.jealousy.

      ` Can anybody hear me?             Or am I talking to myself? Громкая музыка в наушниках не дает парню услышать гул машины, мчащейся на зеленый для пешеходов цвет — все обходится только благодаря тому, что он успевает перебежать перед ней, тотчас одновременно и жалея, и радуясь своему поступку. Нет, Султан не хотел попасть под машину или умереть. Скорее, не то, что не хотел — он просто не мог. Не мог оставить людей, которым был дорог, своих родных, свое самое дорогое счастье. Иногда эгоизм брал верх, но максимум, что делал юноша — резал руки туповатым канцелярским ножом, всегда лежащим в рюкзаке. На всякий случай. Даже пришлось купить тональный крем — порезы заживали дольше, чем хотелось бы, а все время ходить в кофтах с рукавом было не лучшей идеей. Особенно тогда, когда у парня были занятия по танцам. На репетициях различных хореографий невозможно было находиться в чем-то более теплом, чем футболка. В целом, внешность парня не сильно выделялась из толпы, но привлекала внимание — худой, среднего роста, с парой небольших татуировок на руках. Красные волосы и серьга в ухе были причиной многочисленных подстебываний и шуток над Султаном. Ему было плевать: внешность — только его дело и только ему решать, как выглядеть, что прокалывать и на каком месте бить тату. Глаза цвета молочного шоколада сейчас смотрели куда-то в пустоту, не давая четко разглядеть что-либо. От мороза щеки парня покраснели, если, конечно, можно было сказать, что у него были щеки. Лицо было достаточно худым, острые скулы выделялись тенью на челюсти. Прядь красных волос выбилась из укладки, и Нурманов достал руку из кармана вместе с пачкой, поправляя выбившиеся волосы. Первая сигарета. Да, преподавательница Султана запрещала ему курить — и что? Сейчас его волнует совсем другое, а не забота о своем здоровье и голосе. Красноволосый медленно шел по улице, куря сигарету и наблюдая за дымом, выходящим из его рта. На удивление, было светло — от света фонарей, или, возможно, от ярко искрящегося снега?       `And I lost all signal when I lifted up             Now I'm stuck out here and the world forgot… Султан Нурманов, или, как его называл самый дорогой человек, Танни, любил зиму. Очень. Сложно сказать, что больше всего нравилось юноше в этом времени года. Может, красивая белизна снега, сверкающая тебе прямо в глаза; может, радостные дети, играющие в снежки и катающиеся с горки, заставляющие тебя самого думать о детстве и о том, как было хорошо в это время; новогодние праздники и елочные игрушки, атмосфера тепла, семьи и уюта в новогоднюю ночь — ах, знали бы вы, как Танни любит собирать подарки для близкий, аккуратно заворачивая каждый в упаковочную бумагу и завязывая красной ленточкой. Но, пожалуй, что больше всего нравилось этому мальчику с волосами цвета спелой вишни — прогулки с его Ташей. Именно зимой Султан был готов прогулять любую пару, если Таша этого захочет, сбежать в час ночи из общежития, если Таша этого захочет, отменить все занятия и планы, если Таша этого захочет. Даже если во время пары его голубоволосое солнышко напишет, что хочет сходить в пекарню и купить свежую булочку с малиной — парень попросится выйти в туалет и не вернется, потому что вместо пар будет сидеть в теплой пекарне, смеясь над шутками своего парня и уплетая за обе щеки еще теплые, свежевыпеченные булочки, запивая горячим черным чаем с одним пакетиком сахара. Они познакомились год назад. Случайно, всего лишь пройдя отбор в команду кей-поп кавер дэнсеров. Первое время парни даже не обращали друг на друга внимание, каждый занимался тем, зачем пришел — вся их команда, состоящая из пяти человек, просто учила танцы, пока главный человек-веселье их команды — Ернар Хазез — не предложил собраться где-нибудь в кальянной и познакомиться поближе. Султан, по правде, сначала хотел отказаться от такого «заманчивого» предложения. Не нравилась ему вся эта атмосфера клубов, кальянных, посиделок с алкоголем и пьяных молодых людей и девушек. Лучше посидеть в общежитии или поехать к родителям, или даже встретиться со старыми друзьями. Но парень не пожалел о том, что в последний момент передумал и решил пойти — вся команда очень сильно сблизилась, а Ернар, у которого вечно было миллион идей и мыслей, решил дать всем прозвища — себя он назвал «Эра»; темноволосого высокого парня с татуировкой на шее, которого на самом деле звали Эльдаром, он прозвал Айзеном; лидера их команды и главного танцора, первого казаха-красавчика всея Москвы, Асета, прозвали Эшем (вероятнее, за то, что он любил покемонов). Султан, его любимый, но на тот момент просто друг, был назван Эрой Аю. Красноволосого же нарекли Эймом — непонятно, по какой причине, но Султану нравилось.       `My mind is running empty             In the search for someone else.       В тот день ничего особенного не случилось. Зато дальше, больше общаясь и контактируя на тренировках, оба Султана начали замечать, что их связывает очень много общих интересов. Музыка, искусство, спорт, еда, времяпровождение. Парни могли часами наворачивать круги по большому городу, общаясь на разные темы и лишь иногда забегая в какую-нибудь кофейню, чтобы выпить по чашечке горячего какао с зефирками или какой-нибудь другой напиток. Эйм часто покупал Султану кофе со взбитыми сливками и карамельным попкорном, если было холодно — в теплую погоду Хаир предпочитал черничный молочный коктейль, и Танни это прекрасно знал, стараясь каждый раз порадовать своего возлюбленного, ничего не покупая для себя. У него всегда были деньги на все, что захочет Таша; себе же он ничего не покупал, кроме основных продуктов и вещей в общежитие. Парень даже не ел, находясь за пределами жилья — из-за этого бывало, что он падал в обморок прямо на парах или тренировках, иногда даже на улице. Конечно, друзья из университета и мальчики из команды иногда делились с ним едой, даже не по дружбе, а ради того, чтобы он не падал в обморок. На свое здоровье красноволосый часто забивал, изводя себя постоянными занятиями, подготовками, тренировками и прогулками. Учиться на отлично или хорошо просто не хватало времени; благо, учителя знали, что парень не собирается продолжать работу по специальности, на которой учится. Знали, что занятия музыкой и танцами для него важнее, чем история и преподавательская деятельность. И одногруппники у Султана были хорошие, дружелюбные — староста не отмечал, когда надо было, а многие отличники давали списать конспекты и даже проверочные работы. У Аю такая же ситуация — только учатся парни в разных университетах почти на разных концах города.        Одна и та же песня уже седьмой раз играла на повторе, и Танни даже не замечал этого, будучи погруженным глубоко в свои мысли. Не заметил даже, как почти выкурил вторую сигарету. Не заметил, как дошел до входа в парк — он сам не знал, как ноги привели его к этому месту. Или знал.        Это было начало августа. Учебы не было. За два месяца лета вся компания собиралась несколько раз, но Султаны гуляли друг с другом почти каждый день. Айзен постоянно подшучивал над парнями, и самым первым узнал, что красноволосый испытывает не только дружеские чувства к Хаиру. Эльдара это даже не удивило — парень подозревал, учитывая, каким взглядом Эйм наблюдает за Аю на тренировках и тем более за их пределами; как заботится, пытается делать все, что тот пожелает; ухаживает, говоря, что это от «большой дружбы». Султан лишь мог сказать спасибо другу за то, что подтолкнул его принять правильное решение. В парке стояла летняя жара, и даже ветерок и нахождение у реки не спасали ситуацию. Парни сидели в кафе, Эйм купил Таше самое лучшее мороженое — три шарика пломбира разных вкусов, посыпанные разноцветными сердечками, еле умещались в рожок. Тот, в свою очередь, тоже сделал Нурманову приятное — купил клубничный молочный коктейль, хотя парень отказывался и говорил, что не стоит.  — Все равно ты заслуживаешь большего, чем какой-то простой молочный коктейль. Это ведь минимальное, чем я могу тебя отблагодарить. В тот день все и началось как будто заново. Неожиданное признание, само вылетевшее из уст Султана, когда парни сидели на лавочке, наблюдая за заходящим солнцем. Расстегнутые на верхние пуговицы рубашки, свободные шорты и кепки. Запах сладкой ваты, продающейся неподалеку, и визг ребятишек, резвящихся на детской площадке. Аю просто лежал на коленях тогда еще друга, закрыв глаза и улыбаясь — Эйм еле сдерживался, чтобы не поправить сбившиеся из-под кепки волосы, не наклониться и не поцеловать парня в лоб, не дотронуться до его пухлых, чуть покрасневших, губ. Но от одного он сдержаться не смог. От этих трех слов, которые юноша держал в себе на протяжении этих месяцев, которые собирался хранить в секрете еще достаточно долгое время.       Я тебя люблю. В тот вечер даже были слезы — но не те самые слезы, которые текут по твоим щекам, когда ты смотришь грустный фильм, когда родители устраивают скандал по поводу и без или когда твой любимый исполнитель пишет грустную песню. Это были слезы любви и счастья, потому что Султан был готов к худшему и даже не ожидал, что Таша, его Таша ответит взаимностью. Парень даже понять не мог — сон это или реальность. До сих пор не может. Конечно, и сейчас Султан стоит у этой самой лавки, смотрит на покрытую льдом реку и думает. Воспоминания вытеснили обычные мысли обо всем, заставляя сердце биться еще быстрее, а тело — дрожать. Хотя, возможно, дрожь была от холода — никто так и не научил парня надевать шапку и шарф зимой, верно? Рука тянется за третьей сигаретой, но кое-что заставляет его убрать ее — милая парочка, проходящая мимо. Оба идут и смеются. Молодой человек держит девушку за руку, рассказывая какую-то историю из жизни, а она комментирует и смеется. По лицам видно сразу — счастливая пара. Как Танни и Таша. Султан не любил, когда его имя сокращали или делали уменьшительно-ласкательным — его это раздражало с детства. Но, видимо, Хаир появился в его жизни именно для того, чтобы просто убрать некоторые принципы парня. Ему даже нравилось это милое прозвище. И он придумал прозвище в ответ. Два Султана — жутко неудобно, и мальчики редко когда так обращались друг к другу. После сентября, если точнее, после начала учебы они поговорили и решили рассказать все ребятам из команды (правда, Айзен первым все знал, но молчал, за что ему большое спасибо); на удивление и радость, Эра и Эш отреагировали положительно, лишь иногда подкалывая парней всякими «гейскими» шуточками. Эйм очень любил ребят за их толерантность и понимание. Хотя, честно, иногда ему кажется, что Айзен часто поглядывает на Ернара — точно так же, как в свое время Танни смотрел на Ташу. Нет, он всегда на него так смотрит, смотрел и будет смотреть. Определенно, если кто-то спросит красноволосого, что является или было лучшим в его, правда, не такой уж длинной жизни, он без сомнений ответит — Султан Хаир. Потому что в нем было идеально все: от светло-голубых волос, которые он так любил красить в необычные цвета, до самых кончиков его идеальных пальцев ног. Его рост, лицо, тело, фигура — все буквально сводило Эйма с ума, заставляя в голове писать поэмы о бесконечной любви к внешности этого лучшего во вселенной человека. А стоит ли вообще говорить о характере? О том, как Танни сидел вечерами в туалете общежития, чтобы сосед его не услышал, и тихо всхлипывал просто из-за некоторых сообщений своего парня, которые заставляли его наконец-то поверить в то, что тот действительно его любит. Что не просто кто-то, а самый лучший, добрый, умный, красивый, идеальный человек любит не кого-то другого — он любит именно его. Султан не понимал, как вообще можно полюбить такого, как он — обычного парня, отличавшегося от остальных нормальных юношей лишь цветом волос, проколом в ухе и необычными увлечениями. Султан не понимал, чего такого хорошего он сделал в этой жизни, чем заслужил такого прекрасного парня — и не мог понять это до сих пор, хотя с начала их отношений прошло уже полгода. Он, видимо, никогда не поймет. Таша никогда не жаловался на какие-то мелочи, не устраивал истерик, скандалов, не просил большего, чем Эйм мог ему дать. Хотя он делал это, все равно лез из кожи вон, чтобы найти работу и раздобыть больше денег на то, что так любил Таша; на различные подарки, прогулки, поездки, развлечения. Он работал даже когда болел, абсолютно не жалея об этом — он ведь прекрасно знал, на что, а главное, на кого пойдут эти деньги. Парень вечно думал, что недостаточно отдает своему любимому за то, что он говорит или делает для него — слова Таши были для него в миллион раз дороже всех потраченных денег, и он пытался дать ему столько же счастья, сколько получает. Can I please come down,             Сause I'm tired of drifting round and round? Сколько уже можно слушать одну и ту же песню в наушниках?! Султан резко останавливает песню и тут же понимает, что мысли расплываются вместе с тишиной, и поэтому включает ее обратно. Ветер развевает и спутывает волосы, снег большими хлопьями ложится на плечи, брови, ресницы и мешает разглядеть окружающую среду. Точно. Он ведь прошел правую половину парка, постоянно заворачивая, и в итоге вышел прямо ко входу. Людей в парке становилось все меньше и меньше — не удивительно. Завтра учебный день, а время, между прочим, половина девятого вечера. А Султан все так же стоит, немного дрожа от холода в своей легкой куртке и одном свитшоте под ней, теребя пачку сигарет в кармане, продолжая слушать одну и ту же песню на повторе и абсолютно ничего не замечая. Телефон завибрировал, прерывая мелодию, но парень даже не стал смотреть — нет никакого настроения брать трубку и с кем-то разговаривать, кто бы это ни был. Даже Таше ничего вразумительного он сказать не сможет — слишком плохо, слишком неправильно, слишком глупо.  — Султан? А ты тут какими судьбами?! Эйм оборачивается, замечая знакомую розовую макушку и всегда улыбающееся лицо младшего из команды. Розовый макне — странно звучит, но как назвали, так назвали.  — Ой, привет, — неловко улыбается в ответ Султан, вынимая один наушник из уха и здороваясь с Эрой рукопожатием. Ернар продолжает улыбаться, окидывая старшего взглядом с головы до ног.  — Я бы с радостью с тобой еще поболтался, но, — Эра делает щенячью мордочку, чем вызывает у Султана смешок и умиление, — мы с Эльдаром договорились на ночевку в первый раз, а я совершенно не могу понять, где находится дом этого придурка, не умеющего объяснять, так что я побежал, чао! Парень сразу же срывается с места, махая ладонью и слыша «удачи» в спину. Султан не мог не заметить то, как покраснели щечки Ернара при разговоре об Айзене. Это даже немного подняло парню настроение. Второй наушник в ухе, ноги ведут в сторону центра города, а мысли уносятся в прошлое. Султан не может идти и не замечать все эти парочки, мило держащиеся за руки, пьющие горячий чай или глинтвейн, улыбающиеся, целующиеся, не стесняясь и не обращая внимания ни на кого, кроме друг друга. Все это вызывает ассоциации с Ташей. Эйм даже успел пожалеть о том, что не надел шарф — единственный шарф, который у него был и который он носил — шарф Таши. Но сейчас он лежал в общежитии, специально не тронутый красноволосым. Почему? Ему было слишком плохо. Настолько плохо, что он был бы не прочь замерзнуть до обморочного состояния, заболеть или даже загреметь в больницу — очень, очень глупо. С одной стороны Султан не мог ничего с собой сделать; не просто потому, что не хотел; он знал, что Хаир будет злиться на него за посаженное здоровье или, не дай бог, за шрамы на запястьях и синяки на теле. Тут уже играл роль эгоизм парня, желание получить к себе немного больше заботы и внимания, чем он на самом деле заслуживает. Глупо — ему было приятно, когда Султан волновался за него, но в то же время он не хотел быть причиной потраченных впустую волнений и нервов. Поэтому, может, и не вслух, но про себя юноша каждый раз извинялся перед своим парнем за то, что заставлял его переживать. Сейчас он просто наступает на те же грабли, мотаясь несколько часов по городу, игнорируя сообщения и звонки от любимого, выкуривая сигарету за сигаретой (хотя Таша запрещал курить, но парень не мог сдерживаться), загоняя самого себя непонятно в какую яму. Хотя тут все понятно. В яму ревности, обиды на самого себя, самобичеваний и мыслей о том, сколько боли он причиняет близким и дорогим людям. В такие моменты он не может с кем-то разговаривать — просто ходит, сидит, лежит где-то и думает. Думает, слушает музыку, вспоминает и еще раз думает.       'Cause tonight I'm feeling like an astronaut             Sending SOS from this tiny box             And I lost all signal when I lifted up             Now I'm stuck out here and the world forgot… Стоит ли называть любимую песню Эйма в эти моменты? Она играет уже два часа, и даже не надоела парню — слишком жизненный текст и эмоции. Он очень любил эту песню. Он очень любил музыку. Он очень любил ее за то, что если бы не музыка, они с Султаном бы не встретились. Он очень любил Ташу. Нет, Султан больше не может выдержать это. Горячая капля стекает по щеке, юноша пытается сдержать всхлип — никто не увидит, если он просто будет плакать, но, пожалуй, лучше без лишних звуков. Да, мужчины не плачут, и что? Что делать, если один человек способен вызывать столько эмоций? Вода застилает глаза, все становится единым целым и непонятным. Машины спешат, люди идут по своим делам, а красноволосый просто идет туда, куда ведут его ноги. Снег приятно хрустит, искрится, а снежинки все еще падают с неба, напоминая, что зима закончится еще нескоро. Это хорошо — в ближайшие дни, если снег не растает, Эйм хотел предложить Таше сходить на каток. Интересно, а если Танни умел бы отлично кататься на коньках, он смог повторить какую-нибудь танцевальную хореографию на льду? Кататься как Плющенко он, конечно, не умеет, но хотя бы смешно будет. А потом он отведет Султана в кафе и купит ему горячий шоколад со сладкими голландскими вафлями. Нет, Султан абсолютно точно сейчас не улыбался сквозь слезы — просто представлять счастливого Аю было невыносимо. Хотелось видеть его счастливым сейчас. Хотелось видеть его счастливым всегда.        Достает телефон из кармана и включает экран. Три пропущенных вызова, три сообщения в телефоне и пять сообщений в вконтакте.        Неужели голубоволосый правда так сильно за него волновался? Или что-то случилось, что-то срочное и важное? Или ему просто скучно?       «Ты где?»       «Пожалуйста, ответь мне. Я волнуюсь за тебя»       «Напиши хотя бы, что ты в порядке. Я правда переживаю.»        Слеза капает на экран телефона, случайно закрывая сообщения. Эйм резко убирает телефон в карман куртки, вытирает слезы и смотрит по сторонам. Ну конечно. Где ему еще находиться, как не на той самой улице, где живет его любимый? Куда еще могли привести его ноги?        Сейчас он просто надеялся, что Таша не ушел к кому-то из своих друзей и не поехал к родственникам — он просто молился, чтобы парень был дома. Хорошо, наверное, снимать квартиру одному, а не жить в общежитии с человеком, с которым даже не общаешься. Султан мог бы, конечно, напроситься жить вместе с ним — но до конца учебы оставалось четыре месяца, а проживание в общаге оплачено на год. Нет, денег не жалко — Танни просто сам ни за что не предложит, а Таша, вероятнее, думает, что ему это не надо. Вот и замкнутый круг.        Эйм, кажется, умрет, если сейчас же не увидит Ташу — приближаясь к дому, юноша чувствует, как с каждым шагом сердце бьется все быстрее и сильнее.        Домофон. Две цифры, запыхающийся Султан, гудок.        «Кто это?» — слышит красноволосый и тяжело дышит, на выдохе отвечая «это я». Дверь открывается, и парень быстро бежит по лестнице, задыхаясь еще больше и полностью игнорируя существования лифта в доме. Пятый этаж? Ничего, сам поднимется.        Главное, что Хаир дома. Главное, что он сейчас его увидит.        Султан резко останавливается, не доходя буквально пару ступенек до конца лестницы. В дверном проеме стоит Таша. Его Таша, на лице которого можно увидеть волнение, его Таша, одетый в милую голубую футболку с динозавриками, шорты с пальмами и носки с бананами, его Таша, поправляющий рукой голубую прядь волос, его Таша, который уже тянет руки, чтобы заключить красноволосого в объятья. От такого зрелища сердце Султана окончательно трескается, заставляя забыть о том, из-за чего он, собственно, ходил несколько часов по морозным улицам, проспектам и парку, из-за чего игнорировал все сообщения и звонки, из-за чего у него было отвратительное настроение. Слезы снова выбиваются из его глаз, парень слишком резко идет дальше, из-за этого спотыкается и чуть не падает, но вовремя хватается за перила и просто ударяется ногой о ступеньку. От боли Эйм корчится, но молчит; слезы не дают увидеть то, что Хаир с еще больше волнительным выражением лица одним шагом оказывается у лестницы и просто прижимает парня к себе, обнимая и гладя по спине. Султан не понимает, как можно стоять в футболке и обнимать человека, чья куртка обсыпана снегом. Он бы оттолкнул его, сказав, что тот заболеет, если будет так делать, но сейчас эмоции сильнее каких-то логических вещей — он просто обнимает его в ответ, утыкаясь лицом в плечо, и больше не сдерживает всхлипов.        Наверное, они стояли так минут десять — Султан не мог заставить себя прекратить плакать, а Таша просто не мог понять, что случилось с его возлюбленным.        — Танни, — спокойный, немного подрагивающий голос, сердце красноволосого чуть не сломало ребра лишь от одного этого слова, — пошли домой, солнце.        Султан все еще тихо всхлипывает, вытирая лицо рукавом куртки. Да, после такого он будет красный, опухший и страшный, но главное, что он пришел. Главное, что Таша оказался дома, будто знал, что Танни все-таки придет к нему. А ведь он знал это. Не то, что бы Эйм часто вытворял такое — всего два раза после глубокой обиды на самого себя он приходил к Таше и изливал душу. Обычно парень просто выпадал из общения на несколько часов, заходя позже в сеть и писал, что все в порядке, когда на самом деле все было ужасно.        Снимает куртку и аккуратно вешает ее на крючок, ставит ботинки в сторону и понимает, что насквозь промок. Вроде, не дождь, а снег на улице — однако штаны и даже кофта Султана сырые и холодные, парень даже не чувствует ног от холода, тело дрожит настолько сильно, что голубоволосый не может не заметить это. Он прикладывает руку к покрасневшей щеке (или скуле?) своего мальчика, она горячая от слез и, возможно, от поднявшейся из-за гуляния без теплой одежды температуры. Эйм хочет спрятать лицо в ладонях, но Таша не дает этого сделать — он аккуратно убирает руки парня с лица и нежно целует того в нос. Сердце Султана перестало биться в этот момент — он понимает, что снова облажался, снова подвел себя и Ташу, снова понял, что не заслуживает такого прекрасного молодого человека, как Таша. Он снова, снова все портит.        — Я… — ком в горле не дает говорить. Султана все еще трясет от происходящего и от сырой холодной одежды. Аю тихо, не говоря ни слова, берет парня за руку и ведет в комнату, сажает на диван и что-то ищет в своем шкафу. Приятный запах заставляет Эйма немного вернуться в реальность, отвлечься от своих мыслей и беззвучно наблюдать за действиями Султана. Тот находит толстовку и домашние штаны, возвращается к красноволосому и медленно снимает с парня свитшот.        Эйм закрывается руками — под свитшотом ничего не было, а в таком состоянии, как сейчас, он просто не мог сидеть без одежды перед своим парнем. Слишком уязвим, слишком беззащитен. Он моментально краснеет еще больше, когда, вместо того, чтобы надеть на него толстовку, Таша несколько секунд смотрит на парня, а следом наклоняется и прижимается губами к его шее, задерживаясь на ней несколько секунд. Приятно. Мурашки проходят по рукам, а тело наполняется приятным теплом от прикосновения. Правда, Эйм все равно рад тому, что Таша все-таки надевает на него свою толстовку, и парень сразу же утопает в ней, как в домашнем пледе или в одеяле, когда утром ты просыпаешься и не хочется никуда идти.        Штаны красноволосый надевает уже сам — не хватало еще снова расплакаться от чувства собственной беспомощности, пока Султан ставит чайник и что-то делает на кухне. В сухой и теплой одежде парень быстро успокаивается. В комнате тихо, слышен лишь стук каких-то предметов на кухне и шум чайника. И, конечно, напевание Аю какой-то мелодии — Эйм безумно любил это в парне, постоянное напевание каких-либо песен по поводу и без. Хочется услышать погромче.        Таша не ожидал, что юноша так тихо выйдет из комнаты, и, зайдя на кухню, обнимет его со спины. Парень вздрогнул, от чего Эйм сам чуть не испугался и не отстранился, но он не мог просто сидеть в комнате и ждать.        — Я люблю тебя, — тихо прошептал Султан, прижимаясь к спине человека, который был для него важнее, чем весь мир. — Я люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете. Прости меня.        — За что я должен тебя прощать? Ты же ничего не сделал…        За то, что заставлял волноваться. За то, что ревновал его к каждой мелочи. За то, что думал о смерти. За то, что просил делать то, что не нравится парню. За то, что не смог выполнить какие-то просьбы. За то, что не был самым лучшим и идеальным человеком для него. За то, что иногда выводил Ташу из себя глупыми, необдуманными словами. За то, что причинял ему боль, даже если не специально. За то, что был, вероятно, самым худшим парнем на свете.        — За все, — тяжело вздыхает Эйм, отстраняясь и садясь на стул. Таша непонимающим взглядом смотрит на него, словно пытается прочесть и понять все по лицу парня. Султан ничего не скажет. Султан будет держать все в себе, саморазрушаясь и ненавидя себя.        Он такой дурак.        — Я тебя тоже люблю. И переживаю, когда ты пропадаешь на несколько часов, игнорируя мои звонки, а потом приходишь весь сырой и дрожащий, — Аю подходит и встает напротив Эйма. — Но, — вздох, — я рад, что ты пришел ко мне. И что с тобой все в порядке.        Таша запускает пальцы в волосы Танни, гладя его по голове и наблюдая за тем, как тот дергается от приятных ощущений. Эйм просто как котенок — стоит его погладить, так он тут же замурлычет и растает прямо в твоих руках.        Он сдается. Сдается, выговаривая все, что надумал за этот вечер, периодически повышая голос на самого себя, ни разу не останавливаясь, высказывает все, накопившееся за последние дни.        Султан никогда не обижается на Ташу. Он обижается на самого себя. Он винит себя во всех поступках, во всех словах, во всех просьбах. Даже в этой ситуации.        Что все-таки случилось? Ничего особенного. Просто Султан очень ревнивый. Настолько ревнивый, что способен загнать себя лишь от простого. Лишь от того, что Айзен как-то ненарочно сказал ему, что Аю стал много времени проводить с Эшем. И, к сожалению, Эйм сам стал это замечать, с каждым разом расстраиваясь все больше и больше, замечая их контакт и взаимодействия. Конечно, Асет намного лучше, интереснее и красивее Султана. Конечно, Султан ведь просто глупый мальчишка, непонятно как нашедший такой клад. Конечно, Асет достоин этого клада больше.        Закончил.        Парень смотрит куда-то сквозь пространство, сидя совершенно неподвижно и опустив голову.        Тишина.        — И из-за этого ты так сильно загоняешься? — такого объяснения действиям парня Султан точно не ожидал услышать. — Дурак. Я же люблю тебя больше, чем любого человека, даже самого идеального, в миллион раз. И никто мне не нужен кроме тебя, понимаешь? Я не хочу каждый день просыпаться рядом с каким-нибудь Асетом, целовать его в нос, гулять целыми днями по одним и тем же улицам, присылать смешные фотографии, носить его одежду, засыпать с мыслями о нем и все такое. Потому что у меня есть ты. И я никогда ни к кому не испытывал настолько сильных чувств, Танни. Потому что я уверен — лучше тебя в этой вселенной никого нет. Потому что я безумно сильно люблю тебя.        Снег продолжает крупными хлопьями ложиться на землю, лавки, шапки идущих ночью по своим делам людей. Фонари освещали улицы. Машины все еще шумели на проспектах, несмотря на то, что была уже поздняя ночь. Студенты учили конспекты на пары, ложать спать в три часа утра. В некоторых окнах все еще горел свет, даже мигали гирлянды, забытые с нового года.        А два влюбленных мальчика сидели на диване, пили горячий чай и просто наслаждались друг другом. Танни сопел, жалуясь на то, что, вероятнее, заболеет после такой прогулки, а Таша ругался на него, продолжая целовать парня в немного покрасневший носик, лоб, в его аккуратно очерченные скулы, в его тонкую шею, от которой все еще доносился запах одеколона, которым он пользовался каждый день.        Эйм просто был счастлив. Нет, он просто был самым счастливым человеком на свете. Потому что когда в твоих объятиях лежит самый дорогой, самый красивый, самый умный, самый замечательный, самый лучший человек во вселенной — нельзя быть не счастливым.        Они просто два самых счастливых человека на земле. Даже не смейте спорить.        И никто им не нужен, кроме друг друга.        Снег все еще идет. Голубоволосый мальчик лежит в объятиях своего парня, тихо сопя, а его щечки чуть краснеют. Его парень с красными волосами аккуратно дотрагивается своими губами до его губ, оставляя самый легкий, самый волнительный и самый чувственный поцелуй. Таша улыбается сквозь сон, а Танни, полностью покоренный этим зрелищем и этим мальчиком, думает о своем счастье еще несколько минут, прежде чем тоже провалиться в сладкий сон.       `So tonight I'm calling all astronauts       All the lonely people that the world forgot       If you hear my voice come pick me up       Are you out there?       'Cause you're all I've got!       Может, эта песня не такая уж и жизненная.        Танни никогда не будет одинок. Никогда, пока в его жизни есть тот, кого он любит.        Никогда, пока в его жизни есть Таша.