Эффект бабочки

Входная дверь хлопнула с такой силой, будто стены разрушаться, осыпляться на мелкие кусочки. У всех древних не мало силы, но девушка была невероятно зла и агрессивна. Быстро скинула обувь и кинула пальто где-то по пути к кухни. Кровь кипела в жилах, блондинка еле сдержалась, чтобы не наброситься на первого встречного. Слава дьяволу, теперь она дома, значит, невинные жертвы исключены. Ариана схватилась за кухонный шкафчик, но тот сразу же треснул под натиском хватки вампира. Черт, надо успокоиться или вся мебель полетит к чертям. — Да твою же мать, — провыла девушка, разбивая уже второй стакан, — Я сегодня налью себе воды? Разговаривать с пустотой не выходила в привычку, но для души можно. Сейчас гнев захватил весь рассудок, Майклсон и так была вспыльчива и импульсивна, наверное, это досталось ей с Клаусом от родителей. Остановилась, бросила осколки на пол. Запах в воздухе изменился, стал терпким, сладковатым, а главное мужским. Блондинка быстро обернулась и вымученно вздохнула. Элайджа облокотился на край кухонного стола в паре метров и смотрел на нее. Рядом с мужчиной стоял стакан с водой. — Как всегда заботлив, — не без доли сарказма произнесла древняя, забирая заветную жидкость. — А ты иронична, — спокойно ответил Майклсон, поправляя идеальный серый костюм. Как он бесил ее в эту секунду. Весь такой идеальный, правильный, что сейчас же вырвет. Он единственный пытался сохранить в себе человеческие качества в отличии от брата и двоих сестёр. Но всех их ждёт тьма, пустота после смерти, какими они не были. И этого Ариана не понимала. Зачем стараться? Хочет душу искупить? Став вампиров, он уже обрек себя на вечные муки. — Кто он? — странным голосом произнес мужчина, прожигая ее глазами. Что-то в мужском тоне было не то, наверное, меньше привычного равнодушия. — Начальник. Уволил, — пояснила, заправляя выбившую прядь из ухо. — И поэтому ты занялась сексом на заднем сидении машины с первым встречным парнем из кафе? Майклсон вздохнула, тряхнула головой. В его голосе было все, кроме любви: лёгкое презрение, непонимание, осуждение, но не был того, чего она так хотела. Любви. Черт, обычной человеческой любви. — Осуждаешь? Я не виню, ведь не вижу в этом ничего плохого. Ради хорошего секса можно и в машине отдаться. Хотя, — протянула первородная, скрещивая руки на груди, — ты же не хочешь со мной спать. Господи, сколько раз эта тема была ведущей, сколько раз они обсуждали их отношения, сколько раз он отрицал их связь? Постоянный ссоры, где кричит только она, ведь Элайджа правильный. — Ариана, — он развернулся к ней, — Прекрати. Ты уже взрослая девушка, хватит. Твои выдуманные чувства пройдут при первом нормальном парне. Ударение на предпоследнем слове она ощутила кожей. Конечно же, трахаться в машине плохо. Элайджа так не делает, ведь он правильный. — Выдуманные? Ты так в этом уверен? Дай мне стопроцентную гарантию, — блондинка подошла в плотную к брату, доходя ему только до носа. Час назад у неё был секс, но с этим мужчиной она забывается. Ей вечно мало, хочется ещё и ещё. Хочется обычного человеческого счастья. Ариана что-то тихо шептала, практически касаясь губами губ мужчины. Дыхание сбилось, сердце пропускало удары. Знакомая тяжесть внизу живота не давала покоя. — Я хочу тебя, — шепчет, собираясь поцеловать в сотый раз. И не в один из них он не дал ей это сделать. Элайджа хватает тонкую шею девушки, крепко удерживая. — Не вздумай даже, — зло цедит сквозь сжатые челюсти, — Я вырву тебя язык. Нет, она не боится. Вампир не причинит ей вреда, он же правильный. — Ты сам учил, — напоминает сестра, ощущая крепкую хватку, — Идти до конца. Элайджа не успевает понять, как быстро все происходит. Вот она стоит, что-то говорит, а уже целует. Со страстью, с зверским желанием, будто он первый мужчина за сотню лет вибраторов. Сестра целует грубо, обхватывая мужское лицо ладонями. Боится, что пропадёт или исчезнет. Вампир отталкивает не сильно, но твердо. Уверенный в своей правоте, снова становится серьёзным и сосредоточенным. В семьях не должно быть таких отношений. — Противно? — он и не заметил, как скривился, – Мне тоже было. Но я смирилась, приняла, что мы такие, Элайджа. Ты не можешь этого отрицать вечно. — Мы не такие. Связь между кровными родственниками — ужасная связь. Ты путаешь грань между любовью. Ты думаешь, что любишь меня. Но уверяю тебя, девочка, это ошибочное мнение, — он устаёт произносит одно и тоже. — Откуда такие познания, Элайджа? — повышает голос Ариана, размахивая руками, — Ты не был в моей голове. Ты постоянно там, но тебя там нет. Майклсон молчит, старается все переварить. Он и не помнит, сколько они мучаются с этой проблемой, но помнил, что не один раз не нашли примирения. Элайджа не считал приемлемым спать с родной сестрой, ведь он правильный. — Мне достаточно твоего взгляда, чтобы понять, что тобой движет не сердце, а тело. Оно хочет разврата и похоти. У тебя слишком грязные желания, Ариана. Она уже мысленно материться. Блядь. Как ее бесит его характер. Вечно такой идеальный и правильный. С ума свести может, чертов вампир. — Раз ты думаешь, что это всего лишь желания, дай мне их утолить, — она ловит озадаченный взгляд брата, — Да, трахнись со мной. Он молчит, словно обдумывает. Хотя, древняя очень сомневается в этом. Сколько раз бы Элайджа не думал, сколько раз не молчал, ответ всегда бы один. Тот, что правильный. — Нет. — Простой секс, Элайджа. — Простой отказ, Ариана. Блондинка опять тихо материться. Неужели он действительно такой правильный до мозга костей? — Тебе не скрыться от меня, Элайджа. Ты любишь меня, я же вижу. Блондинка подходит к нему слишком близко. Чувствует аромат дорогого парфюма и чистого белья. Постоянно идеальный, как же бесит. Медленно срывает с себя футболку с эмблемой кафе на соседней улицы. Чёрное белье подчёркивает все прелести тела девушки. Вампир резко поворачивает голову в сторону, не собираясь смотреть на голое тело сестры. Кажется, сестра ликует. Женские пальчики тянутся к застежке бюстгальтера, растегивают. Вещь падает к ногам, по телу бегут мурашки. Вот Элайджу подкашивает. Он найдёт ещё тысячу причин и оправдания, почему посмотрел на ее грудь. Обязательно найдётся, ведь он правильный. Мужчина смотрит, и тело даёт об этом знать. Глаза заливаются кровью. Он хочет это тело, прямо сейчас. Один взмах пальца и Ариану можно будет разложить прямо на кухонном столе и иметь в тысячи позах. Но нет. Элайджа не такой. — Оденься, живо, — приказывает, как старший брат. — Теперь я уверенно в том, что права. Ты завёлся, братик. Ты хочешь меня, — лукаво полустоном шепчет и игриво закусывает нижнюю губу, как портовая шлюха. — Я никогда в этом не признаюсь, — уверенно произносит Майклсон, опускаясь в кресло. Он хочет ее, но сам себе никогда не откроется,уж слишком грешен секрет. Как правильный может хотеть сестру? Вот именно, никак. А Элайджа хотел, причем местами до изнеможения. Каждый раз приходилось искать себе девушку, что проведёт с ним ночь, а после исчезнет. Но все заходило слишком далеко. Первородная накидывает футболку и склоняется над креслом. Волосы каскадом спадают на мужское лицо, что ничего не выражает. Как всегда, впрочем. — Ты всегда такой правильный, что мне тошно, — шепчет, крепче сжимая пальцами подлокотники, — Весь такой человечный, идеальный, опрятный. Девушка ухмыляется, чувствуя, что придется опять искать незнакомца в кафе. Наклоняется, хочет чмокнуть Элайджу в губы, но тот отворачивается. — Такого больше не повторится. — Беги, Элайджа, беги. Но далеко от самого себя не убежишь. Ты не сможешь вечно прятаться за маской правильного мужчины и однажды сорвешь. И тогда я буду рядом.