Где твой пропуск, chuchelko?

— Питер! Питер, иди сюда, malen'kiy negodnik! Так он и послушался. Питер скользит по полу, в который раз — мысленно — прокляв того, кто придумал такие гладкие полы. И такие неудобные кроссовки. Коридоры Башни тихи и безлюдны, что не удивительно для технического этажа, почти полностью занятого наискучнейшими складами и серверами. Что в этом царстве кабелей и коробок делает Питер? Ну, как вам сказать… Ребёнку нужно как-то развлекаться, пока взрослые за закрытыми дверями кабинетов тра… обсуждают вопросы национальной безопасности, да. Куда интереснее, на самом деле, что здесь забыла Наташа. Которая Чёрная Вдова. Которая самая знаменитая шпионка современности. Которая, между прочим, находится среди нынешней «оппозиции» правому делу мистера Старка. Или он как раз за левых, а она за правых?.. И с чьего «права» и «лева» надо вести отсчёт?.. Ай, не важно. — Питер, стой, а то хуже будет! Куда уж хуже. Питер забыл веб-шутеры в лаборатории, когда собирался «на дело». Так-то он даже не думал (совсем не думал) совершать ничего противозаконного или противостаркового. Чисто посмотреть, куда его вообще Пятница пропустит. И Пятница пропустила. Везде. Даже в святая святых мистера Старка — мастерскую. Питер был и удивлён, и смущён, и даже испуган оказанной ему честью. Доверием. Мистер Старк доверял ему, раз позволил шататься по своей обители без присмотра. …хорошо, не считая Пятницы, которая одна за взвод надзирателей сойдёт. Питер влетает в лифт, вжимая кнопку в панель. Несколько раз. Чуткий сенсор, которому достаточно и лёгкого касания, обиженно пищит и колет искрой, но сигнал передаёт — двери с тихим гудением смыкаются. Вовремя — вид Наташи, вылетевшей из-за угла, в обтягивающем костюме и с паутиной в рыжих кудрях, оставил в сердце Питера самые яркие чувства. Тихой паники, например. Он сползает по стенке на пол, вплетая дрожащие пальцы в тёмные вихры. За безопасность тайн мистера Старка он не боится: успел допросить Пятницу о том, что там хранится, и… В общем, Наташу ожидает множество открытий. Куда тревожнее думать о том, как Вдова отомстит за излишнее любопытство. И за голограмму её светлости в ультра-мини-купальнике, нелепой позе и с губами уточкой. Питер знать не хочет, откуда у мистера Старка такое богатство. Ну, есть и есть, каждый развлекается в меру своих возможностей. И вообще, вид Кэпа в красной юбке и белых гольфах впечатлил Питера куда больше, чем какой-то купальник. Настолько, что он, пожалуй, обратится к школьному психологу за поддержкой. Двери открываются. Питер спешит к выходу, мечтая убежать от Башни как можно дальше, в Антарктиду, к пингвинам! Только бы не попадаться на глаза Наташе ближайшую вечность. Насколько та любит детей, особенно таких милых, как Питер, настолько же ненавидит выглядеть глупо, хотя в её карьере явно случались вещи и похуже, но… Упс. — Питер? — печально знакомый голос останавливает его на очередном шаге к спасению, и Питер тихо стонет, поворачиваясь к источнику. В холле Башни стоит его команда по декатлону, во главе с мистером Харрингтоном, и глазами, полными вопросов, смотрит. Просто смотрит. Рядом с ними замерла сусликом высокая девушка в форме работника «бумажных» этажей: юбка-карандаш, приталенный пиджак, прилизанный хвост. Бейджик. Проклятые бейджики везде, на каждом из детей, а на учителе и вовсе два. Паучье чутьё сигнализирует, что всё пошло совсем не по плану. Не так он планировал подтверждать свою стажировку. Не с вымазанным в пыли лицом, наскоро обтёртым белым — ныне серым — халатом, в растянутом свитере и с древним рюкзаком на плече. Без бейджика. Окей, он вообще никак не планировал её доказывать, напротив, хотел как можно дольше держать всех в неведении. Словно с другом-у-которого-язык-работает-быстрее-мозга это вообще возможно. Вот и он. Стоит, лицо такое испуганное и виноватое, а сам наверняка ржёт внутри себя от абсурда ситуации. Да уж. Питер бы тоже поржал, если бы не он стоял в центре внимания. — Питер? — снова подаёт голос мистер Харрингтон, и выражение его лица из растерянного становится недовольным. — Ты разве не должен болеть дома? — Эа… Я выздоровел, — говорит Питер. И частит, частит, пока не перебили и не начали задавать неудобные вопросы. Много неудобных вопросов. — Сегодня, буквально только что, целебный воздух здесь, не находите? А я нахожу. Уже нашёл. А теперь мне пора, простите, домашка за две недели сама себя не сделает, и халат не отстирается. Завтра приду в школу, мистер Харрингтон, честно-честно, я… Заговаривая зубы, Питер медленно отступает к дверям. — Вот ты где! — Из лифта выходит Наташа, ещё более всклоченная, хотя куда бы, и пышущая гневом, как печка — жаром. Питер бросается к дверям, по закону подлости — и глупости — спотыкаясь на пороге, но не останавливается — несётся по ступенькам вниз, перепрыгивая через несколько сразу. Он не успевает. Наташа ловит его в самом низу, хватает за рукав и отбивает встречный выпад. Питер боится ей навредить, поэтому сдерживается, и это становится его очередной ошибкой. Наташа гораздо опытнее и куда изощрённее в подлых трюках. Через полминуты бестолковой возни — борьбой это называть просто стыдно — Питер вновь оказывается лицом к лицу со своим страхом. Популярностью. Он испуганно смотрит на команду и учителя. Те испуганно смотрят мимо него. На Наташу, конечно же. Которая говорит: — Я заберу у вас Питера ненадолго, — сдувает со лба рыжую прядь, — нам нужно обсудить условия его стажировки. Питер дёргается, но сильные пальцы с острыми ногтями впиваются в его предплечье, и он болезненно шипит. — Конечно, но… — взволнованно говорит мистер Харрингтон, и Питер смотрит на него с надеждой. — Верну в целости и сохранности, — сахарный тон Вдовы не оставляет выбора — ещё три слова, и учитель очень пожалеет о своей несговорчивости. Мистер Харрингтон отступает быстрее, чем успевает об этом подумать. Он растерян, и зол, и испуган, и его прощальный взгляд не сулит Питеру ничего хорошего. Наташа волочёт его дальше, пока около лифта не замирает, проводя по считывателю своим бейджиком. Но двери не открываются, и она внимательно смотрит на Питера. — Где твой пропуск, chuchelko? Питер молчит, но розовеющие скулы говорят всё за него. — Опять? — стонет Наташа и оглядывается по сторонам. Да, система безопасности сурова и непотопляема: нет бейджика — нет входа, даже для Мстителей, что уж говорить о каком-то там «стажёре». Питер слышит, как шепчутся одноклассники, строя теории одна другой бредовее. Как мистер Харрингтон обсуждает с безымянной мисс, стоит приближаться к разъярённой Мстительнице или жизнь дороже пунктуальности. Как Нед отбивается от вопросов, пытаясь доказать, что о таких аспектах стажировки ему не сообщалось. Наташа достаёт из кармана старкфон. Питер знает, что сейчас будет, и потому снова дёргается, уже сильнее, и тараторит: — На… Мисс Романофф, давайте не будем горячиться? Давайте сядем, спокойно поговорим за чашкой кофе, я угощаю. Какой вы любите? Я вот латте с мятным сиропом и… Наташа шикает и зажимает его рот ладонью. Он думает, что если укладывание Нат на лопатки ещё можно оправдать удачей (невероятной удачей), то… — Старк, твой ребёнок опять uchudil, — говорит Наташа ласково, смотря Питеру в глаза серьёзно и лишь чуть насмешливо, — ты плохо на него влияешь, — ещё ласковее, — и прекрати делать то, что ты делаешь, пока я с тобой разговариваю! Питер не хочет этого слышать, но мутация не оставляет вариантов. Подростки, усиленно греющие уши, разражаются целым сонмом звуков, от «а» до «ять», а динамик отвечает томным вздохом и почти-стоном: — Что он?.. Завидуй молча, — а ещё, — от меня ты что хочешь? — Доступ дай, он опять потерял бейджик. Кто их вообще придумал… — Отпечатки пальцев, Мулан. Знаешь, что это такое? Наташа обжигает Питера взглядом, и паучье чутьё воет дурным голосом, а он сам уже прощается с жизнью. Наташа прерывает вызов и щиплет Питера за щёку. — Биометрия, значит, — мягко говорит она, почти заботливо разгибая его пальцы, сжатые в кулак, и прикладывая подушечку к считывателю. — Полный доступ, значит. Что ещё я о тебе не знаю, мальчик? — Я сплю голым, — ляпает Питер уже в лифте. Громко. Настолько громко, что во всём холле повисает шокированная тишина. — Хотите посмотреть? Наташа этого не ожидает настолько, что ослабляет свою хватку и даже отступает на шаг. Двери закрываются. Питер чувствует, как его лицо заливает краска, видит, как в её голове рушится образ невинного ребёнка, который она, как нимб, навесила на него с первого взгляда. А затем её лицо искажает широкая улыбка, Наташа фырчит совсем по-лисьи и громко хохочет. Питер никогда не слышал, чтобы она так смеялась. — Окей, chudishe, — говорит Наташа, отсмеявшись, и сильно сжимает его плечо, — один-один. Ты не говоришь Старку, где мы встретились, а я забываю, что ты там видел. По рукам? Гнева мистера Старка Питер не боится совсем, искренне веря, что раз он смог туда пройти, значит, ему можно. Но враждовать с Вдовой он не хочет, и потому, секунду помедлив, кивает. — Договорились. — Наташа хлопает его по плечу и, глядя в зеркальную стену, поправляет причёску. — По мороженому? Ванда обещала что-то необычное. Она выглядит настолько довольной и расслабленной, что Питер осознаёт одну простую вещь: его провели. Вся эта беготня была одним большим спектаклем для… Погодите, а для кого? — Ну и зачем это всё? — хмурится Питер, складывая руки на груди. — Будут ещё всякие idioty обижать моего zayku, — говорит Наташа. Питер не понимает эту её страсть к русским словам, из-за которых не всегда можно понять смысл, но сейчас ему всё ясно из контекста. — Серьёзно? — стонет Питер. Всё. Допрыгался. Финиш. Теперь ему лучше в школе не появляться вообще. Никогда. Ни за что и ни при каких обстоятельствах. Не в этой жизни. Не-а. Он бьётся головой о зеркальную стенку лифта и мечтает о том дне, когда можно будет сбежать. Как можно дальше. В Антарктиду, к пингвинам! Нет, в Асгард, к Локи в камеру! Точно. — Так что насчёт мороженого? — невинно интересуется Наташа, когда лифт останавливается на их этаже. В коридоре звучит тихая классика, шуршат голоса и звякают чашки. — А давай, — машет рукой Питер, переступая порог. Сейчас он прекрасно понимает фразу «заедать стресс». И Наташа ещё пожалеет, что решила задобрить его именно так, ей ни одной ложки не достанется, или Питер не Человек-Паук!