У утиного пруда

      Гермиона откинула голову назад, чтобы посмотреть на мужа, чьи колени она в данный момент использовала как подушку. Она заметила со злобным удовлетворением, что опаленная часть его челки ещё не вернулась к своему обычному великолепию.       Две недели назад они устроили жаркую ссору, кульминацией которой стало то, что Гермиона послала в его сторону огненное заклятие. Она целилась в гобелен над его головой, но была достаточно взрослой, чтобы полностью признать, что не слишком то и обеспокоилась, когда верхняя часть его блестящей головы тоже загорелась. Она не видела, чтобы мужчина так быстро бежал в ванную, с тех пор, как Молли Уизли случайно подала Артуру пудинг недельной давности. — Улыбаешься моему несчастью, да? — спросил он, всё ещё глядя на пруд. — Хм, — только и сказала Гермиона. Она не должна была разговаривать с ним после их утренней ссоры. Не то, чтобы она обычно прибегала к подобным угрозам… Если бы это было так, то игнорирование было бы наименьшей из забот. Драко Малфой будет разведен, обезглавлен и, вполне возможно, лишен ещё и секса.       Последняя ссора произошла из-за какого-то пустяка. Даже глупо. Что-то связанное с тем, были ли черепахи глухими или нет. Она уверяла его, что глухими бывают только пчелы. Он был высокомерно скептичен, используя свой повседневный эмоциональный вид, который состоял из поднятых бровей и сложенных рук на груди. Ей никогда не казалось странным, что, несмотря на всё происходящее вокруг, у них, как у пары, никогда не было споров о чем-то куда более серьезном, чем достоинства желтого цвета, сексуальность Рона Уизли и был ли Северус Снейп бойцом или трусом. Кажется, что всё-таки бойцом.       Гермиона вздохнула, повернула голову влево и уткнулась носом в его теплое бедро. Ей безумно нравилось, когда мужчины носят брюки, и как же она была рада, что ей понадобился всего месяц или около того, чтобы убедить его надевать их чуть ли не постоянно.       Прошло десять блаженных минут, в течение которых они только и делали, что бездельничали в пятнистой тени. На заднем плане слышалось немного раздражающее чириканье, как будто пара гнездящихся горлиц тоже скандалила весь день. — Так ты знала, что здесь? — поинтересовался он в недоумении. Как получилось, что Драко прожил здесь всю свою жизнь и ни разу не заметил, что на заднем дворе есть «Окровавленный» Утиный Пруд?       Гермиона пожала плечами. — Я понятия не имела. Иначе я была бы здесь каждое воскресенье. — Это ведь не очень дурное место, правда, Утиный пруд? — он задумался.       Словно по сигналу, кролик — хотя «кролик» было уж слишком резким словом для этого существа — появился из норы в насыпи и прошмыгнул мимо них. Бабочка, порхая над их головами, направляясь к клумбам диких цветов, которые окаймляли пруд. — Нет, не совсем диких, — подумала Гермиона, даже не пытаясь скрыть свое хихиканье. Она смогла представить себе Люциуса Малфоя, крадущегося мимо этого места, хмуро взирающего на мелкую живность, который посылал бы проклятия чирикающим птицам и злобно отмахивался от невинных бабочек.       Утиный пруд был для него бонусом. Настоящая находка. Спор о черепахах и медоносных пчелах вывел их на улицу в поисках хотя бы одного из этих существ, чтобы они могли уже решить всё. В конце концов, в Малфой-мэноре был небольшой, но оживленный зверинец.       В промежутках между оскорблениями, сыплющимися друг на друга на разные темы, начиная от странной любви Драко к леденцам со вкусом крови и раздражающей привычки Гермионы оставлять книги в каждом углу поместья, они выбрали едва различимую тропинку через кустарник и остановились, потеряв дар речи при виде (не)открытого убежища — утиного пруда, по-видимому, спрятанного в середине сада поместья, в его нетронутой части. Он шел в комплекте со стаей уток, состоящей из утки-матери и пяти очаровательных, желтых и пушистых утят.       Гермиона указала мужу, что утки на самом деле не водятся целыми «стаями», и в этот момент начался ещё один незначительный спор о подходящем термине.       В конце концов они сошлись на одном. «Семейство уток». — Я, конечно, не жалуюсь. Это чудесный Утиный пруд, — заверил Драко. Он смотрел на жену сверху вниз и улыбался, а в его глазах светились Гермиона и любовь к ней.       Грейнджер внезапно вновь ощутила, как у неё из груди вырывается дыхание, и перестала обращать на это внимание. — Конечно, чудесный, — прошептала она в ответ. — У тебя появились веснушки, — заметил он.       Она вытянула вперед руки. — О, только не начинай снова их пересчитывать. Ты таким смешным и косоглазым становишься. — Я не косоглазый, — усмехнулся он. — Это же не заложено в моих генах. — Я бы тоже не подумала, что в твоих генах заложено что-то настолько «ужасное», но вот так.       Он открыл было рот, но понял, что ему нечего сказать, и просто пожал плечами. Чудесная тишина продолжалась.       Она решила, что сейчас самое подходящее время всё ему рассказать. — Ты всё ещё думаешь о поездке во Францию в марте следующего года? — Совершенно верно, — сказал Драко. — У нас никогда не было медового месяца, из-за войны и всего такого. Я ожидаю, что Поттер и его дружки будут беспокоить нас во время нашего отпуска, чтобы помочь с делами Министерства, поэтому я устрою камин в своем кабинете, чтобы удобно было ходить туда-сюда. К чему ты клонишь, женщина? — вдруг подозрительно спросил он. — Разве ты не хочешь отдохнуть?       Гермиона вздохнула. — Я хочу сказать, что у меня могут возникнуть некоторые трудности с пролезанием через камин для, как ты говоришь, «удобной ходьбы туда-сюда».       Малфой выглядел смущенным. Его брови были нахмурены, и на лице застыло привычное дневное выражение. Назойливое чириканье на заднем плане, к счастью, прекратилось. — Объяснись.       Женщина была очень довольна собой. — Скажем так, если бы я попробовала межконтинентальное аппарирование, особенно в марте следующего года, я бы сделала это с… Э-э… дополнительным багажом.       Обычно он был очень умен, её муж. Гермиона решила, что комфорт семейной жизни немного притупил его умственные способности.       Он моргнул, глядя на неё. — Потому что ты заранее ходишь по магазинам за скудным, крошечным нижним бельем в ожидании нашего долгожданного отпуска во Франции? — он рискнул, очень медленно и обдуманно. — Драко, держу пари, что с самого Рождества я не смогу втиснуться в скудное, крошечное нижнее белье. Ох… — сказал он, внезапно став похожим на секиру, как будто Волан-де-Морт только что появился в розовом вечернем платье из тафты и такой же тиаре, пожелал им обоим сердечных поздравлений и так же внезапно исчез. — Ох. — Хммм? — промычала Гермиона, прижимаясь к нему ещё теснее. — Тогда поблагодари Мерлина за этот Утиный пруд, — сказал её муж, наконец поняв, в чем дело. Он снова уставился на водоем, хотя его рука заметно дрожала, когда он убирал её волосы со лба.       Гермиона была полностью с ним согласна. Утиный пруд был бы прекрасным местом, куда можно привести своих детей.