вот. Поэтому вам необходимо с ней поговорить. Вы же не хотите, чтобы ваши прекрасные отношения разрушились из-за такой чепухи, ну ей-богу.
— Может, вы и правы, — вздохнул Гоголь, задумчиво рисуя замысловатые узоры на шершавой бумаге.
***
Николай вновь шёл по хорошо знакомой дороге. Сколько раз он уже здесь ходил, но никогда его сердце не билось так сильно, как сейчас. Он до сих пор был не готов к встрече с фрейлиной, но если он не пойдёт сейчас, то не придёт уже никогда.
Сердце Александры Осиповны тоже забилось чаще, когда она разглядела в толпе знакомое и почти родное лицо. Дождавшись, пока все увлекутся карточной игрой, фрейлина отлучилась в сад и по пути, будто бы случайно, чуть коснулась плеча Гоголя. Писатель понял её без слов, и через пять минут ушёл вслед за ней. Никто этого не заметил. Как же порой хорошо выручают азартные игры!
Весна — прекрасное время года. Сад расцветал, распускались цветы, пели птицы.
Александра задумчиво смотрела в даль. К ней тихо подошел Гоголь.
— Как ваше здоровье, Николай Васильевич? — спросила женщина, не отрывая взгляда от чистого неба.
— Вполне сносно, — сдержанно ответил Гоголь.
И снова неловкое молчание.
— Николай Васильевич… — тихо начала Смирнова. — Простите меня… Я тогда слишком резко высказалась, да?..
— Нет, нет. Это вы простите меня. Я вспылил, как мальчишка. Я должен был остаться и всё объяснить.
— Я думаю, мы оба поступили крайне нелепо. Я надеюсь, вы не сердитесь на меня, — Александра обернулась к писателю и ласково улыбнулась. Сердце Гоголя окончательно оттаяло. Напряжённая атмосфера начала понемногу исчезать.
— Я не могу на вас сердиться, Александра Осиповна. Вы же знаете.
— Тогда… Прочитайте мне что-нибудь, — вдруг предложила Смирнова.
— Я бы с радостью, но вот только мысли не слишком хорошо шли мне в голову эти два дня. Лучше вы спойте. У вас чудесный голос.
Дул тёплый весенний ветерок. Тихо шелестели листья. По небу летели пушистые облака. А в саду раздавалась народная украинская песня «Ой не ходи, Грицю, та й на вечорниці», исполняемая Александрой Осиповной.
Они понимали друг друга без слов. Они тянулись друг к другу, но это чувство было выше простой влюблённости или любви. Они стали настоящими родственными, душами, связанными прочными нитями судьбы.
