Путь

      Элли с трудом разлепил правый глаз. Левый ничего не видел. Элли похолодел, а потом принялся тереть рану. Он заплакал от отчаяния. "Покалечили! Так и знал!" Однако мальчик с облегчением вздохнул, когда понял, что это кровь из рассечённого лба залила лицо, а потом превратилась в бурую корку и склеила ресницы. Элли поднялся, покачиваясь. Всё тело болело, но после короткого осмотра и ощупывания, мальчик не нашёл переломов, разве что один сплошной синяк.       Противнику повезло меньше. Голова имперца вывернулась так, что было ясно, что он покойник. Блеск золота в лучах заходящего за горизонт солнца привлёк внимание мальчика. Элли наклонился и снял с шеи имперца аквилу. Двуглавый орёл согревал ладонь, хотя труп уже остыл. Мальчик и раньше молил Императора о заступничестве, но никогда не слышал ответа. Теперь маленькое чудо поразило Элли до глубины души. Он тут же повесил дорогой трофей на шею. Потом несколько поколебался, но всё-таки подобрал ещё и меч.       Недостающие части мозаики нашлись, и мальчик почувствовал такую уверенность, о которой и не знал раньше. На миг он вообразил себя святым Ангелом Смерти, полубогом, который сражается в Небесном Воинстве Бога-Императора. Тепло могущества звездой вспыхнуло в груди, где покачивалась аквила и горным ручьём разбежалась по жилам. Меч стал опорой веры. "Теперь я знаю, где моё место!" – мальчик так любовался трофеем, что не заметил, как поблизости появился рыжий горец с окованной сталью дубиной. Бой закончился, и соклановцы бродили по полю, осматривая трупы. – Эй, Вонючка, положь на место! Горец нависал над мальчиком и угрожающе похлопывал ладонью по увесистому навершию дубины. Ещё пару дней назад Элли бы раздумывал, что делать, но теперь всё изменилось. Мальчик обхватил рукоять меча-бастарда двумя руками и направил в грудь горца. – Ха-ха! Ну и что ты собираешься делать?! Сосунок! Не стой на моём пути! Горец пошёл вперёд, прямо на лезвие. Элли заорал и вскинул клинок, но не учёл, что меч такой тяжёлый. Мальчик опоздал на мгновение и получил кулаком по носу. Выронил оружие, упал после пинка в живот, а потом растянулся на земле, когда горец добавил ещё сокрушительный удар по спине. Элли чуть не захлебнулся кровью. Он едва дышал, когда горец сорвал с него аквилу. Потом мародёр стал снимать с мёртвого тела имперца одежду и кольчугу. Меч и дубинку он показательно положил рядом, ожидая, что мальчик всё-таки решится на глупость. В обидчике сплелись образы всех подонков, которых мальчик успел повстречать за короткую жизнь: Дункана, Аймила, Бернарта. Горец рассчитывал, что мальчишка попробует поквитаться и вовремя схватился за меч, вот только Элли и не собирался бросаться к оружию. Он кинулся горцу на спину и вонзил зубы в шею. Рванул на себя и услышал, как заверещал мародёр. Элли выплюнул кусок плоти и ещё раз укусил мерзавца. Горец попытался стянуть с себя мальчишку, бросил меч и тащил его за руки из последних сил, но Элли впился как клещ. Обидчик упал на спину, но мальчик не сдавался и рвал мясо, пока горец, наконец, не затих. Элли выбрался из-под мертвеца и вернул себе то, что причиталось. Присмотрелся и забросил за спину ещё и сумку убитого горца. Окровавленный и избитый мальчик стал подниматься по склону, где Дункан собрал воинов и что-то им страстно рассказывал. Элли поспел уже к концу речи и выхватил только слова о партизанской войне и славе Шкошландии. Появление мальчика, который теперь походил на демона из страшных сказок, заставило замолчать даже Свирепого. – Вонючка, это ты что ли?! – Дункан был более, чем удивлён. – Жив, значит. Поразительно! – С почином! Как теперь тебя называть, горец? – окликнул Бернарт. Воевода, судя по раздавленным трупам врагов, устроил настоящий каменный град с вершины, пока мормэр с сыновьями защищались у стены. – Эллисон Грус!