Контроль

Если ты не хочешь слушать меня, уши тебе ни к чему

      Собственный голос звучал словно бы издалека. Этот шрам у нее за ухом… Кажется, это его вина. Она, конечно, оставила его собственными руками, но это ведь он приказал. Килгрейв словно бы в первый раз за всю жизнь ощутил себя жестоким. Он медлил, осматривая линию, которая когда-то была глубоким порезом от ножа, но не позволял себе большего. Удар у Джессики сильный, а прикосновения все еще не входят в список его привилегий. Рука невольно дернулась, чтобы нежно огладить шрам, но управлять собой мужчина был вполне способен, так что он остановил этот порыв, продолжая с каким-то странным ужасом внутри, жадно вглядываться в этот кусок грубой кожи. Слишком грубой для нее. Это лишало Джессику той самой фишки, что привлекла внимание Килгрейва во время их первой встречи. Девушка, избившая двоих придурков, при ближайшем рассмотрении оказалась маленькой и хрупкой. Такие должны носить нежные легкие платья и мило улыбаться, а не ходить в черной кожаной куртке ночью по опасным районам. Однако именно этот контраст внешности и поведения так сильно манил. Так сильно интриговал уже изнывающего от скуки мужчину. Теперь он конечно же видел в ней нечто большее, чем то, что она словно бы сделана из двух разных людей. Теперь он чувствовал, насколько она особенная и уникальная.       Но этот шрам… почти незаметный под ее черными волосами, он теперь не давал покоя. Он здесь лишний, он не нужен. Гнев подступил к горлу, однако Килгрейв только шумно втянул воздух носом. Он пока не понимал, на кого злится больше: на Джессику, которая своим поведением вынудила его сделать это, или на себя. Злость на себя... Вероятность этого отозвалась каким-то рвотным позывом. Шрам останется с ней на всю оставшуюся жизнь, и Килгрейв ощущал, что все-таки чувствует себя виноватым. Наверное, так не поступают с теми, кого любят… Даже если те ведут себя неподобающе.       Время будто бы остановилось, так что мужчина не знал, сколько еще он скользил взглядом по шраму Джессики. Однако все закончилось, когда Джонс начала яростно шептать дрожащим не только от гнева, но и от слез голосом. — И после этого ты все еще считаешь, что я смогу испытать к тебе что-то кроме ненависти и отвращения? — она будто выплюнула эти слова ему в лицо, пока он продолжал раздумывать. Фраза была неприятной, но не ранила так сильно, как раньше. От того, что Джессика постоянно повторяла это? Может быть. — Я не должен был так поступать с тобой, — подавив гордость, немного пристыжено произнес Килгрейв, машинально поднимая руку, чтобы коснуться ее уха. Девушка все так же стояла, кажется, удивленная его тоном и… извинением? Таким пугающе простым и искренним.       Джессика вздрогнула, когда его теплые пальцы невесомым движением прошлись по шраму. Ей определенно хотелось ударить его или хотя бы с силой оттолкнуть, однако тело не подчинялось. Неужели он успел приказать ей? Неужели вновь способен контролировать? Беспомощность. Это чувство слишком часто преследовало ее. Слишком часто, чтобы образ сильной одиночки не начал трещать по швам. Когда Килгрейв приказал не трогать его? Этот вопрос вертелся в голове, пока вместо необходимого ей сейчас омерзения, она ощущала только страх. — Я не должен был заставлять тебя убивать. — Шепот у самого уха заставил мурашки пробежаться по телу. Этот ублюдок стоял совсем рядом, Джессика четко ощущала его: резкий парфюм, немного сбитое дыхание. Немедленно ударить. Или убежать. Ей срочно нужно сделать что-то! Однако не получалось даже сдвинуться с места. — Как ты приказал? — старательно скрывая животный страх, застрявший комом в горле, тихо спросила девушка. Она не смотрела ему в глаза, понимая, что тогда все ее эмоции предстанут перед ним как на ладони. А если не допустить это было в ее силах, Джессика не позволит этому произойти.       Килгрейв на секунду замер, пытаясь понять, что она имела ввиду. О каком приказе идет речь? Он не может ей ничего приказывать. Все, что здесь происходило — она наконец не отталкивает его. И это практически приводило его в восторг. Как давно он не ощущал ее мягких волос, ее нежной кожи. Но этого теперь недостаточно. Хотелось большего. Однако терпение — лучшее, что он может проявить. Нельзя позволить ей сорваться с крючка и вновь почувствовать ту ненависть, под которой она скрывала свои истинные чувства. Те, что она смогла в полной мере осознать на восемнадцать секунд.

Отрежь их

      Внезапно возникшее воспоминание заставляет вздрогнуть. Не сумев придумать ничего получше, Килгрейв коснулся кожи за ее левым ухом и будто бы в тумане переместил руку на оголенное плечо девушки. Невероятно нежное, мягкое, но острое — ровно такое, каким он его помнил. — Я не приказывал, — со всей осторожностью вновь прошептал Килгрейв Джессике на ухо, и девушка тут слегка вздрогунла. Она точно любит, со всей четкостью понял мужчина и сделал еще один небольшой шаг навстречу, но нужно помочь ей принять это. Теперь Килгрейв касался груди Джонс, стоило ей вдохнуть. Пугающе близко для нее, недостаточно близко для него. Хотелось в ту же секунду вжать эту девушку в себя, чтобы ощущать каждый миллиметр ее тела, но нужно было ждать. Необходимо держаться, потому что вариант «получить в нос» мужчину совсем не устраивал. Первым, что пришло в голову, чтобы хоть как-то расшевелить застывшую Джессику, было прикосновение в щеке. И Килгрейв тут же сделал это. Он скучал. Как же он скучал по своей Джесси.       А она испытывала столько всего сразу! Однако ни в одном из чувств не удавалось найти столь нужную ненависть. Джессика смогла отыскать даже скрытую и запертую заинтересованность. В ней, черт возьми, сидело любопытство, но сил оттолкнуть ублюдка не было. Килгрейв не отдавал ей никаких приказов, и она понимала это, но признаться в этом, означало бы конец ее борьбы. Если она не могла ударить его только потому что не хотела, то она... отвратительная и жалкая. Он разрушил ее жизнь, а после того, как девушка кое-как встала на ноги, вновь объявился, чтобы во второй раз сломать, чтобы вновь причинить боль. Он убийца, извращенный маньяк. И любовь у него такая же извращенная. Если бы не Хоуп, то Джессика прибила бы этого подонка в ту же секунду, даже не задумываясь. Правда же? Иное ведь невозможно? Восемнадцать секунд, которые так сильно убеждали Килгрейва в ее, якобы, истинных чувствах — чушь собачья. Это обман, это трюк, чтобы отвлечь его. Тот идиотский поцелуй принес ей столько же отвращения, сколько приносило все остальное. Но тогда что происходит сейчас?       Джессика стояла, не двигаясь и не отвечая на его прикосновения, однако он до сих невероятно близко, а не лежит где-нибудь у нее под столом без сознания. Килгрейв как-то по-свойски коснулся ее подбородка, тем самым убеждая поднять голову, а затем поцеловал. Несколько секунд без ответа говорили мужчине, что он поторопился, однако Джонс все-таки медленно приоткрыла губы, позволяя продолжать. Она нервно выдохнула и, зажмурившись, напряглась всем телом. Такая живая и настоящая... Было нечто особенное в том, чтобы ждать, а не получать все благодаря всего паре слов. Килгрейв усиленно старался удержать свои мысли в покое, потому что все еще оставался настороженным — Джессика может в эту секунду сделать что угодно. Он больше не доверяет ей. И пусть думать о чем-либо кроме ее мягких податливых губ было довольно сложно, но мужчина боролся. Он справится с этим, пока не почувствует абсолютную власть над ситуацией. Первое, что приблизило его к этому — Джонс прекратила бездействовать. Она осторожно отвечала на его пока что не слишком требовательный поцелуй, но старалась сделать это незаметно. Считала, что он не почувствует. Наивная девочка. Кажется, снова его девочка. По крайней мере, хотелось верить в это. Килгрейв почти нежно коснулся рукой ее талии и притянул еще ближе к себе. Мужчина ощутил ее дрожь, когда она оказалась в его объятиях, ощутил так же и нечто, схожее с сопротивлением: слабый — даже жалкий — удар в больное плечо. Рана неприятно заныла, однако Килгрейв проигнорировал это. Нельзя назвать такие действия протестом. Хотела бы, чтобы он прекратил, давно откинула его в другой конец комнаты. — Ты приняла это, Джессика? — в меру мягко шепнул он ей на ухо, прикусывая мочку, — сейчас никакого насилия, только твои настоящие чувства, — радость нарастала в мужчине, затуманивая достаточно четкий до этого разум. Так что все, что сидело в нем и лелеяло мечты о лучшем будущем, сейчас оказалось на воле, проявив себя в таком вот счастливо-сахарном шепоте. Но как быть иначе? Она осознала, что любит его, она будет с ним без принуждения не просто секунды, но месяцы и годы, — можем даже геройствовать вместе. Все, чтобы ты была счастлива, — Он действительно верит в то, что говорит. Он сделает ее счастливой. Потому что только он на это способен. И пускай ради этого придется спасать и защищать людей, до которых Килгрейву нет никакого дела. Джессике есть. А он хочет быть рядом. — Никогда, — с презрением цедит Джессика в ответ, грубо притягивая его для нового поцелуя. Ей нужна физическая близость, чтобы вновь почувствовать к нему то же отвращение, что и раньше. Он заставляет ее, все эти ощущения принадлежат вовсе не ей, так что, когда все это закончится, ей полегчает. Лучше ненавидеть себя всем, что осталось от души, чем думать, что Килгрейв ей самую капельку нравится. Обман сознания, ошибка. В крайнем случае ее тело просто сошло с ума из-за того, насколько крепко он привязал ее к себе. Из-за того, насколько глубоко в нее проник его яд. Так что в ней говорят остатки той ненастоящей Джессики, которая наслаждалась его обществом, наслаждалась его поцелуями, наслаждалась им, томимая желанием.       Мужчина в какой-то степени нежно усмехается и проводит тыльной стороной ладони по ее волосам, будто бы специально иногда касаясь бледной кожи лица. Ему нравятся касания, он даже любит их. И совсем не важно, кто кого будет трогать, главное — она рядом. Только это имеет значение. Да и она не просто рядом: Джессика сейчас проявляет инициативу. Не так, как на крыше. Жестче, грубее, агрессивнее. Однако он не против — ему нравится любая Джонс. Даже такая дикая и своенравная. Это интереснее. А шрам… А что с ним сделаешь? Он уже есть, и этого не изменить. Пускай это уродливый след того, как она вывела его из себя когда-то давно. Это теперь ее часть, так что все в порядке.       Когда Джессика хватает его за лацканы пиджака, на секунду внутри все замирает. Опять обманула, проносится в голове, однако оглушающего удара не следует. Только злой шепот ему в губы: «снимай уже». Мужчина на мгновение теряется, не до конца понимая, насколько все это реально, но тут же расплывается в довольной ухмылке, граничащей с оскалом и спокойно скидывает с себя дорогой пиджак. — Все еще считаешь, что не приняла свои чувства? — позволяет небольшую колкость Килгрейв, наконец полностью уверенный в чистоте ее намерений. Он тянет Джессику в какое-то подобие объятий, вжимая в себя хрупкое на первый взгляд тело. Но только на первый. Мужчина знает, что оно не так идеально, ведь уже давно изучил его вдоль и поперек. У Джессики Джонс есть бесчисленное множество маленьких незаметных шрамов. Их можно только почувствовать, но не увидеть. И Килгрейв уверен, что пока она не бросила его, он знал их все. Однако сейчас у нее появились новые. И мужчина непременно обнаружит каждый из них с огромным удовольствием. Уже известные ему мягко обведет языком, а новые прикусит, заставив свою Джесси ощутить боль от их расставания. Конечно же настоящих страданий он не причинит, однако позаботится о том, чтобы эта девушка выгибалась под ним от наслаждения. Первым делом мужчина вспоминает про маленький шрамик на щеке и резким движением убирает прядь волос Джессики, проводя по нему языком и оставляя влажный горячий след. Джонс тут же вздрагивает и смотрит так, будто пытается испепелить его взглядом. — Это отвратительно, — постаравшись передать свое отвращение тоном, произнесла она. — Ты ведь любишь это! — почти сконфуженно возмутился в ответ Килгрейв. Он был с ней достаточно, чтобы знать, что ей нравится, и не мог ошибиться. И вообще, удивительно, насколько ее вкусы совпадали с его. Но Джессика вместо ответа качает головой и с болезненной, но при этом словно бы издевательской, улыбкой ядовито шепчет: Нет, не люблю. Это любишь ты.       На этот раз черед мужчины вздрагивать. Ему неприятно. Он настолько погрузился в мир своих фантазий, что совсем забыл об этом маленьком обстоятельстве. Ей не нравятся все эти мелочи, что так любит он сам. Кажется придется перенести свой план сладкой мести на другое время. Необходимо побыть сейчас обходительным. Тогда покажи, как нравится тебе, растягивая губы в хитрой ухмылке, прошептал он и засунул обиду куда-то внутрь. Найдет на ком сорваться. Но не сейчас, не на ней, не в такой момент. — Не с тобой, — одними губами произнесла Джессика, надеясь, что он не услышал. А он старательно игнорирует, потому что действия этой девушки куда честнее слов. Иначе почему она сейчас так рьяно жмется к нему и вновь требовательно притягивает к своим губам для нового поцелуя? Такого же отчаянного и пылкого, как и несколько предыдущих. Килгрейв никогда бы не подумал, что способен подобрать у себя в голове столько слов для описания поцелуя, но с ней он не чувствовал, что может по-другому. В их отношениях определенный прогресс. От Ярости они перешли к Страсти, пропустив несколько стадий. И один этот факт позволял закрыть глаза на все ее довольно жалкие выпады. — Сегодня я полностью в твоей власти, — сквозь поцелуй дразнит Килгрейв и, взяв ее руку в свою, нежно гладит по костяшкам пальцев. Такая внезапная мягкость с его стороны удивляет их обоих настолько, что Джонс на несколько мгновений теряется и лишается всей той агрессивности. Она всего на долю секунды сама становится мягче, кажется, совсем забыв, кто она и с кем. И этот момент мужчина будет вспоминать еще долго, ведь он будто бы возвращается во времена их безмятежного счастья.       Однако Джессика вновь собралась и, не прерывая поцелуя, со свойственной ей силой вжала его в свой рабочий стол. Он хотел было сказать что-нибудь едкое, но Джонс не позволила ему произнести и слова. Она не хотела, чтобы он говорил. Вообще. Так что в качестве убеждения кусала его губы, заставляя мужчину изредка шипеть от боли, которая, не смотря ни на что, доставляла ему какое-то удовольствие. Однако по логике Джессики, она сейчас убивала двух зайцев одновременно: мучила Килгрейва и получала необходимое удовольствие от физической близости. Не такое уж значение имеет, что первый пункт нельзя было назвать выполненным. Пожалуй, как бы Джонс не отрицала, ей было наплевать, почувствует ли этот ублюдок себя плохо. Главное, что ей сейчас хорошо, как бы неправильно это не было. Она слишком занята: необходимо целоваться и придавать значение каждому прикосновению. С таким набором дел ведь невозможно здраво мыслить, да? Но для верности лучше сделать еще что-нибудь. Руководствуясь этим порывом (и определенно только этим!) Джессика рукой слегка сжала его член, и мужчина, чтобы подавить стон, прикусил ее губу.       Это было неожиданно и приятно. Она вовсе не сделала это мягко, однако быть грубой и резкой ей по-своему шло. Может даже больше, чем покорной и нежной. Такая Джессика завораживала. Такая Джессика контролировала. А чувствовать себя под контролем оказалось не так плохо. Это было что-то новое. Даже в той дурацкой комнате с водой на полу он контролировал свою Джесси. Сумел выставить себя безвредным и слабым. Сумел вывести ее из себя. Это было несомненно очень больно, но боль — ничто, по сравнению с ощущением полного контроля над ситуацией. Так что только сейчас Килгрейв впервые за много лет позволял собой управлять и наслаждался этим.       Усмехнувшись, он вновь прижал девушку к себе, уничтожая то расстояние, которое между ними образовалось после того, как его втолкнули в стол, и прочувствовал каждой клеточкой тела, насколько она напряжена. Не удержавшись, мужчина задал тот же вопрос, что и пару дней назад: — Нравится это чувство? — Джессика в ответ только саркастично хмыкнула и выгнула бровь, — Все контролировать, — закончил мужчина и немного щекочущим движением провел по ее шее, с удовольствием отмечая, как она еле заметно закатила глаза и выгнулась навстречу его руке. Далеко не все он навязал ей своей силой.       Не чувствуя, что способен отказать себе в этом маленьком удовольствии, Килгрейв опустился и стал медленно поцелуями вести к ключице. Джонс слегка вздрагивала каждый раз, когда он касался губами ее шеи. Его щетина наверняка царапала, причиняя что-то между болью и удовольствием. Так со всем, что их окружает. По крайней мере, ему так кажется. С момента ее побега он хочет причинить боль, но такую, чтобы потом не чувствовать себя виноватым. Мужчина уверен, что отрезанные уши к такому типу не относятся, а вот искусанные губы и немного поцарапанная нежная кожа шеи, определенно да. Эта новая Джессика совершенно точно не имела ничего против, иначе эти секунды, которые Килгрейв уже перестал считать, давно бы закончились. Не удержавшись, он провел языком по яремной вене, вызывая первый за вечер стон. Совсем тихий и сдавленный, но все же стон. Тут же замерев, мужчина даже перестал дышать. Он не слышал этого слишком давно. Больше полугода, черт побери! Губы сами собой начали растягиваться в довольной улыбке, однако Джонс резким движением схватила его за плечи и заставила выпрямиться. — Ты, кажется, сказал, что веду я, — борясь с взявшейся из ниоткуда неловкостью, ядовито прошептала Джессика, впервые за вечер заглядывая ему в глаза.       Килгрейв не сказал ни слова, только снисходительно ухмыльнулся и медленно кивнул в ответ. В ту же секунду Джонс начала расстегивать его ширинку, не разрывая зрительного контакта. А мужчина, понимая, что сейчас она играет с ним, не позволил всему, что происходит внутри, отразиться на его лице и продолжал с каким-то странным любопытством смотреть ей в глаза, когда она одним движением стянула с него штаны.       Несмотря на свою мнимую покорность, Килгрейв оставался хищником. Однако назвать его Джесси жертвой или добычей не поворачивался язык. Она тоже хищник. Так что, как и полагается хищнику, девушка выжидала. Она медленно и почти игриво провела рукой по его груди, заставляя мужчину сглотнуть. Затем девушка все так же медленно подобралась к вороту его рубашки и резко дернула на себя. Несколько верхних пуговиц отлетели и с тихим звуком покатились по полу, оказываясь в разных углах комнаты. — Знаешь, сколько стоила эта рубашка? — с придыханием сквозь зубы прошептал Килгрейв и усмехнулся, одновременно стараясь хоть немного скрыть свою страсть и вывести Джонс на что-нибудь новое и непредсказуемое. И ему совсем нет дела до одежды — он может достать еще. Но такие порывы с ее стороны... Они, пожалуй, были бесценными. А Джессика тут же ощетинилась на подсознательном уровне и бросила яростный взгляд на мужчину. Этот его тон всегда выводил ее из равновесия. — Заткнись, — процедила она в ответ. Джонс приблизилась к его шее, но вместо того, чтобы поцеловать или прикусить, она стала щекотать ее своим дыханием, изредка почти касаясь губами. Ладно, пожалуй, в издевательствах была своя прелесть. Ощущать, как Килгрейв выдыхает сквозь сжатые зубы и крепко держится за край стола... да уж. Такое даже заводило. А еще его парфюм. Мужчина не изменял себе и использовал тот, что и когда-то давно, однако сейчас Джессика не чувствовала по отношению к нему отвращения. Но только к парфюму. Его обладатель, в свою очередь, конечно же вызывал в ней сильнейшее отвращение... пусть и не в физическом плане.       Понимая, что этот запах дурманит ее слишком сильно, Джонс немного дрожащей рукой, наконец, расстегнула собственные джинсы и стянула их вниз. И снова Килгрейв судорожно выдохнул, в очередной раз понимая, насколько он скучал по ней. Девушка, словно бы читая его мысли, потерлась об него, заставляя мурашки пробежаться по телу. Пускай стол в старой квартирке не был идеальным местом для секса в представлении мужчины, однако сейчас это казалось само собой разумеющимся. Таким же правильным, как и эта новая дикая Джонс. Как и этот пугающе завораживающий взгляд, которым она смотрела на него. — Предвкушаешь? — полуприкрыв глаза, немного язвительно спросил Килгрейв, с наслаждением отмечая, что Джессика была возбуждена так же, как и он сам. — Тот момент, когда это закончится, — не собираясь сдаваться, так же язвительно уточнила девушка, избавляясь сначала от его трусов, а затем и от своих.       Она скинула его со стола на пол. Удар головой о жесткий паркет наверняка отозвался сильной болью в затылке, однако Килгрейв, игнорируя это, блаженно прикрыл глаза и осклабился. Джессика тут же раздраженно цокнула и, направив его в себя, села сверху. Стон почти сорвался с ее губ, но Джонс закусила губу, так что прозвучал только тихий-тихий выдох. Это ощущение... Это именно то, что ей нужно. И, черт возьми, именно с ним! В голове на секунду возник образ Люка, однако девушка быстро прогнала его. Нельзя путать. Сейчас это просто секс, просто удовлетворение потребностей. Что поделаешь, если именно Килгрейв может дать ей необходимое. Джессика хочет почувствовать пугающую, но одновременно с этим приятную усталость и опустошенность. Именно они приходили к Джонс после ночей с ублюдком во времена ее рабства. И сейчас ей срочно нужно снять стресс, полежать в тишине пару часов, а затем с новыми силами отправиться в погоню за ним. Сейчас она не могла прикончить Килгрейва, а не то половина Нью-Йорка сведет счеты с жизнью. А раз уничтожить врага пока нет возможности, стоит получить от этого все возможное. Включая этот секс. Скажем так... прощальный.       Ни одна девушка не сравнится с его Джесси. Она определенно особенная. Даже внутри нее ощущения были отличными от того, что он испытывал с той же Шлоттман. И эти редкие выдохи, которые заменяли Джонс стоны, были особенными, и ее движения. Она двигалась на нем быстро и агрессивно, будто бы слегка подпрыгивала, а потом сильно вдавливала его в пол. Мужчина приоткрыл глаза, понимая, что хочет посмотреть на нее.       А Джессика, в свою очередь решив, что он за ней не наблюдает, позволила себе хоть немного отдаться внутренним желаниям. Она запрокинула голову назад и прикусила руку, чтобы не стонать. Ей нравилось. Ей определенно нравилось. И она, черт возьми, ненавидела себя за это. Пускай девушка нашла серьезную причину для такого поведения, ненависть к себе все равно продолжала рвать изнутри. Она скачет на человеке, сломавшем ее жизнь дважды. Она скачет на человеке, который сломал множество других жизней. Она скачет на Килгрейве, и это доставляет ей удовольствие. И не будет потом возможности списать это на его контроль. Он не может ее контролировать. Ей нравилось заниматься с ним сексом, просто потому что ей это нравилось. Как бы отвратительно от этого не было, ей сейчас очень хорошо. Но Джонс ни за что в жизни не даст этому ублюдку узнать об этом. Боль от укушенной руки позволяла не поддаться всей этой страсти окончательно и сохранить хоть немного здравый рассудок. А еще помогала спина, ноющая от того, что девушка не собиралась наклоняться. Позвоночник требовал хоть немного согнуться, но Джессика усиленно игнорировала эту просьбу. Если она поддастся и этому, то тогда все это станет слишком настоящим, слишком интимным. Из «секса для снятия напряжения» это может стать «страстным сексом, которого она желает». Пока это было нечто четко разграниченное: сначала предварительные ласки для возбуждения, а затем сам акт. Но если Джонс позволит себе смешать два этих этапа в один длинный процесс с прелюдиями... Наверное, умрет со стыда. Она, конечно, не слишком страдала этого чувства, но здесь Джессика была уверена, что испытает именно его. Девушка четко представляла себе это: покрасневшие щеки, слегка закружившаяся голова и бесконечное желание провалиться на месте... О, нет, она этого не допустит. Два этапа для удовлетворения потребности, просто два этапа для удовлетворения потребности...       Килгрейв сбивчиво усмехнулся. Старался сделать это как можно тише — не стоило ей знать, что он за ней наблюдает. И пусть мужчина уже видел ее возбуждение и удовольствие во время секса, этот раз был настолько особенным, что и здесь сумел его удивить. Эти движения, эти с силой сжатые глаза и прикушенная рука — очаровательно. Так хотелось начать активно двигаться в такт ей, однако Джессика не позволяла. Она хотела сделать все сама, наплевав на все его желания. Будто бы мстила за прошлое. Когда она уже поймет, что он хотел только самого лучшего?! Тихий еле слышный всхлип заставил задвинуть эту мысль куда подальше. Разве имеет значение, как его глупая Джесси пытается обмануть себя? Они неразделимы, они идеально подходят друг другу. Он сам это говорил, и все, что происходило сейчас, только сильнее убеждало его в этом. Даже то, насколько хорошо ему было внутри нее — разве нельзя назвать это доказательством?       Когда Килгрейв что-то прорычал на выдохе, Джессика поняла, что пора заканчивать. За несколько месяцев своего рабства она запомнила все его привычки. В частности неосознанные. В частности касательно секса. Эти сцены никогда не смогут уйти из ее головы, возвращаясь в разных проявлениях: во снах, в воспоминаниях и даже в, как бы стыдно и мерзко не было это осознавать, фантазиях. Так что Джонс знала много… куда больше, чем хотела бы знать. Однако в этот раз это позволило ей вовремя встать с мужчины перед тем, как он кончил с тихим гортанным звуком. — Доволен? — не сумев добавить своему голосу сарказма, сбивчиво и тихо произнесла Джессика. Ей тоже нужно было как-то кончить, однако просить этого монстра об одолжении стало бы слишком сильным унижением. Впервые в жизни девушка пожалела, что Килгрейв не может ей приказать. «Кончишь вместе со мной» повторял он прежде чем в очередной раз изнасиловать ее. И это срабатывало, так что у Джонс не было проблем, связанных с тем, что приходилось доводить себя до оргазма самостоятельно в тайне от мужчины. А теперь что? Рука невольно потянулась к промежности, однако Джессика одернула себя. — Не совсем, — с легким прищуром наблюдая за всеми ее действиями, ухмыльнулся Килгрейв и, сев, притянул девушку к себе. Она даже не сопротивлялась. Пока это не имело никакого смысла, да и сил, откровенно говоря, не было. Учитывая, что Джессика все еще была сильно возбуждена, всю внутреннюю энергию она тратила на поддержание незатуманенного рассудка. А те маленькие крупицы злости приходилось использовать для недовольного холодного лица, которое так и стремилось покраснеть от желания. Довольно тяжело оказалось контролировать процесс, который контролировать считалось практически невозможным. Однако маска безразличия слетела, как только Килгрейв ввел в нее пальцы. Сразу же за этим действием последовал ее стон — Джессика не ожидала. Мозг кричал о том, что ей нужно срочно оттолкнуть его, но, как и в прошлый раз, тело на этот призыв никак не отреагировало, поддаваясь сладкому искушению. Зато можно было не беспокоиться насчет выражения лица: Килгрейв усадил ее спиной к себе, и теперь она сидела между его ног. А он, пользуясь ее беззащитностью, игрался с ней, как ему захочется. Мужчине, кажется, не понравился тотальный контроль с ее стороны, так что теперь он мстил. Если происходящее конечно можно назвать местью. — Прекра, — понимая, что еще немного, и она окончательно потеряет себя, захотела возмутиться Джессика, однако неожиданный поцелуй в шею заставил ее завершить свою фразу тихим стоном. Сразу за ним последовала довольная усмешка откуда-то сзади и новый поцелуй. В дополнение к теплым пальцам внутри происходящее больше походило на сладкую пытку, нежели на месть. Даже когда Джонс скакала на этом ублюдке, то не чувствовала себя так хорошо. Да неужели она так кайфует, когда ей управляют?! Внезапно Килгрейв останавливается, оставляя девушку еще более возбужденной, чем раньше. — Попроси меня, — довольно промурлыкал он ей на ухо и и нежно провел языком по шраму. Хотелось тут же как можно сильнее ударить его в этот момент, но вряд ли она сможет по-настоящему кончить от мастурбации после всего произошедшего. Однако когда они закончат, обязательно ударит. — Я хочу, чтобы ты продолжал, — практически выплевывает Джессика, уже даже не пытаясь скрыть тяжелое дыхание. Не совсем то, что нужно, но пока сойдет, немного издевательски шепнул Килгрейв, возвращая пальцы на место и ускоряя выбранный до этого темп. И новая неожиданность заставляет очередной стон сорваться с губ девушки. Ублюдок. Определенно ублюдок. Ублюдок, который доставляет ей нереальное удовольствие даже без своих приказов. Откуда он знает, каким образом будет приятнее?! возмущается внутренний голос. — Я соврал. Было немного больше восемнадцати секунд, — тихо произнес Килгрейв, будто бы услышав ее мысли, и начал слегка покусывать шею Джессики сзади. Она не могла даже до конца осознать его слова, потому что все эти ощущения по-своему сводят ее с ума. Потому что она понимает, что захочет когда-нибудь повторить это. А потом снова, и снова, и снова, и снова…       Мужчина услышал протяжный стон и ощутил, как ее тело начало слегка подрагивать. Он довел ее до оргазма. Пожалуй, доставлять удовольствие другим тоже может быть весьма увлекательным. Хотя нет, не другим — ей. Вымотанная девушка отклонилась назад, опираясь на его грудь, и он слегка усмехнулся. Чистой рукой Килгрейв словно бы небрежно гладил ее по волосам, в какой-то момент не выдержав и перекинув их все на правую сторону: хотелось снова взглянуть на шрам. Джессика только вздрогнула, но ничего не сказала — слишком запуталась, чтобы принять окончательное решение.       В том, что он больше ее не контролирует, мужчина видит невероятно много минусов. Однако есть и несомненные плюсы. На ее коже больше не будет шрамов, которым он поспособствовал. А еще можно будет узнавать Джесси с новых сторон. И пусть ему вряд ли удастся в ближайшее время заставить ее сменить стиль одежды, Килгрейв был уверен, что его это почти не волнует.