В поисках понимания

      — Жалеешь?       Он моргнул, вытаскивая себя из глубин собственной души, и снова сосредоточился на Шоне. Рыжеволосый мужчина всё еще пялился на экран своего монитора, пальцы стучали по клавиатуре, пока он вводил новую информацию. Однако, он мог с уверенностью сказать, что Шон сосредоточился на нем, а не на компьютере или информации, которую он предоставлял, заполняя пробелы в предысториях Ассасинов.       — О чем? — спросил он.       — Об этом, — ответил Шон, махнув в его сторону рукой, которую тут же вернул на клавиатуру. — О том, кем стал.       Затем Шон вздохнул и полностью повернул свое кресло, устало прикрыв глаза.       — В смысле, я знаю, что ты всё еще Дезмонд, но уже не тот, кем был раньше. Если всё еще им остаешься, конечно же.       — Ага.       Он знал, что эти вопросы в какой-то момент станут камнем преткновения, но он ожидал услышать их от Уильяма, а не от Шона. С другой стороны, после столь многих разговоров, которые им удалось провести с тех пор, как он и Люси выбрались из Абстерго, он действительно должен был знать, что это будет другой человек.       — Я жалею о «эффекте просачивания», о том, что мне пришлось слишком долго оставаться в «Анимусе» и искать нужную нам информацию, это ведь именно то из-за чего все и началось, верно? — ответил он. — Но, если ты спрашиваешь про Храм, то нет, не жалею.       — Нет? — повторил Шон, его глаза тут же распахнулись. —  Он почти убил тебя! Он сделал это с тобой!       — И всё же мы тут, живые. В своем уме. — Он хохотнул, и когда он снова заговорил, его голос был приправлен едва заметным акцентом Альтаира: — Настолько в своем, насколько возможно. Мы сделали все, что было в наших силах, Шон. Разве этого мало?       Мужчина уставился на него, затем вскинул руки, снова поворачиваясь к компьютеру, и сказал:       — Я просто не понимаю, как ты можешь так спокойно к этому относиться. Все вы!       — А что ты хочешь, чтобы мы сделали ragazzo? — спросил Эцио, выступая на первый план. — Утонули в жалости и ненависти к себе? Нет, мы все делали подобное слишком часто в наших жизнях. Стыдно вести себя подобным образом.       Он легкомысленно махнул рукой и откинулся на спинку стула, язык его тела изменился, повторяя итальянского ассасина.       — Мы наставники, лидеры Ордена, да? Мы куда лучше этого. — И через миг, хотя его поза не изменилась, он прорычал голосом Хэйтема: — Говори за себя, ассасин.       Вздохнув в ответ на широко раскрытые глаза Шона, он покачал головой и сказал:        — Мы не всегда друг с другом согласны. Некоторые из нас даже не ассасины.       — Даже не… подожди, Хэйтем? Отец Коннора? Отец Коннора в твоей голове?       Он выпрямился в кресле, поза и осанка внезапно переменились и стали похожи на напряженную спиральную пружину, и Радунхагейду ответил:       — Он в меньшинстве, но да, он здесь. Только потому что, мы изучали его жизнь перед тем, как перейти к моей, но также и потому, что он был неотъемлемой частью меня. По крайней мере, это наша теория.       — У тебя тамплиер в голове.       — Тамплиер, которого уже давным-давно нет в живых, и он в окружении ассасинов, — сказал он с кривой улыбкой, возвращаясь к расслабленной позе Эцио и его голос вновь завладел голосовыми связками Дезмонда.       — Итак, как же мне тебя звать? — спросил Шон, лишь покачав головой.       Он засмеялся и ответил:       — Предпочту, чтобы ты обращался ко мне «Дезмонд». Это не тот, кем я на самом деле себя считаю, но это облегчит нам задачу.       — И кем же ты себя считаешь? Если я могу спросить?       — Иногда мы. Вместе. Иногда по имени. Зависит от ситуации.       Шон нахмурился, задумчиво пожевал нижнюю губу и повернулся к компьютеру. Открыв пустой файл, он спросил:       — Может сделаем перерыв на небольшое интервью? Я хочу больше узнать о эффекте просачивания и о том, как он повлиял на тебя. Как ты с ним справился.       — Боюсь, что у любого другого с той же проблемой, будут совсем другие симптомы, — отметил он.       — О, я знаю. Но это определенно нужно задокументировать. И ты бы мог сослаться на свои чувства, когда это началось, на то, что произошло, возможно мы сможем лучше следить за этим, если «Анимус» всё еще будет в обиходе.       Он поджал губы и постучал пальцами по подлокотнику кресла, размышляя об этом. Это, безусловно, было нужным объектом исследования, и, если бы они смогли предотвратить страдания какой-то другой бедной души через весь мучительный опыт, что был у него и Качмарека, это несомненно помогло бы многим.       — Ладно, Шон, — кивнув, сказал он. — Мы поделимся с тобой нашим опытом. И, возможно, ты всё-таки лучше поймешь наше спокойствие, если мы объясним тебе.       — Возможно, — сказал Шон с легкой улыбкой, а затем снова вернулся к компьютеру, готовясь начать печатать. — Готов, Дезмонд?       Улыбнувшись, он кивнул в ответ и начал говорить.