Здрасьте

Никто не знает, когда тебя ударит та-самая истинная любовь. Любовь-удушье, любовь до гроба, любовь-поклонение. При свете дня - святое агапэ, ночью - чистый эрос. Джона такая любовь ударила в тридцать девять лет. Он не был рад. Он полюбил ребёнка, которому не было и шестнадцати. Доён влюбился в него первым и успел милейшим образом признаться на занятиях по отработке. Круглый отличник специально загремел с "неудом" по истории - какая романтика, прямо классика. Ёнхо понимал, что возлюбленный ему достался ретивый и от него не отстанет. Как учителю, Джону очень не хотелось очернить Доёна, и он решил сходить к его отцу и немного остудить пыл ребёнка. А ещё он хотел подождать, пока Доёну исполнится восемнадцать, но тот ничего не хотел слышать. Ёнхо поразмышлял и решил одним выстрелом убить двух зайцев - и с родителями познакомиться, и с помощью отца действительно отодвинуть отношения до приличного возраста Доёна, но этот... ребёнок всё переиначил по-своему. По его мнению, Доён вёл Джона на одобрение отцу перед их совместной поездкой за город. Да, именно так. И не осадишь его никак, не приструнишь - он сам тебя в краску загонит, если не в могилу. Чему быть, того не миновать... Квартира семьи Чон была в стиле минимализма - сразу чувствовалось веяние родины. - Папочка, мы дома! - Донён радостно обнял отца и звонко чмокнул его в гладко выбритую щёку. Отец, явно оторванный от работы, выглядел несколько растерянно. - Знакомься, это мой... Высокий мужчина в драповом пальто шагнул за порог, протянул изящную руку: - Пока ничейный. Здравствуйте, господин Чон. Меня зовут Со Ёнхо, рад знакомству. Я бы не пришёл сюда без особой причины. Дело в том, что ваш сын домогается меня уже полгода... В Корее Ёнхо бы уже выставили за дверь за такие слова, но Юно был прогрессивным отцом. Он даже не особо побледнел, когда услышал подобное. Наверное, - подумал Ёнхо, - он знает, что его сын скорее всего пансексуален. Может, он просто привык прощать капризы сына. Доён чуть ли не вприпрыжку ушёл в глубь квартиры, а Юно пригласил гостя в столовую. Да начнётся представление.

***

Джэхён рассеянным жестом указал на обеденный стол из тёмного дуба, сел во главе стола. Джон расположился прямо напротив него, Доён выбрал место посередине. Юно собирался с мыслями, пустым взглядом наблюдая за сыном, разливающим чай. Это была замечательная коллекция глиняных чашек - специально для зелёного чая, но Юно по невнимательности заварил чёрный. Джон шепнул учтивое "спасибо" и отхлебнул немного из чашки. По-моему, это "эрл грей". Сахара на его вкус было много. - Так это вы тот самый Ёнхо... - Не знаю, что вы имеете в виду под "тот самый", но мы знакомы с Донёном всего семестр. Джэхён сел свободнее, слегка отбросив голову на спинку. Открытость позы располагала к нему - Юно на уровне инстинктов использовал психологические уловки. Он прищурил чёрные глаза и взглянул на Ёнхо честно и прямо. Нужно было сбить с гостя спесь и понять, чего он хочет на самом деле. - Вы же понимаете, что это совращение малолетних. - Пап, мне завтра будет шестнадцать лет! - Я не собираюсь... склонять вашего сына к соитию. Доён чуть конфетницу не перевернул от такого заявления. - Как это не собираешься!? - Чего вы тогда от меня хотите? Ёнхо тяжело сглотнул. Эта часть была самой сложной в его голове. - Вы понимаете, что у вашего сына есть нездоровое влечение к мужчинам в два раза старше него? - Вы - его первая великовозрастная прихоть. Я сам не знал. Доён жевал шоколадную конфету. Мужчины следили за его мимикой, умилялись по отдельности. - Он не прихоть. Я был в шоке, как понял, в каком плане он мне нравится. - Донён, солнышко, не мучь господина Со. Найди себе мальчика и живи с ним хорошо, не донимай женатого человека. - Он разводится. И я его пока не мучаю. - Чего ты от меня хочешь? - Чтобы ты разрешил мне на неделю с ним позависать в нашем загородном домике. Как раз зимние каникулы продлили... Джэхён старался сохранить лицо, хоть и начинал нервничать. - Ты мог и без моего разрешения с кем хочешь там веселиться. Выбирай кого угодно до двадцати лет и желательно противоположного пола, я не буду против. - Пап, я его хочу. Я влюбился, понимаешь? - Я не признаю любовей с такой возрастной пропастью. Доён не решился давить на отца с его любовной драмой - это было бы подло с его стороны. Джэхён напряжённой рукой потёр глаза. - С самого начала я не мог побороть сомнений о нашем переезде. Теперь я вижу, что ни среда, ни люди в Америке не подходят Доёну. Но кто мог знать, что всё выльется в такую ситуацию?.. - У меня корейские корни, господин Чон, и я ничему непристойному вашего сына не учил, я клянусь вам. Доён с премилой улыбкой обронил, очи долу опустив: - Пока не научил. Отец сверлил взглядом Ёнхо. Он не моргал минуты две, и Джону стало не по себе от этого красивого лица, лишённого эмоций. Белокожий, бледный, с модной стрижкой, он был словно из воска слеплен. Они даже оделись похоже - тёмный вязаный свитер, широкий ворот, те же древесные нотки парфюма. Собрались два батьки делить одного ребёнка, ничего не скажешь. - Зачем же вы пришли сюда? - Наверное, чтобы вместе разобраться с этой... проблемой. - Судя по реакции моего сына, он сюда благословение просить пришёл. - Вы шутите? - Пытаюсь понять, что на уме у этих американцев и чему вы научили Донёна. - Повторюсь, у меня корейские корни... - Тем не менее он натаскал от вас много дурных повадок. Донён и Ёнхо в один голос спросили, Ёнхо - с оскорблением, Доён - с радостным удивлением: - Каких же? Джэхён нервно тряхнул головой, мол, не важно. Обречённости Юно не было предела. - Вы же учитель, Ёнхо... Доён согласно хрустнул печеньем. - Как учитель истории я пытался подать ему материал так, чтобы он заинтересовался предметом... - И в итоге я запал на него. Ты бы видел, как он заводится на Бостонском чаепитии! Юно на сына даже не смотрел - чувствовал, если посмотрит, то или по лицу даст, или разревётся. Было проще выжигать взглядом гостя, чем своё чадо. - Вы что делаете? - Господи боже, вы всё не так поняли. Это была моя любимая тема ещё с университетских времён, я хотел сделать интересный перфоманс для детей... - Ага, припёрся в школу в чёрном фраке и таки-их панталонах... - Доён мечтательно расплылся на столе. Холодная поверхность приятно коснулась горевшей щеки, с этого ракурса даже не было видно мины отца. - Честное слово, тогда я понял, что запал на него. Как откажешь этому красавчику со взглядом "я тебя выпью вместе с earl grey без сахара"? Траурное молчание с обеих сторон разбавлялось звуком больших глотков чая. Доён даже от столешницы отлепился - Юно прекрасно заваривал чай. - М-м, с сахаром тоже неплохо. Ёнхо порывистым жестом зачесал спавшую чёлку назад, безуспешно пытаясь скрыть смущённо-безнадёжное выражение лица. Доён издал неприличный звук, похожий на стон, и прикрыл лицо руками. - Видишь, папа, он постоянно делает это! Совершенно бледный Ёнхо даже не хотел спрашивать, что ребёнок имел в виду. Юно спросил за него: - Что он делает? - Источает секс, пап. Он же ходячий соблазн - каждый его жест наполнен такой ленью, он будто не хочет делать того, что требуется. Так двигаются только хозяева, только собственники, только хор-рошие папочки... На отца было больно смотреть. Ёнхо всем сердцем сожалел о том, что происходило в этой красивой гостиной. Он чувствовал, что следующий выпад Доёна станет последним и он уйдёт - из этой квартиры, из этой школы, уедет в Чикаго, где его ждала дочь и проблемы с разводом. В конце концов, до этого дела сердечные не были у Ёнхо на первом плане. Но Доён уже ощущал Джона на каком-то совершенно сакральном уровне, которого не могут добиться женатые люди за годы совместной жизни. Совершенную безжизненность Ёнхо он решил разбавить простой улыбкой - этой тёплой, ангельской улыбкой, от которой сердце останавливается, чтобы не упустить момент. Секундная поддержка - чтобы папа не заметил - и Ёнхо уловил её, и понял, что никуда он не уйдёт. Ещё раз рвать себя на части он не желал, оставалось только исправить ситуацию дипломатическим путём. Доён хотел серьёзнее относиться к ситуации, однако отчаянно не мог пересилить себя - он просто не видел никакой проблемы в происходящем. Но он пытался, правда. - Кхм. Никто, конечно, не обещает любви до моего гроба, но вот до его гробовой доски у меня точно любви достаточно. Ёнхо хотел вставить что-то смелое по типу "я никогда не обижу вашего сына, можете быть спокойны, но я, как оказалось, тоже не безразличен к Донёну", но Джэхён взвыл горько и обречённо, уронив лицо в ладони. - Хватит! Я не хочу ничего слышать об этом! Ты не можешь его любить, такого просто не может быть!.. - Пап, не нужно так резко! - Я не хочу давать одобрение на совращение моего сына человеку младше меня на два года! Это ненормально! Это сумасшествие! Доён съежился, Ёнхо замер. Всё. Через край уже. Юно глубоко выдохнул, стараясь успокоиться, но ничего не выходило. Тогда он просто решил выпустить гнев и стал цедить слова, не показывая лица. - Ты прыткий, неусидчивый, взбалмошный подросток со всякими непристойностями в голове. Всё, что тебе нужно - хорошая порка и лекция о половом воспитании, уж поверь, тебе я её устрою. - Господин Юно... - А вы, - Джэхён резко вскинул голову, - сейчас же уйдёте из этого дома и мы притворимся, что ничего не произошло. Можете делать, что вам угодно, но я запрещаю отныне вам приближаться к моему сыну. Доён плаксиво возразил, но Джэ уже ничего не хотел слышать. - Разговор окончен. Господин Со, прошу вас уйти. - Ёнхо сразу же покинул столовую, оставив отца и сына вдвоём. Юно сделал движение, чтобы встать из-за стола, но Доён дёрнулся первым. - Папа, ты не можешь так сделать! - Имею полное право. - Он всё же вышел из-за стола и медленно пошёл в прихожую. Доён дёрнул его за рукав, заставил развернуться, и решил всё же использовать последний аргумент. - Как ты можешь поступать со мной так же, как с Тэёном? Доён увидел, как хищник от страха покрывается мурашками. - Не смей. - Ты же его бросил прямо перед отъездом, ничего не объяснив! Он из-под венца бежал, чтобы быть с тобой, экстерном курс закончил, чтобы быть ближе к тебе! А что ты сделал? Доён выкрикивал фразы, наступая на Джэ, а тот пятился к стене. Совсем ещё свежие в памяти картинки проносились перед глазами - низенький, улыбчивый Тэ. - Что ты сделал с ним, папа? Ты его уничтожил! Ему нет ещё двадцати одного, а он продолжает думать, что у него не жизнь, а сплошная ошибка! Что он сам большая ошибка! Джэхён совсем отступил к стене и зажмурился. Он помнит этот разговор до последнего слова. "Господин Чон, если христианская община узнает, что происходит между вами и Тэёном, то на нашего сына ляжет позорное клеймо, а мы ничего не сможем сделать. Как честные люди, мы будем вынуждены отказаться от него как от нашего сына. Вы лишаете Тэёна счастливой жизни и хорошего будущего. Поймите, такие грехи не прощаются ни в этой, ни в загробной жизни, с вами уже всё ясно, дайте хоть нашему сыну шанс." - У вас же всё было по-настоящему! "У вас тоже есть ребёнок, поймите правильно, мы не хотим, чтобы ваше заболевание распространялось ещё и на нашего сына". - А ведь ты любил его! Я самый счастливый человек рядом с тобой. - Не было там любви! Не было! - Джэхён сказал это так громко, что где-то за окном сорвались с места чёрные птицы, а Ёнхо у выхода уронил ботинок. Доён боязливо отступил от отца. Смотреть на него было страшно. - Я должен был оставить его в покое, потому что так поступают взрослые люди. Они не создают проблем другим ради себя любимого, они заботятся о статусе и лице. - Какой к чёрту статус!? - Молчать! - гаркнул он так, что Доён действительно испугался. Ёнхо в прихожей не создавал даже шороха. - Нет ни между тобой и им, ни между мной с Тэёном никакой любви! Это всё просто игры воображения, случайность со стороны детей. Всё! Вы ошибаетесь, очень часто ошибаетесь и рвёте сердца стариков просто из интереса, просто потому что загадки больше. Голос Джэхёна внезапно сел. Он помнил, хорошо помнил две куцые недельки, проведённые вместе. Каким сладким было признание, как прекрасно было осознавать себя любящим столь прекрасное существо. Всё он помнил... Джэхён не мог видеть своего сына, он развернулся к стене. Говорить громче шёпота не получалось. - Нет ничего плохого в том, что ты влюбляешься. Это здорово. Тэён тоже влюбился. Только не знаете, к чему может привести такая влюблённость. Это ненормально, понимаешь, ненормально - любить человека, что годится тебе в сыновья. Не он ошибка, это я больной. Это взрослые расставляют свои сети, чтобы обольщать бедных подростков. Вы по незнанию ведётесь, в пропасть ведётесь. Я не могу допустить, чтобы моё заболевание распространялось ещё и на сына. Тихонько скрипнула дверь. Ёнхо стоял у входа, комкая в руках пальто. - Вы не больны. - Прошу вас, уходите. - Мы не причиняем боли тем, кого действительно любим. Мы бережём их, как собственных детей, мы жертвуем собой, чтобы они жили счастливо. Разве это не про нас с вами? - Нет. - Вы же преподаватель зарубежной филологии, вы должны понимать тонкость любовных материй. - Я стравил себе всю душу Набоковым, прошу, уйдите. - К чёрту Набокова, возьмите Жуковского! Вспомните, какие нежные были его чувства к Маше. Скажите ли вы, что он больной? Едва ли. - Всё ваши доводы не отменяют разрушительного эффекта от подобных... связей. - Отношений, господин Чон. И здесь я с вами не соглашусь. Где, как не в США, жить свободно? Юно усмехнулся слабо. - Your beloved liberty? - Indeed, sir. - Приезжий никогда до конца не поймёт вашу свободу. - Как видите, я понял это. Не корите себя за ваши чувства, они прекрасны. Люди могут отрицать это и говорить, что вы не правы, но им сложно понять, что живым нет никакого дела до того, что ждёт их после смерти. Пока ты жив, ты хочешь чувствовать. - Весь мир в Америке не поместится. - Что правда, то правда, - Ёнхо усмехнулся, - однако ваш мир в Америке может прекрасно расположиться. Они помолчали, вернулись обратно за стол. Чай остыл, Доён ушёл менять заварку. - Дайте обещание, что ничего плохого не сделаете с моим ребёнком. - Я клянусь вам. Могу оставить в залог свои документы... - Мне нужны справки о том, что вы вменяемы и не имеете никаких заболеваний, передающихся половым путём. Ёнхо согласно кивнул. Вернулся Доён, поставил горячий чайник на середину стола и стал нервно оглядывать мужчин. Джэхён задумчиво глядел на сына. - Ладно, Ёнхо, я вам верю. Принесёте позже. Доён, ты знаешь, где ключи от участка и всё остальное. А теперь вон с глаз моих, мне срочно нужно выпить. Доён старался от радости не визжать, ничего не получалось. Поблагодарив отца и расцеловав его в обе щеки, он с Ёнхо быстро ушёл из квартиры, пообещав потом отзвониться. Джэхён наглотался скотча и решил написать Тэёну письмо с извинениями и объяснениями. Он не знал, что после этого письма Тэ решится бросить всё и прилетит к нему. Не знал - и слава богу. happy end