Рьюга оглянулась и фыркнула: простое заброшенное здание. Заброшенное не так уж и давно — природными стихиями пронизано сравнительно несильно, в отличии от тех храмов, где ей иногда приходилось ночевать. Там ветви деревьев прорывали бумагу сёдзи, трава разрасталась так сильно, что проглядывала сквозь доски пола, а вместо татами — ковёр из сухих листьев и какого-то случайного мусора, который непонятно как заносило внутрь. Может, такова магия глухих лесов, отчего даже пару месяцев как заброшенные дома поглощались окружением, и недалеко от города такого не произойдёт. Или, как вариант, — не так быстро.
По крайней мере, тяжело морально находиться тут было по другой причине.
Ночёвки в старых храмах всегда сопровождались непонятым, скребущим ощущением на душе; обычно, потому что до момента входа в храм Рьюга успевала услышать какие-то местные байки про озлобленных и не очень духов, проклятья или тому подобное — что-то такое, что невольно оставляло след на восприятии. Понятнее всего о природе места становилось возле тэмидзуи, и если всё действительно было так плохо или страшно, как шептались неравнодушные соседи, Рьюга, раздражённо щурясь, соглашалась переночевать где-то не здесь.
Тяжело было не из-за самого места. Не из-за того, что о нём говорили — этого Рьюга не знала вообще. Непонятные ощущения вызывала густая дымка, плотно обволакивающая стены здания; тонкими, дёргающими струйками грязно-серого цвета оно просачивалось сквозь трещины в окнах и выплывало из-под неплотно прикрытых дверей подъезда.
— Что… это, — Рьюга даже не сразу поняла, как правильнее будет назвать здание. Оно явно не относилось к категории тех высоких муравейников, что она постоянно видела в городе. Или было таковым когда-то давно, отчего схожесть со своими молодыми родственниками затёрлась до невозможности их соотнести.
— Старое общежитие, — на удивление бодро ответил Джинга. На него Рьюга вообще не смотрела последние несколько часов — всё то время, что они до сюда добирались. — Недалеко отсюда раньше был какой-то военный объект или что-то в этом роде, я не помню. Тсуна рассказывала. Вроде бы, его потом перевезли в другое место или что-то сделали с ним за ненадобностью. А тут работники жили. Дальше идти нельзя, но мы, в целом-то, пришли.
— Старое. Общежитие, — повторила Рьюга и прищурила правый глаз. Структура общежития напоминала ей муравейник даже больше, чем обычные многоэтажные дома. — И зачем?
— Ну… — Джинга потёр шею, замерев у входа в какой-то странной нерешительности. — Нас с Киоей Тсуна приводила сюда, чтобы эмоции выплеснуть. Всё равно, если верить её словам, этого здания по документам не существует уже пару десятков лет.
Эмоции выплеснуть. Ясно.
Рьюга раздражённо фыркнула.
После визита в особняк сесть в тихое место и нормально обо всём подумать казалось чем-то невыполнимым и даже неправильным в такой ситуации: мысли постоянно кренило в сторону очкастого мальчишки и осознания того факта, что что-то так или иначе важное теперь в его загребущих лапах. Покоя нет, места нет, ясного потока мыслей тоже нет — Рьюга бесцельно шаталась по зданию, особо не обращая внимание ни на проходящих мимо людей, ни на попытки малявки хоть как-то себя занять, ни на нервозное ворчание синевласой девчонки. Имена, лица, окружение — всё затёрлось в один раздражающий фактор, избавиться от которого Рьюге не позволяла банальна усталость: гнев сжёг всё без малейшего остатка. Ни сделать что-либо, ни сосредоточиться, чтобы отвлечься — уже задним умом поняла, почему Серебрянка с такой решимостью потащил её… куда-то. Ей не было интересно от слова вообще, и даже если он и объяснял, что и зачем, она прослушала. Но догадалась.
— Этого здания не существует. Можно выплеснуть эмоции. Камня на камне можно не оставлять? — Рьюга не то чтобы старалась не улыбаться. Скорее просто не звучать так радостно, потому как вопрос больше был издёвкой, нежели каким-то искренним предвкушением. Да что она в таком состоянии может сделать? Стену пнуть?
Если Хагане посчитал, что ей для условного душевного успокоения нужно целое заброшенное здание, значит, ожидает какой-то масштаб. Наверное. Рьюга мрачно вздохнула: ну да, почти никто не в курсе же нынешнего положения дел.
Вот надо было это прям сейчас вспомнить.
Слабенький огонёк энтузиазма резко потух, и теперь хотелось здание не разнести, а стать его частью и просто в тишине и полном уединении посидеть. Рьюга раздражённо фыркнула.
— Будь здорова, — тут же отозвался Джинга и сдавленно посмеялся, когда она медленно перевела на него взгляд. — Ладно, неважно. Лучше, желательно, чтобы хотя бы внешне его не сильно задело. А что внутри — то внутри, туда нечасто заглядывают.
— Сразу скажи, какие слухи, легенды и вот всё это чесание языками с ним связано. Это не сильно важно, но всё же.
— Тебе интересно? — Хагане, казалось, удивился. Очень искренне удивился. Рьюга слабо кивнула, и он издал невнятный не то скулёж, не то писк, прищурившись с широкой улыбкой. Пришлось сделать шаг назад, потому что помимо скрипа, Серебрянка ещё и пружиной согнулся, отчего появилось подозрение, что как только расслабиться — начнёт размахивать руками. Проверять Рьюга не сильно хотела, по лицу получать — тоже. — Отлично! Что именно!
Горящие энтузиазмом глаза пугали больше, чем смотреть в пропасть, стоя на самом краю при сильном ветре. Рьюга напряжённо прищурилась, чуть наклонив голову, и вскинула бровь. В идеале, следовало бы уже зайти в здание, но, кажется, фонтанирующий запал на «поговорить» добьёт её быстрее, чем полное бессилие.
— Всё, — сухо ответила она и раздражённо потёрла переносицу. Фоном послушает, не более.
— Если что, дверь можно не выламывать, — проинформировал Джинга, стоило ей подойти ко входу. — Приподнять за ручку и в сторону. Так вот, про здание. Я не уверен, что из этого правда, а что нет, рассказываю всё и что слышал.
Рьюга сипло выдохнула, следуя его словам и вполуха слушая всё то, что Серебрянка очень самозабвенно принялся рассказывать. Её волновала не столько история этого места, сколько события со здешними жильцами, потому что это, как показывал опыт, самая примечательная и объёмная.
А событий было разочаровывающе мало: внезапная пропажа после чёрной ночи и слышимых шагов непонятного происхождения, непонятные тени на стенах, силуэты в периферии и далее-далее-далее. Обычно, всё это происходило уже после, а не до или во время проживания здесь людей — если здание на тот момент было новым.
Она поняла, что пытается сделать, только когда очутилась внутри.
Отвлечься от всего произошедшего. Забить голову чем-то ненужным, что забудется буквально через день.
Потрясающе.
Рьюга зло цыкнула и прищурилась.
— Я поняла, — резко выговорила она. — Поняла, не продолжай. Ничего толкового.
— А ты что-то конкретное хотела услышать? — Джинга прекрасно знал, куда идти, и сразу направился в сторону лестницы.
Вообще, помещение внутри выглядело очень… странно, что ли. Не было той рухлядской заброшенности, какая царила во многих храмах. Скорее, всё было чересчур старым и запылённым, но если так посмотреть — вполне обжитым до сих пор. Немногочисленная мебель не разваливалась, где-то валялись сморщенные ботинки и газеты, пожелтевшие книги и мелкие предметы, которые упали на пол от ветра или землетрясений.
Старые жилые помещения — именно такие, — Рьюга видела только на каких-то картинках в случайных книгах, которые от скуки брала в библиотеке в особняке. На них ещё люди были, про которых те книжки и писались — название этого жанра она забыла, потому что никогда интереса не вызывало. Но всегда мысленно ликовала, если во время листания страниц натыкалась-таки на редкие монохромные вставки с надписями-пояснениями.
И как в тех книжках, на стенах в реальных комнатах также висели картины. С мутным, грязным стеклом, но сквозь него можно было разглядеть мужчин в строгих, возможно военных костюмах с очень уж скорбными лицами.
От каждого шага скрипели половицы. Джинга замолчал, а других звуков больше не было — только заунывный громкий скрип и шуршание листвы. Рьюга сипло вздохнула, чувствуя, как пыль щекочет нос и режет по глазам, тряхнула головой и направилась к лестнице.
— Нет, — ответила она после долгой паузы. — Было интересно. От ночёвок в храмах обычно историей отпугивали. Чаще всего ничего там такого нет, много ли вреда от тех, кто тихо-мирно умер.
— Слушай, а вот… — Серебрянка странно замялся и вздохнул, потирая шею. — Ты несколько раз про призраков упоминала. Это же юмор такой, да?
— Если тебе от этого легче — да, юмор, — криво усмехнулась Рьюга и оглянулась, начиная догадываться о природе непонятной дымки. — Но не советую так неуважительно относиться к ушедшим в таких местах. Обидятся же.
— Таких местах — это каких? — Джинга нервно поджал губы и вскинул бровь. — Как здесь?
— А каких ещё? — Рьюга повторила его жест.
Его напряжение даже повеселило. Наверное, в этом и заключалась сладость неведения: меньше знаешь, крепче спишь.
— То есть, тут в теории могут… оказаться призраки? — несмотря на то, как он пытался храбриться, всё равно было слышно дрожь в голосе. Что неожиданно подняло настроение, потому что возникло желание и дальше над ним трунить. Но, видимо, на лице всё отразилось, поскольку Серебрянка вдруг подозрительно прищурился. — Или ты издеваешься?
— Как знать, — Рьюга равнодушно пожала плечами, но ухмыляться не перестала.
Лестница была каменной, но такой истрескавшейся, что наступать на неё было даже тревожно. Перила проржавели и не разваливались лишь чудом. Трогать их Рьюга не хотела: не очень повезло однажды заиметь в попутчики на пару-тройку часов безымянного бедолагу с распухшей, почерневшей, истекающей гноем кистью. Как он сам начал рассказывать — рабочий, случайно поцарапался о «какую-то ржавую железку и даже не обратил внимания, пока чернеть не начало». Рьюга скептически смотрела на его негнущиеся пальцы с серо-жёлтыми ногтями и тряпку в грязных, жёлто-бурых разводах, которой он пытался прикрывать руку.
И запах.
Сладковато-пряный, с кислинкой, который должен вызывать отвращение, но который всё равно невольно вдыхаешь, надеясь, что никогда больше с ним не столкнёшься. И нос им забит ещё несколько дней после этого, даже дым с такой отдушиной.
Стимула беречь собственные конечности, чтобы не доводить до гниения заживо, не появилось: осторожничать Рьюга не начала, хотя в грязи со свежими ранами не капалась и всё-таки рамки дозволенного с крупными ожогами или порезами обозначала. Но отложилось: ржавчину лучше лишний раз — без необходимости — не трогать.
А сейчас необходимости не было. Можно было с таким же успехом идти вдоль стены, заодно и обои потрогать. На ладони остался толстый серо-коричневый слой пыли, а след тянулся яркой линией.
— В основном, лучше громить этаж третий или на пятый, — протянул Джинга. — Они меньше всего сохранились, так что такой обстановки, как внизу, нет. И не особо жалко… Ты куда?
Рьюга остановилась. На ступенях дымка особенно сгущалась; веяло неприятным, пронизывающим холодом.
— Тут есть четвёртый этаж? — это, на самом деле, сильно удивляло. Обычно избегали такого дела, и она не ожидала, что даже в большом городе, где, наверное, не так сильны суеверия. Но — нет, созвучная со смертью цифра встречалась крайне редко.
— Да, — кивнул Джинга. — Но на него лучше не подниматься, наверное… Даже Киойа особо туда не рвался.
— Пошли, — Рьюга прищурилась. — Раз он есть, значит, самое интересное там.
Хагане нерешительно потоптался на ступени, что в каком-то смысле смутило. Не от неловкости — от непонимания: вот этот человек — и боится тех, кто ему физически ничего не сделает? Или что его так пугало?
— Уверена?
— Что встал? — раздражённо протянула она, вскинув бровь. И прищурилась. — Что мертво умереть не может, так что да, уверена. Тебе ли бояться.
— Да не в страхе дело, — нервно рассмеялся Джинга. — Просто история реальная с этим местом связана. Я просто подумал, что если умолчу — интереса к нему не будет. Это заранее отвечая на вопрос. Хотя мог бы догадаться, что само по себе его наличие уже… уже. Да.
— Мог, — согласилась Рьюга и быстро зашагала по ступеням. — Что за история?
— Люди пропали бесследно. Девять человек — и как будто испарились, от них только тени на полу остались в тех местах, где футоны лежали. И всё. Непонятно, что, как и почему, — мрачно протянул Хагане, тоже ускорив шаг. — Некоторые, кто в ночь тут или недалеко отсюда оказывались, говорили, что иногда свет в окнах говорит и силуэты видно. Или по коридорам кто-то ходил, даже на этой лестнице видели. Вот. Насчёт этого не сильно уверен, но то, что бесследно пропали — факт.
— Птаха напела? — скептически уточнила Рьюга, останавливаясь у двери на злополучный этаж. — Девять человек… это девять комнат, получается?
— Ну, получается да.
— Четвёртый этаж и девять комнат. Ага, интересно, с чего бы всякой дряни творится, — она мрачно посмеялась и дёрнула за ручку. Та заунывно заскрежетала, но ничего не произошло, поэтому пришлось приложить усилия и, кажется, что-то даже сломать. Если не выломать. — Ты на вопрос не ответил.
— Да, Тсуна, — Джинга нерешительно потоптался у порога и всё-таки прошёл следом. — А что?
Коридор — самый простой, тупиковый, по четыре комнаты с каждой стороны и одна по центру. Лестничные марши были тоскливо-серыми и голыми, общий тон которых разбавлялся случайными предметами, типа ботинок или обрывков обложек книг и, что самое банальное, листьями и обломками веток, а коридор — то же самое, но не в профиль, а в анфас. Двери одинаковые, потёртые, в паре мест треснувшие. Света было мало: те скромные, едва пробивающиеся сквозь густую листву солнечные лучи — пасмурная погода, скорый сезон дождей — окончательно исчезали, касаясь мутных, желтоватых, грязных и снаружи, и изнутри оконных стёкол. Поэтому во всём здании стоял полумрак. Атмосферы это не сильно придавало — хотя, кому как, — зато помогало прислушиваться: другого-то не оставалось.
А ещё — ощущения. Прикосновения. Особенно сильно — к этой непонятной дымке, которая начала чувствоваться масляной плёнкой именно в этом коридорчике. И запах приобретать начала — тот самый, сладковато-пряный, с кислинкой.
Он резанул по глазам и носу неожиданно, заставив остановиться, неловко попятиться назад и сделать небольшую — в полминуты — передышку, чтобы привыкнуть. После спёртого, пыльного и сухого воздуха, погружение в такое благоухающее облако можно было сравнить с погружением сухих пальцев в шматок сырого мяса — где-то на одном уровне мерзости. Рьюга потёрла переносицу и прищурилась, из-за плеча глянув на Джингу: тот, кажется, на изменения внимание не обратил. Или вообще не заметил — не почувствовал, мало ли.
— Припугнуть решила. Люди так просто не исчезают, тут причина должна быть.
— Ну… — он потёр шею. — Ты ведь…
У неё дёрнулся глаз. Ах да. Это.
— Я не человек, раз уж на то пошло, — криво усмехнулась Рьюга, несколько долгих секунд пытаясь понять, что вообще должна ответить. Хотелось, конечно, сказануть что-то из серии «человеческие люди», но вовремя сообразила, что к чему. — И тут в другом дело. А они — люди. Были. И внезапной пропажи с одной только тенью быть не могло.
— Тоже верно, — медленно кивнул Джинга и зачем-то потянулся в карман. За телефоном. — Походный фонарь в рюкзаке остался, есть только это.
Рьюга скептично хмыкнула, закатывая глаза: вовремя вспомнил. Но без особой надобности он, не так уж и темно. Поэтому даже саркастично комментировать это не стала — а зачем? — и сразу направилась к первой приглянувшейся двери. Всё равно они тут одинаковыми были, и о содержимом комнат, скорее всего, можно было сказать то же самое. Даже пахло одинаково, а откуда-то отдельно дым не валил — выбирай, что первое на глаза попадётся.
Дверь поддалась не сразу — опять пришлось приложить усилия, чтобы выломать что-то внутри — и открылась со скрежетом, от которого Рьюга дёрнулась: слишком уж резко оно прорезало тишину. А сама комната напоминала ту, в которой жила Птаха. Разве что меньше раза в полтора-два, без квадрата в центре, придающего хоть какое-то мнимое ощущение пространства. Зато она казалась выше — из-за невысокой мебели. Окна придавали помещению серовато-желтушный оттенок, цвет стен определить было невозможно. Однако вместо тех картин со скорбными висел обрывок, судя по всему, календаря. Рьюга мельком глянула на дату: 19… а остальное сорвано.
Но мебель, дата — это ничего. Это есть в каждой квартире. Вот чего там определённо не было — это…
— Так вот оно что, — задумчиво протянула Рьюга и нахмурилась: и так в каждой из девяти комнат? Если да, то теперь понятно, откуда и непонятная дымка, и этот чёртов запах. — Ясно. Ты про эти тени говорил?
— Угу, — мрачно буркнул Джинга где-то за спиной. Рьюга была бы не против посмотреть на него или на любой предмет в комнате и не глазеть во все глаза на увиденное, но невозможно было даже взгляд скосить: настолько оно завладело вниманием. — И так везде тут.
— Это не тени, — сухо цыкнула она. — Точнее, без мистической окраски.
— А что тогда?
На старом футоне — почти во всю его длину — были тёмные разводы, напоминающие человеческий силуэт. В нескольких местах — совсем чёрные, но в основном — коричнево-бурые. Человек некогда лежал как по струнке: ноги вытянуты прямо, руки — вдоль тела.
— Тело, когда подгнивать начинает, истекает всяким. Вот и впиталось, — Рьюга с трудом, но всё-таки смогла глянуть на Джингу из-за плеча. Просто стало интересно, как тот отреагирует. — Вот тебе то самое «мокрое место», оставшееся от человека.
Серебрянка сначала позеленел, потом посерел, посинел и побледнел — и это всё за каких-то пару секунд. Попятился назад, несколько раз шумно сглатывая и сипло вздыхая через нос, и очень резко завертел головой.
— Пойдём отсюда. Пожалуйста, — простонал он, выдавливая каждое слово. — Я… придумаю что-нибудь. Просто пошли.
Рьюга вскинула бровь, глядя за него: тут не было ярких источников света, чтобы он отбрасывал настолько явную тень, к тому же она явно по силуэту ему не подходила. И хмыкнула: ему об этом знать явно не обязательно, простого следа хватило для… такой реакции.
— Пошли, — навеселе согласилась Рьюга, быстрым шагом направляясь к лестнице. В чём-то была согласна: лучше смотаться отсюда. Особенно сейчас, потому что вечерело. Не стоило оставаться на ночь в местах, где умерли настолько тоскливой смертью — оставшиеся обычно спокойствием не отличались. К тому же, таких тут минимум девять — не самая приятная компания.
Она поняла, что как-то совсем уж тихо, только когда прошла половину лестничного марша. Огляделась, шустро поднялась и заглянула обратно: Джинга стоял, как вкопанный, и смотрел в одну точку с тем выражением лица, кое обычно называют его отсутствием вовсе.
На оклики не реагировал, на попытку растрясти — тоже. Пришлось с раздражённым вздохом взять за руку и тащить в нужном направлении. Рьюге даже интересно стало: от страха ли так или просто от неожиданности осознания не очень лицеприятного факта. В любом случае, всё упиралось в другое: какого чёрта вообще? Он, в конце-то концов, лицом к лицу со столькими, определённо более страшными и опасными, вещами сталкивался — сейчас-то что не так?
— И всё это время?! — стоило только довести мысль до логичного конца, как Серебрянка отмер. Причём настолько резко, что Рьюга от неожиданности качнулась вперёд, слишком близко к краю ступени поставив ногу. Естественно, ступня скользнула вперёд, и где-то с десяток ступеней пришлось проехать на коленях. С раздражённым шипением и нестерпимо звенящей болью в ногах. — Ты!.. Ты в порядке? Эй!
Лучше бы не трогал несколько минут, а не пытался поставить прямо.
— Да отвали, — рявкнула Рьюга.
Это было далеко не самое болезненное, что в её жизни происходило, но биться коленями, к тому же несколько раз подряд также не самое приятное мероприятие. И разогнуть ноги сразу не получалось никогда, несколько минут надо было отдышаться и перевести дух.
Джинга присел на корты рядом.
— Сильно больно?
Её дёрнуло не столько от вопроса, сколько от тона. И Хагане, кажется, свою ошибку понял быстро: предусмотрительно отшагнул на более или менее безопасное — по его мнению, видимо — расстояние.
— Чего встал-то? — Рьюга сипло выдохнула и потёрла переносицу. — Никогда пятен таких не видел?
— Нет, если честно, — нервно хмыкнул он. — От неожиданности. Ну и жутко, знаешь ли, там ходил кто-то.
— Где?
— В соседней комнате. Ходил, кашлял. Ты не слышала?
— Нет, — она вскинула бровь. Ну, видимо, кому что: ей тени и непонятная дымка, начавшая рассеиваться, ему — такие вот выходки. А потом обратила внимание на то, куда он смотрит. — Что?
— А можно?.. — протянул Джинга, уже взяв её за запястье и вытянув руку во всю длину. Рьюга скептично наблюдала за этим, пытаясь понять, что такого удивительного он в её руке обнаружил. Рука как рука, так нет же: внимательно изучал ладонь, проводя пальцами вдоль линий, коих из-за множества рубцов и ожогов почти не было. Так-то, Рьюга едва-едва ощущала его прикосновения, лишь прикидывая, какие эмоции у него вызывает прикосновение к гладким, красновато-красным областям обожжённой кожи и стянутым рубцам и шрамам. А Серебрянке, видимо, было крайне интересно потрогать всё, что можно было, пускай на эти несколько минут полной тишины Рьюга почувствовала себя той лампой с джином из какой-то сказки. И раздражённо поджала губы. — Это больно.
Не вопрос, а утверждение. Ошибочное.
— Нет, — сухо ответила она. — Не больно.
— Ну, когда так много — уже не больно, да, — согласился Хагане. — А вообще…
Что вообще, он так и не договорил. Видимо, процесс вдумчивого натирания чужой кожи его увлекал куда сильнее. По-другому трактовать его методичное поглаживание большим пальцем по тыльной стороне её ладони Рьюга не могла: ну, наверное, да? Она замечала, что люди смотрят на её руки — да и не только; так по всему телу было — крайне напряжённо, но не зацикливалась на таком. Ей-то что? Давно уже привыкла и к отсутствию хоть какой-то чувствительности, и к постоянному зуду — в те моменты, когда рубцы затягивались, а на обожжённых участках слезала кожа и набухали волдыри.
— Что? — Рьюга прищурилась.
— А вообще, — повторил Джинга и, облизнув большой палец свободной руки, провёл им по её переносице. У Рьюги задёргался глаз. — Пыль.
Не особо долго раздумывая, она вырвала руку и провела ладонью вдоль его лица, от лба до подбородка, размазывая пыль и грязь не только по переносице, но и по щекам. Ждала удобного случая оттереть это с рук — а он сам нашёлся.
— Для начала вылижи себя, — процедила Рьюга, поднимаясь на ноги. Всё ещё больно, всё ещё не разгибались. Но хватит, посидела уже. — Мерзость.
— Извини, рефлекторно уже, — рассмеялся Джинга и быстро вскачил на ноги, снова взяв её за запястье. — Можно ещё?..
— Валяй? — она пожала плечами.
Ну трогает и пусть, ей это особо не мешало. А ему, почему-то, интересно. Хотя идти с, по сути, повисшим на руке Хагане оказалось несколько проблематично. По крайней мере, две хорошие вещи: он больше не вскрикивал и от его компании становилось чуточку легче. Нет, так-то, желание громить всё вокруг пропало, стоило осознать, что внутри этого здания происходит, но окончательно оно затухло совсем недавно, после какой-то его фразы.
— Вблизи-то вижу не в первые, но вот трогать… — Хаганевские мысли вслух, наверное. Рьюга хмыкнула. — Если не учитывать того факта, что это всё ожоги и… раны… то даже трогать приятно… Но всё равно бинты не срывай прям сразу же.
Нашёл, что вспомнить.
— Оно мешает. И перчатки.
— А трогать можно? — у него странно горели глаза. Рьюга равнодушно кивнула: ладно? — Отлично.
Стоило убраться от этого места подальше, как дышать сразу стало легче. Лучше уж себе на уме шататься или банально задремать, нежели ошиваться в заброшенных местах с не самыми дружелюбными обитателями. И вот что-то её дёрнуло из-за плеча глянуть на здание.
Обернулась — и криво хмыкнула, мрачно прищурившись.
В одном из окон на четвёртом этаже горел свет.
***
Изначально, рассказ о той личности, к какой её отправили, Тсуна благополучно прослушала вполуха, что автоматически можно списать в категорию «не слушала вообще». Хотя, вроде бы, человек примечательный, важный — раз WBBA в нём заинтересовались настолько, что вот прям сейчас, вот прям обязательно он нужен. Хикару самодурства некоторых отдельных лиц не поддерживала и выдёргивать его не особо хотела, но их большинство, и пришлось прогнуться, заодно прогнув под себя Отори и, кажется, кого-то ещё, кого она благосклонно разрешила взять с собой, за компанию. На этом моменте Тсуна криво хмыкнула: так-то оно так, вдвоём веселее, но что-то ей буквально трубило о том, что истинный смысл этой фразы — «возьми кого-нибудь, чтобы помог с банальными вещами». Идея здравая, её подача — не очень. Но спорить не хотелось, поэтому Отори быстро сверила расписания — несколько раз, чтобы ничего не попутать; вызвонила Ю, чтобы уж наверняка ничего не спутать, уточнила все вопросы, кратко пересказала ему то немногое, что сама едва-едва уловила.
Ю, прямо-таки загоревшийся идеей съездить в соседнюю префектуру — и запищал от восторга, когда Тсуна поправила, что это не центр Сайтамы, а один из уездов на окраине, — очень подробно спланировал маршрут так, чтобы они и добрались настолько быстро, насколько это было возможно, и поесть могли, и, если останется время, погулять. Гулять Тсуне из-за бедра не сильно хотелось, но заранее решила ничего не пресекать: мало ли, как получится.
Только под конец их разговора Тендо уточнил, мол, а всё-таки — к кому?
— Тайга… Акаба, — задумчиво протянула Отори, читая с бумажки. Хикару была не сильно хорошего о ней мнения в данном положении, так что записала самое основное, что забывать просто неприлично. — Имя знакомое.
— Мадока про него много рассказывала, — припомнил Ю. Тсуна болванчиком кивала голосу в трубке. — Он до тех событий с неудавшимся апокалипсисом достаточно известным мастером-механиком был. Или кузнецом — честно, не могу вспомнить. А потом пропал. Тихо так, незаметно. Ну, видимо, на глаза-таки попался кому-то с верхушки. А зачем вообще?
— Проект по разработке нового типа волчков, — отчеканила Отори заученную фразу. — Я разве что не думаю, что удачно всё сложится… Ну, знаешь, если человек осознанно пропадает с радаров, то у него определённо были причины.
— Тебе что сказали сделать?
— Поговорить с ним, пригласить… вроде бы.
— То есть, задачи однозначно его уговорить не стоит?
— Да… — протянула Тсуна и прищурилась: ну, да. Такого вроде бы не говорили. — Это облегчает задачу в каком-то смысле, определённо.
— Вот, — довольно хмыкнул Ю. — Отлично.
И к утру следующего дня Тсуна уже куковала на вокзале. Специально собрались стартовать пораньше, потому что на одну только дорогу туда-обратно уйдёт четыре-пять часов, а это не считая того, сколько времени надо будет провести на месте. К тому же Киойа вызвался подбросить до вокзала, а ей не сильно хотелось, чтобы он из-за неё опаздывал.
Поэтому пережить городскую утреннюю толкучку оказалось первостепенной задачей. В глазах рябило от разнообразия учебной формы и костюмов офисных работников, и Тсуна с облегчённым вздохом смогла сесть только когда поезд покинул Йокогаму. Ю на такое только криво усмехнулся: ей вполне искренне стало интересно, как часто ему приходится с таким сталкиваться. Если не в электричках, так в метро — наверное, чаще чем хотелось бы.
Однако, мучиться пришлось не очень долго. Как только город сменился видами на залив, на леса и едва-едва проглядывавшие сквозь облака горы, оба — Тсуна из интереса, а Ю, видимо, в силу привычки — припали к окну. До сезона дождей оставалось не так уж и долго, всего каких-то жалких полторы недели. До официальной отметки в календаре. А на деле же, тучи стремительно застилали небо, образовывая недобрый серый купол. Но эта пасмурность придавала ситуации какую-то странную, изматывающе-сонливую атмосферу. Тсуна не до конца понимала, от таблеток ли это эффект или просто разморило, но в сон клонить начало слишком быстро.
Монотонная тряска уже полупустого вагона, тишина, серая окраска всего вокруг и лишь изредка всплывающая на табло с маршрутом аляповатая красочная реклама с на удивление приятной мелодией — буквально вся обстановка располагала к полудрёме, в которую Отори в итоге и провалилась, уткнувшись лбом Ю в плечо. Ну, а ещё то, что ночью опять не спала нормаль, лишь задрёмывала на час-полтора пару раз. Кошки, постоянный зуд и следующий за этим пожар на расчёсанных областях — причин не спать ночью достаточно, при желании можно много к чему придраться.
Где-то в глубине сознания Тсуна слышала чёткую мысль: проверить карманы, проверить карманы, проверить карманы. Голос — её и не её одновременно — буквально вопил об этом, очень настойчиво и надоедливо, но, попытавшись, она не смогла двинуть рукой: правая в гипсе, а левую что-то держало.
— Толкни за пару станций, — опомнилась Отори, но даже глаза разлепить не смогла. И толком не была уверена в том, что сказала это вслух. Нет, в любом случае Ю её в поезде спать не оставит, но всё-таки нужно было время, чтобы проснуться.
Ответа не последовало. А действия — вполне, потому что уже совсем скоро за плечо начали очень напористо и решительно трясти, и долго игнорировать это не получилось. Хотя Тсуна пыталась — ровно до того момента, как стукнулась лбом о металлическую вставку между сидений.
— Пошли. В такси ещё поспишь, — Ю беззлобно фыркнул.
— А мы уже… — доходило очень медленно.
— Да, уже, — Тендо взял её под локоть и потащил к пирону. — Рад, что лекарства действуют, не рад, что сейчас.
Тсуна сдавленно посмеялась. А быстротечность времени списала таблетки. Опять.
— Такси? — она-таки встала прямо. Ехали налегке: Ю взял только небольшой рюкзак, с каким на учёбу катается, а ей более чем хватило поясной сумки и карманов. С вечера пришлось оперативно искать что-то приличное, Киойа благополучно одолжил пиджак. Поверх обычного чёрного платья-водолазки оно смотрелось даже прилично.
— Ты уснёшь на полпути, — Ю пожал плечами. Изображать тряпичную куклу Тсуне нравилось, но ноги переставлять всё-таки пришлось. — На обратной дороге прогуляемся, если уж на то пошло.
— Справедливо, — согласилась она и оглянулась. Вокзал как вокзал, почти такой же, как там, у них. — А сколько ехать?..
— Около часа. В лучшем случае минут сорок. Говорю ж, в дороге ещё поспишь.
Тсуна мнимо понадеялась, что сможет отшутиться на эту тему, мол, видишь? Не уснула.
Уснула.
Сразу же, как сели в машину, кое-как доползя до стоянки.
Ю смеялся долго и громко и в качестве компенсации оплаты за проезд попросил оплатить завтрак. Отори шустро и с большой охотой согласилась, решительно направившись к первому замеченному кафе. И поесть — или ребёнка покормить, что вероятнее, — и влить в себя кофе надо было. Особенно последнее, потому как не могла избавиться от зыбкого ощущения полусна; даже глаза целиком открыть не получалось. И заносило постоянно.
Всего-то надо было посидеть в поезде. Оказывается, универсальное снотворное — и даже без рецепта.
Заказ тоже делал Ю. Сначала куксился, но потом признал, что да — кофе так кофе, иначе ничего не получится. Ну и дораяки с какой-то сладкой начинкой. На завтрак слишком много — в идеале, Тсуна вообще не ела бы, — но выбирать не приходилось. Девушка с блокнотом кивнула, и Отори снова поплыла, разве что головой в столешницу не упёрлась.
— Это я башкой не соображаю, или время действительно так летит? Ну, то есть, сколько прошло? Часа три?
— Два с половиной, — Ю поправил очки и достал из рюкзака книгу. — Насколько соображаешь — не скажу, но спишь. Поэтому и кажется, что так быстро всё шпарит.
— За минут сорок? — Тсуна скептично хмыкнула. Не то чтобы особо сильно хотелось говорить, но пока языком что-то мелит — не засыпает. Поэтому зацепилась за самое очевидное. — Что читаешь?
— «Женщина в песках», Кобо Абэ, — отчеканил он.
— Интересно?
— Пока не знаю, — Ю хмыкнул. — Но странный вопрос.
— Почему?
— Ты мне это и советовала.
Тсуна потёрла переносицу и тяжело вздохнула. Открытие даже для неё, напрочь об этом забыла. Однако на столик поставили две чашки и тарелку с дораяки, и дальше расспрашивать не стала. Жестом попросила девушку не уходить и в один глоток выпила кофе. Обожгло язык и нёбо.
— Повторите, пожалуйста, — на выдохе сказала Отори и прищурилась: потом, скорее всего, об этой своей выходке пожалеет. Но это потом, не сейчас. Пока что в приоритете было проснуться. Девушка с нервной улыбкой кивнула и удалилась. — Хорошо, ладно.
— Ешь, — Ю кашлянул-хмыкнул в кулак.
Окончательно отпустило только после третьей кружки. Тсуна по вкусу кофе не особо различала и могла только догадываться, что Тендо выбрал. Но в груди вроде ныть не начало, так что вряд ли что-то крепкое: видимо, предугадал такие её выходки.
В сон клонить вроде бы перестало.
А вот время не замедлилось, только теперь непонятно было, почему: от нервов, какой-то кальки на сон, смешения медикаментов с каплями кофеина или по какой-то другой, абсолютно тогда невнятной причине. Есть было тяжело, отсчитать чаевые — тоже. Чем ближе, тем хуже, и Тсуна быстро — насколько вообще позволяло положение — поняла, что и двух слов не свяжет.
Положение пришлось исправлять доступными методами: отлучиться в уборную, чтобы умыться; сильно провести пальцами по бурой корке на плече; несколько раз стукнуть гипс в районе локтя. Что-то, но сработает, потому что ногой биться было больно и не обо что.
Вот для Ю с собой и позвала — понадеялась, что подстрахует.
***
Видеть выражение своего лица Тсуна в этот момент не сильно хотела. Но подозревала, что оно если не сложное, то очень страшное — девочка посмотрела на неё и резко отвернулась, сжавшись в размерах ещё сильнее. А её… сопровождающий? Брательник? Или просто какой-то мальчишка с ней в паре унёсся с криком далеко вперёд. И ладно мальчишка — Ю с энтузиазмом кинулся за ним. Почему-то.
Тсуна несколько раз моргнула. Сделал глубокий вздох. Перевела взгляд на девочку: той на вид было лет пять-шесть максимум, в худшем случае ещё меньше. И возникал вопрос… несколько вопросов: что дети тут делают, как быть и куда идти. В теории, можно было проследовать за мальчишкой, но куда он понёсся и, самое главное, зачем.
— И куда… — протянула она, понимая, что пробивает на смех. Нервный, если не истеричный.
— Домой, — пискнула девочка. Тсуна вскинула бровь. — Папа говорил, что вы приедете. Попросил встретить. Вас отвести?
— Ну… — Отори снова вздохнула. — Да. Да, отвести.
— Чего встали-то?! — раздалось откуда-то издали. Ю.
— Я не побегу, и ты это знаешь, — прикрикнула Тсуна и оглянулась: лес. Сплошной лес. И при иных обстоятельствах ей бы даже понравилось. Но не сейчас. — А тот мальчик…
— Айга. Мой брат.
Тсуна медленно кивнула и медленно зашагала в том же направлении, в каком исчезла та парочка. Как выяснилось, Айгу она не особо разглядела: просто мальчишка. Просто очень лохматый мальчишка на дереве.
— Мы… Я и убежавший… К твоему отцу, я так понимаю?
— Он говорил, — повторила девочка.
Отори поджала губы и ускорила шаг настолько, насколько могла. Начало… уже неплохое: сбежавший Ю, дети явно дошкольного возраста в лесу, сам лес… Джинга рассказывал про своё детство, да и Райо, если выпьет, пускался в подобные рассказы, но знать о том, что такое бывало, и вживую видеть — разный опыт. Она быстро себя одёрнула: сама не лучше.
Но всё равно удивилась. Очень удивилась. Непонятно чему.
— Далеко тут? — спросила Тсуна, лишь бы не молчать.
— Нет.
Она натянуто улыбнулась и больше попыток завязать разговор не предпринимала: а зачем, собственно? То ли своим видом так девчонку напугала, то ли та просто чересчур нервничала, но почему-то казалось, что вот-вот заплачет. Небезосновательно, конечно, но всё-таки.
Получается, этот самый «пропавший с радаров» Тайга Акаба жил в лесу? Неудивительно тогда, что на связь с ним вышли только сейчас. И слишком уж крепким оказалось убеждение в том, что он нарочно скрылся настолько далеко от людских глаз.
Ничего хорошего Тсуна, честно говоря, не ожидала. Даже не надеялась. Начиная от того факта, что одним своим видом напугала его дочку и заканчивая тем, что не особо хорошо соображала — в случае чего, выкручиваться придётся не словесно, а жестами. Одной руки.
О чём вообще говорить. Хотя бы постараться сделать то, что ей поручили? Один вопрос: как? Для такого надо было Джингу впрягать.
Но в любом случае, ей уже заплатили. Половину, но всё-таки. И это работа, так что при всём нежелании, отрабатывать полученное надо. Хотя бы попытаться. Наверное, в факте «работы» был плюс? По крайней мере, развернуться и уйти Тсуна конечно могла. Наврать что-нибудь и не напрягаться лишний раз.
Но совесть.
Через торчащие корни пришлось перелизать со сжатыми зубами: нога болела, высоко её поднимать было физически невозможно, сильно сгибать — тоже. И в тех местах, где девчонка ловко перескочила на раз-два, Отори пришлось со слезами на глаза помучиться. Благо, утром краситься не стала, поэтому слёзы — больше от волнения и нервов всё-таки — легко можно будет списать на боль.
Так и получилось, по большому счёту.
Девочка спросила, всё ли хорошо, Тсуна смазано объяснила про ногу.
Айга, когда они-таки наконец догнали их, спросил, всё ли хорошо, Тсуна смазано объяснила про ногу.
Ю ничего спрашивать не стал: пытался отдышаться, опираясь о перекладину забора. Но ему бы она тоже ответила про ногу, прекрасно зная, что он знает, в чём дело. Ну, или догадывается. Или она просто очень много думает не о том. И это самый верный вариант.
Искренне удивила ферма, потому что в голове как-то сам-собой нарисовался образ лесного дома, какие были в Коме или старых фильмах. И в этой картинке никак не мелькали металлические статуи, хлев и ещё пара домиков на достаточно большой территории, огороженной лишь деревянным забором. Может, дело было не во внешнем виде, а в расположении, но всё равно не шибко-то и клеилась самая обычная ферма с образом скрывающегося человека.
Тсуна прикусила внутреннюю часть щеки: да почему она вообще решила, что он скрывается? Почему так в этом уверена? Речь шла про его нежелание сотрудничать с WBBA, а не про то, что он прячется. Вот с этого и надо было мысль начинать.
— В любом случае, ты победил только потому что территория знакомая. Были бы на равных — а вот интересно, как всё сложилось бы, — просипел Ю и вскинулся. — Но этот забег ещё ничего не значит.
Айга, раскрасневшийся и ещё более лохматый, широко улыбнулся, и Тсуна обратила внимание, что пары зубов у него не было. Ну… да? Вполне по возрасту. Наверное. Мальчишка как мальчишка, с нарисованной буквой «А» на щеке. И сразу вспомнился Вальт: у того тоже на щеке была какая-то заковырка. Интересно, зачем и почему — и что это в теории могло значить.
Тайное общество милых детей. Определённо.
Главное, чтобы без шила в одном месте.
— Вот давай с мячом всё и решим, — повиснув на перекладине, до земли Айга ногами не доставал. — Мяч же пинать ты умеешь?
Тсуна прошла мимо, направляясь к, как ей показалось, жилому дому.
Да, Ю умел. Прояснилось сразу, чего он так подорвался: энтузиазм и энергия из мальчишки ключом били. Активничать и дурить хотелось, а такие моменты выдавались не часто: ну правда, не с Кентой же, та на работе. Насчёт одногруппников уверенности не было, а про себя Отори правду знала. Оставалась только Чичи, но та приезжала раз в полгода. Так что веселился, пока мог. Может, с другими малявками он так сблизился по этому же поводу.
Однако, говорить с Тайгой всё-таки придётся ей.
На деревянных ступенях и без того ватные ноги начали откровенно подкашиваться. А что говорить? Как? С каким выражением лица? Как держаться? Она на серьёзных переговорах не была уже лет пять, а то и больше, и напрочь забыла, как себя в таких случаях вести. Как обычно? Держаться естественно? Держаться отстранённо, не высказывая излишний интерес? Или наоборот — блистать энтузиазмом?
Тсуна поморщилась, потёрла переносицу, несильно шлёпнула себя по щеке. Для начала — собраться. А дальше по ситуации. Всё.
Стучать не пришлось, дверь и так открыли. Открыла. Милая рыжая девушка во фланелевой рубашке. Тсуна от неожиданности попятилась назад, но постаралась сохранить более или менее спокойное выражение лица. Сглотнула, кивнула и уже было открыла рот, чтобы представиться, но её опередили:
— Вы ведь из WBBA, верно? — девушка улыбнулась и жестом пригласила войти. — Кана Акаба, приятно познакомиться.
— Тсун… Тсубаса Отори, — она медленно кивнула, проходя в дом и принюхиваясь: приятно пахло деревом. Как всегда в таких домах бывает. — Можно нескромный вопрос? Простите, но лучше сразу этот момент прояснить.
— Да?.. Конечно? — Кана непонятливо вскинула бровь, но улыбаться не перестала.
Тсуна вспомнила Чихару. Вот и дёрнулась спросить.
— Вы мать или сестра?
— Мать.
— Отлично, — и выдохнула с облегчением. — Спасибо за ответ.
— Да не за что?.. — девушка — или женщина? Магия японских женщин — хмыкнула и указала, куда идти. — Он ждёт на кухне. Вы нормально добрались?.. Именно в лесу. Проблем не было?
— Да вроде нет?.. — Тсуна постаралась встать прямо и не хромать так заметно.
Кана удовлетворённо кивнула и скрылась на улице, отчего у Отори невольно подогнулись колени: даже так. Она не боялась, она излишне нервничала. Но идти надо было, причём шустро. И на ходу выдумывать всё то, что будет говорить. Хотя бы попытаться что-то ему сказать по этому поводу, однако Тсуна прямо-таки чувствовала, что ни черта удовлетворяющего людей сверху не случится.
Остановившись у нужного дверного проёма, натянуто улыбнулась, сипло выдыхая, и прошла в комнату, стараясь смотреть перед собой.
Тайга стоял у окна и внимательно высматривал что-то на улице. У Тсуны откровенно душа в пятки ушла, когда он медленно перевёл на неё взгляд: выглядел он… устрашающе. Не страшным, а именно пугающим — из-за напряжённого вида, мрачного взгляда и надвинутой пониже на глаза шляпы.
— Отказываюсь от сотрудничества, — отрезал он почти сразу, Отори даже открыть рот не успела. — Ни с WBBA, ни с кем-либо ещё, кто бы что не предложил, — от его тона пробило на мелкую дрожь, а все те нелепые заготовки монологов о том, как важно его присутствие — или хотя бы содействие — в момент улетучились. — Поэтому предлагаю не тратить ни моё, ни Ваше время и тихо разойтись, всё равно ответ будет отрицательным.
Тсуна поджала губы и горько хмыкнула.
— Я… Хотела, конечно, что-то там сказать, но можно обойтись и без этого, так что как скажете: нет так нет, целиком и полностью Ваше право.
И удивлённо хмыкнула, поскольку Тайга, кажется, не ожидал такого ответа. Даже шляпу поправил, чтобы так устрашающе не выглядеть.
— Вы серьёзно?
— Абсолютно, — она вскинула бровь. — Я не знаю, что произошло, что Вы так настроены, так что тем более заставлять нет смысла. Вы взрослый человек и вправе самостоятельно решать, с кем водиться, а кого в пешее слать.
— Вы первая из всех засланных, кто так говорит, — Тайга не то усмехнулся, не то оскалился, Тсуна не поняла. Но обстановка заметно разрядилась. — Но время всё равно зря потратили. Ради пары слов столько ехать.
— Не совсем зря, — Отори осторожно подошла ближе, чтобы также заглянуть в окно и лишний раз убедиться в правоте своих мыслей. — Вон, этим весело, так что по крайней мере не зря.
— Ну, есть такое.
Ю, судя по его виду, с большим энтузиазмом отбивал каждую подачу Айги, который очень старался своими ножками-спичками пнуть мяч посильнее. В какой-то момент игра прекратилась, Тендо что-то мальчику сказал, и тот, немного помявшись, подошёл к нему и встал спиной. Несколько нехитрых манипуляций с резинкой, которую Ю когда-то успел турнуть с запястья Тсуны — она чётко помнила, что на левой руке была резинка, но думала, что та слетела в поезде или просто незаметно порвалась, а оно вон как, — и повышенная лохматость Айги была собрана в не менее лохматый, но всё-таки хвост.
Зато после этого мальчишка носиться начал, как электровеник.
— Пусть побегают, — хмыкнула Тсуна. — Если особо не о чем больше говорить — и если вы не против, — я пройдусь по округе.
— С такой ногой? — с сарказмом уточнил Тайга.
— А других вариантов нет, — она мрачно пожала плечами.
— Да пообедайте тут, не стесните, — вскинулся мужчина. — И друг ваш сейчас набегается — а вам ещё обратно возвращаться.
— Справедливо замечено, — согласилась Отори, продолжая смотреть в окно.
Всё прошло куда легче, чем ей надумалось, и теперь раздражающая своей необоснованностью тревога начала отступать.
— Они хотели на жалость надавить?
— В каком смысле?
— Вид у Вас… такой.
Сломанная рука, хромата, лопнувшие капилляры. И это не считая общего, крайней измученного вида. Случайно получилось.
Главное не проболтаться, что большая часть этого — из-за бейблейда. Косвенно, но всё же.
Тсуна сдавленно посмеялась.
— Случайно так совпало. Рука… в планы не входила, но уже поздно было отнекиваться.
— Вот как, — задумчиво протянул Тайга. — Может сядете тогда?
— Если можно, — нервный смешок сдержать не получилось.
Даже пытаться не стала как-то его уговаривать, умолять и прочее. Но просто поговорить с ним — а позже с Каной — Тсуна была только рада. Хикару по шее даст, но сейчас-то какая разница? Это потом, это не в первые. Так что ей не привыкать. А ещё она была очень рада, что Ю себе неожиданно компанию нашёл: девчонка некоторое время мялась рядом с забором, однако достаточно быстро тоже присоединилась к игре, и уже против двух малявок Тендо долго не продержался, получая мяч в ворота почти постоянно.
Работу не сделала, но хотя бы Ю веселится. Это не могло не радовать.
