1986
Когда она впервые увидит его, ее тело пронзит гроза страха. Когда услышит его голос — бархатистый и приятный, но в то же время мужественный и сильный, страх постепенно начнет рассеиваться, уступая место слабому, неосознанному интересу. А когда холодные пальцы осторожно, почти невесомо коснутся обнаженного плеча, в душе начнет зарождаться странное чувство, заложенное на безумной смеси любви и ненависти. Человек в маске умен, хитер и коварен. Он упивается страданиями людей, наслаждается их лицимерием и тем, как они лгут самим себе. Срывает с них маски, выточенные из морали, обычаев и прочей отвратительной лжи. Его же маска, с идеально проработанными линиями и изгибами, не способна скрыть усмешку, застывшую на его губах. Стоит хоть на минуту потерять бдительность и позволить защитной оболочке ослабнуть — его нити из сладких речей проникнут в душу, побывают в каждом потаенном углу, пока не найдут желанное. Он — неподвластный времени кукловод, который играет с людьми, как с марионетками, в какое-то только ему понятное шоу безумия, искусно дергая за нитки. И с тобой он тоже играет, Сара. Стоя так непростительно близко к нему, она из последних сил старается сопротивляться. Убеждает себя в том, что ненавидит его. Что если бы у нее была возможность, она бы его убила. Но все это отходит на задний план, когда Человек в маске грубо прижимает ее к себе, сжимая тонкие запястья и медленно отпускаясь к самому сокровенному месту. В эту же секунду холодную палату прорезает громкий и надрывный стон, разрушая образ хорошей девочки. Сара удивляется своему действию сама, шокированно поднимая глаза в потолок — это стонет ее изголодавшийся по грехам внутренний демон. На задворках сознания слышится отчаянный крик. Это остатки благоразумности пытаются вернуть ей способность сопротивляться, но и они быстро угасают, когда бархатистый баритон шепчет: — Сопротивляешься? Ты же этого хочешь. Ответом ему послужил стон. Более нежный и томный, чем предыдущий. Губы его, издевательски нежные и теплые, осторожно исследуют каждый миллиметр. Из тела будто ушли все силы. Ей остается лишь жалобно и, черт возьми, так томно стонать. Внутри нее сейчас бушует настоящий ураган из чувств. Любовь и ненависть сменяют друг друга с такой скоростью, что даже становится немного страшно. Взгляд ее панически перебегает из одной точки в другую — на стены, потолок и опасно приоткрытую дверь. Куда угодно, лишь бы не натыкаться на директора цирка, склонившегося над ее разгоряченном от страсти телом. Но вот он грубо поварачивает ее лицо к себе: — Не смей отворачиваться. Смотри на меня. Только на меня. И ей остается только подчиниться его желанию. Руки ее осторожно касаются его плеча. Долго там не задерживаясь, она плавно скользит вниз, чуть задевая ожоги, вырывая из него стон удовольствия, перекрывающий боль. Удовольствие от боли. Ее напряженное тело выгнулось, когда он вошел в нее. Грубо, резко, но до безобразия чувственно. С каждым толчком, с каждым рваным вздохом она чувствует, как боль постепенно начинает отступать. Ее стоны разбиваются о стены палаты и она уже почти кричит от удовольствия, но Человек в маске пересекает это, поцеловав ее в губы. Целует он настолько умело, что Сара разочарованно стонет, когда он отсраняется. То, что произошло дальше, словно утонуло в тумане. Неустойчивая психика подростка, пытаясь защититься, удалила дальнейшие воспоминания. Она помнит лишь его стройный силуэт, одевающийся в темноте.1996
Крепко связанная лианами фиолетовых цветков, она с большим усилием прервала поток мыслей, которые предпочла бы поскорее забыть. Сейчас ей, в решающий момент, на удивление, не было страшно. Трудности, обрушившиеся на нее десять лет назад, словно закалили ее характер. Человек в маске что-то увлеченно говорил, почти докончив свой рассказ, и Драконы, воспользовавшись этим, принялись освобождать себя. Вишня, с трудом резавший небольшим ножом крепкие стебли, подмигнул ей. Послышался крик Кэнди. Директор цирка пытался надеть на нее маску. Она захлебывалась слезами, умоляя его остановиться. Сара могла бы, наполнив себя яростью, разорвать к черту эти лианы и броситься на помощь подруге, но она не делала этого. Зачем рисковать своей жизнью ради девчонки, которая в любую минуту готова предать? Именно она больше всех заслуживает быть уродцем. Черные Драконы, наконец, покончив с лианами, со всей своей ненавистью набросились на Человека в маске. Но жаль, что они переоценили свои возможности. Чудики, до этого момента покорно ждавшие своего хозяина, начали выбираться из глубины леса, окружая Драконов. Они, сверкая тупыми и безумными глазами, набросились на Аарона и Вишню. Остальные парни не заставили себя долго ждать и с ложными надеждами рванули на помощь. Воспользовавшись суматохой, Человек в маске направился в ее сторону. Сара не видела его лица, но на подсознательном уровне чувствовала, что он ухмыляется. В один миг он оказался рядом с ней. Его бархатистый голос зазвучал совсем рядом, пьяня своим тембром: — Ты всегда была в центре страшных событий, словно искала их. Она изо всех сил старалась не смотреть на него, не реагировать на его голос. Из последних сил пыталась убежать от себя, от своих тайных желаний, от которых она все эти годы пыталась избавиться. Но прикосновение теплых губ к тонкой коже шеи прервало все попытки, давая желаниям все больше возможности вырваться наружу. Остатки напускной порядочности кричали в ее голове. Кричали оттолкнуть его, вонзить нож в его гнилое сердце, наказав за все злодеяния. Но Сара уже не могла заставить себя подчиниться им. Здравый смысл начал по капле покидать ее еще с той роковой ночи, когда страсть к злодею сжигала ее изнутри. — Ты одна из нас, — девушка испуганно обернулась на Человека в маске, шепот которого обжег кожу — Хочешь спасти своих друзей? — Хочу. — Сара сказала это слишком быстро, как будто на автомате. — Переходи на мою сторону. Мы похожи гораздо больше, чем кажется. Огонь загорелся черным, а это значит, что душа твоя — темная, темнее углей. Ты — одна из нас. Ты была рождена для того, чтобы стоять рядом со мной, и вместе со мной тебе будет гораздо лучше, чем среди твоих друзей. — на последнем слове его голос изменился, будто оно показалось ему горьким на вкус. Его речь была такой уверенной, что Сара даже поверила в то, что ее предназначение — принадлежать ему. Сара оглядела своих друзей. Парней, которые не жалели сил и, возможно, жизней, отбиваясь от чудиков. На девушек, испуганно вжавшихся в угол, с ужасом наблюдающих за происходящим. — Я согласна. — твердый и уверенный ответ, не требующий никаких обьяснений. Звонкий смех Человека в маске разбил ночную тишину. Друзья, обессиленно лежавшие на холодной земле, разом обернулись на источник звука, не понимая, что произошло. — Ты всегда была умной девочкой, — с нескрываемым довольством в голосе произнес директор цирка. Затем протянул ей руку. Сара замешкалась лишь на секунду, бросив взгляд на обескураженных друзей. В глазах у них читались разные эмоции. Кто-то не понимал, что происходит, кто-то догадывался, а у кого-то в глазах застыли грусть и разочарование. — Смелее, любовь моя. — почти пропел директор цирка. На его лице не было маски. Перед ней стоял тот прекрасный мужчина, которого она видела той ночью. Без чудовищных шрамов, которые он показал ей лишь однажды. Ладонь его была теплой и по-мужски крепкой, а держал он ее нежно и осторожно. Человек в маске обернулся на ее друзей. Чуть склонившись в поклоне, он мягко произнес: — Не хочу расставаться с вами, мои дорогие, но я получил, что хотел, вы свободны. Ах да, чуть не зfбыл, — директор цирка потянулся к картине, — это мы заберем с собой. На Сару обрушилось негодование друзей. Кто-то в безумном отчаянии кричал на нее, кто-то что-то тихо шептал, а Дерек просто смотрел на нее. Смотрел глубоко, в самую душу и пытался понять ее мотив. Видимо, не удавалось. Человек в маске любовно приобнял девушку за талию, с отвратительной издевкой глядя на Дерека. Обычно такой сильный, смелый, олицетворяющий мечту многих девушек, сейчас Никсон мало был похож на самого себя. Голова была обессиленно отпущена, крепкая фигура сломана обрушившимися трудностями, а обычно добрый и задорный взгляд опустел. В какой-то мере, это было страшным зрелищем. Девушка в последний раз задержала взгляд на своих друзьях, которых она, скорее всего, увидит очень нескоро или вообще не увидит. Несколько секунд — и два силуэта скрылись в гуще леса.2006
В большом, освещенном десятками ламп помещении стоял гул. Люди самых разных возрастов возбужденно перешептывались. В этом городке на отшибе редко когда что-либо происходило. А тут — приехал цирк. И не просто цирк, а цирк уродов. Кто-то пришел посмеяться, кто-то насладиться отвратительным зрелищем, лишний раз подчеркнув свое превосходство, а те, кто поумнее — взглянуть на обратную сторону человеческой сущности. На большую сцену вышла изящная девушка с хитрой улыбкой. Черное платье с изображениями алых роз выгодно подчеркивало фигуру, делая ее еще соблазнительней. Рыжие волосы пышными водопадами спадали на обнаженные плечи. Оживленный гул мгновенно стих. Пространство будто преклонилось перед ней, пряча все свои звуки. Не было слышно даже приглушенного дыхания. Несколько сотен заинтересованных глаз были направлены на нее. Девушка, помедлив еще несколько секунд, глубоко вдохнула и звонким, приятным голосом произнесла: — Дамы и господа! Готовьтесь ужаснуться, ведь в этот вечер вы взглянете на наготу человеческой души! Зал снова взорвался аплодисментами. Сара улыбнулась шире, наслаждаясь зрелищем, которое произвела. Эти наивные глупцы не понмали. Они еще абсолютно ничего не понимали… Сара почувствовала прикосновение к своей руке. Обернувшись, она встретилась взглядом с любовью всей своей жизни. Он, такой красивый, выскокий, в своей манере изящный, с восхищением смотрел на нее. Чуть наклонился и прошептал: — Умница, Сара. Ты была великолепна. Впрочем, иного я от тебя и не ожидал. Девушка благодарно кивнула. — Как тебе контингент? — спросил, внимательно вглядываясь в ее черты. — Есть интересные экземпляры, — уголки пухлых губ приподнимаются в улыбке. — Вот как? — теплые губы его касаются девичьей ладони, приподнимаются вверх и встречаются в поцелуе с нежно-розовыми губами. Поцелуй этот сладкий, нежный, но не лишен страсти. Нехотя оторвавшись от нее, Человек в маске произносит: — Уже придумала, как их наказать? — Сначала я накажу тебя. — игриво произносит девушка, коварно улыбнувшись и заводя за алую ширму. Этого никто не мог увидеть, но на лице директора, скрытого маской, промелькнула ухмылка. Никто не успел заметить, как два силуэта направились за бархатную ширму, исчезая в истязающей тьме цирка уродов. Но такой она могла показаться лишь обыкновенным, узколобым людям. Для них двоих тьма была утешением, единтсвенным местом, где можно открыть себе свой настоящий облик. Тьма обьединила одну из самых жестоких и коварных личностей и девушку, уставшую бесконечно притворяться и бежать от своей собственной сущности. Он открыл ей двери к вечной молодости, бесконечному веселью и высокой любви. Она скрасила его вековое одиночество своим темным очарованием и взглядом чарующих глаз. Теперь они будут вместе упиваться страданиями несчастных обезьян, называющих себя людьми. Их теперь связывает не только любовь, но и проклятие. Их общее проклятие.