А куда это ты с таким букетом?

– Это такая фишечка, – говорит Ген. Сенку на лирические отступление болт кладёт, да и на весь разговор в целом, в принципе, тоже – он просто попросил Гена сесть в уголочке и о чём-то там в меру громко пиздеть ради отвлекалова, чтобы Сенку мог закончить свою очередную научно-повседневную вундервафлю – без Хрома, смс, регистрации, и энергетиков – последние, наверно, стоит переизобрести сразу после этой вундервафли. Пиздатая альтернатива Гену – по крайней мере, в делах, когда нужно держаться бодрым до самого утра. – Ну так что, – начинает спрашивать Сенку, потому что Ген, сука артистичная такая, ни за что не продолжит, если не почувствует фидбэка. – что за фишечка, менталист? – А вот такая вот, – пауза, сверчки. – интересная. Но, на самом деле – не очень. Просто Ген в очередной раз показывает свою мразотность. По нему текли девки – текли и кашляли. Кашляли. Кашляли. В мире чётенько подбитых стандартов и одной на всех клетки мозга, девчонки старались выхаркивать онли его любимые цветы – слали ему по почте кровавые икебаны, чтобы хоть так засветиться в медиа и оставить след в /его/ сердечке – чтобы Ген, дирижируя их выблёвышами на концертах, хоть как-то ответил на эти ебучие /чувства/. Показал, хоть таким вот припизднутым знаком внимания, что ему не похуй на сотни и сотни девочек, у которых его вырезанные фотки на доске «do it for him», и которые заебошили себе чёрно-белый сплит только онли ради него. – И я даже не представляю себе, сколько из них загнулось. – Немного, Ген. Если бы ты не был такой бесчувственной и ограниченной сукой, то знал бы, что тогда всё было просто – проводилась операция. У нас сейчас нет настолько рукастого медика, но у аборигенов теперь, вроде, иммунитет. Никто не хворает. Что за фишечка? – ещё раз, ещё раз, ещё раз. Ген только вхолостую пытается раззадорить подробностями и блядской ухмылкой, заправляет свою эджи-прядь волос за ухо, неторопливо льёт речь, будто колыбельную напевает, будто его цель – наоборот, усыпить. Но, в конце-концов, фишечка оказывается вполне себе предсказуемой. Ген ни разу не покупал цветы для своих выступлений, Ген делал то, чего от него хотелось и ожидалось – использовал ханахачные цветки в своих этих детских фокусах. Ген считает это символичным, Сенку считает это мерзким – в деревне Ишигами свобода слова и право на собственное мнение. – Расскажи что-то поинтереснее, или, хотя бы, погромче. – Ты не поверишь, чем меня сегодня рвало, Сенку-чан. – Я не это имел ввиду, придурок. – Ты засмеёшься, и сон как рукой снимет. Меня рвало ростками сельдерея. Я не ел сельдерей примерно три тысячи семьсот лет, так что. – Ген чешет шрам и сгибает-разгибает мизинчик, будто приглашая к детской клятве. Когда Сенку таки удаётся сфокусироваться, он видит в углу его улыбки судорожные подёргивания. – Сенку-чан, у нас будет теперь общая фишечка. Цветы от фанатично влюблённых дур.