Не будем усложнять.

Юнги чихнул, привлекая ненужное внимание однокурсников, натянуто улыбнулся, извинившись, и вновь уткнулся в телефон, чтобы настроить другую песню. В наушнике, вдетом в левое ухо, заиграла песня «Cradles» Sub Urban, правое же ушко было свободно и даже выхватывало иногда пару слов из потока учительской речи. Хотя и их парень быстро забывал, стоило только отвлечься на очередную свою мысль. А думал Мин на последней паре неизменно о Чон Чонгуке, ублюдке из старших курсов, который в свои двадцать восемь никак не мог поумнеть. Он часто задирал Юнги, бил несильно, но хрен знает за что. Просто не угоден этому серцееду, получающему второе по счету образование и готовящемуся стать хирургом, был именно Юнги. Вот так, как прокаженый Юн старательно бегал по коридорам универа, чтоб не выхватить очередной раз и тихо мирно слинять домой. Но не повезло. Мин нарвался на Чона неподалеку от дома, под аркой старого пятиэтажного дома. — Грёбанный мудак. — прошипел Юн, когда Гук, окликнув его, в очередной раз сострил насчёт его внешности. — Ну, да, крашу я волосы и что? — Как ты меня назвал?! Повтори! — в свою очередь прогремел голос Чона, и он нахохлившись и моментально став чуть выше и шире в плечах, подошёл к Мину и встряхнул его за воротник рубашки. Юнги чувствовал его дыхание кожей щек и губ, украдкой вдохнул запах дешёвых сигарет и парфюма, в ответ вцепившись в черную байкерскую куртку. Смотрел сначала в глаза с вызовом, но, благо, дошло, что отхватит пиздюлей, вовремя. Лучше отступить — опустить взгляд, рассматривая шипики спускающиеся по предплечью и дальше. — Никак. — Медово улыбнулся Юн, не удержавшись от соблазна провести ладонью по темно-бордовому свитеру, так нагло выглядывающему из-под куртки в области солнечного сплетения. Удивился, когда у Чона сперло дыхание и расширились зрачки. — Не хочется сегодня быть побитым и злить Великого тебя. Разойдемся полюбовно, лады? Чон замер, сузив глаза, вглядываясь в лицо девятнадцатилетнего мальчишки перед собой, — искал ту самую подлянку, которую Мин хотел от него скрыть, но не мог найти. Вместо этого задевал взглядом четыре колечка в ушке, поблескивавшие от предзакатного солнца, штангу на язычке, которая мелькала, стоило мальчику в его руках по старой привычке облизнуться или ухмыльнуться. От вида штанги Чонгука всегда пробирала мелкая дрожь. «Наверно, целоваться с ним чертовски приятно.» — думал он и, тихо рыкнув, принимался избивать Юнги. Как отгородиться от этих чувств, что делать, когда тебя возбуждает парень, он не знал, ведь всегда был нормальным. До первой встречи с этим мальчиком, первого взгляда его и первой первой улыбки. Такой невозможной. От которой сердце в груди диким зверем о прутья клетки-ребра бьётся, к мальчику в руки просится. Гук поспешно поднял глаза выше, всматриваясь в светло-ореховые кошачьи глазки, в которые упирались кончики высветленных, блондинистых волос челки, из-за чего мальчишка часто моргал своими ресницами, сглотнул, преодолевая желание их убрать, и ударил мальчишку чуть ниже солнечного сплетения. С этим мелким говнюком Чон становится сам не свой. Юнги толи кашлянул, толи выстонал воздух из лёгких и, сложившись пополам, осел на грязную землю. Чонгук развернулся и пошел в противоположную от него сторону. Всё случилось неожиданно, в клубе. Точнее в переулке, около клуба, где Юнги лизался со своим парнем. Каким образом там оказался Чонгук и как он узнал Мина во тьме безфонарной улочки — неизвестно. И вообще, не до размышлений было, когда Чон, буквально оторвав парочку от интересного занятия, с размаху ударил незнакомого ему парня и, ошалев от ярости, продолжил избивать бессознательное тело. — Чонгук! — взвизгнул Юнги, через пару минут, отойдя от шока. — Пусти его! Пусти! — вертелся мальчишка, пытаясь оторвать Чона от туши парня. — Я встречаюсь с ним! Он мой парень! Кулак Гука замер в воздухе. Он обернулся на Юнги, и тело Мина прошибла крупная дрожь. От взгляда, в котором читались непонимание, ярость и либо ревность, либо презрение. Глаза его были черные и в ночной тьме словно сверкали адскими огоньками. — Ты пидор? — спросил он вдруг вполне серьезно. Юнги застыл, не зная, что ответить. Солгать — язык не поворачивался, а сказать правду — себе дороже. — Если ты называешь это так, — проблеял он наконец-то, — то да. Я пидор. В ту ночь Чонгук молча ушёл. А Мину пришлось тащить тело своего парня к первому, остановившемуся такси, а затем в больницу. Через пару дней потерпевший пришел в себя. Не подавать на Гука заявление Юнги Тима всё же уговорил, но приревновавший парень всё равно наговорил Мину гадостей. — Что ж ты со мной встречался, если я такая шлюха?! — смаргивает наступившие слёзы Юнги. — Это ты думал, что мы встречаемся. А в тебе кроме шлюхи никого и не видел. Видимо правильно делал. — Я не спал с ним. — всё-таки расплакался парень. — Конечно, не спал. Отсосал, наверное. — поджал разбитые губы Тим. — Уходи. — Тихо сказал он под конец. — Не хочу тебя больше видеть. И Мин ушёл. Следующую неделю он, притворившись больным, не выходил из дома, прокручивая в голове сцены разговора с Тимом. Однако выйти пришлось. В тот день Чонгук ждал его на своём излюбленном месте, под родной аркой. — Нам надо поговорить. — сухо произнес он. — Что, снова бить будешь? — Юнги вдруг подлетел к парню и, встав на носочки, вцепился в куртку Чона, попытался притянуть его лицо ближе, чтобы создать иллюзию равноправия. Чтобы хоть как-то преодолеть пропасть между их физическими способностями. Чонгук не сопротивлялся. — Мало тебе, да? Я из-за тебя с парнем расстался! Любовь потерял! — неожиданно для Чона Юнги ударил его и, пока парень опешил, принялся размахивать кулачками. Больше ни разу не попал. Чон, сориентировавшись, скрутил агрессивно настроенного мальчишку, вжал в серую стену арки лицом и навалился сверху. — Я люблю тебя. — выдохнул он вдруг в самое ухо Мина, кожей ощутив как напрягся мальчик. Юнги затих, вслушиваясь в слова Чонгука, в его приятно обжигающее ухо дыхание и в свои ощущения. Юн истерически засмеялся: совсем недавно готов был глотку этому ублюдку перегрызть, а сейчас чувствует как на его бас реагирует всё тело. — Ты хочешь трахнуть меня. —  срывается минов голос на всхлип. — Нет, не так. — грудной шепот, бьющий по нервам. Мягкое трение носа о затылок и горячее крепкое тело за спиной. У Юнги ноги подкашиваются, стоять мо́чи нет. А Чонгук ещё больше с ума сводит — продолжает шептать: — Я люблю по-настоящему. Трахнуть тоже хочу, но потом. Когда и ты захочешь. Шепчет. А Мин чувствует, что не против. — Я хочу. — тихий выдох, после которого мальчишку переворачивают. Чонгук сгорбливается ещё больше, чтобы было лицом к лицу, чтобы ловить летучие выдохи не только кожей, но и губами. Прикладывает ручку к своей щеке, трётся о неё, мягко касается губами запястья, размыкает зубы и, слегка сжав между челюстями кожу, спускается дальше к локтю. Зрачки Юнги увеличиваются ещё больше, уже размером доходя до размера радужки. Он сдавленно стонет и оседает. Чонгук успевает его подхватить, целует в висок и слушает хриплый от возбуждения голос. — Не здесь. Куда-нибудь, только не здесь. Как они добрались до квартиры Чона Юнги не помнит. Зато помнит каждую секунду после. Долгие поцелуи, ласки, боль то того, что Чон попытался войти в него не подготовив. — Прости, — долго повторял он потом, — я смотрел как геи трахаются в интернете. Но там вроде всё сразу… — Крем… Неси какой-нибудь крем. Готовил Юнги себя сам, выдавив на пальцы немного смазки и оттопырив попку. Растягивал вход, когда услышал грудной стон, обернулся и задохнулся от новой волны возбуждения. Чонгук стоял там, голый, поджарый, с крепким телом, не отводя от Мина голодного потемневшего взгляда и надрачивал себе. Затем секс. Сначала медленный, сладкий, затем остервенелый и ярый. Утром Мин проснулся от ощущения чоновского взгляда. Открыл глаза и отморгался. Чонгук смотрел на него, игрался кончиками светлых волос и довольно ухмылялся, точно кот, налакавшийся молока. Юнги не смог сдержать ответную улыбку, потянулся и приподнялся, чтобы осмотреться. — Ты такой красивый. — шепнул Чон, рукой придавливая Мина обратно, к кровати. — Я знаю. — ухмыльнулся Юн и облизнулся, обнажая штангу на юрком язычке, а у Чона сорвало крышу. Он снова вцепился губами в любимые губы без шанса напиться. — Я люблю тебя. — признался, и только, услышав в ответ тихое «Я тоже тебя люблю.», целуя, притянул ближе своего мальчика, сплетая с ним пальцы. Теперь всё правильно. Теперь они единое целое.