***
Рядом – так и не тронутая тарелка риса и что-то прямоугольное в цветастой упаковке. И стояло оно тут… уже достаточно: Рьюга не то чтобы следила за течением времени, но задним умом соображала, что сидит так очень и очень долго. Не потому что материала оказалось много – вообще ни разу: всего десять листов со скудным на детали текстом. Просто отказывалась принимать тот факт, что весь полученный материал… вот такой. Никакой. Поэтому и проходилась по тексту в четвёртый-пятый-шестой разы – настолько сосредоточенно, насколько вообще физически могла, - лишь бы выцепить хоть что-то; хотя одну малюсенькую деталь, которую или не заметила, или неправильно поняла, или ещё что-то, что точно должно было быть. Однако – увы, ничего нового там не проявлялось, и через некоторое время исступлённо сжирать взглядом текст стало физически невозможно. Рьюга зажмурилась, пытаясь справиться с резью в глазах, и прижалась спиной к стене, чтобы хоть как-то избавиться от чувства одеревенения. Ноги и руки она едва чувствовала, но это хотелось списывать на то, что её заставили выпить в белом кабинете. Женщина в халате с очень выразительным лицом и громкими ворчаниями прохаживала из угла в угол, комментируя то, что осталось от повязок: изодранная в лоскуты марля и новые царапины. Их, правда, Рьюга нанесла уже сама – зуб на обожжённых и заживающих областях был нестерпимым, и, услышав это, женщина под новые бинты густым слоем помазала… что-то. А потом ещё и что-то выпить заставила. А потом – от этого глаз задёргался от раздражения – заставила надеть перчатки, чтобы уж наверняка. Толстая кожа, крой – в них было достаточно удобно, но Рьюгу не отпускала мысль, что ситуация примерно та же, как когда животным надевают тот конус на шею. Даже не зная названия, его назначение было более чем понятно, и её это даже не столько оскорбляло, сколько просто бесило. Но что есть, то есть. Перчатки сняла почти сразу же, как женщина скрылась, и всё – от повязок опять остались лоскуты, снять которые мешало то, что некоторые из них присохли к коже в том месте, где шла кровь, а отдирать было откровенно лень. Мороки ж больше будет, так что пусть висят – пока что не мешали. Мешало осознание о потраченном впустую времени. Так жаждала эти бумажки, что теперь просто не позволяла себе сорваться и избавиться от этого к чёрту. Перебесится – факт. Но и выплеснуть было некуда, отчего слегка потряхивало; руки чесались что-то ударить или сломать, но единственное доступное сейчас – впаянная в стену столешница, злосчастная десятка листов бумаги, карандаш и несостоявшаяся трапеза. И всё. И всё это конкретно в данной ситуации нужно было; о том, чтобы ударить стену, Рьюга задумывалась, но одёрнула себя. Успеет. Из десяти представленных волчков, крестом бесполезности пришлось восемь. Семь из них – уничтожены или утеряны без каких-либо дополнений, где и когда. Нигде и никогда – как факт. Восьмой – Инугами. Узнав его, Рьюге захотелось закричать и всё-таки ударить что-нибудь, потому что утащили его буквально из-под носа. И много ли кто – очкарик же… Она сипло выдохнула, сжав зубы; карандаш в руке хрустнул. Остальные два… Рьюга с непонятным на душе чувством рассматривала лист Эл-Драго. Так-то, ему тоже следовало бы сделать приписку «уничтожен», но… Нет. Пока нет. Из-за этих самых чувств лист она отложила. После нескольких часов вдумчивой тишины чужое вторжение ощущалось очень остро и неправильно. - Ты тут как? – Серебрянка вторгся бесстрашно, но очень решительно. Это одновременно и веселило, и раздражало. И, видимо, по ней было видно, «как», потому что он неловко замер в паре шагов и натянуто улыбнулся. – Во-первых, поешь, во-вторых, разговор есть… и дело. - Не сейчас, - сухо протянула Рьюга. – И что за дело? - Ты почти не ешь. - К сути, - поморщилась она и подпёрла голову рукой. На еду было всё равно, на его попытки быть дружелюбным – уж тем более. Серебрянка особо даже не скрывал того, что находиться тут ему… не очень нравилось. Рьюгу в каком-то смысле веселила эта натянутая улыбка, но на окружении она надолго не зациклилась: ну комната как комната. Небольшая – Кента обозвала её «подсобкой», - однако тихая и не душная. Что-то для уборки быстро было перетащено в угол и не мешалось, а на опасливый шёпот, что «оно похоже на камеру одиночного заключения», Рьюга лишь отмахнулась. - Выйди из сумрака, - сдавленно хмыкнул Хагане и широко раскрыл дверь. Наверное, для того, чтобы света побольше впустить, но этого оказалось достаточно, чтобы окончательно потерять зрение в этой ситуации и с недовольным шипением закрыться руками. – Ты тут всё время сидела? - И? – проворчала Рьюга, медленно и аккуратно ступая на ноги, в процессе нормально потягиваясь, чтобы разогнать кровь и размяться. – Это долго? - Последние… десять… или даже больше часов? – его лицо заставило криво хмыкнуть. – Тут всего десять листов. - Десять листов, много размышлений. Они бесполезны, - отрезала Рьюга и хрустнула шеей. Край бинта-таки зацепился за угол стола и оторвался вместе с бурой коркой. Свежее алое скопление было благополучно скрыто под перчаткой, потому что излишнее внимание – или внимание вообще, тут уж как судить – к тому, что такового не требовало, очень. Утомляло. Мягко говоря. Ничего не торчит, все конечности на месте – значит, заживёт само. - Правда? – Серебрянка прошёл к столу и с любопытством схватился за листы. – Не меченый только один. - Единственное любопытное, - сухо пояснила Рьюга. Название волчка когда-то упоминалось, разве что она напрочь забыла, кем именно. Вариантов не так уж много – либо Дорагон, либо Хиотсукеру, - но всё-таки даже так: этого было достаточно, чтобы перепутать. - То есть не бесполезны? – Хагане дёрнул бровью, тоже слегка подзависнув на разглядывании Эл-Драго. - Один из десяти. Бесполезны, - на чувстве разочарования Рьюга старалась не зацикливаться: и так было, о чём подумать, так что это всего лишь излишняя трата нервов. – Что за дело, ещё раз? Серебрянка приложил палец к губам и подмигнул, отчего у неё раздражённо дёрнулся глаз. - А вообще, – видимо, на лице всё отразилось, потому что как-то нервно и дёргано приосанился он чересчур быстро. – Помимо того, что хочу тебе предложить, есть ещё кое-что. Рьюга сипло выдохнула, потирая шею. Не злиться. - Что. Джинга замер и вдумчиво нахмурился, прикусив губу. Рьюга устало потёрла переносицу и перевела взгляд на окна: стеклянные, от потолка до пола, откуда мог бы быть, возможно, достаточно красивый вид, но в итоге всё, что было видно – такие же, а то и более невзрачные здания и редкие кляксы какой-то невнятной зелени. Жалкое зрелище. - Я забыл, как Тсу-чи это называла, - растерянно протянул Серебрянка и полез в карманы. – Этот метод в криминологии используют обычно, вроде бы. Когда свидетель или несколько записывают, а не говорят свои показания, потому что так… - Так зачем тебе название, если ты всё и так объяснить словами можешь? – Рьюга вскинула бровь. Джинга дёрнулся и поднял на неё глаза, что-то поспешно тыкая в телефоне. – Если мысль нормально сформулируешь. - Ну… - Психолингвистический метод анализа утверждений. И тут другое, - проинформировал третий человек. Рьюга наклонила голову, и из-за спины Хагане, повторяя этот жест, выглянула… Она вскинула бровь: ребёнок, что ли? – О-о-о, то есть всё ровно так, как сказали. И ты совсем не поменялась. - Да, он, - вскинулся Джинга и обернулся на пятках, делая шаг в сторону. – Не знаю, надо ли вас заново знакомить, но вдруг? В общем, это Мадока. Рьюга прищурилась: имя вот вообще ни о чём не говорило. Но если кто-то из приятелей Джинги, то, скорее всего, они пересекались. Когда-то. Наверное. - Ты меня вряд ли вообще знаешь, - неловко посмеялась девушка, словно прочитав мысль, и протянула руку. - Возможно, - сухо констатировала Рьюга. - А почему «другое»? – Джинга сложил руки за голову и глянул сначала на Мадоку, потом на Рьюгу. Её такая остановка на любезности крайне… напрягала. - Как минимум, это не допрос. И тут принцип в другом: этот метод используют для фиксации конкретных показаний, чтобы не было такого, что «оговорился», «забыл», «меня неправильно поняли» и тому подобное, как может быть при устной сдаче показаний. Фиксированный, конкретный текст о конкретных случившихся событиях, причём крайне быстро после момента, чтобы ничего не забылось. Рьюга потёрла переносицу, снова засмотревшись в окно. Медленно вечерело, и если это самое упомянутое «дело» получит реализацию сегодня, всё явно будет происходить под покровом ночи. Она честно не поняла большей части сказанного, но общий принцип уловила. - Я так понимаю, мне надо записать всё то, что я помню, да? - Да, - решительно ответила Мадока. Рьюга криво хмыкнула, и энтузиазма на лице у той явно поубавилось. – Что? - Есть два момента, которые следовало бы обговорить, но сейчас это вообще не важно. Что за дело. - Что за два момента?! – парировала Мадока, и Рьюга раздражённо повела бровью. - Мы всё можем обсудить не тут, - сдавленно посмеялся Джинга. В периферии Рьюга заметила ещё двоих, но те просто прошли мимо, шушукаясь о чём-то своём и косо поглядывая в их сторону. Оказывается, в этом здании были ещё люди. Удивительно. – По крайней мере для того, чтобы потом не повторять всё. Рьюга снова сипло выдохнула. Ушла бы вперёд, если бы вообще знала, куда идти на этот раз – находиться в большом многоэтажном здании, по структуре напоминающем муравейник, ей решительно не нравилось. Множество одинаковых коридоров, дверей, людей – для чего это вообще. И при всём при этом, ничего связанного с бейблейдом она ещё тут не видела. Не то чтобы слепо рвалась в один конкретный зал с аренами – ну или что-то такое, - но в то же время хотя бы ожидала его видеть. Или услышать про него – но нет, ни того, ни другого. Разговор Джинги и Мадоки зудел белым шумом. Она не особо вслушивалась – вернее, даже не пыталась слушать, - но при этом целиком абстрагироваться от этого не получалось. И чувствовала взгляд в спину. Да, на затылке глаз не было, однако они и не сильно нужны для того, чтобы осознавать, как пристально всматриваются. Карты. Расположение чего-то на краю. Состояние. Владелец. Доходили лишь обрывки фраз. О том, что они куда-то двигаются, свидетельствовал лишь вид за окном. В остальном же – неизменная обстановка. Наверное, для кого-то такая рутина даже полезна – меньше раздражителей. Как в скорлупе. Учитывая вид здания, вполне похоже. Только вместо скорлупы – стекло. Чтобы всё видеть, но ни с кем не взаимодействовать – наблюдения последних дней показали, что это более чем возможный вариант. Самым паршивым было блуждания во внутренних коридорах. Окон нет, всё одинаковое – Рьюгу в неком смысле искренне удивляло то, как остальные свободно в них плутали. И, казалось бы, можно использовать проверенной принцип наблюдательности, но проблема заключалась в том, что живой мир на то и живой – оно отличалось друг от друга, не было одинаково светлым и стерильным. А тут самыми примечательными деталями являлись только цифры или таблички на дверях. Что за ними - Рьюга не знала и узнавать это не спешила. Поэтому и смотрела в пол в те моменты, когда они проходили в глубине. Этому-то хотя бы допустимо-дозволено быть одинаковым, но ирония заключалась в том, что картина под ногами была куда более разнообразной, чем обстановка вокруг. Рьюга тихо фыркнула и потёрла чесавшееся на запястье место. В этом плане перчатки тоже слегка помогали: получалось справляться с этим, не раздираю кожу ещё сильнее. Прикасаться к этой области лишний раз не хотелось: лопнувшие волдыри горели, а кожа лоскутами слезала. Ожоги давно стали привычным делом, но всё равно не очень-то и приятно. О том, что они пришли, она поняла только тогда, когда очередная дверь, коих тут десятки – если не сотни – не оказалась проигнорированной. Рьюга ожидала увидеть знакомые разъезжающиеся механизированные двери – в «главный», судя по всему, кабинет, - однако – нет, не они. Просто дверь, ведущая в такую же простую комнату. Спокойно, тихо – и окно во всю стену на месте. Два мелких дивана, низкий длинный стол между ними; металлические ячейки по углам и пара простеньких горшок с очевидно пластиковыми листьями – что-то невнятное и непонятное. И Кента, отчаянно пытавшаяся зафиксировать лист на столе так, чтобы он не сворачивался в трубочку. Когда дверь с щелчком закрылась, она сильно дёрнулась и обернулась на них, неловко – или нервно – улыбаясь. Ходячая японская ива – и волновалась примерно так же. - Так что за дело? – Рьюга не особо хотела начинать разговор первой, но и ждать, пока эти наговорятся и обсудят всё что угодно, кроме того, что надо было, не было ни малейшего желания. Однако украдкой-таки заглянула во снова подвернувшийся, стоило его отпустить, лист и выцепила только какие-то непонятные квадраты и прямоугольники с пояснениями, которые с такого ракурса было не прочитать. - В общем, - Юмия заговорила так резво и решительно, словно заранее приготовилась отвечать. – Если ты помнишь особняк Дожи… - Помню, - Рьюга дёрнула бровью. – Место знаковое и незабываемое. - Если ты помнишь особняк Дожи… - продолжила Кента; на мгновенье Рьюги показалось, что та так говорит, потому что очень боится сбиться – слишком уж натянуто-кривой была её «непринуждённая» полуулыбка, - то это просто замечательно, что это место знаковое и незабываемое… Потому что если нужна информация, проверить там надо в самую первую очередь! Рьюга прищурила глаз и косо глянула на Серебрянку с девчонкой. Если думали сделать сюрприз, то не получилось, потому что сомнения в этой идее терзали слишком уж рьяно – из-за одной конкретной личности. Но всё же. Она правда надумывала туда наведаться даже до того, как встретилась с Птицей в первый раз, однако тогда непонятно что, но что-то всё-таки дёрнуло этого не делать. Возможно, в обозримом будущем ей захочется себе за это врезать, но пока неизвестность обнадёживала. - Допустим, - осознав, что молчание неприлично неловко – для других – затянулось, Рьюга тряхнула головой и нахмурилась. – Идём сегодня. Сейчас. Серебрянка очень расслабленно выдохнул и широко улыбнулся. А девчонка – Мадока? – рядом с ним вскинулась и показательно-решительно подошла к Рьюге. Она на это лишь криво хмыкнула: напряжение у этой едва ли не из ушей стекало, а ещё строить из себя что-то пытается. - Ты сказала. Два момента. Что именно? И кривая ухмылка тут же сменилась раздражённо поджатыми губами. Потому что Рьюге ой, как не хотелось об этом говорить и уж тем более посвящать в это хоть кого-то. И так чувство… дискомфортна от нахождения в этом муравейнике из стекла и камня не давало нормально дышать. А тут – откровенная слабость в том, что для других более чем привычное дело. - Не суть важно, - процедила она. – И записать всё ещё будет возможность. Сейчас же – трата времени впустую. Под покровом ночи? - Ну, получается так, - подтвердил Джинга, встав чуть поодаль, но всё-таки между ними. Рьюга положение оценила: специально же, чтобы это казалось обычным дружеским «за компанию», но дистанции хватало на случай, если понадобится не допустить рукоприкладства. – Почему «знаковое», я догадываюсь. А «незабываемое»? - Выросла там, если можно так сказать, - честные ответы значило меньше вопросов. По крайней мере, так хотелось думать, поэтому конкретно этот момент из так называемой «биографии» утаивать не было смысла. Рьюга равнодушно пожала плечами. – Там прошли первые несколько лет после… пробуждения?.. Но сам факт. Помню это не очень хорошо, но, в принципе, в общих чертах – более или менее. И поймала себя на мысли, что даже там ей было куда более свободнее, чем сейчас здесь. Может, потому что тогда и всего того, что есть сейчас, не было. И вот вопрос: а что из этого лучше. - В общих чертах… насколько это хорошо? – девчонка шустро очутилась возле свернувшегося листа и достаточно быстро решила проблему: ногой наступила на один его край, свободной рукой придержала другой. И нависла с какой-то механичной книжкой, медленно продвигаясь по периметру. – Потому что в последний – в первый и в последний, да – раз были там ну сколько?.. Десять лет назад? - Ага, - подтвердила Кента, придержав тот край, что прижимался ногой, позволяя Мадоке встать нормально. – Но, кажется, не мы одни. - В смысле? – Джинга озвучил вопрос быстрее. Рьюга дёрнула бровью и промолчала. - После… определённых событий… Вы понимаете, о чём я… Там особо некому было обитать, - Мадока прикусила кончик языка, что-то щёлкая на непонятном устройстве. – Потому что большинство тех, кто состоял в организации, расползлись, кто куда мог. А из-за расположения и архитектуры здания оно как склад в лучшем случае годилось. В худшем – вообще никак, поэтому достаточно быстро оттуда, вроде как, вынесли всю дорогую и не очень мебель, что можно было конфисковать вообще, и забросили. Его даже чинить не стали, хотя было, что править. Заранее отвечая на вопрос: мне иногда бывает скучно, и я ищу конкретные статьи по конкретным темам. О, а ещё там призраки водятся. - Нет там призраков, - тут же возразила Рьюга. - Ну… для некоторых есть, - девчонка пожала плечами. - Нет там призраков, - повторила Рьюга и раздражённо поморщилась. – Та компьютерная жестянка – да. А призракам туда не попасть, это не какое-то священное место. Было бы рядом кладбище – можно было поспорить. Но такового не было и вряд ли появилось, так что нет. Железяка, если не окочурилась. Внезапно повисшая неловкая тишина заставила недоумённо вскинуть бровь. Что? - А насколько обширны твои знания в спиритизме и откуда вообще, если уж на то пошло? А. Вот в чём дело. Рьюга криво усмехнулась и пожала плечами, решив не пояснять, что это ей как раз призраки и рассказали. Потому что на тихом кладбище оказались на удивление разговорчивые обитатели. И причин страха к ним Рьюга как-то не особо понимала: они даже толком не сделают ничего, разве что фактом своего присутствия напрягут на первые пару-тройку минут. А потом как-то без разницы, жив человек или мёртв. - Факт? – она вскинула бровь. – Ну или в храме услышала, не помню. - В храме? – Джинга удивлённо хмыкнул. - К сути, - напомнила Рьюга, раздражённо прищурившись. – Особняк. Наведаться туда. Понимаю, ради чего. Но если там ничего не будет? - Для той, кому надо получить любую информацию, ты не очень-то горишь энтузиазмом, - протянула Мадока, усаживаясь на диванчик и с очень вдумчивым видом делая… что-то в этом устройстве. Рьюга фыркнула. - Может быть, - а потом скептически оглянулась на всех присутствующих. – Так понимаю, пытаться отнекиваться и говорить, что в одно лицо будет более чем достаточно – бесполезно, да? - Рад, что мы уже находим общий язык, - Джинга широко улыбнулся. – Это определённо прогресс. - Мог просто сказать «да», - протянула она, скептически вскинув бровь.***
Даже тут – в месте, которое в полной мере ассоциировалась с одним лишь ненавистным лицом, дорогой к храму и горьким запахом с апельсиновой отдушиной – было куда привычнее и даже свободнее, чем в городе или стеклянном муравейнике. В какой-то мере, это было иронично-забавно. С другой – невероятно раздражало, поэтому Рьюга искренне старалась отмахиваться от любого толка «приятных» воспоминаний. А такие были. Немного, но всё-таки. Несмотря на то, что отмахнуться от троих лишних людей не получилось, на том, чтобы добираться пешком, она даже не настояла, а почти что приказала. Потому как лишний шум и раздражение в конкретно данном случае вообще ни к чему – это более чем успеется, когда внутри окажется. А пока – спокойные тёмные воды бескрайнего залива; грань, где водная гладь сливалась с небом, стёрлась, отчего казалось, что стоит сойти с берега – шагнёшь в пустоту, исчезнув в её глубинах. Рьюга поспешно отвела взгляд: во-первых, если долго смотреть в черноту, чернота начинает смотреть в ответ, а во-вторых, дёрнулась навязчивая мысль спуститься к воде. Но – нет. Не сейчас и даже не в ближайшее время, хотя пробираться вдоль берега, наверное, было бы легче – там ничего не росло. Так не поступили по одной конкретной причине – утёс. И если в своих силах она была более чем уверена, то остальные трое… Серебрянка-то ладно, но вот оставшаяся парочка. Для чего вообще? Поэтому на несколько долгих минут Рьюгу отбросило на пару лет назад, когда она примерно так же пробиралась через высокие заросли, временами доходившие ей чуть ли не до шеи. Сейчас не так всё запущенно – всего-то по колено, но трава была жёсткой и сухой, и достаточно быстро пришлось отказаться от попытки прорезать всё это, а просто высоко и широко вышагивать. О какой-либо скрытности волноваться не приходилось: тут невозможно было пройти абсолютно бесшумно. К тому же, вокруг стояла настолько мёртвая тишина, что подобных ей Рьюга не замечала даже на, собственно, кладбищах. Отчего невольно стало как-то не по себе; отчасти – потому что если рядом кто-либо скрывался, не услышать их приближение он просто не мог. Изначально, в планах было пробраться внутрь через один из потайных ходов, которыми Рьюга втихушку и из любопытства пользовалась. Целая система, пронизывающая всё здание, о которой очкарик, скорее всего, прекрасно знал, но никогда не препятствовал. Но потом – когда они подошли достаточно близко, чтобы примерно оценить обстановку – выяснилось, что даже по стенке не придётся простукивать, чтобы проход найти – он и так был. Пробитая у одного из каменных ящиков, составляющих всю конструкцию, крыша. - Это… - Кента нервно посмеялась и шумно выдохнула. - Никому эта недобаза доктора Зло особо не нужна была, я уже говорила, - напомнила Мадока, с шипением пробираясь сквозь высокие заросли сухой травы. – Поэтому здание даже не пытались чинить, оставили как есть… Или как после вас осталось, если вдруг кто забыл. - Важное напоминание, - хмыкнул Джинга. Рьюга тихо фыркнула. Издалека-то да, стена не казалась слишком высокой, но чем ближе подходили, тем яснее становилось, что как бы не так, и чисто на глаз – три-пять метров. Но в том, что всё это время здание стояло, никому к чёрту не нужное, был конкретный плюс: гладкие каменные стены пошли трещинами, и теперь было, за что зацепиться. Но одно дело – всей шайкой-лейкой залезть. А спускаться же тоже надо. Она раздражённо поморщилась. Да к чёрту. - В любом случае, надо попасть внутрь, - протянула Мадока. - Надо, - сухо подтвердила Рьюга и быстрым шагом направилась к стене. - Эй, ты куда?.. – Джинга, кажется, прекрасно сообразил, что было у неё на уме. – Нет, ну ты серьёзно? Рьюга не ответила. Быстро преодолев оставшиеся несколько метров, она наскоро сняла перчатки. С разодранными в мясо ладонями и едва сгибающимися из-за рубцов пальцами карабкаться по стене, наверное, было не самым умным решением, но тем не менее, под ногами просто сухая трава, так что в случае падения во-первых, не такая уж и большая высота, а во-вторых, сравнительно мягко. Поэтому, цыкнув и уверенно для себя решив, что лучше так, Рьюга зацепилась за небольшое углубление-трещину и оттолкнулась. Как разминка – самое оно. Она прищурилась, прикидывая, в какой части здания окажется и в какую сторону идти. Вариантов было два: верхние этажи и подземная лаборатория. В первом хранились архивные записи, во втором – что-то… Рьюга дёрнула бровью: что-то, что очкастый получил уже сильно позже её пробуждения. А это было не интересно от слова вообще, поэтому – верхние этажи, библиотека. Подтянуться на руках, перевести дух и спрыгнуть вниз, в один из залов на первом этаже – только и всего. Хотя, взглядом она выцепила одну необъяснимую деталь. Необъяснимую – и незаметную, потому что стоило попытаться снова её найти, как ничего подозрительного или примечательного не оказалось. Но осталось крепкое чувство того, что что-то не так. Рьюга выдохнула и, глянув по сторонам, чтобы определить наверняка, направилась к парадной лестнице, не обращая внимание на пустоту вокруг: от мебели остались лишь следы на полу. Но при этом продолжала оглядываться по сторонам в попытке выцепить эту самую деталь, которая не напрягала… Мешала. Мешала сосредоточиться. Половицы под ногами заунывно поскрипывали, а ковёр гнилостно-оранжевого цвета даже в полумраке раздражал своей невнятной расцветкой. И не отпускало ожидание услышать тот жеманный роботизированный голосок жестянки, вечно преследовавший что тут, что в том здании. Было бы отлично, заглохни он окончательно. Меньше мороки. И вот на лестнице уже тревожное чувство закрепилось. Едва заметные, но всё-таки следы. По общей обстановке – недавние, потому как слишком чётко проглядывались на ковре пыли. Две пары ног. Рьюга, прищурив один глаз, поставила ногу рядом и сжала зубы: взрослый и… ребёнок? Вторые отпечатки были в половину её собственного, а он оказался не таким уж и большим рядом с первыми. Малявка и взрослый. Она сжала кулаки и быстрым шагом направилась к нужной комнате. Если её догадки верны – смысла проверять и нижние этажи тем более не было. Нос и глаза резало от пыли, иногда цеплялась паутина, приходилось обходить случайно торчащие из стен и потолка деревянные балки. Но всё располагалось таким образом, словно их нарочно так расставили – слишком уж чистым в сравнении со всем остальным был нужный коридор. Те, кто, видимо, занимался выносом мебели, на каждую дверь – одиночную или парную, неважно – наклеили белую полоску бумаги. И порвана она была только на входе в библиотеку. Рьюга резко замерла у приоткрытой двери, чувствуя показывания в кистях. Бить по стене – ненадёжно, обвалится что-то ещё. Но очень хотелось, чтобы снести к чертям это место. Заходить в библиотеку уже не было ни малейшего смысла, но просто… на всякий случай. Может, окажется там нечто, что не заметили, или пропустили, или обронили. Рьюге это жалкое чувство пустой надежды на ничего не нравилось. Мягко говоря. А прямым текстом – хотелось разнести под чистую абсолютно всё, камня на камне не оставить. Ярости ударила в виски так сильно и резко, что перед глазами начало расплываться. Рьюга тяжело выдохнула, с трудом передвигая ноги. Чем ближе она приближалась к подтверждению своего прокола, тем труднее становилось дышать. С каждым мгновением показывания нарастали, и в момент, когда её догадка подтвердилась, Рьюга не глядя ударила то, что оказалось ближе всего: большой книжный шкаф. Дерево треснуло, его содержимое посыпалось с полок вместе с трухлявыми полками. Дорога к храму. Чёртовы апельсины. А признаться что себе, что уж тем более другим в том, что всё это было впустую, казалось невыполнимым. Очкастый таракан оказался быстрее. Или она сама так поздно сообразила – в конце-то концов, у него фора была в несколько лет. Рьюга сжала кулак. Те или ушли, на что она надеялась, или ждали под дверью. Отлично. Выломать дверь – самое меньше, что можно сделать, чтобы потушить этот пожар. Её колотило изнутри, мышцы неприятно стягивало: закричать, разбить, ударить, уничтожить – ни оставить даже намёка на то, что тут когда-то что-то было. Рьюга прищурилась. Что ж. По крайней мере, теперь точно знает, что поведение мальчишки – не её воображение, ослепительно разыгравшееся из-за внешней схожести. Нет, всё куда более… серьёзнее. И правда – таракан в очках. Правильно сказал Серебрянка: не верить в смерть. Рьюга стиснула зубы и, сипло вздохнув, медленно, на дрожащих ногах направилась в обратном направлении. Если подвернётся такая возможность – голову оторвёт самолично. Чтобы уж наверняка удостовериться, что насекомое не выползет по новой. Всё то немногое, что можно было назвать «хорошим» в отношении к этому месту, словно бы сгорело – Рьюга не чувствовала ничего, кроме удушающей ярости и неприятной рези в горле. Сжечь это место, уничтожить. Как и бывшего его владельца. И ничего более.