***
Алгебра. Звучит мерзко, верно? Нет, Миа прекрасно знает её, вот только она не может спокойно смотреть на Дэмиена, который сейчас что-то пишет на доске, и держать обещание самой себе забыть о бэтаранге. Можно было просто не смотреть на него, верно? Легче сказать чем сделать. «Ничего ты не знаешь, Миа Мидзогути». — Простите, у меня голова кружится, могу я выйти, — девушка подняла руку, стараясь придать голосу наиболее несчастный и болезненный вид. Дэмиен чиркнул последнюю цифру математической головоломки на доске и с сомнением посмотрел на неё своими зелёными глазищами. Очень красивыми зелёными глазищами. — Разумеется, — нервно кивнул математик, смотря на неё с ужасом. Миа слегка привстала. — М-мистер… — учитель оглянулся в поисках кого-то, кто должен был бы проследить за тем, чтобы Мидзогути ничего себе не повредила по дороге к врачу. — М-мистер… Уэйн, — и видимо просто так и не смог вспомнить никакой фамилии, кроме фамилии Дэмиена, — проводите мисс Мидзогути, пожалуйста… Парень недовольно поморщился. На его щеке был чуть заметный тонкий шрам. Его было почти не видно и он не был уродливым. Скорее дополнением, что делало Дэмиена ещё более загадкой. Он подошёл к Мапс и помог ей подняться. Вот уж точно лишнее. Она бы и сама смогла. И вывел её из класса. Спасибо, хоть не на руках вынес, показушник.***
В коридоре тихо, как и всегда во время уроков. Нечему тут удивляться. Совершенно нечему. Дэмиен держал её так, будто она вот-вот рассыпется. Забавно, что он не прекратил этот спектакль как только они вышли. На улице было солнечно. Солнечно и сыро. Готэмская осень в Готэмской Академии… — Сядь, — тихо произнёс Уэйн, снимая пиджак и бросая его на мокрую после дождя скамейку. Видимо, за те годы, что они не виделись, он успел стать джентльменом. — Тебе не обязательно было пиджак снимать, — покачала головой Миа, но всё-таки села. Дэмиен сел рядом. Он будто ничуть не изменился. Те же чёрные волосы, те же зелёные глаза-изумруды (драгоценному мальчику драгоценные камни, верно?), та же смуглая кожа и тоненький белый шрам на щеке. — Боюсь, манеры обязывают поступать так с дамой, — он слегка усмехнулся. Его голос звучал немного холодно, немного тепло. От него веяло всеми оттенками и настроениями, но ничем конкретным. — Вряд ли меня можно назвать придворной дамой, что ты привык видеть, — улыбнулась Миа. — Ты точно так же имитируешь обморок. Мапс засмеялась. Неловко как-то. О чём говорят едва знакомые люди, что не виделись около шести лет? Дэмиен ничего не сказал. Лишь отвёл глаза, глядя куда-то в сторону. Миа же смотрела на него. Раз он не смотрит в её сторону, то и не видит, что она пялится на него? Не удивительно, что девчонки так мечтают пойти на выпускной с ним. Он красавец. Не просто хорошая партия, но ещё и красавец. Крон принц Готэма, да? Она как-то пропустила тот момент, когда Дэмиен посмотрел на неё, и она зависла глядя в его глаза. Глупо, правда? Очень глупо… Но глаза красивые… Мапс наконец очнулась. Естественно она покраснела и отвела взгляд. Ветер растрепал её волосы. Слегка холодно. Зябко. Но щеки горячие и алые. — Почему ты отдал мне маску тогда? И бэтаранг? Это же было глупо… Она должна была что-то сказать. Что-то, что хоть чуть-чуть оправдает её алые щёки. Уэйн лишь пожал плечами, снова задумчиво посмотрев куда-то на небо. Грязно-голубое, куда ближе к серому. Тёмные грузные тучи. — Это казалось правильным почему-то… — на этот раз задумчивость была чёткой в голосе. Не было смешанных эмоций. Не было загадки. — Знаешь… Я подумал, будет неплохо иметь союзника в Академии. Бэтаранг… Бэтаранг должен был быть знаком для остальных из семьи… Знаком, что тебе можно доверять. Дэмиен снова посмотрел вдаль. Куда-то на зелень леса, в котором скрывалось старое кладбище, где Помелина когда-то вызывала дух Милли Джейн. Её жизнь была детективной историей с элементами фантастики и экшена, а теперь она просто ученица, пусть и знающая личность Робина. — А маска? Мапс спросила тихо. Дэмиен услышит. У Робина хороший слух. Без этого он бы не выжил в ночном Готэме среди кучи психов, жаждущих его смерти и атакующих со спины. Если бы не перо они бы и не встретились… — Маска… Маска должна была заставить тебя поступить правильно. Ты должна была простить Олив. Жизнь Робина — это изучение, уверенность, страдание и семья. Это мы говорили, когда учили детей драться во время войны Робинов. И тогда ты была немного Робином. Мне казалось, что если ты поймёшь, за что ты сражаешься, в чём твоя жизнь, что ты должна защищать, то ты сможешь поступить правильно. Ведь это и должен делать Робин. Поступать правильно. Защищать невинных. Быть чем-то вроде символа света. Хотя я не уверен, что я делаю именно это… Учитывая… Всё, что произошло за эти годы… Уэйн шепчет. Он усмехается. Тихо и горько. Вот почему он снова здесь. В Готэме. У истоков. Он потерял свой компас. Дорогу, по которой шёл. Дэмиен надеяться, что Готэм подскажет, куда двигаться дальше. — Ты Робин, Дэмиен, — так же тихо, ведь это нельзя говорить вслух. — Робин и есть надежда. — Больше нет. Не теперь. Готэму не нужен Робин, Мапс. Я здесь не нужен. Я нужен Титанам в Сан-Франциско при свете дня, но я не хочу там быть. Ночь мне ближе. Её тени уютны, и ощущение, что все смотрят лишь на тебя, никогда не появляется… — он оглянулся на окна школы и чуть заметно поёжился. Холодно и сыро. Вот как было сейчас. Готэмская осень. — Ты Дэмиен Уэйн. Неудивительно, что на тебя смотрят, — улыбнулась Миа. Да, это правда. На Уэйнов нельзя не смотреть. И почему сыновья Брюса все как на подбор такие красивые? Каким образом он усыновил троих мальчиков, что выросли настолько похожими на него красавцами? Но Дэмиен… Возможно, Дэмиена Мидзогути считала чуть красивее. Самую малость. Всего лишь капельку. Разве ему не идут эти невероятно яркие зелёные глаза и тонкий, едва заметный, белый шрам?***
Тихий хруст снега под ногами. Вот и наступил декабрь. Холодный и снежный. В этом году им повезло. Последние экзамены перед каникулами, и они будут свободны. Пусть ненадолго, но свободны. Как малиновки в тёмном морозном готэмском небе. Тихий хруст дров в камине. Лёгкий запах ели. Этот уголок библиотеки Миа любила. Зимой это всегда самая уютная часть школы, но это всё ещё библиотека. Библиотеку, как известно, не особо любят, и сюда редко заходят просто так. Именно поэтому Дэмиен здесь практически живёт. И именно здесь она и нашла его. Он явно не замечал ничего вокруг себя, как и всегда, когда рисовал. Но если подойти достаточно близко, так, чтобы стало видно лёгкий набросок или полноценную картину, то тут же сработает защитный механизм. Рисунки Уэйн никому не показывает. Если приходится рисовать на уроке, то он садится так далеко, чтобы его и его работу просто не заметили. — И что у тебя за привычка вечно прятаться? — возмутилась Мапс, садясь в соседнее кресло. Короткие волосы она убрала назад, использовав сегодня тонкую жёлтую повязку вместо привычного цветка. Вместо школьной формы — простые свитер и джинсы, а в руках старая книжка. «Может, чтобы милый зеленоглазый Робин заметил тебя, нужно быть чуть более яркой стервой?» — усмехнулась про себя она, тут же отбросив мысли о том, чтобы понравиться Робину. — Без этой привычки выжить ночью нереально, — отозвался Дэмиен, на секунду отрывая карандаш от бумаги и вглядываясь в её лицо. Через мгновение карандаш уже снова шуршал по бумаге, подобно музыке. Дэмиена она будто и не интересовала. Совершенно. Миа была уверена, что они бы и не заговорили, если бы она тогда не притворилась, что ей плохо. Лёгкие белые снежинки кружатся за окном. Стекло покрылось узором из-за морозов. В этом году Готэм получил воистину сказочную зиму, и Готэмская Академия стала самуб малость похожа на Хогвартс. Хотя, если Джоан Роулинг никогда не видела, это здание, то как она смогла придумать что-то настолько похожая? Нет, Хогвартс — это точная копия, лишь чуть увеличенная. Всё, вплоть до потайных ходов и учителей-последователей чёрных магов. Рождество… Волшебное время… В детстве Мапс завела себе парочку традиций в один прекрасный вечер, когда ей было скучно. Они не были чем-то особенным, она была уверена, что многие так делают, но не могла же она не перечитывать каждое Рождество «Хроники Нарнии» и слегка жестокий, но такой красивый «Сильмариллион», что шёл в комплекте с «Хоббитом» и «Властелином Колец». «Несколько минут все стояли молча, раздумывая, что делать дальше. Вдруг Люси шепнула: — Поглядите! Видите малиновку с красной грудкой? Это первая птица, которую я здесь встречаю. Интересно: умеют птицы здесь, в Нарнии, говорить? У нее такой вид, словно она хочет сказать нам что-то». Мапс улыбнулась, подняв глаза на другую малиновку, сидевшую рядом. Дэмиен недовольно хмурился, что-то исправляю на листе. Мие так ни разу и не удалось увидеть его рисунка. Едва закончив работу, Робин исчезла, а уж если он решил исчезнуть, то его не поймать. " — Ш-ш, не так громко, — прошептал Эдмунд, — незачем пугать девчонок. Ты понимаешь, что мы делаем? — Что? — тоже шепотом сказал Питер. — Идем за поводырем, о котором нам ничего не известно. Откуда мы знаем, на чьей стороне эта птица? Может быть она ведет нас в западню. — Скверное дело, если так. Но все же… малиновка… Во всех книжках, которые я читал, они — добрые птицы. Я уверен, что малиновка на нашей стороне». Дэмиен посмотрел на лист с такой ненавистью, будто несчастный кусок бумаги, как минимум, убил его родственника. Какая глупость! Никто ещё не умирал, порезавшись бумагой! — Если бы ты был криптонцем, этот лист бы уже стал лишь печальным воспоминанием, — улыбнулась Мапс. Уэйн оторвал взгляд от листа и, сверкнув зелёными глазами, посмотрел на Мию, будто она помешала. Слегка злобный взгляд. Слегка раздражённый. Слегка недовольный. Она ещё ни разу не видела, чтобы в зелёных глазах была лишь одна эмоции, а не взрывная смесь. — Если ты так хочешь видеть, как этот лист будет сожжён лазерным зрением, то я позову Супербоя. Мапс смеётся. Шипит как кот. И язвит. Позволительно ли малиновкам шипеть как котам? Вряд ли. Язвить? Очень даже вероятно. — Вряд ли на этом листе что-то настолько ужасное. — По твоим меркам? Нет. По моим? Определённо, — всё так же злобно и раздражённо. Не только злой, но и расстроенный. Милашка. Назовёт его милым в лицо и Уэйн больше никогда с ней не заговорит. Мапс закатывает глаза на его слова и совершает самый глупый поступок из всех возможных. Нет, не целует конечно. Это была бы не глупость, а идиотизм. Самая крайняя его стадия. Нет, нет, Мапс всего лишь вскочила и посмотрела на то, ради чего Дэмиен так старательно пытал бумагу. Перерождение — это ведь всегда пытка, не так ли? Она успела увидеть портрет лишь на мгновение. А потом Дэмиен швырнул рисунок в камин и быстро покинул комнату. Живая Миа Мидзогути шокированно смотрела вслед Дэмиену Уэйну… А нарисованная на бумаге исчезала в пламени, и живая Миа никак не могла понять, чем же не угодил Робину бедный рисунок…***
На Рождественские каникулы они покинули академию. Древнее строение осталось где-то позади. Пока ещё не навсегда, но то время, когда она уже не вернётся сюда в своей форменой юбке и блейзеру всё ближе и ближе. И теперь ей всё больше казалось, что вместе со школой где-то позади раз и навсегда останется и Дэмиен. Неделю до каникул они не разговаривали. Уэйн просто либо игнорировал её существование, либо сбегал, как только она приближалась. Она как-то пыталась позвонить, потому что как-то раз за те месяцы, что они общались, даже вроде как дружили, Дэмиен предложил обменяться номерами «на случай если что случиться». Ну да, теперь Мапс могла позвонить Робину, если в тёмном переулке на неё нападут грабители. Конечно, если сможет дозвониться до него, ведь её звонки не игнорировал. Она чувствовала себя идиоткой, но ей было стыдно за то спонтанное решение взглянуть на рисунок и убедить Дэмиена в том, что это не уродство. Несомненно, она не была бы первым человек, который попытался бы сделать это, но не могла же она не сделать этого? Он же… Друг, вроде как… Олив сказала ей, что она поступает глупо. Вот только Мапс не уже не так хотела говорить с Олив, которая почему-то считала её общение с Дэмиеном глупостью. Не говорила вслух, что это глупо, но явно считала так. Кайл же явно поддерживал её в этом. И это они даже не знали, что Дэмиен был одним из Готэмских масок… Это же опасно для Мии! Для Дэмиена, конечно, тоже… Но, в первую очередь, для Мии. Может, поэтому она и хотела поговорить с Колтоном и Помелиной? Они бы поняли… Помелине всегда можно было доверить секрет, и она не проболталась бы. Да, у неё тоже было своё «Я считаю…», но Фритч будто действительно могла посмотреть на мир глазами другого человека, она могла видеть не только свою правду, хоть и была временами редкостной стервой. Может поэтому она и стремилась так стать адвокатом? «Но это только для начала…», — любила повторять Помелина. Она не любила строить планов на будущее, которые не сможет осуществить. Она предпочитала строить карьеру. Ривера же был самоуверенным на первый взгляд умником. Не было ничего, что могло бы смутить его. А ещё он умел взламывать замки и вечно нарушал раньше школьные правила, что делало его жутко классным в глазах Мапс шесть лет назад. И сейчас ничего особо и не изменилось. Колтон неплохо ладил с техникой и неплохо разбирался с химией ещё тогда, а сейчас ему удалось выбить себе стажировку в Уэйн Интерпрайзис. Ривера жутко гордился этим. Колтон редко осуждал, но, если и осуждал, то на это были веские причины. Колтон был тем самым человеком, с которым можно было просто обсуждать свою первую влюблённость, а он бы назвал эту влюблённость симпатичной, хотя никто никогда и не узнал бы, говорил ли он правду, или просто считал, что те, кто тебе нравятся, являются твоим личным делом. Колтон и Помелина дружили ещё со школы. Они всё ещё были лучшими друзьями, что было просто поразительным. Мапс даже немного завидовала: ей не удалось сохранить свою дружбу навек с Олив — сейчас между ними будто выросла пропасть. Олив не нравилось, что Мапс нравится Дэмиен и как парень, и просто как человек, а Мапс это просто бесило. Они не разговаривали уже больше месяца, хотя и до этого уже общались крайне мало. Маленькая уютная готэмская кафешка. На стенах какие-то картинки. Весь интерьер в пастельной гамме. Здесь они обычно и встречались. Центр города. Обычно, здесь было тише, чем на окраинах. Хоть это и был Готэм, город преступности, но и здесь не всегда Апокалипсис. Миа чуть опоздала, и Колтон и Помелина уже болтали о чём-то. Колтон уже год не носит очки, а Помелина сменила худи на рубашки. — Хей, Мапс, — улыбнулась Помелина, махнув ей рукой. Близится Рождество. В сумке у Мапс подарки друзьям, что ещё не забыли о том, как они вместе ловили призраков и бродили по подземельям. Друзьям, которые не обсуждают её за общение с Дэмиеном Уэйном. Она покинула кафе через три часа, а в голове у неё звучали слова Пом, улыбнувшейся ей сквозь смех и заявившей, что она обязана сделать её подружкой невесты, когда Мапс станет женой миллиардера, и тихая улыбка Колтона, что пожелал ей любить и быть любимой.***
Снег валит за окном. В новостях мелькнул мистер Фриз, традиционно устроивший рождественский погром и бурю. Семейный ужин уже начался и кончился. Весь дом давным давно спит. В комнате Мапс слышно тихое шуршание страниц. Возможно, кто будет осуждать её за то, что она читает книгу при свете одной лишь лампы, но ведь раньше у человека и лампы не было. У него не было света. И он жил во тьме, пока Прометей не дал им пламя. Тик-так. Часы стучат. Полночь всё ближе. Снежинки не прекращают падать, и, будь они звёздами, на каждого человека в Готэме пришлось бы по миллиарду желаний, что они могли бы загадать. Тук-тук. Тихий стук в окно, едва различимый за воем ветра. Мапс бы и не заметила его, не взгляни она вдруг на снегопад. Дэмиен, Робин, был по другую сторону стекла. Плащ, ботинки, маска. Полный парад. Будто нет мест получше, чтобы встретить Рождество. Девушка чуть лениво поднялась из-под такого мягкого и тёплого пледа и открыла окно, впуская в комнату такую жестокую и холодную зиму. Уэйн, стряхнув с плаща снег, тихо спрыгнул на пол. Лицо всё красное от ветра, а на голове такая несвойственная Робину шапка. — Я думала, ты не мёрзнешь, Уэйн, — улыбнулась Миа, прогоняя зиму обратно, за пределы дома, в ледяной и ветреный город. — Мистер Фриз — та ещё снежная королева, — его голос звучал раздражённо, но он тоже улыбнулся. — Боюсь в этом году он только и делает, что швыряется осколками магического зеркала. — Если ты хочешь обвинить в своём поведении снежную королеву, то у меня есть для тебя новость: наша готэмская снежная королева выползает лишь в сочельник. Дэмиен лишь пожал плечами: — Он вполне может швыряться осколками и из Аркхема. — Прямиком в библиотеку Академии Готэма, — кивнула Миа. Робин улыбнулся, вопросительно подняв брови: — Прости? — Твои извинения приняты, снеговик, только убери эти сугробы после себя. — Пожалуй, Мидзогути, я просто подожду, пока они растаят и испаряться. Уэйн улыбался. Надо признать, улыбка у него красивая. Миа завидовала тем, кто видел его часто. Она просто волшебна. Как и тонкий белый шрам на его щеке. Дэмиен достал из-под плаща небольшой свёрток, отдавая его Мапс. Маленькие серебристо-зелёные ёлки на упаковочной бумаге. — С Рождеством, Миа Мидзогути, — тепло-тепло сказал он. Казалось, метель сейчас прекратится и снежинки за окном растают. Дэмиен исчез, оставив лёгкий поцелуй у неё на губах и быстро растаявшие на полу снежинки. Мапс опустилась на кровать, аккуратно открывая упаковку. Внутри был маленький серебряный кулон и она, Миа Мидзогути, нарисованная краской на холсте…