Зона комфорта

Прозвенел долгожданный звонок и большинство учащихся толпой рванули в столовую. По наблюдениям Кихёна Чангюн данного ажиотажа не разделял. Из мыслей его тут же вырвал Минхёк, который схватил того за локоть и начал тараторить что-то о нехватке мест в столовой и желании познакомить Ю с их однокашником, который по какой-то причине отсутствовал в первый день. — Он очень хороший, настоящая лапочка, я уверен, вы поладите, — с того момента, как началась перемена, Минхёк, кажется, не замолкал ни на секунду, пока парни наконец не переступили порог столовой. — О, а вот и он! Эй, Чжухон! Кихён посмотрел на Чжухона, который на вид был не менее угрожающим, чем Чангюн, если только не больше. Всеми эпитетами, коими разбрасывался староста в сторону Ли, и не пахло. Но Ю был готов забрать свои слова назад, как только на лице Чжухона расцвела улыбка, из-за чего на щеках появились ямочки, а глаза очень мило сузились, напоминая два дефиса. — Давайте знакомиться! — с энтузиазмом начал Минхёк, чуть ли не хлопая в ладоши. — Это Ли Чжухон, мой близкий друг! Верите ли вы в судьбу? Я, безусловно, да. А тот факт, что мы ещё и имеем одну и ту же фамилию — ну разве это не судьбоносное событие? Мы должны были родиться кровными братьями, но в итоге небеса свели нас духовно! — Ага, а то, что фамилия Ли довольно распространенное явление ты не учёл, или же у тебя полно «судьбоносных» родственников? — Чжухон поспешил прекратить бессмысленный поток слов друга и обратился к новенькому, — Так как тебя зовут? — Ю Кихён, рад знакомству, — протянул руку Ю и привычно улыбнулся. После рукопожатия ученики втроём уселись за отжатый Минхёком столик. — Воу, Чжухон, да ты успел выхватить вкусняшки! — заметил Ли в руках младшего упаковки с булочками. — А, точно, Кихён, ты сходи в буфет тоже себе что-нибудь возьми, разберёшься ведь? — Не стоит, я ,честно сказать, не голоден, правда, — отмахнулся парень. — Ой, а я тебя потащил и слова не дал вставить, — виновато проговорил Минхёк, слегка потирая шею рукой, но скорее ради формальности, нежели искренне. — Вовсе нет, наоборот, если никто не возражает, — Кихён обвёл взглядом обоих Ли, — я хотел бы составить вам компанию и немного пообщаться. — Какие тут могут быть возражения, конечно, давай поболтаем! — староста потрепал Ю за плечо, а Чжухон активно закивал, соглашаясь с высказыванием друга. Ученики вели дружелюбный разговор, хоть и говорил в основном болтливый староста. Чжухон спросил о причине перевода Кихёна, но тот не успел что-либо ответить, как Минхёк сразу же начал рассказывать о том, что узнал о новеньком только вчера, а сегодня, во время небольших бесед на переменках, выяснил, что Ю, как оказалось, переехал из Кёнсана, города, что находился неподалеку от Тэгу. Конечно парень не забыл поделиться своими удивлением, мол довольно далеко, да и город маленький по сравнению с Сеулом. Кихён подумал о том, что считал себя довольно общительным, но теперь и это можно было поставить под сомнение. Хотя в целом, ему нравилось общество новых знакомых: гиперактивный Ли Минхёк располагал к себе, а тихий на фоне друга Ли Чжухон на первый взгляд казался умным и понимающим человеком, он был хорошим слушателем, возможно поэтому оба Ли были так дружны. Они продолжили говорить о разном: увлечения, хобби, всё, что взбредёт в голову. — Кстати, сегодня у меня какой-то важный ужин родители сказали не задерживаться, — внезапно вспомнил Минхёк и обратился к Чжухону, — так что можешь меня не ждать. — Разве ужинают не каждый день? — искренне удивился Ю. Ему было не совсем понятно, неужели семья Ли настолько бедна и ужинают они лишь в особенные дни? — Ой, нет, — расхохотался староста, — ты не так понял… — Его отец занимается крупным бизнесом, у них бывают встречи, которые в определенных случаях нужно посещать с семьёй, да и Минхёк у нас — потенциальный наследник, — продолжил за друга Чжухон, в то время как на слове «наследник» Минхёк нервно усмехнулся, но к счастью никто этого не заметил. — Ааа, так вот оно что, — протянул Кихён. — Я такое, разве что, только в дорамах видел. — Это ещё норма, вот у моих родителей точно всё как в дорамах, — заверил Ли младший, — мать работает прокурором, а отец — адвокатом, иронично не правда ли? Ясен пень, познакомились на суде, очень уж часто на нём встречались, ещё и недолюбливали друг друга, а потом вдруг взяли и влюбились. — Вау, воистину романтично, аж дух захватывает, — умилялся Минхёк. — Ты-то чего так реагируешь будто впервые слышишь эту историю, — закатил глаза Чжухон, после чего обратился уже к новому знакомому и подмигнул. — Так вот, обращайся если нужна будет защита в суде. — Хах, спасибо, но надеюсь мне это не пригодится. — Да шучу, ты только не подумай чего, они у меня борцы за справедливость: отец ни за что не возьмёт защищать человека, если уверён в его виновности, а мать, как поймёт, что обвиняемого судят ложно, то сразу признаёт свою ошибку. Зуб даю, если я попал бы под трибунал заслуженно, они бы и меня не пожалели. — Чего городишь, да ты и мухи не обидишь, какой трибунал? — фыркнул Минхёк, на что Чжухон в подтверждение начал милашничать. — Кихён, а что насчёт твоих родителей? — Ну, папа работает полицейским, в общем-то из-за его работы мы и переехали. А мама, — Ю сделал небольшую паузу, — она работала в салоне. — А так после переезда больше не работает? — поинтересовался староста. — Вроде того, — Кихён хотел максимально избегать тем, касающихся его матери. — Кажется я утром что-то не то съел, так что наверное лучше пойду. — Ты ведь и сейчас ничего не поел, давай провожу тебя к медику, — насторожились оба Ли, но первым голос подал Минхёк. — Да всё в порядке, просто выпью таблетки, они лежат у меня в классе, — тут же солгал Кихён. Возражать никто не стал, потому Ю поспешно встал и направился в класс. Он шёл быстрым шагом, и по пути решил сменить маршрут на ближайший туалет, потому как прямо сейчас ему хотелось спрятаться ото всех хотя бы не на долго. Кихён продолжал идти, но мыслями был не здесь, а где-то в подкорках сознания, вороша ненужные воспоминания. *** В тот злосчастный день не происходило ничего необычного. У его мамы бывали моменты депрессии, но она никогда не рассказывала с чем это связано. Кихён понимал, что это могли быть вещи, которые ему знать не обязательно или нежелательно, но всё же он не был ребёнком, чтобы от него скрывали какие-то «взрослые» дела, дабы не навредить детской психике. Так было всю сознательную жизнь, его в подробности не посвящали, от чего он жутко злился, ведь ему, как никак, хотелось помочь. Кихён который раз расспрашивал маму, но та лишь говорила, что всё хорошо и просила оставить её одну. Он никогда не видел её слёз; либо их вовсе не было, либо она хорошо их скрывала. В период очередной депрессии они поссорились по той самой причине, что его мать наотрез отказывалась говорить о накопившемся стрессе. Знал обо всём только отец Ю, но они толком не могли ничего обсудить между собой, ведь он тоже уставал на работе и его часто не бывало дома: то работает сверхурочно в участке, то уедет в командировку в другой город. Хотя Ю старший, не смотря на это, очень старался поддерживать жену и заботился о ней, что было довольно заметно. После ссоры Кихён не хотел выходить из комнаты и идти в школу, но понимал, что мать ему это так просто с рук не спустит. В итоге он собрал портфель, надел форму, в общем создал видимость, что собирается в школу, но вместо этого, прихватив свои сбережения, направился к игровым автоматам, которые были на достаточном расстоянии от дома. Кихён пробыл там весь день, игнорируя любые звонки и сообщения. Но он не должен был так поступать. По возвращению около его дома были припаркованы машины полиции и скорой помощи. Всё далее происходящее было словно в тумане, Ю не помнил стоял ли он перед входом истуканом или же рванул внутрь, но лицо отца в тот день отчетливо вбилось в его память. Оно было изуродовано дикой болью, которую нельзя было назвать иначе, из глаз текли слёзы, а руки, испачканные алой кровью, непрерывно дрожали. Это был первый и последний раз, когда он видел отца таким. До Кихёна не сразу дошло происходящее даже в тот момент, когда он увидел санитаров, на носилках уносящих тело, прикрытое белой простынёй. И лишь заметив руку, выглядывающую из-под той самой простыни, в которой он признал руку собственной матери, пришло осознание случившегося. Он не мог поверить в, казалось бы, очевидное, потому ему нужно было проверить это наверняка, но путь тут же был преграждён медработниками, не давшими совершить задуманное. Поначалу Кихёну не стали рассказывать как это случилось, но он был в курсе, что его матери в живых не было. Немногим позднее его отец раскрыл тайну, о которой парень хотел знать уже очень давно. Как оказалось у его матери была эндогенная депрессия. Это, говоря простым языком, психологическое расстройство, связанное не со стрессом извне, а внутренним, то есть причин для стресса вроде бы и не было, но сам он присутствовал. Тогда-то всё и встало на свои места. Людям с таким заболеванием характерна склонность к суициду, что в итоге и произошло с его матерью. Не вдаваясь в подробности, она решила выбрать не самый стандартный путь и проглотила осколки стекла. Мужчина нашёл её после смены, спустя какое-то время, так что ничем помочь уже нельзя было. Что он сам, что его отец долгое время посещали психолога. Ю старший не подавал виду, стойко держась перед сыном, но внутри винил себя во всём. Кихён точно так же обвинял себя в произошедшем, но в отличие от отца полностью ушёл в себя. Если бы только он ответил тогда на звонки. Если бы только вернулся домой вовремя. Если бы только не злился и не ссорился с мамой. Если бы только… Если бы… *** Обнаружив сортир, Кихён, не долго думая, направился к нему, незаметно для себя переходя на бег. Его совсем не волновало и то, что он чуть не сбил кого-то по пути. Дверь кабинки резко распахнулась и так же резво захлопнулась. Началось. Его вновь накрывает. К горлу подступил неприятный комок, начало жутко тошнить, но далеко не от специфического запаха, присущего уборной. Похоже, что резкий бег тоже дал о себе знать. По коже табуном прошлись мурашки, кончики пальцев начало ощутимо покалывать. Кихён только и смог, что боком опереться о грязную стену кабинки. Пульс участился, сердце билось настолько быстро, что создавалось ощущение, что оно вот-вот выпрыгнет из груди. Ему было очень страшно. Прямо сейчас было до жути страшно, что всех его близких будет ждать та же участь, что и его мать, что он погубит их всех. Мысли роились в голове и разъедали изнутри. Ю понимал, что сейчас ему нужно стараться успокоиться, иначе будет только хуже, но это чертовски сложно. Дышать было тяжело, ведь воздуха в лёгких крайне не хватало. Он схватил себя в области груди и сжал ткань рубашки, при этом зажмурив глаза. Страшно. Так страшно. Ему страшно умереть прямо здесь, ведь здесь он совершенно один и его никто не спасёт. — Выпей воды, — доносится снаружи и Кихён замечает, просунутую над дверью туалетной кабинки, руку, в которой находилась бутылка с водой. Чангюн был тем самым «кем-то», которого у входа в туалет сбил Кихён, и невольно стал свидетелем его приступа панической атаки. Им сам сталкивался с этим, потому догадался, что случилось с парнем. Может быть он и был неразговорчивым, но точно не бессердечным. Хотя в этом случае Ю мог справиться самостоятельно, но Чангюн сам не заметил как в его руках оказался бутылёк воды, купленный для новенького. Осознал он всё, только когда вернулся обратно в уборную. Им предварительно открутил крышку бутылки и отдал воду Кихёну. Тот дрожащими руками обхватил бутылку и немного отпил из неё. Ю не знал от кого принял помощь, но она помогла ему почувствовать себя не одному. Прошло около двадцати-тридцати минут, после чего послышались звуки открывающейся щеколды и Кихён наконец покинул тесную кабинку. Всё это время Чангюн стоял рядом и ждал, сам не зная чего именно. Быть может хотел удостовериться, что с парнем всё в порядке, ведь стоило им пересечься взглядами, как Им тут же поспешил покинуть туалет. Усталость не позволила толком удивиться, поэтому новенький просто проводил взглядом уходящего одноклассника.