Все не так. Гарде

Глупейший проигрыш. Это было самым обидным – провал, свершившийся только из-за одного неверного жеста. Столько лет ходить по лезвию, скользить и ощущать себя практически неуязвимым, чтобы в конце концов потерять равновесие. Эраст Петрович любовно погладил лежащий перед ним герсталь-агент. Единственный верный друг, безмолвный свидетель его успехов. Точку нужно поставить именно им. Ещё есть время, хоть бы и несколько минут, на то, чтобы подвести итог. Во-первых, он подвёл свою благодетельницу. Дело не завершено, на репутацию леди Эстер упадет тень. Его преемнику в Москве придётся начинать всё заново. Во-вторых, его смерть будет пошлой и некрасивой. Для публики придумают вульгарное объяснение вроде казённой растраты. В «Московском богомольце» дадут статью под броским заголовком, а безмозглые сплетники будут шептать по гостиным, придумывая версии одна бредовей другой. В-третьих, Эсфирь. Фандорин ощутил явственный укол там, где, как ему казалось, уже лет двадцать был лёд. Эсфирь, дочь избранного народа, драгоценный цветок с умом холодным и ясным. Почему тебе было дано понять сокрытое, почему ты разгадала суть тайны, составляющей натуру статского советника Фандорина? И какая сила заставила тебя не просто доискаться до правды, но и нести её миру? Грохот. Ломают входную дверь. Время таяло, его почти не оставалось. Прости, Эсфирь, но предательство не прощают, а слишком многие ходят у Фандорина в должниках. О нет, тебя не тронут, ты будешь жить. Если сможешь. Грохот раздавался все ближе: знакомые, тысячу раз слышанные звуки. Стук подкованных сапог нижних чинов, отрывистые команды старшего. Остолопы, провинциальные олухи. Если бы он захотел, то они все были бы мертвы. Игла была умницей, она бы сделала так, чтобы штурм особняка статского советника Фандорина вошёл бы в учебники сыскного дела. Ну да ладно, пора завершать этот балаган. Фандорин провернул чернильницу в виде шишака русского богатыря, закреплённую на столе, и скорее ощутил, чем услышал, как внизу, в подвале, глухо бухнул взрыв. Жаль архива, но там нет ничего того, что нельзя было бы восстановить. Его преемнику такая работа пойдёт на пользу. Всё. Они были под дверью. – Господа, не нужно ничего ломать, не заперто, – Фандорин оплёл пальцами рукоять герсталя. – Прошу вас. – Стрелять по моей команде. Фандорин, сдавайтесь! – отрывисто приказал молодой знакомый голос. Надо же, Тюльпанов. Как символично. – Гамбит доигран, – подытожил Эраст Петрович и спустил курок. – Анисий Питиримович, в подвале пожар, если что и было – всё сгорело! – агент вытер лицо рукой, оставив на нём полосы сажи. – Разрешите продолжать осмотр? – Продолжайте, – отмахнулся Тюльпанов. Судебный медик освидетельствовал тело – больше для проформы, и в сторону стола смотреть было неприятно. Тюльпанов оглядывал ряды книжных корешков, прикидывая, не мог ли быть за ними спрятан тайник. Проводить розыск самому не хотелось – покойный славился эксцентричностью, ещё получишь ядовитую колючку в ладонь или того хуже. Хотелось сесть за рапорт, получить одобрение начальства и наградные за блестяще проведённую разработку опаснейшего агента. Соньке платье купить и себе новую шинель справить. Что-то на полке царапало взгляд. Тюльпанов, не удержавшись, подцепил за корешок книгу, чуть выбивающуюся из ряда. Записки Гаршина о последней турецкой кампании, надо же. Ах да, Фандорин же служил при штабе армии Соболева, блестяще провел операцию по обезвреживанию Анвара-паши. Тюльпанов цинично хмыкнул, представив, как удивилось бы тогдашнее фандоринское начальство, узнав об истинном лице своего любимца. Книга раскрылась на закладке: фотографическом портрете барышни в скромном платье. – Приобщить к делу, – Тюльпанов положил книгу перед составлявшим опись агентом. Память у Анисия Питиримовича была избирательная, лица он запоминал с великим трудом, зато имена – превосходно, а уж личное дело Фандорина он вызубрил едва ли не наизусть. Барышня на карточке, Варвара Петровна Суворова, была застрелена Анваром-пашой перед тем, как сам турок был убит Фандориным. Тюльпанов втянул воздух, как ищейка, идущая верхним чутьём. Сколько же слоёв вскроет смерть чиновника по особым поручениям? На какие вершины она может вознести его, бывшего неудачливого и нелепого Анисия? – Чисто всё, – медик кивнул на небольшой, практически дамский пистолет, выпавший из руки самоубийцы. – Мгновенная смерть. Изящная и смертоносная игрушка. Удобная, надо бы для себя приобрести. Может пригодиться в любой момент.