Рьюга несколько раз моргнула. Ответить что-то надо было, это-то понятно, но как вообще реагировать? Вот именно. — Чего? — Надо было предупредить, а то красть его и в мыслях не было.
Первые несколько… минут? Часов?.. Нет, не часов… И не дней. Значит, точно минут. Пару десятков. Пару-тройку десятков минут. А то и больше, наверное, но там уже ближе к часу получается, а часа, опять же, точно не было — это было понятно даже в таком… состоянии. Тогда получается, что минут — очень-очень-очень долгих, но всё-таки минут. Первые несколько минут ощущались отвратительно. Без преуменьшений и сглаживаний углов — отвратительно, ужасно, на грани с «невыносимо». Липкое чувство, липкая мерзость. И потребовалось ещё больше времени, чтобы понять, что это не липкая слизистая масса на плечах и голове, а просто отсыревшее от пота одеяло. А просто. А просто тяжёлое прояснение сознания. А просто тяжёлое осознание факта реальности происходящего. А просто тяжёлое понимание обстановки: кто, где, когда, зачем. И всё это «а просто» требовало времени и сил, которых не было. Иронично. После сна силы должны появиться. Получилось наоборот. Или так, словно не спала вовсе — да чёрт знает. Пока что. Непонятно. Очень непонятно. Липкая мерзость стекала на лицо, не давая открыть глаза. Липкая мерзость не позволяла шевелиться. Кажется, начинала засыхать твёрдой коркой. Как только это произойдёт — мобильность окончательно улетучится. Липкая мерзость растекалась вдоль спины, затекая под одежду, оставляла отвратительный след, распространяла нестерпимый запах. Хотелось дёрнуться в сторону, смахнуть эту дрянь и отойти, убраться подальше. Быстрее. От этого запаха засосало под ложечкой, по горлу прошёл спазм. Стремление сплюнуть заставило-таки вскинуться, зашевелиться. От каждого движения — неаккуратного, резкого — одеревеневшее тело шло трещинами. И тёмная корка — светлое одеяло — осталась там, где до этого шёл отсчёт этих самых… нескольких минут?.. В любом случае, двоящаяся картинка никак делу не помогала: от такого только укачивало, и сплюнуть вставшую в горле дрянь хотелось ещё сильнее. Всё та же липкая мерзость. Только теперь — выходящая из организма в виде непонятной, чёрной и невероятно горькой массы, от которой першило в горле. Из носа тоже что-то текло. Хотелось надеяться, что просто слизь, а не кровь или, что хуже, эта же жижа. Внешне оно почти не отличалось. Включить воду. Плеснуть на лицо. Ещё раз. И ещё. И ещё. Повторять до тех пор, пока картинка перед глазами не начнёт принимать очертания реальности; до тех пор, пока темнота впереди не станет просто плиткой на стене, темнота вокруг — кухней, а выходящая чёрная масса — всем съеденным за предыдущий день. Плюс кофе. Несколько кружек. Плюс таблетки. Плюс несколько шотов чего-то крепкого, уже не вспомнить, чего именно. Тсуна сдавленно посмеялась, одновременно с этим пытаясь откашлять остаток горькой слизи во рту: думая обо всём вчерашнем, наверное, не стоило удивляться такому состоянию. Или даже не «наверное», а вообще. Её предупреждали, что так будет, так что все последствия — целиком и полностью на её совести. Галлюцинации тоже? А вот тут интересно. Она медленно осела на пол: ноги были ватными и не держали, а смотреть на плитку — ну такое себе занятие. Квадратики быстро стали прямоугольниками, а потом и вовсе потеряли какую-то конкретную форму, превратившись в массу разных оттенков одного цвета. И уж лучше темнота, чем это. «Заметь: это не мои слова». Пришлось закрыть глаза. От света ещё хуже. «Что, даже не поздороваешься?» Тсуна выдохнула: да. Дышать глубже. И немного посидеть, пока голова не перестанет кружиться. Что-то ей подсказывало, что расплывающаяся чернота перед глазами — не только чужие выходки, но и последствия… чего там? Низкое давление, стресс, низкий уровень гемоглобина… обезвоживание организма тоже в этот список входило. Вроде как. Но под ситуацию подходит, плюсом побочки… Просто реакция организма на проснувшегося внутреннего химика с желанием экспериментировать. Только и всего. И лучше бы «проснувшимся» и «внутренним» был только этот самый аморфный химик. Удар по уху получился чересчур сильным и резким. Так-то, просто не рассчитала силу: собственные движения казались донельзя медленными, а оно вон как на самом деле. И от такого снова расплылись мушки, а до сего момента более или менее доступный орган восприятия реальности — уши — тоже вышел из строя: звон. Сильный звон. И ничего больше. «Сильно». Тсуна мрачно вздохнула, сжимая волосы на виске: сквозь эту стальную нить в мозгу голос Йами слышался более чем отлично. Ну и этот условный приказ замолчать не сработал. Значит. Можно больше не пытаться затыкать вот так. Это больно и с не самыми приятными последствиями. Оно того не стоило. И что именно подразумевалось под «Оно» — вопрос открытый. «Грубо». — Заткнись, — шикнула Тсуна и с трудом вытянула затёкшие ноги. Что иронично, свой голос она действительно почти не слышала. Свой — который свой, а не Йами. Потому что… Потому что звучало слишком натурально, но и неправильно, непривычно; схожим образом — если не точно так же — обычно звучит голос на записи. Вроде свой. Но чужой. И каждый раз удивление: то есть, слышат вот так?.. Отори тряхнула головой: не думать об этом. Подчерпнула две вещи, да: слушать Это уже не кажется прослушкой барахлящего радио и со стороны звучит она отвратительно. «Да брось, нормально всё». И снова спазм в горле. Тсуна поджала губы, выдыхая через нос. Попыталась расслабиться. С трудом проглотила. Глубоко вздохнула. Надо было подняться. Пойти в душ. Привести себя если не в порядок, то хотя бы в более или менее человеческий вид. Потому что. Как ей казалось. Со стороны она выглядит примерно так же, как и чувствует. Крайне отвратительно. Шутки про веник. Старый такой, потрёпанный. Не выкинутый лишь потому, что момент приезда мусоровоза, чтобы сдать дерево, проспали уже которую неделю подряд. Стоит где-нибудь в тёмном уголке подсобки, никому не мешает. Или лежит — под стеллажом с бытовой химией. Упал и случайно закатился. Так — тем более никому не мешает. Даже на глаза не попадается. Скорее всего, про него уже успели забыть. Телефон трезвонил негромко, но крайне долго и раздражающе. Тсуна даже подняться на ноги не смогла. На коленях, медленно и заваливаясь вправо из-за наличия ощутимого перевеса и отсутствия, соответственно, опорной руки, кое-как доползла до угла, где телефон стоял на зарядке. Нервно хмыкнула от количества пропущенных. Поняла, что не в состоянии с кем-либо взаимодействовать. Не стала смотреть, кто именно звонил, просто отложила телефон и выдохнула, пытаясь понять, что делать дальше. Стошнило её в раковину на кухню. Надо отмыть. Открыть окно, чтобы проветрить. Как-то добраться до ванной, чтобы отплеваться от ощущения першения в горле. И запаха. И вообще подержать голову под холодным душем, чтобы начать соображать в общем плане, а не какими-то вспышками в пределах происходящего в данный момент. И начать выстраивать картинку происходящего. Где она? Квартира Киойи. Кто?.. Ну, предупреждённая о всех возможных последствиях тупица, которая, тем не менее, сделала то, что сделала. Да. Хорошо, что никого не было рядом, потому что этот «я же говорил»-взгляд ей сейчас вот вообще не упёрся. А почему никого рядом? Тсуна замерла и нервно поджала губы. Раз это квартира Кийои, должны быть кошки. Точно должны. И где они? Она потёрла глаза и попыталась осмотреться. В ушах всё ещё стоял звон, поэтому только и оставалось, что глазеть по сторонам: никого. Может, этот квартет просто в комнате закрыли… Бить по уху было крайне дурной затеей: ни черта не слышно. Даже если кошки там уже «Волшебную флейту» Моцарта вытягивали… Тсуна сипло вздохнула. Надо оживать. «Надо». Но только не Йами. Помыть раковину. Помыться самой. Ответить на все звонки или сообщения или что там вообще было. Желательно, не потерять сознание в процессе… Это было самым важным: сил на то, чтобы шевелить хоть чем-то, кроме левой руки, особо не наблюдалось, а двигаться как-то придётся. Вроде, больше не тошнит. Отлично. Тсуна смахнула все уведомления вверх и нервно поджала губы, обратив внимание на время. Достаточно… Рано, что ли? Киойа уже на работе, да, но в общем масштабе, у Ю пары ещё не начались. И звонил тоже он. Звонил, писал — всё вместе. Чередуя. Но два десятка пропущенных накапало именно от него. И ещё несколько — от Хикару. И задумываться, что такого успело произойти за несколько часов, оказалось очень напряжённым занятием: теорий предостаточно, а разбираться с этим — ну такое. Телефон снова завибрировал. Нажала на «ответить» раньше, чем успела задуматься. — Рад, что ты жива, — ни «привет», ни «как дела». Сразу и по делу. Тсуна криво усмехнулась. — А я предупреждал. — Предупреждал, — согласилась она. Задумчиво прищурилась. Попробовала согнуть ноги. — Что уже случилось? — Конкретнее? У неё нервно дёрнулся глаз: то есть, событий несколько. Плохо. — В хронологическом порядке. — Конкретнее? — повторил Ю. Тсуна буквально знала, какое у него сейчас выражение лица. И как переменилось. — Ладно, кроме шуток. В порядке возрастания: Хикару беснует по поводу того, что ты не сделала отчёт, у мелочи скоро финальный поединок, и твоё присутствие чисто из вежливости хотя бы — обязательный момент, ну и… Рьюга ушла. Тсуна несколько раз моргнула. Звон утихал, и телефон можно было держать и без включённого динамика прямо над ухом. И кошки-таки в комнате. — Ещё раз? — Вылезай из сумрака, — Ю нервно хмыкнул. Тсуне это сразу не понравилось. — Я к Хикару не пойду, у меня учёба и быть покусанным — ну такое. А тебя она ищет. — Про Рьюгу, — поправила Отори. — Она… что? — А, это, — Тендо вздохнул. Недолго помолчал, сказал что-то кому-то на фоне. То ли время тянул, то ли думал. — Она… ушла? — В смысле ушла? — Тсуна вскинула бровь. — В смысле ушла? Прям… так, что ли? Так просто? — Наверное? Я не знаю деталей, мне только общую суть сказали. Сказала. Кента. А что, где и почему — без понятия… — Ну приехали, — она сипло выдохнула. — И столько проблем было… — Да подожди, — проворчал Ю. Тсуна остановилась на полуслове: думать старалась сугубо в пределах ситуации, не уходя куда-то в никуда, но даже если так. Высказаться хотелось. Очень. — Тебе скажу. — Что?.. — она натянуто улыбнулась. Наверное, если бы разговор был с глазу на глаз, а не по телефону, догадаться было бы проще. А так — только голос, интонация, и не особо понятно, к чему готовиться. — Мы в последний раз виделись на кладбище — на то, где вы встретились, ага, — и там сделал… кое-что. Наверное, сильно неправильное? Я не уверен. — Ты бы знал, как сильно мне сейчас хочется увидеть твоё лицо, а то по голосу ни черта не понятно, что ты чувствуешь, — протянула Тсуна и сипло вздохнула. — Но услышала тебя. Что ты сказать успел? — А что, прямо-таки сказать? — Ю хмыкнул. — Так уверена? — Уверена, — сухо отрезала она. — Тебя чтобы на прямые угрозы распотрошить, надо постараться. А она молчит почти всё время, так что… — Ну, примерно так и получилось. Не угроза конечно, а… интерес… сильный… — юноша нервно засмеялся. — Или, может, я просто слишком много думаю об этом. Но одно наложилось на другое, и как бы… Если даже совпадение — не самое удачное, я тебе так скажу. — Ты сам себе ответил, — протянула Тсуна. — На самом деле, не так уж и плохой исход: ушла и ушла, меньше проблем будет. — Не говори так. По какой-то причине она даже чего-то ждала. Так что не просто ушла. Отори криво хмыкнула. — Как скажешь. Но я вообще проблемы в этом не вижу, так даже лучше. -Тсу-у-уб, — мрачно протянул Ю. — Ты ведь понимаешь, что разбираться с этим тоже тебя поставят? А ведь точно. Но и не идти тоже нельзя — Хикару лицо откусит только так. С огромным удовольствием. Обосновав это тем, что Рьюгу-то кто привёл? Вот именно. К тому же, наверняка Хасама ещё не забыла о том, как Тсуна далеко не сразу сказала о… таком. Ага. Отори даже забыть об этом успела на некоторое время и вспомнила сугубо сейчас, морально готовясь к тому, как её пропесочат. Надо бы Мадоке деньги вернуть. — Блять, — оно само вырвалось. Тсуна сглотнула. — Извини. — Выражения, — хмыкнул Ю. — И про детей не забудь. Лучше бы не просыпалась сегодня. Лучше бы осталась в одеяле сидеть, ловя приступы не самых приятных галлюцинаций. Это хотя бы в какой-то мере привычнее и сильно спокойнее. И проблемы только у неё с ней — особенно сейчас, в пределах пустой квартиры. — Не хочу. — А придётся, — Ю посмеялся. — Дела делать тебе придётся, да и Хикару очень хочет, чтобы ты зашла. Очень. Могу после пар заскочить. — Так, по порядку, — Тсуна поморщилась. — Кто где. — В плане? — Кто где находится. Сориентируй. Ю замолчал. На несколько секунд ей показалось, что он там крайне удивлённо глазеет на трубку, но сообразив, сколько сейчас времени, поняла, что происходило что-то там, на фоне. Ну да, самое оно, нашла момент. И поэтому особо никак не удивилась, когда звонок резко оборвался. Наверное, так даже лучше. Тсуна тяжело вздохнула, ненадолго отложив телефон. Надо было подумать над сегодняшним днём: куда и что вообще, если даже встать не может. Не ползать же — это получалось крайне так себе, потому что гипс болезненно тянул вниз. А по-другому?.. Ноги всё ещё как два лишних отростка, которые едва-едва сгибались в коленях. Одна рабочая рука. Подтягиваться? Только в пределах квартиры. Кошки красиво подвывали, мелодично. Добраться до ванной. В процессе — открыть спальню. Может быть, если пальцы ног и щиколотки покусают, чувствительность и подвижность вернётся. Иначе совсем всё плохо будет: ни двигаться, ни думать. А меняться с Йами по структуре организма, превратившись во что-то бестелесное, вообще не хотелось. Надо. Надо подняться. Надо составить список дел. Надо решить все вопросы. Надо… Надо. Что-нибудь ещё в процессе найдётся, да, на данный момент и так были вполне ясные и конкретные цели. Решит с ними и подумает ещё над чем-нибудь. Опереться о кофейный столик. Подтянуться на руке. Кое-как подогнуть сначала одну ногу, потом вторую. И встать. Можно даже не прямо, главное — на ноги. Потом небольшими шажками дойти до раковины. Включить воду. Отмыть со стенок и пары тарелок всё выплюнутое. Не обращать внимание на тонкие красные нити. Не обращать внимание. Выключить воду. Не думать. Всё предельно просто. Дело — на пару минут. Открыть окно. Вздёрнуть одеяло так, чтобы оно не лежало бесформенной массой. Наклониться за телефоном. Снова направиться к раковине. Снова сплюнуть. Снова не обращать внимание на прозрачную слизь с красными нитями. Выпить стакан воды. Два стакана. Три. Четвёртый плеснуть в лицо. Опять преодолеть дистанцию в несколько шагов. Опять наклониться за телефоном. Дойти до душа. Открыть дверь в спальню и не удивляться тему, что Тори распушилась и шипит. Не обращать внимание. Не удивляться. Меньше мыслей — больше действий. Всё просто. Зайти в ванную. Отстегнуть бандаж. Постараться аккуратно замотать гипс в плёнку. Включить воду. Залезть в ванную. Дотянуться до телефона. Открыть список сообщений и начать медленно разгребать. Она не ожидала увидеть сообщение от… Дайны? Отори несколько раз перепроверила: да. Да, Дайна. Написал ей. Ещё пару часов назад. С просьбой — если её, конечно, не затруднит — посоветовать детского или подросткового психолога или просто хоть какого-нибудь специалиста в этой области. До Тсуны далеко не сразу дошло, откуда у него такие мысли: а не сама ли несколько раз о таком упомянула? Или он-таки понял, что надо делать? Одиннадцатилетка понял. Она — не очень. Не спрашивать же, что и как. Уже ходит к терапевту, да. Но его номер давать не вариант — не по возрасту сильно. Поэтому переслала сообщение Ю: может быть, у него кто-то есть на вооружении. Потому что появляться в кабинете и что-то объяснять про свои планы и бурные попытки хоть какой-то активности… Тсуна резко вскинулась: опомнилась-таки, что лежит в ванной в одежде. Гипс-то закрыла, молодец, а об остальном как-то не подумала. И не стоило. И обращать внимание — тоже. Общими фразами ответила Дайне про психолога: как только, так сразу, потому что врач, к которому ходит она, сильно другой категории. А пока — удачи вам. Постараюсь присутствовать. Задумалась. Вставила какой-то весёлый текстовый смайлик, чтобы сообщение не звучало совсем уж сухо. И снова отложила телефон. Если не будет отвечать Хикару, не узнает время. А значит, не опоздает. Вполне рабочая схема. Вылезти из ванны. Высушить волосы. Надеть сухое. Накинуть куртку. Вызвать такси. Закрыть дверь. Спуститься. Задуматься, реально ли дверь закрыта. Вернуться и перепроверить. Снова спуститься. Ждать. И пошариться по карманам, потому что надо было чем-то занять руку. Наткнуться на какую-то картонную карточку. На визитку. И попытаться забыть о её существовании ещё на неопределённый срок. В идеале. Пожалуйста. Тсуна прищурилась, изучая номер. Так-то, понимала, откуда она. И от кого. Более или менее, но картина складывалась. А вот что с этим делать — да чёрт знает. Не звонить же… Или да? Она достала телефон. Не звонить. Нет. Отори прищурилась: это… это она так думает? Это всё — её мысли? Её осознанные действия? Или очень удачная, умелая реплика? Её? Йами? Всё вместе? Тсуна потянулась хлопнуть себя по уху, но вовремя опомнилось: был ли в этом смысл? Был ли смысл хоть в чём-то вокруг? Что ей мешало развернуться и уйти? Просто уйти? Как Рьюга, как раз. Может, пересекутся где-нибудь на полпути. И разойдутся — каждая в свою сторону. Иначе для чего это всё вообще? Разойтись. Да. Тсуна мельком глянула на собственное отражение на стекле подъехавшей машины и тут же уткнулась в телефон, начиная печатать сообщение. Лица видно не было.***
— Итак, что произошло? Замолчи. Не говори. Закрой рот. Тсуна прищурилась. Это было не похмелье. Но чувствовалось примерно схожим образом. Почему-то — именно тогда, когда вышла. Из квартиры. Окончательно всё полетело. Туда, куда не стоило. — Ничего такого, о чём следовало бы волноваться, — процедила она и сипло выдохнула. — Мне просто было плохо. Пришла и сразу легла. — Я не про это, — Хикару вскинула бровь. — Или тебя до сих пор не отпустило? — В плане? — Вибратор по скидке, вот, в каком плане, — Хасама сипло выдохнула. Её раздражение чувствовалось слишком сильно. — Трясёшься вся. Вопрос тогда: чё притащилась, раз не в состоянии? — Ну это… — Тсуна неловко посмеялась. — Работа? Лучше бы промолчала. Хикару не ответила. И молчала… достаточно долго, чтобы Тсуна успела забеспокоиться. Потому что непонятно, куда деть глаза, куда деть руку, как смотреть, с каким выражением лица. Опять вернулось это ощущение ползающей под гипсом живности, и попытка отмахнуться от этого — смахнуть с гипса — выглядела донельзя топорной. Напрягало это ожидание чёрт знает чего. Вот что случится? Её в лицо ударят? За Хикару что-то упадёт? Где-то что-то взорвётся? Хасама как будто тянула время. Тсуна сильно дёрнулась от неожиданности, когда она-таки открыла рот. — Как тесно вы с Ю общаетесь? Странный вопрос? Достаточно близко. Не романтика, а просто тесная дружба. И Хикару об этом знала. Точно знала. Отори нахмурилась. К чему в итоге этот разговор заведёт? Насколько «издалека» он начат вообще, к чему готовиться? Лучше бы удару в лицо. Это хотя бы можно предугадать. — Ну… — она задумчиво прикусила губу. — Тесно?.. Я не знаю, как это описать. — Хорошие друзья, — подсказала Хикару. — Так? — Ну да? — Тсуна медленно кивнула. — Только ты это к чему? За Хикару — панорамное окно. Во всю стену, с отличным видом на город. Небо — серое, солнце едва проглядывает сквозь тучи. Тусклый свет, но силуэт оттенял достаточно хорошо: лицо Хасамы Тсуна едва-едва могла разглядеть. Не самая располагающая к приятному дружескому разговору атмосфера. А ещё было тихо. Ни тиканья часов, ни гудения системного блока — абсолютная, звенящая тишина, и поэтому первый раскат грома заставил дёрнуться: слишком громко. Однако после него Хикару отмерла. Тяжело вздохнула, откидываясь на спинку кресла, и задумчиво постучала пальцами по столешнице. — Тайга что-нибудь сказал? — Конкретнее? — Тсуна постаралась расслабиться. Да, выглядит не очень — всё вокруг, — да, но в конце-то концов, с этой девушкой они достаточно давно знакомы, и вряд ли она выкинет что-то из ряда вон. Скорее всего просто сделает так, как будет наиболее правильнее. Мысли на этот счёт появились. Не самые приятные. Но очевидные. — Он много что говорил. — Про тебя. Он упоминал что-либо? — Нет, — Отори не стала долго думать. Потому что во-первых, переживать ещё одну паническую атаку, ещё в и кабинете у Хикару, ей не сильно-то и хотелось, а во-вторых… А во-вторых, он разве что-то говорил? Эту часть — финальную, кажется — их разговора она не запомнила от слова вообще. — Про меня — ничего. — А про что тогда? Если он сразу отказал? — Дал пояснения такому решению и… вкрадчиво объяснил, почему и следующие попытки будут дохлым номером, — мрачно протянула Тсуна. — У него есть причины слать всё в пешее эротическое, и ты должна это понять. — Я-то должна, да, — сухо протянула Хасама, — но с инвесторами… Тсуна помахала рукой, мол, не продолжай: и так всё ясно. И очевидно, не вина Хикару, её в это кресло по факту за шкирку посадили и сказали сидеть, работать. Она справлялась — хорошо справлялась — но находиться здесь, очевидно, хотела далеко не всегда. — Ты к чему Ю упомянула? Хикару медленно постукивала пальцами по столешнице и опять не спешила отвечать. Отсутствие видимых часов в её кабинете начинало решительно напрягать. Тсуна нервно прищурилась, стараясь думать… о чём-то стороннем. Чтобы отвлечься. Например — взяла ли зонтик? И как добираться будет? И куда? Надо бы заехать к себе в комнату. Забрать кое-что. — Ты знаешь, как давно он на шее себе рисует? Тсуна сильно прикусила внутреннюю часть щеки. А. Так вот оно что. — Знаю. — Похвально, — цыкнула Хикару. — А ещё что-нибудь по этому поводу скажешь? — А что сказать? — Отори пробило на нервный смешок. — Раз ты заговорила об этом, то, думается мне, тебе уже всё известно. — Да. Известно. — Ну вот? — она сухо хмыкнула. — Ты хотела сказать, что меня госпитализируют, да? Хикару нахмурилась, на что Тсуна только криво посмеялась. Было интересно, как Хасама связала два факта вместе, но, наверное, со стороны это не так уж и сложно: приступы бывали — в то время — у Тсуны, сейчас история может повториться, а чаще всего ошивается рядом именно Ю. Попал под горячую руку во всех смыслах. Скорее всего, именно такая картина и получалась. Но как там на самом деле — ну… Отори мысли не читала. — Ты не выглядишь обеспокоенной, — Хикару вздохнула. — Но да, я хотела сказать именно это. Меня твоё состояние даже не напрягает, а натурально пугает. Я понимаю ваше с Ю стремление не говорить о таком, однако прецедент достаточно… весомый, ты понимаешь. И просто обезопасить: и тебя, и тех, кто вокруг тебя. — Да я ж не против, — Тсуна равнодушно пожала плечами. — Наоборот, только «за», меня так и так могли положить. — Об этом я тоже хотела поговорить, — Хасама сдавленно посмеялась, — потому что я тут запросила твою медицинскую карточку… У тебя привычка такая — утаивать до победного? Или просто лишний повод для беспокойства не хотела давать, заодно подвергнув и себя, и окружающих — кое-кто там с детьми собирался работать, не подскажешь, кто именно, а? — не самым приятным последствиям в случае, если тебя перемкнёт? Тсубаса, это безответственность. В крайней степени. — Я понимаю, — Тсуна натянуто улыбнулась. — Понимаю. И даже спорить не буду начинать, и так всё ясно. — Что, так просто? — Хикару вскинула бровь. — Тсубаса, где в твоих словах подвох? — Нет? — Не верю. — Я тоже, — Тсуну тянуло смеяться. От осознания: как, оказывается, всё просто и понятно. Можно было даже прямо не говорить, сами всё решили, сами со всем управились — а ей оставалось только согласиться. Хикару сипло вздохнула и потёрла переносицу. — За тобой вечером заедут. Согласие на госпитализацию сейчас подпиши, — Хасама подвинула к ней листок, — список вещей, которые надо собрать, есть у Ю, спросишь. Остальное по ходу дела. — Вечером — это когда? — уточнила Тсуна и быстро поставила подпись. Даже читать не стала: а зачем? И так всё предельно ясно. — И… спросить у Ю? — почему-то ей показалось, что после всего этого Хикару будет против их взаимодействий. — Ты думаешь, я вам запретить общаться могу? — как будто мысли прочитала. Тсуна криво хмыкнула, на что Хасама только покивала. — Ага, запрещаю вам общаться. Втихую это делайте. — Поняла, приняла, — Отори невольно улыбнулась и тут же одёрнула себя, поскольку серьёзный взгляд Хикару крайне… озадачил. — Что? — С Ю-то можешь кооперироваться, взрослые люди, разберётесь. Однако с детьми я тебе действительно запрещаю хоть как-то взаимодействовать тет-а-тет. Текстом — конечно, под присмотром — тоже, но только так. Просто мера предосторожности, уж извини. — Понима-а-аю, — протянула Тсуна. Обещала она, значит, присутствовать. — Под присмотром — это как? И ты не ответила про вечер. — Тебя предупредят. Под присмотром — чтобы было третье лицо. — Поняла, — она кивнула. — Если это всё, я могу идти? — Нет, задержись, — Хикару снова вздохнула. — Пока ждём Джингу, расскажи вообще, что с тобой произошло? Что это «стало плохо» под собой подразумевает? И… чай? Кофе? Воду? — Воду, только воду, — Тсуну передёрнуло от упоминания кофе. Вдох. Выдох. — В смысле ждём Джингу? — Это, скажем так, метафорический шлепок по шее, — Хасама пожала плечами. — За то, что утаиваешь постоянно что бы то ни было. Походи, тебе полезно воздухом подышать. И размяться. Отори натянуто улыбнулась. Если бы не общий уставший вид, Хикару точно бы улыбнулась. Широко и недобро — глаза блестели только так. Снова пробило на нервный смешок: к этому надо было приготовиться. Тсуна почему-то вообще не удивилась факту добровольно-принудительной госпитализации, однако этот момент оказался неожиданным. — Как скажешь, Босс, — она криво усмехнулась. — Рьюгу искать? — Ага, — сухо отозвалась Хикару. Тсуна была в полной уверенности, что она разделяет её позицию: ну ушла и ушла, так только лучше. И не так уж оно и неожиданно. — Да и поговорите нормально с ним хоть раз. — Второй, — поправила она. — Да без разницы, — криво усмехнулась Хасама. — Деньги за поездку ты получишь. — Спроси у Мадоки, сколько я ей за Турула и осмотр Орла должна, и вот… эту часть… ей отдай, — опомнилась Тсуна. — А то опять забуду. — Как скажешь, — Хикару пожала плечами. — Ещё какие-то пожелания будут? — Вопрос. — Валяй. — Ты сама догадалась или Ю рассказал? Ну, про шею. — Я не слепая, и заметить матовое кольцо — ну, не очень-то и сложно, он тон неправильно подобрал, и оно видно было при искусственном свете. Зашёл бы, когда светло было, может быть, и не обратила бы внимание. А тут в глаза бросилось. И на прямой вопрос ничего конкретного и внятного не ответил. Ни в чём тебя не обвиняю, но ты сама подтвердила мои догадки. — Ну, я так и думала, — Тсуна вздохнула. — Этого стоило ожидать. — Ага, а теперь шуруй. С твоей скоростью, как раз стоит начать сейчас, — Хикару встала из-за стола и потянулась. — Только постарайся без глупостей, договорились? — Я очень постараюсь, — она улыбнулась и тоже встала. — Но не обещаю. Хикару не ответила. Только фыркнула — беззлобно, отчего показалось, что она сдержала порыв рассмеяться. Тсуна на это только криво улыбнулась и, махнув рукой, направилась к дверям. И как-то даже не напряжённо, как-то всё… правильно? Так и должно было быть, так и надо, да. Всё верно, к этому и шло. Ну, хорошо, даже, что её просто поставили перед фактом. Меньше попыток отмахнуться будет, сказали — надо делать. Разве что интересно, на какой срок. Об этом не упоминалось, а предположений не было. Мелочь надо предупредить. Отписаться Ю. Киойю в известность поставить. Сколько вообще прошло с этого момента?.. Хороший вопрос. Джинга отскочил от двери как ошпаренный, моргнул с очень удивлённым видом и шустро выпрямился, натянуто улыбнувшись и помахав рукой: — Приве-е-е-ет… — Подслушивать нехорошо, — Тсуна криво посмеялась и выдохнула: даже дышать легче стало. — Много узнал? — Нет… — Джинга потёр шею. — Не слышал ничего. — Точно? — она вскинула бровь. — Точно, — Хагане исступлённо закивал. — Точно-точно-точно… Но я тоже хотел кое о чём с тобой говорить, можно? Тсуна прищурилась. Медленно прошлась по нему взглядом: взлохмаченный и собравшийся очевидно впопыхах. Всё ещё старается делать вид, что так и надо. Молодец. И снова вздёрнула вверх съехавшую на брови повязку, отчего Джинга снова затряс головой. — Можно. — Это мой стратегический прокол, я понимаю, — он развёл руки в стороны. — И я не думал, что всё обернётся вот так. — Вот так — это как? — уточнила она и неспешно зашагала в сторону лифта. Спуститься хотя бы в кафетерий, а там как получится, потому что зонта, судя по всему, ни у кого из них не было. Хотя, если Джинге стрельнёт побежать в поисках по всему городу, очень вряд ли перспектива намокнуть его остановит. — Мы впервые за несколько лет увиделись, а ты опять ложишься. Как будто и не уезжал никуда. Тсуна криво усмехнулась. В чём-то он был прав, да. — А сказал же, что ничего не слышал, — она улыбнулась, на что Джинга только неловко посмеялся, отводя взгляд. — Главное перед Хикару так не проколись. Но ты явно не об этом хочешь поговорить, верно? — Верно, — кивнул он и открыл было рот, но она перебила: — Подожди, я попробую угадать, — Тсуна прищурилась, Хагане растерянно кивнул, не глядя пытаясь нажать на кнопку вызова лифта. Получилось с третьей попытки. — Итак, ты стратегически понял, что помочь всем и вся у тебя не получится, поэтому поставил себя перед сложным выбором: кому помочь? Своей давней подруге, с которой ты не виделся уже чёрт знает сколько, или внезапно воскресшей… тоже подруге, в каком-то смысле, но с которой вы не настолько близки, но так как ей ты это, судя по всему, пообещал, а первой даме предложил из вежливости и из желания по-дружески помочь, ты оказался на перепутье. Думал, что делать, пытался посидеть одной задницей на встречных поездах, но в итоге понял, что или-или, а не и-и. И, получается, в свете событий… последних суток, я так понимаю, с выбором ты определился и теперь пытаешь подобрать слова, чтобы сообщить об этом, — отчеканила она на одном дыхании и криво улыбнулась. Неплохая версия, конечно. Выдохнула и глянула на Джингу. — Это моя версия. А на деле что? — Ну… на деле… — Хагане стоял с лицом цвета собственного шарфа. — На деле… Ну… То, что ты и сказала?.. — и снова тряхнул головой, оживая на глазах. — С поправкой на пару моментов, но примерно так и есть… Тсуна потрепала его по макушке, прикусив внутреннюю часть щеки в попытке не рассмеяться. Настроение, всё-таки, ощутимо улучшилось. — Я тебе просто напомню, что ты сам предложил остаться и помочь мне, хотя прямой просьбы о таком не было. И обещаний-обязанностей тоже, так что ты в полной мере сам вправе решать, что и с кем будешь делать. Начнём с этого. — Но ведь… — он смахнул её руку и нахмурился. — Тсуб. Нет. — Джинга, — Тсуна ссутулилась, чтобы их лица были примерно на одном уровне. — Да. Тебе никто ничего не запретит и ни к чему не принудит. Так что учись поступать так, как хочешь именно ты. — А если я хочу и так, и так поступить? — Ну значит выбирай, что более близко сердцу, — она пожала плечами. Нашёл, у кого спрашивать. — Со мной ничего не случится, я буду тусоваться в одном месте, регулярно принимать таблетки и находится над надзором врача или врачей. А что с… ней… будет — это вопрос куда более актуальный, потому что непонятно, как ответить? И как ты думаешь, кто больше в помощи нуждается? Даже не столько твоей, сколько вообще? Вот. Говорить о беспомощности Рьюги было… странно, что ли. Как-то не вязались в голове эти два понятия. И, видимо, не только у неё, потому что замер Джинга с очень вдумчивым видом. Было очень интересно послушать его мысли на этот счёт. — Возможно, ты права. — Возможно? — Тсуна криво хмыкнула. — Или права, или нет, всё. — Не хочу выбирать, — прошипел он. — Это сложно. — Но увы, по-другому никак. Пойдёшь искать? — Пойду, — кивнул Джинга. — Надо нож вернуть. — На кладбище иди, которое… ближе всего тут, — Отори пожала плечами. — И… погоди, нож? — Смело с твоей стороны думать, что я знаю, какое кладбище ближе всего, — Джинга сдавленно хмыкнул. — Взял нож. Хотел вернуть. Не успел. Получается, украл. — Не украл, а одолжил, — поправила она. — Где камень могильный стоит. Вот это кладбище. — Понял, принял, побежал, — Хагане потянулся. — Но… ты?.. Ты сейчас как вообще? — А я что? — не поняла Тсуна. — Поеду сначала в комнату. Потом к Киойе. Ну а потом… так понимаю, за мной приедет карета, и стану я тыквой на неопределённый срок. Никаких планов, отпустите меня, пожалуйста, я с похмелья. Ложь. Но Джинга, кажется, поверил. — А-а-а, — протянул он и тоже потянулся потрепать её по макушке. Ему-то пришлось встать на носки. — А я всё пытался понять, почему ты… — В таком виде, — закончила Тсуна. Раз даже Хагане сказал об этом, выглядела она действительно сильно так себе. — Да-да, именно поэтому. — Как Киойа, кстати? — Нормально? — она пожала плечами. — Ю? — Тоже. И вы же вроде должны были видеться, разве нет? — Мне твою версию интересно послушать. С тобой, так-то, мы тоже виделись, но ты не в порядке. — Скоро буду, — Тсуна улыбнулась. — Всё будет хорошо, всё наладится, всё будет как прежде. Джинга неловко посмеялся. Наверное, последнее добавлять не стоило, но Тсуна честно судила по себе: это раньше была бодра и весела. Есть, к чему стремиться. — Рад твоему оптимистичному настрою, но… знаешь, не могу не думать о том, что ты словно нарочно сидела и ждала, пока тебя силком потащат на всё этого. Извини за прямоту. — Не извиняйся, так и есть, — она улыбнулась ещё шире. — Подожду, когда ты действительно будешь в порядке, — Хагане вздохнул. Кисло глянул на прозрачные двери главного входа. Дождь был сильным. — А пока… заплыв. — Заплыв, — согласилась Тсуна. — Но ты понял, на каком кладбище? — Понял, — протянул он. — Держи в курсе событий, пожалуйста. Даже если такая ситуация по итогу получилась. — Постараюсь, — кивнула она и снова поправила ему повязку. — Ты тоже сообщи, если вдруг повезёт всё-таки наткнуться. Джинга замер у дверей. Резко развернулся на пятках, в два уверенных шага приблизился. Тсуна неловко попятилась назад — просто от неожиданности, потому что думала, что он сейчас уйдёт. А Хагане раскинул руки и постарался аккуратно обнять, не сильно прижимаясь; видимо, чтобы не давить на гипс. Отори удивлённо хмыкнула и похлопала его по спине свободной рукой. — На всякий случай, если ещё на несколько лет разойдёмся, — вполголоса протянул Джинга и глянул на неё исподлобья. — Не убегай в следующие разы, я тебя очень об этом прошу. — Постараюсь, — повторила Тсуна и попробовала искренне улыбнуться. — Удачи тебе в любом случае. — Тебе тоже, — кивнул Джинга, но отпустил далеко не сразу. — Увидимся, Тсуб. — Увидимся, — она хмыкнула. Хагане медленно отошёл — спиной вперёд, не нарушая зрительного контакта, — а потом резко обернулся и, выдохнув, шустро выбежал из здания и с то ли криком, то ли смехом — через стекло слышно не было, — побежал, предположительно, в нужном направлении. Это… позабавило даже: тоже захотелось с криком побегать по лужам. Однако, планы были совершенно иными. Тсуна открыла сообщения: отписаться Ю, предупредить Дайну, проверить… Да. Машина уже подъехала. Всего в паре метров от входа, не успеет сильно намокнуть, но на всякий случай дёрнула край куртки, прикрывая гипс. Стекло пассажирского сидения чуть опустилось.***
Факт собственной беспомощности, значит. Да. И что будет делать? Вот что? Рьюга поморщилась и закрыла глаза. Ветер в спину, жар в лицо. Трава под ногами, запах дыма. А перед глазами на самом деле — просто скудная кладбищенская зелень. И безвыходное положение: в сознании — постоянно крутящиеся вопросы, ответы на которые она не знала. А если попытаться абстрагироваться и закрыть глаза, то снова-снова-снова, каждый чёртов раз эти обрывки ощущений костра. Оно даже не раздражало уже, оно откровенно злило. И особенно — тот факт, что ничего с этим сделать не получалось. Это было в голове. От этого не отмахнуться, не смахнуть с плеча, как пыль какую-нибудь. Но оно. Оно вытягивало силы. Моральные, как минимум, а оно медленно, но очень решительно перетекало в усталость физическую. И только из-за невозможности собраться с мыслями Рьюга всё ещё здесь. Всё ещё не сдвинулась с места. Лежит на земле в зачатках природы в паре метров от кладбища. Одно хорошо — место крайне тихое и спокойное. И даже начавшийся сначала дождь, а потом полноценный ливень особо не расстроил, наоборот даже: ощутимая холода заставила-таки зашевелиться и приподняться, сменив положение. Кое-как села, вжавшись спиной в стол дерева, согнула почти не чувствующиеся ноги и сложила руки в замок на коленях. Не сжиматься в комок, не настолько ещё холодно или плохо. Факт собственной беспомощности. Что будет делать? Очевидно. Подумает над решением. И будет действовать по обстановке и возможностям. И всё. Никакой секретности. Стоил ли ответ того, чтобы так долго над ним заморачиваться? Очень вряд ли. Рьюга раздражённо повела бровью. То же касалось ситуации, если «загонят в угол»: просто будет действовать по обстановке. И в тупиковых ситуациях — подольше подумает над решением. В конкретных случаях — будет полагаться на грубую силу. Почему понимание этого заняло столько времени. Она фыркнула. Ничего примечательного, а полагаться на слух было крайне бессмысленно: сплошной шум дождя. Отвлекало и оглушало. И в таком состоянии пытаться что-то распознать — такое же бессмысленное занятие, как и… Как и что? Сидеть тут и ждать невесть чего? Скорее всего. Рьюга сипло вздохнула и криво хмыкнула, выдохнув пар. Не так уж и холодно, по большому счёту, но почему-то конкретно сейчас… Надо было идти. Даже не куда-то конкретно, а просто начать двигаться, разогнать кровь и размяться. И явно не обращать внимание на мелькнувшую перед глазами прозрачную плёнку. И тень. — Я уже испугался, что не найду. И на голос. Рьюга прищурилась. Это просто обман слуха: от того, что лежала на холодной земле под дождём и несильным, но всё-таки ветром, начался жар, а это — его последствия и просто бред. Ну нет, ну почти же… посидела, да. Сипло вздохнув, она нехотя запрокинула голову. Плёнка — прозрачный зонтик. Тень — чуть наклонившийся вперёд Хагане. Ну отличная встреча, ничего больше не скажешь. — Ну и зачем? — Что зачем? — он вскинул бровь. Тряхнул головой и присел на корты рядом, продолжая держать зонтик. — Зачем пошёл тебя искать, ибо помню про обещание помочь? Или что? Рьюга потёрла переносицу. Какое обещание. — Или. — Или? Замолчи. Она не ответила, зато убедилась, что мысли Серебрянка не читал. Зато активничал за двоих, несмотря на то, что стекало с него… вообще. Просто с него: с одежды, с волос, обувь громко хлюпала. Рьюга понимала, что сама вряд ли лучше, но под деревьями была хоть какая-то сухость, а этот, видимо, зонтиком обзавёлся совсем недавно. — Это в любом случае было неизбежно, да? — вопрос был риторическим. Рьюга на подкорке сознания понимала, что чёрта с два так легко отделается от Хагане. — Что именно? — А надо уточнять? — она вскинула бровь и потянулась. — «Это» — очень растяжимое понятие, а неизбежных вещей в жизни много, — Джинга запрокинул голову. Зачем-то полез в карман. — Кстати. И протянул нож. Тот самый, который она не смогла найти перед выходом. Рьюга несколько раз моргнула. Долго смотрела на нож. Потом перевела взгляд на Хагане. Потом обратно на нож. Да, её. Да, тот самый. Ответить что-то надо было, это-то понятно, но как вообще реагировать? Как и почему он вообще очутился у Джинги?.. Вот именно. — Чего? — Надо было предупредить, а то красть его и в мыслях не было, — он неловко усмехнулся. — Мне просто стало интересно, он выглядит очень внушительным. Открыть так и не смог, но тяжёлый… Автоматический? — Рьюга сжала нож. Покрутила. Без нажима провела по кнопке, выбрасывающей лезвие, и медленно кивнула. — Кстати о том, что в медкабинете не досчитались скальпеля, Кента пока никому не сказала. — А это сильно проблема? — По бумажкам, — он улыбнулся. — А вообще. Пойдём. Пойдём-пойдём-пойдём обратно. Завтра утром уже… пойдём, да. Поедем. Рьюга потёрла шею. — Ты о чём вообще. — О том, что я обещал тебе помочь, — отчеканил Джинга и резво вскочил на ноги. — Пойдём, пока не закрылось, и мы ещё в городе, в одно место хочу тебя сводить, может интересно будет. Рьюга сипло вздохнула. Как быстро его стало очень много. — Что за место. — Музей. Чего — не скажу, секрет, — он прищурился и протянул руку. — Пойдём, давай, всего чуть-чуть до закрытия осталось. — Завтра уже?.. — она поднялась и без его помощи, и Хагане неловко одёрнул руку. — Завтра выходим? — Да. Потому что… ну… терпение у тебя не резиновое, как стало ясно. — Мне скучно, — Рьюга вскинула бровь. — Было скучно. — Было или есть? — уточнил он. — Было, — она пожала плечами. — Сейчас что-то проклёвывается. — Всё-таки интересно, что за музей? — Всё-таки интересно, чего ты вдруг в этом направлении так активно думать начал, — Рьюга косо на него посмотрела. Джинга только пожал плечами и натянуто улыбнулся. — Птица в клетке? — Ну… — он вздохнул. — Можно и так сказать. А ещё ты говоришь. — И? Ты тоже. — Я не про это, — Хагане повертел зонтиком. Зачем-то. — Просто обычно из тебя вытягивать слова надо. А тут спокойно говоришь… Хорошо так. Почаще это делай. — Почаще делать… что? — Рьюга слабо улавливала смысл его слов. — Говорить почаще? — Да. Причём можно и без дела говорить. — Зачем? — Просто? — он вскинул бровь. — Просто говорить. Это несложно. — Это бессмысленно. — А это проблема? — Джинга хмыкнул. — Тебе надо поучиться выражаться ещё и словами, а не только действиями. — Тебе надо замолчать. — Это тебе надо заговорить. Давай, спроси о чём-нибудь бессмысленном. — Зачем? — Ну просто, — он прищурился. — О чём-то, что максимально далеко от нашего разговора. Попробуй. Рьюга закатила глаза. И всё-таки, его действительно очень много, ещё и отстанет вряд ли. А игнорировать?.. Как вариант. Только надолго ли хватит терпения. Действовать по обстановке, да. — Что значит лягушка с ножом? Джинга удивлённо вскинул бровь, на что Рьюга только фыркнула: что? Сам же просил спросить о чём-то бессмысленным и далёком от темы. А у той рыжей мелкотни на футболке было именно это. Вряд ли бы Рьюга об этом надолго задумалась бы, но раз уж к слову пришлось — почему и бы не выяснить. — Ты это где увидела?.. — Хагане просвистел. — То есть. Просто лягушка с ножом? — Ну футболке, — Рьюга раздражённо прищурилась. Мало того, что заставил чушь спрашивать, так ещё и тупит теперь. — В кармане. Нашивка или рисунок — без понятия. Но лягушка с ножом. — Оно ничего не значит, — Джинга пожал плечами. — Это просто лягушка с ножом. — И в чём… — она осеклась. Ничего не значит, да. Бессмысленно. — Ладно. Почему тогда лягушка? — Ну, лягушки милые. — Нет. — Стилизованные, — он хмыкнул. — Стилизованные лягушки милые. Их Ю очень любит. Рьюга хмыкнула: ясно. — Доволен? — Давай поговорим, — Джинга ещё раз прокрутил зонтик. — Тебе надо привыкнуть к такому. — Тебе надо заткнуться. — Тоже вариант, — Хагане хмыкнул, — но не валидный. — Нам надо научиться уживаться, а это… займёт время. Учитывая некоторые особенности твоего характера. — Уживаться? — Рьюга фыркнула. — С чего вдруг? — С того, что нам предстоит работать вместе некоторое время — и это не один день, — и постоянно с тобой пререкаться я не хочу. — Разве пререкаемся? — А разве нет? — Ты говоришь, я молчу. Более чем достаточно. — А участвовать? — А дать языку отдохнуть? — А сейчас пререкаемся. — А сейчас ты просто пытаешься развести на диалог. — У меня получается, — он довольно улыбнулся. — Разве нет? Рьюга задумчиво нахмурилась. Ну. Его правда. — Допустим. — Давай начнём с малого, — Джинга развёл руки в стороны. — До музея я молчу. Однако там ты меня послушаешь. Он небольшой, управимся быстро. Просто показать кое-что очень хочу. Идёт? — Так понимаю, выбора у меня нет, и ты балакать будешь независимо от моего ответа. — Не совсем, — он неловко усмехнулся. — Просто экспериментирую. Рьюга дёрнулась. И этот тоже? Очкарика как будто было мало. — Обойдёмся без этого. — Без чего? Только сейчас обратила внимание на то, что Хагане хоть и старался идти нога в ногу, всё равно запаздывал, отчего иногда приходилось останавливаться. Вежливость, ага — очень старался держать зонтик так, чтобы они оба находились под ним. Хотя и так весь мокрый. И даже интересно стало, понимает ли он, что никому из них, по большому счёту, эта плёнка на металлических спицах не нужна. — Экспериментов. — Понял, — неожиданно серьёзно ответил он. Рьюга косо глянула на него из-за плеча: тон резко поменялся. — А что ещё упоминать не стоит? — Это что ещё за вопрос. — Это — обычное установление границ для комфортного общения. Ю так… учил… делать, — Джинга постарался выдавить улыбку, но получилось очень криво. Рьюга фыркнула. — Обозначить темы, которые в разговоре лучше не затрагивать или крайне… осторожно к ним подходить. Так понимаю, у тебя это тема… экспериментов… Что ещё? — И что на это ответить? — Просто перечисли те вещи или темы, от которых тебе… не очень. В разных смыслах. — Это обоюдный процесс. Ты хочешь это перечислять? Я — нет. Так что или не сейчас, или никогда. Джинга вздохнул и кивнул. Рьюга криво усмехнулась: стоило отдать ему должное по двум причинам. Во-первых, он сказал — он сделал: развёл хоть на какой-то диалог. Не то чтобы это сильно хотелось, но, по крайней мере, так, оказывается, можно. А во-вторых, на это время как-то сами собой отпали и вопросы, и костёр. Уже второй раз. Надо бы запомнить… заглушки этого, что ли. Отвлечься. Вот. Использовать разговоры как очередной инструмент для получения собственной выгоды. Кто бы мог подумать. Стало даже интересно, какую выгоду с этого получает Хагане. Во-вторых, сказанное он исполнил и честно молчал всю дорогу. И в забеге пейзажи показались чуточку… разнообразнее, что ли. Вблизи это всё рассматривать Рьюге не шибко хотелось, а пришлось: дома. Просто разномастные дома, однако одинаково скукоженные и стоящие в аккуратный рядок вдоль узкой улочки. По другую сторону — вид на город, на те стеклянные столбы и в принципе более людную и оживлённую его часть. Это тихое место в сравнении показалось даже не таким уж и плохим: людей почти нет, лишних звуков — кроме постоянного шума дождя и тарабарщины по прозрачной плёнке — тоже. Очень даже. Она поморщилась, когда дома начали постепенно вырастать в размерах, превращаясь в те самые каменные коробки. Чем ближе к центру, тем более конкретная форма. Закономерность прослеживалась. И народу прибавилось. Вряд ли в музее будет лучше. Рьюга остановилась. Воспоминание внезапное и явно ненужное, но ассоциации, видимо, сработали. Очкарик — ещё взрослая его версия — пытался что-то объяснить, крепко держа за запястье и таская вдоль широких коридоров. Картины какие-то. Объяснял невнятно — или так запомнилось. Но музеи… Да, тогда они были в музее. Наверное, так надо было, и он пытался сделать ровно то, что пытается Хагане: к социуму приобщить. Или как оно там называлось правильно. — Ты в порядке? — Джинга взял ещё за запястье. Не так крепко, как вспомнилось, и растопырил пальцы вдоль предплечья. Рьюга этого почти не чувствовала — только увидела. Потому что рубец там. Большой. — Да, — сухо ответила она и одёрнула руку. — Уже пришли? — Почти, — Хагане поджал губы и поморщился. — Ещё… Ещё два квартала. Ты, кстати, правильно идёшь и без подсказок. Дорогу запомнила? Рьюга промолчала: сам ответил на свой вопрос. Это было не очень-то и сложно, но раз она «идёт правильно», значит, музей расположен недалеко от того временного места обитания? Или что? Разве музей не должен был быть каким-то отдельным большим зданием? Потому что рядом с Муравейником, кажется, только такие же Муравейники — судя по количеству людей в костюмах. — Что? — она обернулась, когда Джинга неожиданно громко хмыкнул. — Да так, — он помахал рукой, — просто подумал, что в таком виде идти… Ну такое. — И в чём проблема? — Мокрый весь. Хотя с зонтиком. — И что? — Ну странно это. Понимаю, что мало кого это волнует, но в приличное место идти… — Какая разница, — Рьюга фыркнула. — И если ты с зонтиком, то чё взмокший? В луже поплавал или что? — Да… нашёл просто зонтик на подбеге к кладбищу, — он пожал плечами. — Улетел у кого-нибудь, может, или потерял кто, но в такой ситуации лишним не будет. — Нож украл, зонт забрал… — она криво посмеялась. — Неплохо устроился. — И то, и то вышло случайно, — Джинга дёрнул бровью. — Воровство — это когда ты что-то чужое себе присваиваешь, а я бы его тебе вернул. Просто одолжил. Без спроса, да, но всё-таки. — А, теперь это так работаешь. — В смысле «теперь»? — не понял он. — За воровство раньше пальцы отрезали. — А не руку разве? — Смотря где. Без руки особо не посражаешься, а без пары-тройки пальцев ещё возможно что-то держать. Есть разница, причём достаточно очевидная. Джинга посмотрела очень странно. Непонятно. Но ничего не сказал, только медленно кивнул и продолжил путь, и теперь Рьюге пришлось нагонять. Хотя не отказала себе в порыве немного постоять под дождём: наконец-то, сезон дождей начался. Напрягало только то, что после него начнётся лютая жара. Удачное время для путешествий выбрали, ничего не скажешь.***
Оказалось, что запомнившийся образ музея и то, куда Хагане её привёл, далеко не одно и то же. То, кажется, действительно было крупным зданием с большими — даже пустыми — помещениями, где это самое «музейное» стояло по периметру. Или на стенах висело. А тут — несколько помещений, соединённых одним коридором. Всё ещё не пара мелких комнат, но и ощутимо меньше, чем тогда. Рьюга прищурилась: волчки. — Музей бейблейда, — сообщил Джинга. — А конкретнее, меня теперь очень интересует древний период. Заприметил это ещё когда всё это только-только привезли, и прям. Мой долг тебе это показать. Он схватил за руку. За запястье. И очень решительно повёл вперёд, оставляя после себя влажные следы. Людей было совсем немного. Сильно меньше её изначальных предположений, и, наверное, это тоже было неплохо. Со стороны оно казалось сильно больше, потому что преодоление расстояния от входа до в буквальном смысле тупика заняло от силы пару-тройку минут. Невысокие столики со стеклянными ящиками, внутри которых — красные… подушки? Или что-то мягкое. И волчки. Разные. А на стенах — таблички с кучей текста. Несколько экранов. На двух самых крупных постоянно что-то мелькало, а на тех, что были меньше — текст и всякие всплывающие картинки. — И что это? Фотографии каких-то каменных… построек. Аккуратных и фигурных — что-то там когда находилось, только вот большая часть постройки отсутствовала, и остался, видимо, только фундамент. — Сюда смотри, — Джинга с очень воодушевлённым видом указывал на другую фотографию. Рьюга прищурилась. — Корона… или что это… на твою тогдашнюю похожа, если я правильно помню. И вообще, тебя напоминает. У каменного бюста отсутствовала правая щека, было несколько сколов на подбородке и куча трещин в общем плане. Однако черты всё равно остались узнаваемыми, и у Рьюги задёргался глаз: просто кажется. — Похожа, — сухо отрезала она. — Напоминает. — Тут историческая справка есть. Имя этой девушки неизвестно, однако она была дочерью императора, и после смерти оного то ли в бою погибла совсем скоро, то ли от болезни скоропостижно скончалась, немного непонятно. Версии разнятся из-за особенностей захоронения. — Особенностей захоронения? — Погибших в бою обычно сжигали, а из их праха… Ого! Что это «ого» могло значить, Рьюга… Возможно, догадывалась. Наверное? Она не совсем понимала. Очень уж удачно Джинга затащил именно сюда. Но лучше не стоило. — Что там? В ожидании ответа, Рьюга скептически осмотрела лежащее в стеклянных ящиках. Никаких настоящих волчков или их деталей, просто реплики, о чём также говорилось на одной из табличек с текстом. Просто «демонстрационная инсталляция». Однако оно всё казалось каким-то… знакомым, что ли. Словно уже мелькало перед глазами. — Погибнуть в бою считалось честью, и поэтому таких воинов с почестями «предавали пламени», — Джинга одновременно дёрнул двумя пальцами на каждой руке. — Понимаю это как «сжигали»… Наверное? В любом случае, волчки… Вау!.. — Говори нормально, что там, — процедила Рьюга. Даже не от раздражения, а от банального ожидания ответа на какой-то непонятный вопрос. Даже не догадывалась, что ей нужно это знать. А оно вон как. — Считалось, что душа уходила вместе с дымом, но при этом прах некоторых — особо сильных, наверное? Или выдающихся — могли… использовать? — Как? — Утерянная техника. Если тебе интересно, сейчас тоже так делают, но, видимо, другим методом. — О чём ты… — протянула она и прищурилась. — Из праха можно сделать камень. А из камня — волчок. Вот о чём. Рьюга сипло выдохнула и медленно кивнула. — И? Что дальше? С этой девицей, например? Джинга поводил пальцем вдоль текста на табличках. — Да ничего? Просто исчезла из истории. Как тут написано, наиболее вероятна всё-таки версия со смертью от болезни, но тем не менее, она была последним монархом в этом… обществе? Я не совсем понимаю, что это за место и где оно находится, но вроде, остров какой-то или горная местность. Ничего по карте непонятно, хах. Зато считается, что «драконьи» волчки оттуда родом. В тексте называют «драконий клан». Но после её смерти установилась власть… — Сразу нескольких людей? — Рьюга вскинула бровь. — Ну примерно. Сложный исторический термин, но если мои знания по истории меня не подводят, то как-то так, да. Гнездо. Рьюга потёрла переносицу. — Сжигают? Воинов сжигали? — Да, — кивнул Джинга. — Это не могут быть твои предки или что-то такое? Очень даже похоже. Рьюга мрачно хмыкнула и пожала плечами. Ну да. Предки. Кто бы мог подумать. — А ты веришь тому, что тут написано? Вопрос внезапный. Но ей просто стало сильно интересно. Хагане задумчиво закусил губу, обвёл взглядом эти таблички с текстом. — Я определённо чувствую в твоих словах подвох, но причин не верить не вижу. А они есть? Раз ты спрашиваешь. Рьюга только пожала плечами. — Историю пишут победители. — Знаю, — кивнул он. — Но не совсем понимаю, к чему ты клонишь. — Ни к чему. Но мне нужен этот волчок, — она указала на одну из реплик в стеклянном ящике. Драконий Император, если верить табличке рядом. — Или вернуть Л-Драго, где бы он ни был. Джинга посмотрел пристально, со странным — непонятным ей — восторгом. И решительно кивнул. — Хорошо. Есть какой-то план? — Найти его, — Рьюга пожала плечами. — Сколько уже… Два? Два года прошло, немыслимо. Два года на простое осознание. — Рад, что у тебя снова горят глаза. — Чего? — Да так, — он помахал рукой. — Просто вид у тебя снова… живой, что ли. Это пугает, конечно, но нельзя не порадоваться. Рьюга фыркнула. Теперь стало понятно, что это за костёр. Всё ещё не было чёткой картинки, только обрывки ощущений. Но даже так — оно наконец-то сложилось в цельный момент. Для полного понимания, однако, не хватало ещё очень много. Историю пишут победители. Именно.