Я обещаю

Вне земные оковы. Каждый сантиметр промёрзшей почвы покрыт лишь кровью, застывшими в горле криками, столькими несказанными речами. И вроде бы все всё знали, но почему тогда страх окутывает сознание, чёрной пеленой закрывая взор? В воздухе, разгоняя крыльями вьюгу, рассекают алые тучи ангелы. Не дрогнет мускул, не упадёт с ресниц слеза, они безжалостно истребляют тысячи грешных душ. Вот только чем их души лучше? Кровь тонкими струйками окрашивает холодный снег, переплетаясь замысловатыми, но такими красивыми узорами. Всё словно застыло на одном месте. Жалкие попытки сопротивления мгновенно пресекаются, а предсмертные крики демонов обрываются. И это лишь игра на выживание. Нет победителей, нет проигравших, есть только кровавое поле боя, ещё не остывшие трупы и стеклянные глаза, что вмиг потеряли блеск. Копья пронзали сердца одно за другим, загоняли в угол, а потом… Самую дальнюю комнату особняка слабо освещала уцелевшая лампа. Окна намертво заколочены досками, дверь закрыта на все замки. Они ждали незваных гостей. Вот только всем уцелеть не получится, нужно отвести палачей от дома подальше, дабы хоть немного увеличить шанс на спасение. И всем уже заведомо известно, кто отправится в лапы смерти. Расставание. Грустная сцена. Двое прекрасных близнецов, обнявшись, сидели на холодном диване. В неокрепшем разуме вновь и вновь вставал их последний диалог с раненым отцом. Ещё никогда они его таким не видели. Толи боль, толи волнение, но точно не страх смерти. Ведь он уже давно забыл, что значит бояться за себя. — Я вернусь, — шептал своим детям с нежной улыбкой Аластор. А на шее из рваной раны горячая кровь сочится. Красная жидкость, стекающая по коже, безмолвно противоречит его словам. Подошёл к тихо плачущему Энджелу, из последних сил обнял за талию, уловил это учащённое сердцебиение. — Дорогой, за меня беспокоиться не нужно, — утёр длинными пальцами слёзы. Последний раз вдохнул запах его белых волос. — Я лишь отлучусь ненадолго. Позаботься о близнецах. — — Пообещай мне, — дрожащая рука схватилась за край чужого пальто. — Пообещай, что вернёшься к нам. …Я обещаю, — Радио-демон опустил алые угасающие глаза. Смерть своим холодным дыханием дышит ему в спину. Нужно идти. Душа так больно рвётся на части, когтями наносит порезы изнутри. Рана на шее горит огнём, боль отдаётся рваными ощущениями по всему телу. Как же хочется сейчас оказаться на обрыве возле пропасти и закричать, выплеснуть всю накопившуюся боль, позабыть о грядущей смерти хоть на миг. Он так не хочет умирать… Плотно закрыв за собою двери, Аластор покинул особняк. В душе таилось столько несказанных слов. Как он посмел оставить Энджи одного?! Ведь обещал всегда быть рядом! Медленным шагом, даже не обернувшись, демон направился на пустырь. Нужно, что бы ангелы заметили его, так ему удастся увести их подальше от своей семьи. Может, страшно. Может, в последний раз, но он должен спасти любимых, совершить хотя бы один хороший поступок, дать им шанс на спокойную жизнь. Вот крылатые палачи заметили его и собираются преследовать. Отлично. Главное только продержаться ещё немного, но кровь безжалостно покидает тело. Оно слабеет с каждой минутой, силы испаряются вместе с ветром. А он обещал вернуться… Своей истерикой Даст боялся напугать детей, поэтому не кричал, а лишь тихо пускал слёзы, едва сдерживая желание рвануть вслед за мужем. Он поднял голову, что бы хоть как-то сдержать солёную горячую жидкость. Вновь перед гетерохромными глазами встаёт образ умирающего Радио-демона. Любимый не дал себе помочь, не позволил прикасаться к ранению. Ангелы очень хорошо чуют свежую кровь. Всего лишь приманка. Нельзя изводить себя такими тревожными мыслями, ведь Ал обещал вернуться, а значит скоро будет здесь. Блондин посмотрел на близнецов, сидевших неподалёку. Они такие маленькие, но уже познали настоящий животный страх. Дэвид отчаянно прижимал к себе дрожащую сестрёнку Веро́нику, пряча собственный страх за маской заботы. Прямо как отец. Маленькие демоны до конца не понимали, что происходит вокруг, и почему родитель никуда их от себя не отпускает. Может, это какая-то новая игра? Тогда почему папа сейчас так сильно плачет? Ему страшно? Энджелу было воистину страшно. Он боялся, что ангелы нагрянут прямо сюда. А это будет означать лишь одно. Аластора убили. В груди всё сильно сжималось, как от тугого корсета, а из воспалённых красных глаз продолжали капать крупные слёзы. В горле стоит отвратительный кислый ком, который, кажется, даже перестал пропускать в лёгкие воздух. Учащённое прерывистое дыханье наполнено скорбью и нескончаемой тоской. А ведь сердце продолжают нещадно сжимать тиски, где-то внутри ломается что-то важнее костей. Даст смотрел на улицу через маленький промежуток между досок, в надежде увидеть возвращающегося из леса мужа. С его приходом всё вновь встанет на свои места, ангелы не смогут навредить их семье и они продолжат спокойно жить дальше. Так, как жили когда-то. Это не может быть концом. Вместе им удалось преодолеть многое, сохранить любовь, жить с нею много лет. Так не должно быть. Рано, Аластор, рано! Твоя роль в этом спектакле ещё не отыграна, ты не можешь покинуть свою единственную семью! Ты ведь не оставишь их, верно? Обещал же… Душу разрывало на части беспокойство. Такое родительское, преданное, нескончаемое беспокойство. Близнецы ещё слишком маленькие, что бы видеть все ужасы кровавой зачистки. Они не должны становиться свидетелями столь жестокого зрелища. Тонкие холодные ручки Вероники сжимали шею брата, а сама девочка тихо шмыгала носом, унаследовав чрезмерную впечатлительность и склонность к истерикам от Энджи. Её густые белые волосы с красными кончиками, заплетённые в дракон, слегка покрылись пылью, от чего выглядели неопрятно. Большие красные глаза изредка наполнялись слезами, но она старалась быть сильной и держать эмоции под контролем, как учил папа. Её брат был более сдержан, однако ещё слишком мал, что бы удерживать на лице маску спокойствия. Дэвид не плакал, стараясь придумать, как уберечь от возможной атаки сестру. Он успел понять, что эти крылатые существа настроены отнюдь не дружелюбно и понимал, по чьи души они прилетели. В отличие от Вероники, его волосы имели несколько иную окраску: сама густая причёска была алой, как у Радио-демона, а вот кончики оставались снежно-белыми, прямо как шёрстка Даста. Близнецы имели по паре замечательных оленьих ушек и рожек, таких же чувствительных и с чёрными кисточками. В целом, дети многое переняли от родителей, особенно от Ала, поэтому их внешность хвалило огромное количество демонов, начиная от друзей семьи и заканчивая обыкновенными прохожими. Близнецы очень любили охоту, особенно по-взрослому, с ружьями и капканами. Стоит отметить, что Дэвид и Руру, как девочку ласково называли родители с братом, отлично стреляли, ни в чём не уступая старшим демонам, иногда даже превосходя собственного отца. Энджел всегда ругался по этому поводу мол, детей нельзя учить обращаться с огнестрельным оружием, однако вскоре смирился с участью быть отцом двух маленьких киллеров. Это было так недавно, но прошлое, к огромному сожалению, навсегда останется прошлым. Даст бы всё сейчас отдал, что бы вернуть их спокойную весёлую жизнь. С ресницы сорвались слезы, которые, кажется, уже просто иссякли и вскоре он должен заплакать кровью. От мыслей о прошлом отвлёк резкий шум где-то около входа в особняк. Нечто с силой выбило дверь и ворвалось в дом. Паук обернулся в сторону напуганных детей, понимая, что соображать времени нет и нужно спасать семью самостоятельно. Он подбежал к дивану, на котором сидели демонята, и заговорил с ними так ласково, как только смог из себя выдавить: — Родные мои, ничего не бойтесь, — крепкое объятье встревоженного родителя, от чьих слов хочется разрыдаться. — С вами всё будет хорошо, слышите меня? Звуки поиска приближаются. Ангелы тщательно прочёсывают каждую комнату, надеясь найти очередную жертву. Но как же так? Осознанье приходило быстро, мучительно быстро и так же быстро рушило все надежды. Холодные пальцы задрожали с новой силой, Энджи мог сдерживаться лишь ради детей, ведь они испугаются его слёз. Он чувствовал, как боль окутывает его сознание, а глаза отказываются смотреть на этот кошмар. Режущее чувство приходило вместе с вьюгой за окном. Мысли смешивались со слезами, ему было невыносимо страшно. Разве может быть больнее? «Я всё ещё жду тебя» — вертелось в голове — «Хоть и знаю, что ты не придёшь» Сквозь слёзы Дасту удалось рассмотреть уже давно потухший камин. Место, где должны были лежать дрова, хоть и было небольшим, но зато туда смогли бы поместиться дети. Надо только будет их чем-то закрыть. Долго не думая, паук схватил обоих близнецов и посадил в маленькую кирпичную комнатку, где всегда горел огонь. Камин отлично подходил, что бы скрыть двух маленьких демонов, осталось лишь придвинуть вплотную диван. — Слушайте меня, — Энджел сел на холодный пол, рассматривая своих детей, стараясь запомнить эти прекрасные черты, — сейчас я спрячу вас здесь. Скоро сюда придут злые существа. Не бойтесь, просто сидите тихонько. А когда всё затихнет — выходите и бегите, милые, бегите к отелю, в котором мы недавно были. Помните, где он? — увидев практически синхронный кивок, он продолжил, хотя понимал, что времени на прощание у него нет. — Когда окажитесь там, то найдите Чарли. Это та светловолосая девушка, что с вами играла, помните? Расскажите ей, что здесь случилось, она поймёт и позаботится о вас. Вновь шум. Теперь уже на их этаже. Ангелы близко, совсем близко. Кажется, пора заканчивать разговор, который в их жизни станет последним. А Даст постарается запомнить их лица, их запах, и перед смертью будет вспоминать, как выглядят плоды их с Аластором любви. — Я вас очень люблю! — голос Энджи дрогнул. Он подарил близнецам по короткому поцелую в лоб. Это касание мимолётное, но такое бесценное. Брат с сестрой мысленно поклялись, что никогда его не забудут. Холодная рука потрепала мальчика по красным волосам. — Защищай сестрёнку, милый. Сынок, прошу, береги её, защищай так, как учил вас папа. Ты ведь не забыл? Дэвид прижал к себе Веронику ещё сильнее. Он никогда не даст девочку в обиду. Не позволит ей плакать, всегда будет рядом, защитит от всех печалей. Его учили держать слово, а это значит, что юная демонесса всегда будет под защитой одного из сильнейших существ Ада, которому передалась безграничная магия отца. Никто не посмеет её обидеть, иначе столкнётся с силой крови и Вуду. Он поклялся. И если в мире есть хоть капля справедливости, то всё именно так и случится. Отстраняясь от малышей, паук уже собирался задвинуть диван, но рукав его длинного плаща схватили чьи-то цепкие пальчики. — Обещаешь, что вернёшься? — хриплым детским голоском спросила дрожащая Руру. Вновь этот вопрос. Тот самый, что он задал Аластору перед его уходом. Муж сказал, что вернётся. Сказал, смотря ему в глаза. Его любимый, тот, кто украл его грешное сердце много лет назад, тот, кто мог перевернуть мир за своего Ангела. Его больше нет. Не вернётся. Не поцелует. — Я обещаю, — прошептал родитель и нежно чмокнул девчушку в носик, последний раз взглянул в её красивые алые глаза. Несколько усилий и тяжёлый диван сдвинулся с места, постепенно приближаясь к камину. Его металлические ножки царапали пол, чем издавали неприятный и громкий звук, который мог привлечь ангелов, чего допустить никак нельзя. У Даста был план, безумный, шаткий, словно старый дом, но был. Он сделает то, что должен, рискнёт всем, но спасёт детей. Страха не было, слёзы тоже высохли. Была лишь злость. Когда диван полностью перекрыл маленькую комнатку кирпичного камина, послышался грохот в соседней комнате, а ещё спустя мгновенье чьи-то огромные крылья опрокинули со стены их общий семейный портрет. Кажется, приспешники Бога окончательно разыгрались. Энджел хотел верить, что ему показался треск тугого холста. Он не рассчитывал, что придётся прыгать в окно, думал, что ангелы ещё слишком далеко и будет время привлечь внимание. Пришлось импровизировать. Одним рывком паук подбежал к подоконнику и посмотрел вниз. До земли не меньше десяти метров и если не умереть, то переломать конечности точно получится, а ему ещё бежать в лес. Наверно у него ещё есть пару секунд в запасе, что бы в последний раз окунуться в воспоминания. Почему-то в голову полезла история их любви с Радио-демоном. Это был не банальный роман, хотя первый месяц что один, что другой убеждали всех в «мимолётном» увлечении. Аластор мастерски зацепил своего будущего супруга, прекрасно отдавая отчёт собственным действиям. Ему и самому незнакомое, но такое обжигающее чувство, сильно стукнуло в полушарие, заставило вновь ощутить эмоции в душе и на лице. Их роман навеки оставил свой отпечаток в памяти. Он длился не так уж долго (Энджи не умеет ждать) и быстро перерос в крепкие отношения. Прыжок. Казалось, он был вечным. Даст на секунду завис в пространстве, словно готовился расправить невидимые крылья. Воспарив на миг, захотелось всегда чувствовать то мимолётное чувство лёгкости, ощущать себя пеплом на ветру, забыть о боли в сердце, забыть о потере любимого. Полёт не подарил свободу, ведь он ещё не закончил то, из-за чего всё ещё жив. Падение оказалось не таким страшным, как в мыслях, но боли было много. Она пронзила хрупкое тело сразу же, стоило только соприкоснуться с промёрзшей заснеженной землёй. Хруст костей разбавился тихим подавленным стоном. Горячее чувство пронзило руку, разрывало плоть на куски. Энджел очень хотел закричать, но…не смог. Запястье было сломано, боль пульсировала в крови, но он, казалось, перестал что-либо чувствовать. Поднялся на ноги и рванул в лесу, благо, он находился рядом. Крылатые услышали шум, крик, а когда, наконец, добрались до заветной комнаты, смогли рассмотреть в окне удаляющийся силуэт. Они даже не удосужились проверить помещение, как делали это ранее, разум охватило чувство охотника-преследователя, и разум приказал броситься в погоню. На это и рассчитывал Даст, когда прятал детей и прыгал из окна. Когда пришло осознание того, что собственную душу уже не спасти, он решил последовать примеру Аластора и увести ангелов подальше. Ему пришлось терпеливо ждать, пока палачи будут рядом, что бы обратить на себя внимание и когда время настало, мысли о собственном спасении окончательно испарились. Ведь он уже в капкане. И ничего не остаётся, к сожалению, Ад не то место, где есть справедливость. В нём есть лишь смерть, жестокость и кровь. Радио-демон научил его быть сильным. И если это есть его доля, умереть за собственных детей, то её придётся без ропота принять, дать себя на растерзание. Приспешники Бога расправили окровавленные крылья и по очереди вылетели из окна. Они были намерены догнать жертву и даже не догадывались, что здесь, буквально в паре метров, сидело двое испуганных детей, и не простых, а детей самого Аластора. За такие трофеи многие бы отдали целое состояние. Энджи, как и его муж, прекрасно это понимали и никогда бы не позволили свершиться казни над невинными существами. Закружилась метель. Казалось, что даже природа настроена против паука. Он знал, что очень скоро его настигнут, но до последнего старался увести палачей подальше от особняка. Боль от перелома никуда не делась, наоборот, с каждой секундой становилась лишь сильнее. Запястье пульсировало, доставляло очень неприятные ощущения. Вот только парень ничего не ощущал. Эго путь усеян кровью, потерями и страхом. Он бежал в пургу, не видя конца своей дороги. Здесь, на белом снегу, удалось рассмотреть более свежие следы крови и заметной борьбы. Глаза пробежались по алым узорам, следам когтей, которые уже успело накрыть белой пеленой. Демон остановился. Крови становилось всё больше, а борьба, судя по отпечаткам на земле, длилась очень долго. Кто-то, кому не посчастливилось столкнуться с копьями ангелов, отчаянно боролся за жизнь, сражался, даже будучи раненым. В окровавленном снегу он заметил переломленную рукоятку орудия крылатых. Что здесь случилось? Почему ему вдруг стало больно? И дело не в переломе…к сожалению. Энджел поднял с глаз чёлку, что так назойливо лезла в глаза, и стал всматриваться куда-то вдаль. Кровавые следы продолжались ещё несколько метров и вдруг оборвались. Он прошёл по следу, всё ещё рассматривая красные узоры, а когда поднял глаза чуть выше, то резко вскрикнул, но поспешил закрыть рот руками. Слёзы сразу опалили шерсть и ладони, которыми паук старался сдержать рвущийся наружу крик отчаянья и нескончаемой боли. Холодное тело Аластора ознаменовало окончание кровавой дороги. Срываясь с места, Даст подбежал к супругу и упал перед ним на колени. Стоны, всхлипы, рвущийся крик, разрывали горло, так желали вырваться наружу, разбиться о землю. — Нет… — шёпот, который уже был похож на истерический бред, — пожалуйста…только не ты… Замёрзшими пальцами он коснулся мёртвой щеки супруга. Радио-демона проткнули копьём прямо в сердце. Из раны до сих пор сочилась горячая кровь. Теперь понятно, откуда следы борьбы. Ал очень не хотел умирать и, несмотря на рваную рану, сражался. Жаль, что не долго. Голова тоже была пробита, а острые ушки безжизненно прижались к голове. Он напоминал истерзанное животное, над которым очень долго издевались, пытались убить, но не могли. Капли слёз скатывались по щекам и застывали. Возлюбленный лежал безжизненной куклой, а снег покрывал его тело и больше не таял. Так тихо и неподвижно, на лице застыло спокойствие. Рука в чёрной перчатке всё ещё сжимала ладонь в кулак, но стоило только пауку прикоснуться к ней собственной, как пальцы разжались, словно почувствовали родное тепло. Именно тогда Энджел понял, что больнее ему уже не будет. И вроде нечем плакать, но из глаз продолжают течь слёзы, последние слёзы в его жизни. Страшнее не будет, чем когда он потерял главный смысл своего существования. То, что обдавало его тело холодом прямо сейчас, даже рядом не стояло с болью от перелома. Это казалось чем-то огромным, давящим на израненную душу. Подобное чувство можно смело сравнить с капсулой без воздуха. Ощущаешь, как жизнь медленно покидает, а умереть никак не можешь. Понимаешь, что всё уже давно решено, но до сих пор где-то в глубине подсознания веришь в счастливый конец. Какая наивность для существа из Ада. Даст припал к чужой неподвижной груди. В его глазах обида то переливалась злобой, то слезами безысходности застывала на щеках. Он надеялся, что однажды, когда их дети, унаследовавшие магию Вуду, вырастут и станут такими же могущественными, вселяющими страх существами, как их отец. Они не должны забыть черты своих родителей. Дэвид и Вероника родились не простыми, в их сердцах скрыта невиданная сила, способная помочь им возвыситься. Близнецы обязательно выживут и никогда не забудут их. Не должны забыть. За спиной послышалось шуршание. Через миг взмах чьих-то больших крыльев оголил ветром землю, заставляя снег кружить в воздухе. Несколько высоких фигур возвышались над плачущим Энджи. Он слышал их, знал, что пришли за ним. Однако вставать с мёртвой груди возлюбленного не спешил. Хотелось последний раз вдохнуть запах его тела, пока смерть окончательно не вонзила в него свои острые когти. И страх не настиг его разум. Он понимал, что больно уже не будет. А слёзы всё капали и неприятно обжигали кожу. Ну, и пусть. Зато сердце никто не обидит, не пронзит, ведь оно умерло. Прямо здесь и сейчас. Вместе с сердцем Аластора. Голова медленно повернулась в сторону палачей. В этот момент ангелы не видели в его лице ничего, кроме безысходности и злобы. А ведь они забрали столько душ, видя в глазах каждого нескрываемую мольбу о пощаде. Он молчал. Было нечего говорить. Губы растянулись в широкой сумасшедшей ухмылке. Ненависть и пустота. Верно, паук не порадует Божьих слуг своими слезами и криками. Перебьются. Если ему суждено отправиться вслед за любимым — значит так легла карта. Теперь он просто стоял и ждал. Правда, томиться ему долго не дали… Лезвие копья блеснуло и резким движением проткнуло пушистое тело. Сладкая яркая кровь брызнула из живой раны и окропила снег. Даст лишь издал хриплый стон. Шерсть коснулась белого покрова, оставляя алые следы. Отныне всё будет хорошо. Они с Радио-демоном обретут покой. Угасающий взгляд был направлен глубоко в тяжёлые небеса. Жизнь, как и тепло, медленно исчезало, оставляя за собой лишь холод и дыханье смерти. По плоти разливалось режущее ощущение, заставляющее его биться в предсмертных конвульсиях. Пульсация, которую все называют сердцебиением, становилась всё тише, пока не затихла окончательно. Что за странная несчастливая краска? Когда все листы перепачканы кровью и слезами. И никто не виноват в сюжете. Белое поле было покрыто тонким слоем снега. Прекрасный вальс белых пушистых танцовщиц кружился вихрем вокруг безжизненных тел. Они больше не дышат, больше не откроют глаза. Остывающее белоснежное тело Энджела покоилось на груди Аластора, чья кровь уже совсем перестала течь. Морозный ветерок нежно играл красными прядками, поднимая их в воздух. На его губах впервые не было улыбки, только умиротворение. Смертельное спокойствие. Паук лежал и тихо угасал. Но его смерть не была напрасной, ведь он спас детей, два плода их любви. Их жизни куда ценнее его собственной. Смерть настигла так внезапно, ему даже не удалось закрыть глаза. Теперь стеклянные разноцветные зрачки во веки веков будут любоваться небосводом. Они навеки обрели покой, стали одним целым. Остаётся лишь наблюдать за маленькими комочками их общей радости. Хоть близнецы и не заметят их, не почувствуют нежных прикосновений. Демоны никогда не оставят своих детей, даже после смерти, как истинная семья будут держаться вместе. И возможно однажды глубокой ночью Вероника почувствует мимолётный поцелуй в лоб. Девочка проснётся, с удивлением оглянется по сторонам. Ей вновь приснились родители. Из больших глаз потекут слёзы. Она никогда не рассмотрит две тени на стене, у которых будут разрываться сердца от её тихого плача. Дэвид придёт успокоить сестру. В очередной раз убедит её, что это всё просто плохой сон. Но даже он не увидит силуэты двух существ, не расслышит их шёпота. И лишь когда близнецы заснут, прижимаясь друг к другу, свершится маленькое чудо. Каждый из них сквозь сон почувствует нежное родительское прикосновение. Ведь Аластор и Энджел всегда будут рядом со своими детьми. Станут их хранителями…