Берег моря

Она приходит к берегу моря. Садится на гальку и смотрит вдаль. Ветер треплет волосы, а набегающий прилив мочит юбку, но она не обращает на это внимания. Она смотрит вдаль. Где-то там, далеко, ее дети. Сыновья и дочь. Ушедшие, чтобы не вернуться. В лучах заходящего солнца вода кажется багрово-черной и невольно вспоминается та страшная долгая ночь, когда море было таким же — но не от игры света и туч, а от факелов и крови. Она тянется к детям мыслью — и знает: ей не получить ответа. Даже зов ее не достигнет тех дальних берегов. Она приходит на этот берег часто. Идет по кромке волн босиком. Смотрит к линии горизонта, и сердце сдавливает ледяной перчаткой предвидения — детей ждет беда. Там, на том берегу, краткий миг счастья сменится болью и потерями. Вместо радости творения и новых открытий придет боль и кровь. Она чувствует это, знает это — и тем страшнее, что она ничем не может помочь. Она приходит к берегу моря. Холодный ветер рвет волосы и выбивает слезы из глаз. Она говорит с детьми, зная, что они ее не услышат… Не услышат теперь уже никогда, даже если бы зов и пролетел все эти сотни лиг. Вспышки боли и порванные нити души. Сыновья мертвы. А дочь жива, но неизвестно, что с ней, и последней нитью надежды бьется мысль: пусть выживет хотя бы она. Она приходит к берегу моря все реже. Все реже смотрит вдаль. Но смотрит на волны — они зовут и манят. Ее народ всегда был дружен с морем, но здесь море не поможет, да и нет уже той помощи, что оказалась бы тут полезной. Она приходит к берегу моря. Она снова смотрит вдаль — теперь на том берегу и ее супруг. Ушедший на войну, которая, возможно, и принесет мир в те земли, но не вернет ей детей. А может забрать и мужа. Она приходит к берегу моря. И говорит себе, что этот раз — последний. Война закончилась. Супруг вернулся. И от него она узнала, что дочь их ушла в те земли, где войны пока еще нет, а горести прошедших сотен лет ее почти не коснулись. Она смотрит на плотные облака, сливающиеся у горизонта с водой. Сегодня солнце не за ее спиной, а перед ней. Восход. И, глядя на лучи, пробивающиеся сквозь тучи, она зовет. Сама не знает, зачем. Дочь не услышит. Сыновья уже не ответят. Но она тянется к ним мыслью. Пустота. Тишина. Только шум прибоя и… — Мама… Послышалось, показалось, разум играет с ней дурную шутку. Медленно она поднимается на ноги, оборачивается… — Мама… Она коротко вскрикивает. В нескольких шагах от нее старший сын. Босой, В простой белой рубахе и сероватых штанах, с распущенными волосами он больше похож на призрака. Она делает шаг к нему, не веря, боясь обмануться. Оступается на камне, но не падает, сильные руки успевают ее подхватить. Сильные. Теплые. Живые. Живой… Словно очнувшись от оцепенения, она вздрагивает, вскидывает на него взгляд. Финдарато улыбается — немного неуверенно и виновато. — Сынок… — гладит она его по растрепавшимся волосам. И тут же крепко прижимает его к себе, пусть он и выше ее почти на голову. — Меня… отпустили… — шепчет он, словно сам не верит своим словам. А Эарвен только крепче прижимает к себе сына. За их спинами разгорается рассвет, разгоняя тучи, небо становится не серым, а лазурно-голубым. Надежда у них все-таки есть. Ее дети к ней вернутся